Я выкинула козырную карту:
– У меня есть информация, что вы смертельно больны.
Впервые мужчина проявил интерес:
– И чем же?
Напряжение, которое сковывало меня, вдруг спало, я вальяжно откинулась на спинку стула и принялась заливаться соловьем:
– Видите ли, в чем дело. В наш институт поступила девушка с редким и очень опасным заболеванием. Опасность состоит в том, что какое-то время болезнь протекает бессимптомно, но потом внезапно у человека один за другим начинают отказывать органы. Организм просто разваливается на глазах. К сожалению, девушку не удалось спасти, она попала к нам слишком поздно. И еще одна неприятная новость: дама успела заразить других людей, точнее мужчин, потому что болезнь передается только половым путем. Никакие средства контрацепции не помогают, это самые маленькие вирусы, известные науке. Да, чуть не забыла: девушку зовут Елохова Карина Павловна. – Я выразительно посмотрела на собеседника, но тот никак не отреагировал. – Вам знакомо это имя? – прямо спросила я.
Архангельский ответил мгновенно:
– Что-то не припоминаю.
– Жаль, потому что Карина Елохова указала вашу фамилию в списке своих половых партнеров.
Мужчина развел руками:
– Понятия не имею, почему она так сделала. Я счастливо женат и супруге не изменяю.
На его безымянном пальце действительно блестело обручальное кольцо.
– Вдвойне жаль, потому что на всю Москву имеется только десять ампул лекарств от этого заболевания. По одной ампуле на человека. А в списке Елоховой семнадцать мужчин. Это только те, кого она смогла вспомнить. Семь человек гарантированно умрут, потому что не получат врачебную помощь.
Все-таки Архангельский не зря занимал свой пост. Дураком он не был и почувствовал какой-то подвох.
– Зачем вы пришли?
– Мною движет врачебный долг, – с достоинством ответствовала я, – а также небольшой личный интерес. За умеренную сумму я готова продать вам ампулы. Спасите себя и своих близких. Возможно, вы тоже успели кого-то заразить…
Теперь мой мотив был понятен: алчность. Я была уверена, что Архангельский спросит, о какой сумме идет речь. Ведь не может же у человека начисто отсутствовать чувство самосохранения! Но он не спросил. Вместо этого задумчиво произнес:
– Даже если предположить, что вы говорите правду, я могу самостоятельно сделать анализы и вылечиться без вас. Зачем платить вам?
– Есть только десять ампул, – напомнила я.
– Это в Москве, а в мире? Сегодня за границей можно купить любые лекарства, были бы деньги.
– Согласна. Но болезнь редкая, ее очень трудно диагностировать. Если не знать, на какие вирусы проверяться, анализы ничего не обнаружат.
– Ой ли? – усмехнулся Архангельский. – Можно подумать, так трудно будет узнать, какая новая зараза появилась в Москве.
– Если вы меня внимательно слушали, то заметили, что я не назвала заболевание. Я сделала это умышленно. Данная информация засекречена, чтобы не вызывать панику среди населения. Вам не удастся найти никаких сведений, уверяю вас. Когда вы умрете, в протоколе вскрытия будет написано «инфаркт»…
Согласна, сказано жестоко, но другого выхода у меня не было. Я продолжала напирать:
– Советую поторопиться, вы первый из списка, кому я предложила свою помощь. Думаю, другие мужчины будут более благоразумны, и ампул скоро не останется! Даю вам минуту на размышление. Время пошло!
Увы, шантаж не достиг цели. В ответ на мою тираду чиновник лишь расхохотался, показав зубы – слишком белые, чтобы быть настоящими. Мне ничего не оставалось, кроме как покинуть кабинет. Сквозняк с оглушительным хлопком захлопнул дверь за моей спиной.
Глава 9
Я чувствовала себя идиоткой. Впрочем, в последнее время это ощущение меня не покидало.
Мне казалось, что я придумала гениальную идею: риск заболеть смертельной болезнью кому угодно развяжет язык. Но не тут-то было. Господин Архангельский не только не признался, что знаком с Кариной Елоховой, его вообще мало заинтересовала эта история. Он и глазом не повел при известии, что лекарства всем заболевшим не хватит!
Тут может быть два варианта. Первый: художник Сергей, несмотря на свою профессиональную зрительную память, ошибся. Архангельский просто похож на предполагаемого ухажера Карины.
Второй вариант: Вадим Григорьевич знаком с Елоховой, но не настолько близко, чтобы опасаться заразиться смертельной болезнью. Поэтому и спокоен как удав.
И в том, и в другом случае Архангельский, скорее всего, не имеет отношения к смерти девушки.
Я вышла на улицу, погода была отличная. Я с наслаждением подставила лицо под солнечные лучи. Весна в этом году выдалась дождливая и прохладная, надо воспользоваться моментом и погреться на солнышке.
Внезапно меня осенило: а ведь может быть третий вариант! Они и знакомы, и спали друг с другом, но по какой-то причине мужчина не хочет в этом признаваться. Да потому что он убил Елохову, вот по какой! Если сказать «а», надо будет говорить и «б». Признайся Архангельский, что знает Карину, придется объяснять, где он находился и что делал в субботу днем. А алиби-то у него и нет! Конечно, проще вообще откреститься от любовницы!
– Сигаретки не найдется? – неожиданно услышала я за спиной.
Обернулась и увидела девушку в форме, очевидно, сотрудницу таможни. Помню, час назад она пробегала с документами по коридору. Девушка показала пустую пачку из-под дамских сигарет:
– Мои закончились…
Эх, жаль, я не курю! Вернее, замечательно, конечно, что не имею этой дурной привычки, берегу здоровье, но она значительно облегчает общение. Замечали, как быстро курильщики находят общий язык? Сигарета – как пароль, опознавательный знак «ребята, я свой», который помогает втереться в доверие и узнать нужную информацию.
Я широко, словно старой знакомой, улыбнулась девушке:
– Извини, сигарет нет. Месяц назад бросила курить.
Вот разве мыслимо было бы обратиться на «ты» к постороннему человеку? А курильщики, даже бывшие, друг с другом на короткой ноге!
Девушка стрельнула сигаретку у какого-то парня. Он вошел в здание, а она осталась курить в одиночестве.
Я подошла к ней:
– Постою с тобой за компанию, дымом подышу, не возражаешь?
– Дыши, мне не жалко, – ответила девушка, услужливо выпуская облако дыма в мою сторону.
С непривычки я зашлась в кашле.
– Начинаю отвыкать, – прохрипела я, лихорадочно хватая ртом свежий воздух. – Кстати, меня Люсей зовут.
– Злата, – представилась девушка.
– Ты тут работаешь?
– Угу. А ты по какому делу?
– Да вот пришла к Вадиму Григорьевичу Архангельскому, знаешь такого?
– Еще бы, – ухмыльнулась Злата, – он мой начальник! Что, проблемы с почтовым отправлением?
– Да нет, я по личному делу.
– Ну-ну… – протянула девушка довольно гнусным тоном.
– Это не то, о чем ты подумала, – быстро сказала я.
– Да я вообще на работе не думаю, – усмехнулась Злата, – только распоряжения выполняю.
Я принялась сочинять на ходу:
– Ладно, расскажу тебе, только, чур, никому ни слова! В общем, я пришла к Архангельскому по поводу своей подруги. Он за ней очень красиво ухаживал, обещал жениться, а потом, когда она забеременела, неожиданно выяснилось, что он уже женат. Архангельский уговорил ее оставить ребенка, до последнего дня обещал, что порвет с женой. Но когда родился ребенок, мужик пропал. На звонки не отвечает, материально не помогает, младенцем не интересуется. Единственное, что моя подруга про него знает, – место работы. Вот я и пришла сюда, чтобы воззвать к его совести. На худой конец, вырвать тысяч пятнадцать – двадцать.
– Долларов?
– Какое там, рублей!
– Ну, и как успехи?
– Никак. Ваш Вадим Григорьевич просто послал меня на три веселых буквы. Вот стою тут, прихожу в себя…
– Правда, что ли? Каков мерзавец!
Я кивнула:
– Прикинулся веником: я, мол, не я, и лошадь не моя. Дескать, не знаю никакой Карины Елоховой, впервые слышу это имя. А о ребенке тем более не в курсах.
– Постой-ка, – перебила Злата, – Карина Елохова – что-то знакомое… Ага, вспомнила! Она такая блондинка лет тридцати, так? Работает в музее, правильно?
Мое изумление было неподдельным:
– Откуда ты знаешь?!
– Примерно год назад твоя подруга отправляла на аукцион в Великобританию картину, через меня проходили документы. Я почему запомнила: я как раз устроилась на таможню, и это было мое первое серьезное задание. Так вот, с картиной возникли проблемы, не хватало кое-каких бумаг, и Архангельский утрясал все формальности. У меня сложилось впечатление, что в этом деле у него был личный интерес. Так что врет он, прекрасно знает Карину Елохову!
– Вот-вот, – скорбно закивала я, – что и требовалось доказать. Подлец!
Злата выбросила окурок в металлическую пепельницу и сказала, как припечатала:
– Знаешь, как устроить ему цирк шапито? Расскажи всё его жене!
– Ты серьезно?
– Абсолютно. Деньги, которые он на ребенка зажал, с него жена стрясет. Причем в тройном размере! А уж сколько кровушки выпьет!..
После некоторого размышления я согласилась:
– Пожалуй, это идея! Но как мне ее найти?
– Очень просто. Жена Архангельского держит салон красоты, «Лорелея» называется. Её Лариской зовут, вот и решила выпендриться, в честь себя фирму назвала. Постоянно свою рекламу к нам на проходную подбрасывает, купонами со скидкой завлекает. Наши девчонки в «Лорелею» не ходят. Цены там заоблачные, а мастера отвратительные. Одна я, дурочка, польстилась на скидку в двадцать пять процентов, которую они в прошлом месяце предлагали, и гляди, как меня обкорнали! Кошмар!
Злата тряхнула каштановыми волосами, которые едва доставали до плеч. Я ничего кошмарного не заметила – обычное градуированное каре, не от Сергея Зверева, конечно, но вполне пристойное, – однако сочувственно пощелкала языком.
– Так что дуй в «Лорелею», – напутствовала меня Злата. – Пусть Лариска узнает правду. Мало не покажется!
До меня запоздало дошло, что ее откровенность – не что иное, как месть за неудачную стрижку. Впрочем, мне ситуация только на руку. Прихватив на проходной рекламу «Лорелеи», я поехала в салон.
Салон «Лорелея» находился в самом начале Кутузовского проспекта. Место элитное, от богатеньких клиенток отбою быть не должно. Однако пока я топала от метро, мне навстречу попалось три салона красоты, две парикмахерских и одна имидж-студия. И это только по четной стороне проспекта! Даже если все обитатели окрестных домов превратятся в гламурных метросексуалов, что-то я сомневаюсь, чтобы в «Лорелее» был аншлаг.
Мое предположение оказалось верным. В салоне действительно было, мягко говоря, немноголюдно. Прямо с порога отлично просматривался парикмахерский зал, кресла стояли пустые. Администратор, ухоженная дама лет сорока, сидела за компьютером и бодро щелкала мышкой. Бросив взгляд на монитор, я заметила, что она играет в «Пасьянс». Дама оглядела меня с ног до головы и поинтересовалась:
– Вы по записи?
Для безлюдного салона тон у нее был слишком надменный.
– Нет, я к Ларисе… Забыла отчество. К вашему директору.
– Вы журналистка? – вдруг спросила администраторша.
– Как вы догадались? – оторопела я.
– Жизненный опыт, – важно ответствовала дама, – у меня глаз наметанный. Лариса Тимофеевна ждет вас к четырем часам, а сейчас только половина третьего. Ну, оно и к лучшему, давайте вы пока пройдете кое-какие наши процедуры. Вас что интересует: антицеллюлитный массаж, грязевое обертывание, чистка лица? О чем вы будете писать в своей статье?
Я догадалась, что меня приняли за журналистку, которая должна написать рекламу про «Лорелею». Есть целый пласт журналистов, которые ловко умеют сочетать приятное с полезным. С одной стороны, они выполняют свои профессиональные обязанности, а с другой – бесплатно получают то, за что другие люди выкладывают целое состояние. Взять хотя бы ресторанных критиков. Каждый вечер они наедаются до отвала в очередном ресторане, потом пишут про это заведение общепита статью и в итоге получают гонорар! Поди плохо! Или журналисты, специализирующиеся на туристической теме: они уже забыли, что это такое – отдыхать за свои «кровные». Турагентство оплачивает им отдых в лучших отелях мира, а взамен в журнале появляется хвалебная статья «Отдыхайте вместе с фирмой „Пупкин и Юбкин!“. А „эксперты по красоте“, одного из которых ждут в „Лорелее“, днями напролет тусуются в салонах, делая на халяву всевозможные косметические процедуры.
Я же начисто лишена практической сметки, работаю исключительно за зарплату. Впрочем, трудно придумать какой-то бартер в газете по трудоустройству «Работа». Хотя кое-кто придумал. В то время как я бесплатно помогаю безработным составить резюме и выстроить план карьеры, моя коллега Ленка Егорова делает то же самое с выгодой для себя. Вот, казалось бы, что взять с безработного? Взятку он не даст, денег у него и так в обрез. Но Ленка берет услугами. Например, она составила выигрышное резюме одной бухгалтерше, уволенной по сокращению штатов, и та за две недели нашла новую работу. В благодарность бухгалтерша предложила Ленке с семьей пожить на ее даче. Ну, не сама предложила, Егорова удачно навела её на эту мысль. Представляете, сколько стоит снять на лето дом со всеми удобствами в тридцати километрах от Москвы, пять минут пешком от станции? Да еще и не каждый хозяин пустит с двумя детьми и тремя собаками. А Ленку пустили, еще и в ножки ей кланялись. Егорова, она такая, умеет напомнить человеку о своем благодеянии и освежить в нем чувство благодарности.
– Рекомендую начать с массажа, – вернула меня к действительности администраторша. – У нас очень хороший массажист, стажировался в Таиланде. Женщины от него млеют!
Я принялась судорожно вспоминать, какое белье на мне сегодня надето. Можно ли мне вообще раздеться перед незнакомым человеком, или от позора я провалюсь сквозь землю? К счастью, утром я как чувствовала надела свой единственный приличный комплект – французский, нежно-сиреневого цвета, с кружевной отделкой.
– Давайте массаж, – согласилась я.
Массажиста звали Марат. Белый медицинский халат с трудом застегивался на его мощной волосатой груди. Судя по плотоядному взгляду, которым мужчина меня одарил, в своей профессиональной деятельности ему тоже удалось совместить приятное с полезным…
Тело мое лежало на кушетке, но душа летала в облаках. Мне казалось, что я – пластилин, размякший под тропическим солнцем. Во всем мире нет ничего, кроме этих сильных рук, которые мнут мои целлюлитные бока. И я хочу, чтобы так продолжалось вечность…
К действительности меня вернул разъяренный голос администраторши:
– Марат, немедленно перестань её массировать! Это самозванка!
Глава 10
– Я не самозванка! Я действительно журналистка!
Нелегко оправдываться, лежа перед человеком в одних трусах, пусть даже и французских.
– Настоящая журналистка только что пришла! – брызгала слюной администраторша. – А вы кто такая?
– Дайте мне одеться, я всё объясню.
Дама отвернулась, но даже ее спина излучала негодование. Я наспех оделась и вытащила свое журналистское удостоверение:
– Вот, смотрите, я вас не обманываю, я и правда работаю в газете. Просто вышло недоразумение. Я пришла к вам не по служебным делам, а по личным.
– По каким еще личным? Только коротко, у меня мало времени!
– Ну, если коротко… У Ларисы Тимофеевны, вашего директора, большие неприятности.
Реакция дамы оказалась интересной.
– Подождите минуточку, – сказала она, направляясь к двери, – я сейчас вернусь, только провожу настоящую журналистку на обертывание.
Так поступают люди, которые собираются посмотреть по видео фильм: делают важный звонок, ставят на столик чипсы и колу – чтобы в дальнейшем ничто не отвлекало от интересного зрелища.
Администраторша вскоре вернулась:
– Давайте пройдем в маникюрный кабинет, там мы можем спокойно поговорить.
В маникюрном кабинете она села в кресло мастера, я – на место клиентки, по другую сторону стола.
– Итак, вы сказали – «неприятности»…
Поскольку я собиралась вести доверительную беседу, сначала следовало наладить с собеседницей эмоциональный контакт.
– Простите, вас как зовут?
– Светлана Петровна. Можно просто Светлана.
– А я Люся. Светочка, простите за назойливость, но можно мне кофе? А то с утра голова раскалывается, должно быть, давление понижено…
– Ой, конечно! У нас есть чудесный кофейный аппарат. Я мигом!
Светлана умчалась куда-то и вскоре вернулась с двумя кофейными чашками, одну поставила передо мной.
– Я положила две ложки сахара, пойдет?
– Спасибо! – поблагодарила я, отхлебывая ароматную жидкость.
Сейчас, в спокойной обстановке, у меня появилась возможность разглядеть собеседницу. Есть мнение, что возраст женщины выдает шея, другие считают, что руки. Но по-моему, женщину выдают глаза. Если дама не ждет от жизни ничего хорошего и это отражается у нее в глазах, значит, она уже перешагнула сорокалетний рубеж. Не знаю, может, в других странах женщины полны оптимизма до гробовой доски, но в России это так. Судя по глазам, Светлане было далеко за сорок, хотя выглядела она моложе. Лицо, шея, руки – всё в идеальном состоянии, тридцатипятилетняя бы позавидовала. Должно быть, администраторша регулярно пользовалась всеми косметическими процедурами в «Лорелее». Но вот взгляд… Одним таким взглядом можно остановить насильника в полутемном лифте.
– Так как насчет неприятностей? – опять затянула Светлана.
Ишь как её разобрало!
Я вдохнула в грудь побольше воздуха и понеслась:
– Ситуация простая и банальная. Тысячи семей с ней сталкиваются. У мужа вашей директрисы есть любовница. Она беременна, скоро родится ребенок. Девушка хочет подать в суд на установление отцовства, чтобы каждый месяц стряхивать с господина Архангельского крупную сумму. Но это в будущем, а пока ей требуются деньги на текущие расходы. Роды на носу, а у ребенка нет приданого. Надо купить коляску, кроватку, пеленки, ползунки и прочее, что требуется младенцу.