– Пограничную вышку предлагаю не трогать, – сказала Тяпа таким тоном, что мне сразу захотелось выяснить, что она вообще подразумевает под словом «трогать» – уж не взрывать ли динамитом? – На вышке несут дежурство пограничники. Вряд ли они пустили бы на военный объект постороннего.
– Значит, остается «Чайка»! – заключила Нюня и воинственно шмыгнула носом.
Бейсбольную биту я аккуратно обернула цветной бумагой и искусно перевязала ленточкой. Так могла выглядеть красиво упакованная роза на длинном стебле.
– Две розы! – зловеще поправила Тяпа.
Ее мрачная решимость меня немного пугала, но обида и злость требовали выхода. С бейсбольной «розой» в руке и улыбкой Джоконды на устах я вышла со двора и направилась в сторону Правого мыса.
Глава 5 Я пришла дать вам волю!
Идти было недалеко. Поселок маленький, зимой здесь не больше трех тысяч жителей, это летом – в десятки раз больше. Старожилы вроде тети Люси рассказывают, что в былые времена одновременно с сезоном отдыха наступал период бескормицы, потому что район официально не считался курортным и снабжение единственного в поселке продовольственного магазина нисколько не улучшалось. Тогда с полок сметали и лапшу с жучками, и слипшиеся карамельки, и почерневшее тыквенное повидло в стеклянных банках. Сейчас другое дело, магазинов в поселке больше десяти, и продуктов в них полным-полно: покупай что хочешь, были бы деньги!
У меня лично этих денег не было. Стремительный развод лишил меня сбережений, которые полгода аккумулировались на счету мужа. А подкожных финансовых отложений я не делала из опасения показаться Сашке алчной и ненадежной женщиной, с которой нельзя строить прочные и долговременные отношения. Отсудить у бывшего супруга часть квартиры я постеснялась, поэтому осталась в чужом городе без жилья и, как следствие, без работы. Конечно, любящие родственники не отказались бы помочь своей милой деточке деньгами, но при этом вновь взялись бы опекать меня и воспитывать, чего мне совсем не хотелось. Не для того я заботливо растила в себе Тяпу и год за годом науськивала ее на Нюню, чтобы снова стать такой, какой была раньше – маменькиной-папенькиной-бабенькиной-и-деденькиной малышкой, не имеющей ни воли, ни права голоса! Я, может, затем и раскладываю свою партитуру на три голоса разом, чтобы доказать, что я сама себе голова!
– Даже три головы, как Змей Горыныч! – съязвила моя Тяпа.
– А змея – это древний символ мудрости! – поспешила утешить меня Нюня.
– Почему же в таком случае я чувствую себя полной дурой? – нервно хмыкнула я.
Нервозность моя была вызвана тем, что я быстро приближалась к «Чайке» и все острее чувствовала, что мне там не место. Территорию частного отеля окружала витая чугунная решетка, позволяющая беспрепятственно любоваться клумбочками, скамеечками, мостиками, фонариками, альпийской горкой, искусственным гротиком с водопадиком и прочими наружными роскошествами и излишествами. Я явственно ощущала, что неспособна украсить это шикарное заведение своим присутствием. Сердце сжалось, как в детстве, когда для меня не было большей пытки, чем задать простой вопрос продавщице в бельевом отделе универмага. Щеки разгорелись, ноги задрожали, походка стала неуверенной. В калитку, украшенную стилизованным изображением чайки, подозрительно похожим на австралийский бумеранг, я вошла, боязливо втянув голову в плечи и ожидая сердитого окрика: «Куда лезешь, босота?!» Однако никто меня не окликнул и не остановил.
– Ну, вот мы и в Хопре! – нарочито бодро молвила я, оглядываясь по сторонам.
– Хопрись дальше, отважная ты наша! – ехидно сказала Тяпа. – Да смотри с лесенки не свались, а то ножки у тебя ватные, а подъем крутой, на самую верхотуру. Если упадешь – полетишь так быстро, как чайке с бумерангом и не снилось!
– Не свалюсь! – сквозь зубы процедила я.
К новехонькому особняку вычурной архитектуры (жуткая помесь псевдоготики и русского купеческого стиля) вела довольно крутая лесенка с маршами разной протяженности. Поднимаясь по узким ступенькам, я крепко держалась за перила рукой, свободной от бейсбольной биты в подарочной упаковке.
Подъем закончился на крылечке, с которого открывался прекрасный вид на бухту и поселок на берегу. Я без труда нашла во второй линии домов уступчатую, как китайская пагода, крышу тети-Люсиного дома, однако наш курятник за стеной было не разглядеть. Вот из башенки отеля, наверное, видно будет даже то окошко, под которым я сплю!
Я встала на цыпочки и вытянула шею.
– Дзинь!
За моей спиной мелодично звякнул колокольчик. Я обернулась на звук. В приоткрывшуюся дверь выглянула женщина в абсолютно непляжном наряде, состоящем из узкой синей юбки до колена и белой пионерской рубашечки. Голубой галстучек под воротником был заколот булавкой с изображением бумерангообразной чайки, что выдавало в неуютном наряде униформу.
– Что вам угодно? – настороженно спросила женщина.
Наверное, заподозрила во мне амбициозную самоубийцу, вознамерившуюся рухнуть в пучину морскую не откуда попало, а непременно с крылечка респектабельного заведения.
– Я должна вручить посылку одному вашему постояльцу! – бодро ответила я, взмахнув интригующе задекорированной битой. – Иванову Роману Ивановичу! Есть у вас такой?
Взгляд служащей утратил цепкую настороженность.
– Да у нас тут, почитай, все Ивановы! – усмехнулась она. – Прямо шведская семья Ивановых!
– Вы не требуете у гостей паспорта и регистрируете постояльцев под теми именами, которые они сами назовут? – догадалась я.
– И фантазия большинства не идет дальше анекдотических фамилий Иванов-Петров-Сидоров! – кивнула моя собеседница. – Вот сейчас у нас гостят три супружеские пары Ивановых, две четы Сидоровых и один некомплектный Петров, которого мы окрестили Человеком-невидимкой, потому что он как позавчера ушел в загул, так до сих пор еще не возвращался.
Я задумалась. Возможно ли, что Рома живет не один, а с дамой? А почему нет? Если он шпионил за мной не из любви, а с какой-то иной целью, может жить с кем угодно, хоть с дамой, хоть с джентльменом, хоть с собакой Баскервилей!
– Мне нужен тот Иванов, который поселился в башенке! – объяснила я, воздев указующую биту вертикально и потыкав ею ввысь.
– В башенке у нас не Иванов, а как раз Петров! – покачала головой служащая. – Тот самый, который Человек-невидимка! Хотите, оставьте свою посылку на стойке регистрации, и, когда Петров появится, я ему передам все в лучшем виде. Или могу распорядиться, чтобы горничная занесла вашу посылку в номер. Только придется ее развернуть, чтобы я убедилась, что это не бомба!
– Это не бомба, но я должна вручить посылку лично в руки, – отказалась я от любезного предложения.
– Тогда придется вам наведаться сюда еще раз. – Женщина с любопытством посмотрела на мой сверток. – Вручите свою посылку позже, если только там не скоропортящийся продукт.
– О, не беспокойтесь, этот продукт может храниться веками! – заверила я.
Мне никогда не доводилось слышать о протухших бейсбольных битах.
– А где он может быть, этот ваш невидимка, не знаете? – на всякий случай спросила я. – Может, я поищу его по злачным местам?
И поскольку предполагалось, что я не знакома с гулящим Ивановым-Петровым, уместно было спросить еще:
– Как он выглядит?
– Наш Петров – молодой человек очень приятной наружности, черноглазый блондин спортивного телосложения! – сказала служащая отеля с такой гордостью, словно приятная наружность постояльца служила к чести заведения.
Услышанное поразило меня настолько, что я едва не нарушила данное Тяпе обещание не падать с лестницы: пошатнулась, не удержалась на верхней площадке и, чтобы не загреметь вниз кувырком, поскакала по ступенькам, как горная козочка. По ходу кое-как (спасибо бите!) выправила равновесие и вниз прибыла без увечий и повреждений, если не считать моральной травмы, вызванной осознанием того очевидного факта, что легендарный местный невидимка Петров – это вовсе не Рома.
– У Ромы рыжеватые волосы, допускаю, что с большой натяжкой его можно назвать блондином, – заговорила Тяпа, пока я переводила дух у декоративного водопада. – Но зеленые глаза никак не назовешь черными! И что из этого следует?
– Что за мной шпионили сразу двое и у них было разделение труда?! – ужаснулась я. – Черноокий Петров наблюдал мои перемещения из башни, а зеленоглазый Иванов вел шпионскую отчетность?
– Ах, если бы! – вздохнула Нюня.
– Нет, милая, все гораздо хуже! – мрачно сказала Тяпа.
– Хуже двух шпионов могут быть только три шпиона! – невесело пошутила я.
И тут до меня дошло, о чем они говорят! Три шпиона проассоциировались с тремя красавцами из моего женского пайка, и я поняла, что надолго запропастившимся черноглазым блондином из башенки «Чайки» мог быть отвергнутый мной маньяк Вася! Тот самый, которого насмерть задавил аквабайк!
– Ах, если бы! – вздохнула Нюня.
– Нет, милая, все гораздо хуже! – мрачно сказала Тяпа.
– Хуже двух шпионов могут быть только три шпиона! – невесело пошутила я.
И тут до меня дошло, о чем они говорят! Три шпиона проассоциировались с тремя красавцами из моего женского пайка, и я поняла, что надолго запропастившимся черноглазым блондином из башенки «Чайки» мог быть отвергнутый мной маньяк Вася! Тот самый, которого насмерть задавил аквабайк!
– Выходит, он действительно был маньяком, раз следил за мной? – озадачилась я. – А Рома тогда кто же? Напарник маньяка? Такой маньяк-на-подхвате, стажер-подмастерье?
– Проходящий мастер-класс Джека Потрошителя! – безумно захохотала Тяпа.
– Нет-нет, маньяки всегда работают в одиночку! – возразила Нюня, на редкость мужественно выдержав этот приступ демонического веселья. – Боюсь, что секс тут ни при чем.
– Вот! Ты всегда боишься секса! – некстати укорила ее Тяпа.
– К черту секс! – гаркнула я. – Разве не понятно, что теперь под подозрение в убийстве Васи попадает Дима? Роме-то зачем было убивать товарища, с которым они действовали заодно? Хотя, возможно, они что-то не поделили… Боже, как можно строить версии, не имея достаточного количества проверенных фактов! Какое сложное и непонятное дело!
– Организовать это убийство тоже было очень непросто! – заметила Тяпа. – Вот подумайте: ночь, море, один пловец и один гонщик на аквабайке. То есть всего два человека на всю акваторию бухты, которая является одной из самых больших на Черноморском побережье Кавказа! И это темной ночью или в рассветной мгле! Да они нарочно не смогли бы встретиться, даже если бы очень старались!
– Нет, в полной мере случайность исключить нельзя, на свете всякое бывает, – справедливости ради заметила я.
И призналась:
– Однако мне тоже гораздо более правдоподобной представляется другая версия событий.
– Не желаю ничего слушать! – малодушная Нюня хотела бы заткнуть уши, да мы с Тяпой не позволили.
– Чтобы раскроить человеку голову, аквабайк не нужен, это гораздо легче и быстрее можно сделать с помощью примитивного булыжника, каких полно на пляже, – уверенно сказала Тяпа. – Зато аквабайк – прекрасный способ замести следы и перевести стрелки. Мол, кто-то угнал мотоцикл, катался на нем, случайно задавил купальщика, бросил машину и исчез. Ищи ветра в море! А на самом деле мертвого Васю с разбитой головой достаточно было пустить в свободное плаванье от оконечности Левого мыса, и течение унесло бы его на середину бухты. Кстати, если бы дайверы не нашли тело на дне, все было бы вообще замечательно: во всех смыслах – концы в воду! Труп всплыл бы только через время, когда вообще стало бы трудно определить, кем был утопленник при жизни и отчего он этой самой жизни лишился.
– Тогда я не с того конца взялась за расследование, – самокритично признала я. – Надо было начинать не с проверки алиби Ромы и Димы, а с поиска угонщика аквабайка.
– Не беда, начнешь заново, – успокоила меня Нюня.
Я, правда, не особенно успокоилась, нервничала так, что готова была по примеру Холмса закурить трубку или хлопнуть рюмашку-другую, как это любил делать Мегрэ. Попрошу, пожалуй, у тети Люси рюмку чачи, скажу, что ногу потянула, надо растереть, а то, мол, захромаю и завтра работать не смогу…
Шевеля губами, я большими шагами неслась по дороге к дому и у самой калитки столкнулась с Софи.
– Где пожар? Куда бежим? – недовольно спросила она, потирая ушибленный бок.
– Душа горит! – немного невпопад ответила я, пропуская соседку с пустой корзиной во двор.
– Пить будем? – обрадовалась Софи. – По поводу или так, для тренировки организма?
– Я лично по поводу, у меня ни одного кавалера не осталось, – пожаловалась я. – То роились, как осы над арбузом, то разбежались все, как тараканы!
– Мужики – насекомые шустрые, – согласилась Софи. – А тебе, Танька, жадничать не следовало, надо было выбрать себе скромненько одного-единственного любимого и с подругой поделиться. Как говорят в народе: за тремя тараканами погонишься – ни одного не зашибешь!
Я вздохнула, не решаясь оспаривать слегка видоизмененную народную мудрость.
– Кстати, о тараканах! – продолжая болтать, Софи резво шагала к нашему курятнику. – Я решила завязывать с черными. Вечером объявлю Аскеру, что больше не буду с ним знаться в постельном смысле. Пойдешь со мной, окажешь мне моральную поддержку?
– А ну сними очки! – велела я.
– Да, извини, взяла без спросу! – Софи безропотно вернула мне черные окуляры.
А мне не очки были нужны, я всего лишь хотела посмотреть на ее подбитый глаз. За сутки он стал еще краше!
– Ты с таким фингалом пойдешь во «Флориду»? – удивилась я.
– Так ведь с уродиной Аскеру будет расстаться легче! – объяснила свой резон неунывающая Софи.
Однако ближе к вечеру она все-таки постаралась привести себя в приличный вид и извела полтюбика тонального крема, пытаясь заштукатурить сильно подпорченный фасад. Это мало помогло, и тогда Софи привлекла к реставрационным работам Левика и Вовика. Мальчики в четыре руки соорудили ей асимметричную прическу с косой челкой, которая полностью закрыла подбитый глаз. Поскольку собственных Сонькиных волос на парикмахерское чудо не хватило, Левик и Вовик не скупясь добавили искусственных локонов из своих запасов. Накладные пряди были черного цвета и вперемежку с родными белобрысыми волосами делали Софи похожей на зебру. В довершение сходства она натянула модную в этом сезоне тельняшку и белую юбку, сквозь тонкую ткань которой отчетливо просвечивали черные трусики. Влезла на каблуки и покрутилась, кокетничая:
– Ну, как я?
– Восхитительно! – прыснули Левик и Вовик.
– По-моему, ты перестаралась! – честно сказала я. – Такую яркую женщину Аскер ни за что не отпустит!
Действительно, в роли частично зашоренной зебры Софи имела большой успех. Многие мужики, слоняющиеся по променаду, завидев пышные полосатые телеса, чувствовали себя сродни африканским бушменам и выражали желание поохотиться. Софи игриво ржала и била деревянным копытом, а я в скромном бежевом платьице с распущенными по плечам каштановыми волосиками чувствовала себя рядом со знойной африканской кобылицей особенно невзрачной – какой-то блеклой декорацией, вроде неприметного куста.
– Натуральный саксаул! – пробормотала я, выражая хроническое недовольство своей внешностью вслух.
– Секс, ау! – по-своему услышала меня Софи. И поплыла, сладострастно покачивая бедрами и напевая: – Секс, ау! Секс, ау! Ла-ла-ла-ла! Секс, ау!
Я посмотрела ей вслед и вздохнула. Определенно, сегодня мы с Сонькой выступаем в разных категориях! Сопровождать приятельницу во «Флориду» мне окончательно расхотелось, да и сомневалась я, что ей сегодня понадобится моя моральная поддержка. Похоже, Софи совсем не в том настроении, чтобы поставить жирный крест на личной жизни!
И я пошла своим путем. Медленно, стараясь не обращать внимания на абсолютно неигривые тычки локтями, двинулась в толпе и при этом внимательно осматривалась по сторонам: искала Рому и Диму.
Где-то через час мне стало ясно, что я выбрала неправильную тактику. Нужно было последовать примеру Софи и превратить себя в экзотическое животное, тогда и искать никого не пришлось бы, Рома и Дима нашли бы меня сами. Ведь не потерялись же в толпе верблюдица, дрессированная обезьяна и сам по себе неприметный мужик с оригинальным шарфиком из живой анаконды!
– Вопрос в том, хотят ли Дима и Рома этой встречи? – грустно молвила Нюня.
– Они же сами клеились! – встрепенулась Тяпа. – Ночью под окном какой спектакль устроили – Шекспир отдыхает!
– Давайте рассуждать логично, – призвала я. – Если ночью Дима, Рома и Вася наперебой лезли ко мне в окно, а сегодня вовсе не показываются на глаза, значит, после вчерашнего спектакля произошло что-то такое, что напрочь избавило их всех от интереса к моей персоне. И что же это могло быть?
– В случае с Васей – это трагическая гибель, – без задержки отозвалась Тяпа. – Данную причину можно считать уважительной, правда?
– Ладно, Васю я прощаю, – быстро согласилась я. – А почему меня оставили Дима и Рома?
– А почему тебя все оставляют? – накинулась на меня Тяпа. – Почему в свои двадцать пять лет ты не имеешь ни мужа, ни жениха, ни даже любовника? Потому что ты киса с бантом!
Я обиделась. Насмешливо-жалостливым выражением «киса с бантом» меня называет папа, когда хочет подчеркнуть, какая я домашняя, беспомощная, трусливая и т. д. и т. п. А я и хотела бы стать отважной, дикой и необузданной, не кисой с бантом, а пантерой, но как это сделать?!
– Эволюция наоборот! – пробормотала Нюня.
До меня не сразу дошло, что она не бредит, а отвечает на поставленный вопрос.
– Точно! – подхватила Тяпа. – Если дикая кошка может приручиться и стать домашней, то и киса с бантом способна одичать! Причем если процесс одомашнивания длился тысячи лет, то вспять он идет совершенно стремительно!