В соседней комнате уже вовсю гремели и гудели невидимые отсюда механизмы, а Николая Петровича все еще не было. Пришел водитель синего «пирожка», забрал несколько больших картонных упаковок, и снова уехал.
Наконец, где-то через полчаса подъехала новая «девятка», из нее неторопливо, поправляя брюки, выбрался крупный, слегка рыхлый и солидно пузатый мужчина средних лет. Он по-хозяйски осмотрелся, и пошел внутрь. Кирилл видел все его манипуляции через огромное стекло, заменявшее бывшему кафе стену, и оставшееся с тех в том же самом виде, и догадался, что это и есть искомый Николай Петрович. Безо всякого подтверждения со стороны вертлявой секретарши.
Поэтому, как только хозяин открыл тяжелую входную дверь, Мелехов сразу шагнул к нему:
— Я, видимо, к вам.
— Вы Кирилл Мелехов?
— Да.
— Хорошо, пойдемте со мной.
Кириллу, с одной стороны, понравилось, что будущий босс не стал с ходу ему «тыкать». С вежливым человеком всегда общаться приятнее. Однако уже имея хоть и не такой большой, но все же опыт общения с разными людьми, Мелехов подозревал, что за такой вежливостью может скрываться холодное безразличие. Вежливо примет на работу, вежливо спустит шкуру за каждую ошибку, также вежливо выгонит… Впрочем, об этом было рановато еще думать. Ведь его еще даже и на работу не приняли.
Босс провел Кирилла через цех, они свернули в боковую дверь, (где раньше в кафе располагались повара, бухгалтерия и директор), и зашли как раз в бывшую бухгалтерию. Хотя почему бывшую?
— Пока еще бухгалтера нет, поговорим здесь, — сказал Федоров. — Не будем тянуть время, его у меня мало. Так что там у вас с собой?
Кирилл протянул диплом.
— А трудовая? — спросил Федоров.
Мелехов непроизвольно покраснел:
— У меня ее еще нет. Я только вот институт закончил, потом сразу в армию… Вот, первый раз на работу устраиваюсь…
— Мне о вас говорила Антонина Петровна. Раз она сочла вас возможным мне рекомендовать, то на работу я вас возьму. А вот дальнейшие ваши успехи здесь будут зависеть исключительно от вас самого. Платить я вам буду…
Федоров ничего не сказал вслух, а взял листок для заметок, нарисовал карандашом сумму, и показал Кириллу. Сумма была больше, чем Мелехов мог надеяться.
— Это вы будете получать на руки. Официальная ваша зарплата, налоги, и все такое, это не ваше дело. Этим будет заниматься бухгалтерия. Вы молодой, вам до пенсии далеко, так что все эти глупости вас волновать не должны… Согласны?
Мелехов кивнул. Хотя он и дня еще не работал, но о «черной» и «белой» зарплате представление имел.
— Ну вот и славно, — подвел итог босс. — Сейчас дождетесь бухгалтера, ее зовут Анна Викторовна, она вам оформит трудовую книжку. А потом сразу на работу. Производством у меня здесь занимается Эльдар Муслимович, он все тебе объяснит.
Так Кирилл Мелехов влился в ряды трудящихся.
Павел Веретенников.Паша Веретенников возвращался домой из армии. В областной центр он попал в невменяемом состоянии: после почти суток непрерывной попойки трудно было ожидать иного исхода. Земляки выглядели не лучше, но, по крайней мере, их встречали родители. А вот Паша не дал своим никакого сообщения, предвкушая огромный сюрприз для матери с отцом. Теперь предстоящий сюрприз выходил ему боком. Проводница выгнала дембеля из вагона, и пошел он, родимый, сам не зная в какую сторону. Просто здорово еще было то, что приехал Веретенников на вокзал утром. Ночью бы его обязательно обобрали в таком состоянии. Идя по путям, Паша забрел на какое-то кладбище вагонов, где его благополучно и вытошнило.
Тошнило долго и мучительно. Заблевав все окружающее пространство, Паша уснул, а когда очнулся, то с удивлением уставился на окружающую обстановку. Тошнота прошла, зато необыкновенно усилилась головная боль. Сквозь туман в глазах Паша посмотрел на часы и поразился — уже час дня! Стало очень жарко, от этого самочувствие демобилизованного не улучшилось. С громкими стонами он поднял свой большой чемодан и поплелся искать дорогу на автовокзал.
Тем не менее, через полчаса мучительной борьбы с собственным организмом, Паша начал узнавать местность, и еще через десять минут ходьбы вышел, хотя и не с той стороны, как ожидалось, но, тем не менее, на искомый автовокзал. Веретенников уже облегченно вздохнул, но не тут-то было. Бывший дембель сунул руку в карман, но оказалось, что деньги исчезли: или пропил вчера, или вытащили. Но это уже было не так важно.
Со слабой надеждой он побрел на перрон, с мечтою встретить знакомых из Максимки. И, как ни странно, встретил.
И не кого-нибудь, а двух одноклассников, которым повезло в жизни чуть больше — они не только поступили в институт, но и до сих пор в нем учились. Видно, все-таки какое-то неудобство перед отслужившим товарищем бывшие одноклассники испытывали, поэтому не только дали денег на билет, но и сами за ним сбегали, а потом принесли для начала пива; так что дорогу домой, в Максимовский, Паша Веретенников опять не запомнил…
Очнулся он утром, уже дома, в своей старой постели. Голова трещала, подташнивало, но невыносимее всего была острая как нож, мысль, что вместо торжественной встречи, и наслаждения эффектом от внезапного появления, в голове стояла абсолютная пустота. «Эге, вот это я напраздновался!» — вяло подумал Паша. Он повернулся на другой бок, и увидел, почти перед носом, рюмку водки, стакан помидорного рассола и тарелку соленых огурцов. Это было самое то, что надо.
— Ну, здравствуй, герой! — громко произнес вошедший в комнату отец.
Причем «герой» прозвучало как-то уж совсем двусмысленно. Потому Паша только и смог, что виновато улыбнуться.
Вечером должны были собраться гости, а пока младшая сестра Наташка воодушевлено, и в лицах, безжалостно рассказывала братцу о его триумфальном возвращении в родные пенаты.
Возвращение началось с того, что Паша получил «в тыкву» еще в автобусе. Во-первых, в салон они — (братец и его одноклассники) — залезли уже весьма и весьма веселые. Вовсю сыпали шутками и прибаутками, отдавили пару ног, пока пролезали к своим местам, перевернули сумку с мандаринами у бабки, что остальных пассажиров, конечно, в восторг не привело, однако же и в сильный душевный трепет тоже. Видимо, они надеялись, что юноши сядут и успокоятся. Тем более, дембель, по молчаливому неписаному уговору, имел право выпить при возвращении. А что перебрал лишку — так с кем не бывает?
Но юноши, заняв задние места, достали еще один флакон. И распили его за полчаса. Автобус же за это время успел только выбраться из города, и катил по прямой как стрела, московской трассе. Вот тут у друзей и наступили «сумерки сознания». Но если два хилых уклониста просто вырубились — как говорится — «пленка кончилась», то у Паши Веретенникова «упала планка». Его мозг требовал активных действий. Самое активное действие, о котором он не переставал мечтать все свои два солдатских года — это замутить с симпатичной девчонкой.
Девчонок в автобусе было немало. Но Пашино внимание привлекла только одна — светловолосая (явно крашенная) малолетка с аппетитной фигурой. Дембель пока выжидал — он хотел увидеть ее лицо. (Мало ли, что она со спины хорошо выглядит; а вдруг у нее морда как противогаз — что тогда делать? Сама на тебе повиснет, и не отвяжешься потом!). Крашеная посмотрела в окно, и Паша увидел правильные черты лица, приятные глаза и маленькое аппетитное ушко.
Веретенников встал, но в этот момент автобус притормозил, и дембель полетел на пол. Его падение вызвало нездоровый интерес со стороны всех пассажиров, и многие, отвернувшись от него, заулыбались.
— Пардон! — громко, на весь салон, произнес Паша, с трудом поднявшись на ноги.
Теперь уже осторожно, активно помогая себе руками, он добрался до заинтересовавшей его миловидной незнакомки.
— Разрешите представиться! — вполголоса сказал Паша, как ему казалось, обворожительно-проникновенным голосом.
На самом деле, он проскрежетал эту фразу, теряя по дороге гласные и согласные. Незнакомка выпучила на него глаза.
— Вы понравились мне с первого взгляда, — продолжил Паша свою «кадриль», — я два года мечтал о такой как ты!
Вот так легко он перешел не непринужденный стиль общения.
— Эй, ты, сержант, вали отсюда! Это моя девочка! — сказал быковатого вида парень, сидевший у окна.
Паша проявил удивительную для его состояния проницательность:
— Если бы это было твое, то ты сидел бы с краю! Охранял бы свое добро!
— Виталя! Почему он обо мне как об имуществе каком-то говорит!! — возмутилась малолетка. — Я что для вас — вещь?!
— Да потому что он — просто козел! — Быкастый явно разозлился.
— Да я кровь за вас проливал!!! — заорал на весь автобус Паша, и чуть не рванул парадку на груди.
Это была ложь. Никакую кровь ни за кого Веретенников не проливал. Ни в какой Чеченской Республике он никогда и близко не был. Он даже не служил в сотрясаемом терактами Дагестане. Но в это момент дембелю казалось, что это именно он вел жаркие бои на улицах разрушенного Грозного. Он уже забыл о малолетке. Паша опустился на колени, и положил голову на ее руки. Просто ему так захотелось.
Это была ложь. Никакую кровь ни за кого Веретенников не проливал. Ни в какой Чеченской Республике он никогда и близко не был. Он даже не служил в сотрясаемом терактами Дагестане. Но в это момент дембелю казалось, что это именно он вел жаркие бои на улицах разрушенного Грозного. Он уже забыл о малолетке. Паша опустился на колени, и положил голову на ее руки. Просто ему так захотелось.
После этого в голове у него вспыхнул фейерверк, и Паша успокоился…
— Откуда ты знаешь? — выдавил из себя уничтоженный Паша.
— Девчонки в автобусе ехали, — засмеялась сестра. — Знаешь, к кому ты пристал? Это же твоей одноклассницы — Надьки Насоновой младшая сестра. Она с хахалем ехала — с Виталиком Каратуновым. Он тебя на два года младше. Она с ним спит уже давно… Нашел, кому руки целовать!
— А я разве целовал?
— Пытался, похоже… Чего ради на колени перед ней встал, алкоголик?
Паша замолчал, и сестра замолчала.
— Ладно, — сказала Наташка, — слушай дальше. Эпизод второй.
Вынесли из автобуса избитого дембеля все те же одноклассники. Сначала их растолкал шофер. После этого парни долго удивлялись, как это они не помнят дороги в полтора часа длиной. Подняли Пашу под белые рученьки, захватили его барахло, и вытащили из автобуса. Но на этом сочли свою миссию по сопровождению завершенной, и, выбрав место в тенечке, положили попутчика мирно посапывать под кустом недалеко от здания автостанции.
И так бы мирно Паша и лежал там — до полного очищения организма от последствий алкогольного отравления — но местные собаки поспать ему не дали. Бесхозные барбосы начали трепать и лизать его, и, в конце концов, Паша восстал. Он поднялся на четвереньки и заорал дурным голосом: «Убью»!
Будущие пассажиры, тусовавшиеся на остановке в ожидании очередного рейса, шарахнулись в разные стороны. Из кустов вылез Паша, и, размахивая своим чемоданом как булавой, снова заорал: «Убью!» — еще пуще прежнего.
Ноги понесли дембеля по направлению к родному дому. Периодически он махал чемоданом и издавал воинственные рыки, пугая всех встречных и поперечных. Быстро — не быстро, но Паша приближался к центру поселка. Людей стало встречаться заметно больше, и его анабазис стал вызывать нездоровое оживление.
Чем более прямо пытался Паша шагать, тем сильнее его качало из стороны в сторону. Дембеля периодически выносило с тротуара на проезжую часть, и будь в Максимовском такое же интенсивное движение, как в Москве, то он уже, скорее всего, был бы расплющен по асфальту. Однако машин было мало, и они успевали притормозить, остановиться или увернуться ещё до того, как Паша становился у них на пути.
К счастью, прохода через самую оживленную часть Максимки дембелю удалось избежать. Около площадки перед поликлиникой Пашу узнал сосед — дядя Коля. Он как раз садился в свою «четверку», когда увидел пьяного, с трудом передвигающегося солдата. И с изумлением узнал в этом солдате соседского мальчишку, который так часто всего несколько лет назад таскал у него в саду абрикосы.
Добрый дядя Коля перебежал дорогу, подхватил Пашу под руки, и почти насильно посадил дембеля на заднее сиденье. Почувствовав возможность прилечь, парень сразу же завалился на бок и отрубился окончательно. Дядя Коля с сомнением посмотрел на него — не заблюет ли салон? — но, пожав плечами, уселся поудобнее, и плавно тронулся.
Вот таким макаром Паша и оказался дома. Кроме того, как рассказала Наташка, когда его вынимали из машины, он плакал, и уверял всех в своей безграничной любви. «Возвращенец» перецеловал всех, включая кота и собаку.
И только потом позволил уложить себя в кровать.
Игорь Поляков.Игорь Поляков задумчиво курил, сидя на краю тахты. Он пристально рассматривал довольное лицо немолодой женщины, сжавшейся калачиком у стенки.
«Что я в ней нашел?» — думал Игорь. — «Почему меня так тянет к ней?».
Поляков был женат вторым браком. И от первого, и от второго брака имел дочерей. Но с этой женщиной — Ольгой Нестеркиной — он был знаком еще до встречи со своей первой супругой.
Встретились они случайно — ехали рядом в автобусе. Дорога была долгой, волей-неволей попутчики разговорились. Игорь был мужчиной обаятельным, разговор поддерживал умело: где надо — мог ввернуть нужное слово, где надо — подержать паузу. Вяло начавшаяся беседа переросла в более оживленный обмен мнениями, потом — в достаточно откровенный, и расстались они уже почти хорошими знакомыми.
Ольга была разведена. Хотя, если честно, юридически замужем она никогда и не числилась. Сначала они с гражданским мужем решили пожить вместе, чтобы проверить чувства, потом — после рождения девочки, как-то все не находилось времени на регистрацию, а уже после появления на свет мальчика муж стал проявлять явные признаки усталости от совместного проживания. О законном браке речь уже и не шла.
От безденежья муж завербовался на Север. Первые полгода честно присылал деньги, а еще через три месяца сообщил, что встретил другую — «свою настоящую любовь».
Удар был очень сильный — несчастная женщина подала в суд на алименты, но дело двигалось как-то очень слабо. Хорошо, что к этому времени ей удалось устроиться на работу в налоговую инспекцию — из жалости помогли старые подруги. Деньги платили небольшие, но это было значительно лучше, чем ничего.
Помимо постоянной нехватки средств Олю стало мучить отсутствие мужской ласки. Как бы она не относилась к своему мужу-предателю, но в постели он был очень хорош. Потому и терпела она его столько лет, потому и родила ему двух детей… И вот теперь одна, в пустой постели, она часами рыдала в подушку, и почти физически чувствовала, как впустую уходят её оставшиеся женские дни.
Знакомство с Игорем показалось каким-то особенным, словно посланным свыше. Максимовский был маленьким городком — Оля не сомневалась, что рано или поздно, но ей удастся встретить его снова. А там может что-то и получится…
Встреча действительно произошла. И даже скорее, чем она предполагала…
Игорь возвращался от своей новой девушки расстроенный и злой. В последнее время они чаще ругались, чем целовались. В чем была причина их ссор — наверное, ни он, ни она не могли объяснить друг другу. Возможно, если бы они были чуть равнодушнее, чуть расчетливее, все было бы иначе. Но они по настоящему любили друг друга… По крайней мере, думали так… А это чувство порождало желание постоянного обладания другим человеком, что в принципе нереально. От этой невозможности они оба злились, и вместо ласки больно жалили друг друга.
— Да ну ее к черту, — подумал Игорь. — Строит из себя непонятно что… Не девочка, чтобы так ломаться.
Вместо приятного вечера плавно переходящего в постель, получилась разборка отношений по типу «Ты меня не любишь. Если бы любил, то вел себя по-другому. Я не верю в твою любовь!». Доказать что-то в такой ситуации нельзя. Любые, даже самые железобетонные аргументы отскакивают от женщины как горох от стенки. Оставив зареванную и надутую подругу, Игорю пришлось возвращаться домой несолоно хлебавши. Путь лежал мимо местного кабачка, и обломавшийся любовник решил заглянуть в бар на пару рюмок.
— Привет! — Кто-то сказал ему и дотронулся до руки. — Не помнишь меня?
У Игоря была хорошая зрительная память, и не узнать Ольгу он не мог — познакомились-то совсем недавно.
— Привет, — вяло ответил Игорь. — Как дела?
— Да так, — последовал неопределенный ответ. — Помаленьку… А ты как?
Несколько секунд Игорь смотрел на Ольгу внимательным изучающим взглядом.
— Слушай, — наконец сказал он. — Если у тебя есть время, пойдем в бар. Посидим. Я угощаю.
Сердечко у Ольги слегка екнуло, а внизу живота что-то кольнуло:
— Да, в общем-то… Не тороплюсь я… Пойдем.
Строго говоря, говорить-то им было не о чем. Они долго перебрасывались вялыми фразами. До тех пор, пока Игорь не взял ее руку в свою ладонь, и начал мягко водить по ней пальцами. Ольга замерла.
По ее широко открывшимся глазам, по прогнувшейся на мгновение спине опытный Игорь сразу понял, чего ей не хватает, и чего она от него ждет.
— Ну, что ж. Я провожу тебя, — очень мягко сказал он. — Нам по дороге, и если ты меня пригласишь на чашку чая, то я, пожалуй, не откажусь.
Ольга ничего не ответила, а только как-то потерянно улыбалась. Игорь, ощущая знакомый охотничий азарт ловеласа, понимающе усмехнулся про себя, взял ее за руку, и повел из бара на улицу.
Никакого чая, конечно же не было — что еще за глупости. Целовать ее он начал еще в прихожей. Целовал, постепенно опускаясь все ниже и ниже и расстегивая пуговицы. Скоро на диван полетел лифчик, и когда он добрался до сосков, то Ольга уже была готова на все, что угодно.
На эту ночь они нашли друг друга. Казалось, что женщина сорвалась с цепи. Они перепробовали все позы, которые только знали. Они не сомкнули глаз за всю ночь ни на минуту. Она хотела много, а у него все получалось. Она была ненасытна, а он моложе и сильнее.