– Красивый, – со вздохом признала Рыжая. – На молодого леопарда похож.
– Пятнистый, что ли? – нервно хохотнула моя Тяпа. – С головы до ног в следах от старой оспы и свежей ветрянки?
– Ты придумаешь! – обиделась Наташка. – Здоровый он был, молодой и красивый. Лицо треугольное, глаза кошачьи. Пьяный в дупель! Просто лыка не вязал, девку под боком держал, как костыль. Дает мне пятихатку и просит разменять пятаками – играть, мол, будем на все. А я, как заведено, купюру через машинку пропускаю и сразу вижу: фальшак это! Липовая пятисотка, но сделана убедительно, с первого взгляда от настоящей не отличишь.
Я слушала, раскрыв рот.
– И тут я оплошала, – с сожалением сказала Рыжая. – Мне бы пятихатку эту взять, притвориться, будто я разменные деньги считаю, и только потом вызывать охрану для разборок, а я растерялась. Насчет фальшивых пятаков у меня от шефа четкая инструкция была: не брать и звонить Муху, а насчет поддельных купюр разговора не было. Так что я фальшивку сразу же назад в ящичек выбросила и кнопку под столом придавила, а леопардик-то хоть и пьяный, но сообразительный оказался. Купюру сцапал, девку уронил и побежал от кассы прочь, только я его и видела.
– И Мух его не догнал?
Наташка хмыкнула:
– Муха опередил Ванька, охранник из игрового зала! Пьяный леопардик ломился сквозь толпу к выходу и сбил с ног пару гостей, так Ванька быстро навел порядок в своей зверовидной манере. Взял дебошира за шкирку и широким жестом вышвырнул его вон!
– А чем же был так недоволен Ачмизов? – спросила я, кивнув на Наташкин синяк, живописно иллюстрирующий, как – «так» – был недоволен хозяин «Флориды».
– Оказывается, неправильно действовал наш слаженный коллектив! – обиженно объяснила Наташка. – Аскер, когда узнал, что леопардик ушел и фальшивую купюру с собой унес, рассвирепел просто. Сначала кулаками махать стал, потом очнулся и послал ребят за леопардиком вдогонку, а того уж и след простыл. Так и не дотянулся наш шеф до ненавистного ему фальшивомонетчика. До сих пор сильно расстроен.
– А уж как я расстроилась – словами не передать! – пробубнила я себе под нос.
В образе молодого красивого леопарда я, без сомнений, узнала Рому. Значит, никакой он не миллионер, фальшивомонетчик он. Вот не везет мне…
Рыжего красавчика уличали факты. Положим, одна поддельная купюра могла попасть к нему случайно, но ведь тот алюминиевый пятак, который я, идиотка, держала при себе, был взят не откуда-нибудь, а из Роминого же кармана! Две фальшивые денежки – это уже было больше, чем простое совпадение.
Зато теперь было понятно, почему и зачем Мух, кассир с функциями охранника, арестовал меня в казино. Я ж, дура такая, сунулась в кассу с полным подолом пятаков, среди которых затерялся и тот, фальшивый! Добросовестный Мух действовал строго по инструкции: поддельный пятак не взял, вернул его подозрительной особе вместе с купюрами, нажал тайную кнопочку и организовал мне эскорт в подвальные апартаменты хозяина. Представляю, каким интересным было бы мое последующее общение с гневливым Аскером!
Тут Нюня мысленно низко поклонилась нам с Тяпой за то, что мы решились на дерзкий побег, и сразу же перестала мучиться угрызениями совести из-за порчи Аскерова имущества. Его неновый кондиционер и музейную кроватку я жалела гораздо меньше, чем свою собственную молодую жизнь.
– Ну что? Встретимся, как вчера? Вечером на набережной? – оборвав мои думы, деловито спросила Наташка.
Я вспомнила, что пообещала ей в награду за правдивый рассказ совершить повторный набег на «Флориду», и тихо ужаснулась. Соваться в казино после того, что я узнала, было по меньшей мере неблагоразумно и опасно для здоровья. Нюня немедленно указала мне на это обстоятельство, но лихая Тяпа возразила:
– А грим на что? Левик с Вовиком сделают из нашей дурочки другого человека.
– Умницу, что ли? – съязвила Нюня, быстро теряющая кротость. – Нет, это вряд ли!
Она досадовала, что я не спешу встать на ее сторону. А я с сожалением думала о том, что папа, мама и библиотечный факультет очень плохо подготовили меня к криминальным приключениям. Как-то не готова я оказалась к тому, что на моем жизненном пути встретится обаятельный жулик!
– Надо бы мне побольше узнать о фальшивомонетчиках, – прошептала я.
– Что? – не расслышала Наташка, ожидающая ответа относительно места и времени нашей с ней встречи.
– Ладно, встретимся на том же месте в тот же час! – решившись, объявила я Рыжей.
На этом мы с ней распрощались, и я пошла к себе, на ходу излагая крайне возмущенной моим безрассудным решением Нюне свои резоны.
– Предупрежденный – вооружен! – напомнила я ей. – Я хочу как можно больше узнать о фальшивомонетчиках не из глупого любопытства, а для того, чтобы благополучно выбраться из этой истории. А как я могу получить столь специфические знания? В библиотеку за ними идти? Или в милицию с нижайшей просьбой провести для меня спецкурс «Подделка и последующее распространение денег, а также способы маскировки на местности симпатичных фальшивомонетчиков»? Боюсь, менты мой интерес сочтут очень подозрительным, могут даже задержать до выяснения личности.
– Еще маме с папой позвонят, а те свою глупую деточку немедленно выручат и в город увезут, в доме запрут, окружат таким вниманием, что муха не пролетит! – застращала Нюню Тяпа. – Все правильно, в нашем случае единственным источником информации может быть Интернет, а доступный Интернет в поселке есть только в игровом клубе. То есть как ни крути, а во «Флориду» все равно идти придется.
Нюня молчала: вынужденно признала Тяпину правоту.
– Чувствую, меня ждет еще один незабываемый вечер! – Я страдальчески вздохнула, но в глубине души (на территории, контролируемой Нюней!) ощутила волнение, не лишенное приятности. Похоже, моя тихоня постепенно меняет нрав.
Увы, желанная нирвана по-прежнему была от меня бесконечно далека, но зато процесс познания самой себя двигался вперед семимильными шагами.
Глава 10 Полюбите нас черненькими
К обеду я опоздала, и вредная толстуха Файка, работающая у тети Люси кухаркой, оставила меня без первого.
– Кто хочет борщ есть, тот вовремя приходит! – ворчала она, заглядывая в большую кастрюлю, от которой шел могучий дух кислой капусты.
Толстая баба закрыла от меня кастрюлю своей спиной, но я подозревала, что борща там плещется еще немало, просто Файка, по своему обыкновению, зажимает порции, чтобы отнести побольше еды своим свиньям. Впрочем, борщ с квашеной капустой никогда не относился к числу моих любимых блюд, поэтому я примирительно сказала:
– Да бог с ним, с борщом. Давай второе.
Файка не подобрела и высказалась в том смысле, что тот, кто хочет второе, не должен сильно отставать от того, кто имеет виды на первое. Короче, все кормящиеся должны сбегаться к столу строго по сигналу, а опоздавшие имеют право только на соль, перец и горчицу. Я так поняла, что эти бонусы Файкиных свиней не интересуют.
– Забудь про второе! Я согласна на чай с булочкой! – сказала я, уже начиная сердиться.
Файка оценила мою интонацию, отчетливо тяготеющую к скандальности, и не сказала, что на чай с булками неоспоримых прав не имеют даже пунктуальные потребители первого и второго. Она молча налила мне большую плошку теплой бурой жижи, которая отчетливо пахла сырым сеном, но зато была очень сладкой, и накрыла чашку сверху большим, как крестьянский лапоть, пирожком. На третье мне был выдан укоризненный взгляд, вызвавший у меня чувство вины за то, что я объела бедных хрюшек.
Кое-как подкрепив силы, я в обход тети Люси, которая вполне могла возжелать дать мне какое-нибудь задание, шмыгнула в свой курятник и бухнулась там в койку. Спать не особенно хотелось, но я решила, что должна дать отдых своим мозгам. Мне казалось, что скрежет, которым сопровождается их напряженная работа, заглушает даже стрекотание цикад.
Я лежала, закинув руки за голову, рассеянно рассматривала трещинки на потолке и удрученно думала, что сыщица из меня никудышная. Третий день я, как курочка по зернышку, собираю информацию, уже сыта ею по горло, а до сих пор не понимаю, что за карусель завертелась в нашем приморском поселке.
Детективные романы, которые я во множестве читала в юности, оставили у меня впечатление, будто настоящие сыщики постигают истину как-то вдруг, одномоментно. То есть сначала они долго ходят вокруг да около хладного трупа, бесстрастно и с отменной вежливостью расспрашивают нервничающих свидетелей, потом несуетно любуются закатами, курят трубку или пиликают на скрипочке, а затем, неожиданно оборвав музыкальный пассаж на верхнем фа, радостно объявляют: «Итак, мне все ясно!»
Мне не было ясно ничего. Я казалась себе такой тупицей, рядом с которой недалекий доктор Ватсон показался бы почетным членом Клуба знатоков, а простофиля капитан Гастингс – обладателем целого выводка Хрустальных сов. В приступе самоедства я назвала себя дубиной стоеросовой, сама на себя обиделась, уснула в слезах и увидела во сне мистера Шерлока Холмса. Утратив хваленую британскую невозмутимость, великий сыщик со второго этажа знаменитого дома на Бейкер-стрит запустил в меня своей скрипочкой и совершенно по-русски проорал, что все бабы – дуры. К чему бы это?
От английского джентльмена я такого не ожидала, и по пробуждении моим первым чувством была обида, а первой мыслью, высказанной вслух: «Может, мужской шовинизм пришел в Россию из Англии?» Сонька, услышав этот вопрос, не замедлила возразить, что мужской шовинизм не мог прийти к нам ни из Англии, ни откуда бы то ни было еще по той простой причине, что он никогда от нас не уходил.
– Думаешь, у нас и матриархата не было? – из любопытства я копнула в глубь веков.
– Какой матриархат, ты что? Разве ж наши мужики допустили бы, чтобы бабы имели все права запрещать им водку жрать и бока пролеживать? – сердито огрызнулась Софи.
То есть матриархата, по ее версии, у нас не было вовсе, а водка была всегда, от начала времен. Я тут же представила себе волосатых неандертальцев в потертых звериных шкурах, соображающих «на троих» под закопченными сводами пещерки, и нашла, что эта картинка не сильно отличается от той, которую можно подсмотреть у открытых ворот какого-нибудь гаража.
Ох! Гаражи! Который день собираюсь наведаться туда по детективной нужде и все время отвлекаюсь на что-то другое. Может, именно за эту бабью дурость ругал меня Холмс? Мысленно я торжественно пообещала сыщику-наставнику исправиться и вылезла из койки.
Пока я спала, у Софи и Левика с Вовиком закончился рабочий день, они вернулись в курятник и теперь отдыхали перед ужином – каждый в своей манере. Сонька с детской радостью раскачивалась вверх-вниз в продавленной сетке кровати, которая издавала душераздирающие скрипучие стоны. Это мучительное для слуха занятие Софи считает физкультурным и приравнивает к массажу задней поверхности бедер. Тяпа моя после пяти минут вынужденного присутствия в импровизированном массажном кабинете дико звереет и порывается разгладить Сонькин целлюлит солдатским ремнем с массивной пряжкой. Левик с Вовиком деликатно помалкивают и заглушают визги мучимой Сонькой кровати громкой музыкой. И, скажу я вам, сочетание непристойных пружинных скрипов с романтическими руладами Баскова – это нечто!
– Мальчики! – проорала я, ступив на лестницу и задрав голову к потолку. – К вам можно? Вы там в приличном виде?
– Мы сейчас топлес и без макияжа, но ты можешь войти! – донеслось сверху.
Мимоходом скроив страшную рожу подпрыгивающей в койке Софи, я поднялась по ступенькам на второй этаж. В голубятне было ненамного тише, чем у нас, но зато имелось на что посмотреть. Вовик в полотенечном саронге, не скрывающем красоты и изящества его юного мускулистого торса, восседал на табуретке перед зеркалом. Левик в прелестных красных стрингах стоял за его спиной, неутомимо оглаживая массажной щеткой длинные локоны друга. Собственные белокурые волосы Левика уже были накручены на крупные бигуди. Парикмахерские труды мальчики сопровождали беседой на животрепещущую тему: за что наша хозяйка ополчилась на своего внука Экстремальчика. Левик с Вовиком любят бескорыстно поглазеть на этого спортивного юношу, но домогаться его они никогда не решались, опасаясь прогневить тетю Люсю. Однако позавчера ситуация изменилась. Оказывается, я пропустила важное событие из жизни нашего двора: наследный принц Гера впал в немилость и был отправлен суровой бабушкой в ссылку! В связи с этим Левик и Вовик надеялись, что впредь тетя Люся ослабит оборону вокруг соблазнительного юноши. Впрочем, проверить это предположение можно только в том случае, если Гера вернется в поселок.
– Мальчики! – сказала я, прослушав историю исчезновения прелестного Геры вполуха. – Помогите мне, пожалуйста! Я хочу превратиться в другого человека.
– Правильно, Танюшка! – Вовик попытался одобрительно кивнуть, но Левик крепко держал его за волосы. – Нельзя ждать милостей от природы! Я дам тебе адресок одной очень хорошей клиники. Там из разной ерунды выкраивают такие пенисы – просто загляденье!
– А из тебя восхитительный парниша получится! – Левик взглянул на меня с новым интересом.
– Не засматривайся! – ревниво сказал Вовик и шлепнул милого друга по задней поверхности бедра, гладкость и стройность которого приводили в отчаяние завистливую Софи.
– Мальчики, вы меня не поняли! – Я нервно хихикнула. – Я не планирую делать операцию по смене пола, мои запросы гораздо скромнее. Мне нужно всего на один вечер стать совершенно неузнаваемой, просто другим человеком…
Левик продолжал смотреть на меня нежным затуманенным взором, и я поспешно добавила:
– Женского пола!
– Ах! – с сожалением вздохнул он и отвернулся.
– Хороший ты, Танечка, человек, но ограни-и-иченный! – жалостливо протянул Вовик.
– Не то слово! – согласилась я, радуясь возможности исповедаться. – Боюсь, в данном конкретном случае конец всех ограничений наступит одновременно с моим собственным концом. Так вы поможете бедной закомплексованной девушке или нет?
– А какие у тебя комплексы? – поинтересовался Вовик.
– Зенитно-ракетные! – удачно сострила моя нахальная Тяпа.
– Присядь пока, – ухмыльнувшись, сказал Левик и быстрее заработал щеткой.
Потом причесанный Вовик уступил мне место, и я пересела на табуретку, причем Левик, сердобольно улыбаясь, попросил меня повернуться к трюмо спиной. Уже на этой стадии процесса я заподозрила, что результат моего грядущего превращения в другого человека будет весьма впечатляющим, и малодушно зажмурилась. А когда вновь открыла глаза и обернулась к зеркалу, то выяснила, что Левик и Вовик превзошли самые смелые мои ожидания.
Из зеркальных глубин на меня изумленно таращилась темнокожая особа с экзотической прической из множества тонюсеньких смоляных косичек, скрученных аккуратными бубликами и завязанных веселенькими разноцветными резиночками. В просветах между черными волосяными крендельками виднелась белая кожа.
– Замажем! – легко сказал Левик, когда я указала ему на это несоответствие, и с помощью кисточки квадратно-гнездовым способом обработал мою голову темной пудрой.
Физиономию мою мальчики раскрасили той же пудрой, фиолетовыми румянами, сиреневыми тенями и нежно-розовой губной помадой, а за ухом прицепили свежую белую лилию.
– Ну, как тебе мулаточка? – откровенно любуясь делом своих рук, спросил Вовик.
– Внучка дяди Тома в свадебном убранстве! – брякнула я, обессиленно сползая с табуретки.
– Сиди! – прикрикнул на меня Левик. Он встряхнул флакон с распылителем, прицелился и выпустил на мою руку струю краски. – Сейчас я тебя автобронзантом заполирую, чтобы руки-ноги по цвету не отличались от лица. Вовик, сними с нее халат!
– Не надо! – вякнула я, но мальчики не послушались.
Крепкие мужские руки ловко и бережно раздели меня до белья и затонировали под Анджелу Дэвис.
– Пять минут не одевайся, просохни как следует! – отпуская меня, велел Левик.
Сжимая в одной руке скомканный халатик и почесывая ногтями другой зудящую кожу под африканскими буклями, я нетвердой поступью спустилась в курятник. Там уже было тихо, Софи в расхристанном пеньюаре стояла у окна, разглядывая свою физиономию в маленьком зеркальце. При моем появлении она уронила пудреницу, запахнула неглиже и озадаченно молвила:
– Пардон, мадам…
– Соня, это я! – сказала я, не зная, плакать или смеяться.
– Танька? – присмотревшись, ахнула Софи. – Ну, ни фига себе макияжик! Я тоже такой хочу! Левик! Вовик! Размалюйте и меня под негрицу!
С этим просительным криком она умчалась наверх, откуда сразу же послышался веселый смех мальчиков и восторженная ругань самой Софи. Я подняла с пола пудреницу и по кусочкам рассмотрела себя в маленьком зеркальце.
– Какое чучело! – простонала моя Нюня.
– Ну, какое? – воинственно отозвалась Тяпа. – Нормальное африканское чучело, боевая подруга зулуса! Может, не Мисс Черный Континент, но, во всяком случае, Таньку нашу в таком виде узнать невозможно. Кто со мной поспорит?
Желающих поспорить не нашлось, и Тяпа с пиратским весельем в голосе сказала:
– Вот так-то! Полюбите нас черненькими!
– Нас и беленькими-то не каждый полюбит! – напомнила самоедка Нюня.
Могла разгореться дискуссия, но тут я посмотрела на часы, увидела, что до назначенной встречи с Наташкой осталось всего сорок минут, и поняла, что переживать по поводу новой наружности уже поздно. Все равно сменить имидж я не успею, один автобронзант с организма полночи смывать придется. А хитрые африканские загогулины на голове мне без помощи Левика и Вовика вообще нипочем не расплести!
– Что мне надеть-то? – примирившись со своей судьбой, хмуро вопросила я.
– Белое, конечно! – в один голос сказали Тяпа и Нюня.
Не считая поруганного китайского костюмчика, из белого у меня были только кисейное платьице и простая трикотажная майка-борцовка, которую я никогда прежде не использовала как выходной наряд. Однако в кисейном платьице меня уже многие видели, так что соображения конспирации настоятельно требовали вывода в свет нижнего белья. Я надела майку с кремовыми шортами, что на темной коже смотрелось, надо признать, весьма эффектно, обула кроссовки и поморщилась. Белые тапочки на ногах вполне гармонировали с общим ансамблем, но казались мне недобрым предзнаменованием.