Глава 13
Джон Смит выжидал, скорчившись в тени старой ивы на озаренном луною крутом берегу Рио-Тахо. Террористы прекратили спор, и только стихающий городской шум нарушал тишину, да еще щебет птиц да плеск воды внизу.
Агент вскинул «зиг-зауэр», оборачиваясь. Пловец — серая тень в лунном свете — выкарабкался из воды, бросив что-то по-баскски своему товарищу, поджидавшему чуть выше по склону. Потом оба отошли.
Джон облегченно выдохнул. Пригибаясь, короткими перебежками от одного пятна тени к другому, он двинулся вниз к реке, покуда террористы продолжали обыскивать берег, загоняя свою жертву к мосту Пуэнте-де-Сан-Мартин. Когда тот, что брел по верхнему краю склона, вышел на дорогу, остальные, обменявшись жестами-сигналами, развернулись, направляясь к воде. Агент поспешно нырнул обратно за груду валунов, ободрав при этом локти.
Добравшись до кромки воды, баски опять остановились, что-то обсуждая. Лиц агент не видел, но в разговоре, поминутно перескакивавшем с пулеметного баскского на испанский и обратно, проскальзывали имена Элизондо, Зумайя и Итурби. Суть американец в конце концов уловил: главарь террористов рассудил, что если коварный Смит и был здесь, то как-то ускользнул и теперь направляется обратно в город — возможно, чтобы предупредить полицию. А это было очень плохо. Испанские стражи порядка недолюбливали иностранцев, но к баскам-боевикам отнеслись бы куда хуже.
Зумайя эти аргументы не убеждали. После бурного спора сошлись на среднем: Зумайя, некий Карлос и остальные разойдутся по городу в надежде отыскать Смита, в то время как Элизондо отправится на какую-то важную встречу в домик за рекой.
Два слова в особенности насторожили Джона, и словами этими были «Щит полумесяца». Если агент правильно понял, именно для встречи с представителями этой группировки Элизондо и предстояло теперь идти пешком за город — возвращаться за машинами вышло бы дольше.
Похоже было, что фортуна обернулась к агенту лицом. Едва сдерживая нетерпение, он дождался, пока террористы не договорятся и не разбредутся по своим постам. Если он попытается вслед за Элизондо выйти на освещенный фонарями мост, его, скорее всего, заметят. Надо отыскать другой способ. Можно, конечно, позволить террористу оторваться от слежки, но это рискованно — тот мог потеряться совсем, а задавать прохожим лишние вопросы грязному и злому Джону было сейчас совсем не с руки. Следовало как-то перебраться через реку, прежде чем это сделает баск.
Решение пришло само. В то время, как террористы расходились, Джон, скрытый тенью валунов, снял рубашку и брюки, отобранные у туриста, скатал их в тугой узел и торопливо спустился по склону до самой воды. Узелок он примотал ремнем к голове и осторожно, чтобы не поднять шум, вошел в холодную реку. Пахнуло прелой листвой и грязью.
Агент неслышно погрузился в черную воду и, высоко держа голову, поплыл брассом. С силой загребая в воду, он вспоминал лежащего без сознания в госпитале Помпиду Марти, погибших в Пастеровском институте, вспоминал Терезу Шамбор — жива ли она еще?
Тревога и ярость придавали ему сил. Подняв голову, агент увидел над собой бредущего по мосту Элизондо. В свете фонарей щегольской алый берет баска был виден ясно. Обогнать террориста Джону не удавалось. Плохо.
Мышцы уже начинала потягивать усталость, но поддаваться ей агент не имел права. Где-то впереди его поджидал молекулярный компьютер. Подстегнутый адреналином, Джон прибавил ходу, преодолевая течение мутной реки. Он снова покосился вверх — террорист еще не сошел с моста. Элизондо двигался неторопливо, чтобы не привлекать внимания, но не останавливаясь.
К тому времени, когда агент добрался до противоположного берега, ноги его едва держали. Но времени на отдых не было. Задыхаясь, Джон встряхнулся по-собачьи, поспешно натянул одежду, пригладил пятерней волосы и бросился вверх и вперед, через улицу, чтобы затаиться между двумя припаркованными машинами.
Он едва успел. Элизондо приближался к берегу. На его загорелом лице мешались злоба и страх — похоже было, что у террориста большие неприятности. Когда он свернул с моста налево, Джон последовал за ним, стараясь не попасться баску на глаза.
Дорога Элизондо шла мимо аккуратных особнячков-cigarrales,излюбленных здешними «белыми воротничками», через холм за отелем «Парадор», мимо современных блочных домов. В конце концов террорист, а за ним и его преследователь вышли за город, в поля, под звездное небо. Светила луна, и где-то протяжно замычал вол.
Баск свернул еще раз — на узкий проселок. Пока он двигался по шоссе, агент, заметив, что Элизондо вот-вот обернется, всякий раз успевал скрываться от взгляда то за деревом, то за кустами, то за брошенной у обочины машиной, но здесь, на пустынном проселке, прятаться было негде. Подумав, Джон свернул с дороги, чтобы двинуться параллельно ей по ветрозащитной полосе.
Рукава у гавайки были короткие, и, пробираясь через густой кустарник, агент изрядно поцарапался. Ночной воздух приторно-сладко благоухал цветами. В конце полосы Джон остановился, окидывая взглядом раскинувшуюся перед ним ферму — амбары, курятник, загон для скота, а под прямым углом к нему — дом, озаренный обманчиво ярким лунным светом. Удача не оставляла агента — всего один дом, гадать не приходится.
Он присмотрелся к трем стоящим вдоль загона машинам. Одна — старенький «джип-чероки». Куда интереснее были другие — черный «мерседес» последней модели, и такой же смоляно-гладкий «вольво». Хозяева такой скромной фермы едва ли могли позволить себе одну новую машину, не говоря о двух. Похоже было, что Элизондо предстояло встретиться не с одним членом «Щита полумесяца», а с целой командой.
Дверь отворилась перед баском, едва тот ступил на крыльцо. Террорист, видимо, заколебался, но, глубоко вздохнув, шагнул через порог. Пригибаясь к земле, агент неслышно двинулся к призывно горящим окнам дома и тут же метнулся вбок, в тень могучего дуба. Совсем рядом заскрипела щебенка под чьими-то подошвами.
Только это и спасло агента. Из-за угла неслышно, точно призрак, выплыл сурового вида негр в развевающихся снежно-белых бедуинских одеждах — несомненно, воин пустыни, но не туарег и не бербер. Быть может, фулани, жестокий кочевник, чье племя правило когда-то южными окраинами Сахары. Так или иначе, этот человек явно был привычен к оружию — когда он остановился в десятке шагов от затаившегося агента, Джон определил автомат в его руках как британский L24A1 калибра 5.56.
Тем временем из-за другого угла показался второй часовой и пошел через двор, сжимая старенький АК-47.
Джон приготовился выхватить «зиг-зауэр». Часовой с АК-47 двинулся вдоль ограды загона, и дорога его должна была пройти буквально в трех шагах от агента. Но в это время рослый бедуин бросил товарищу что-то по-арабски, и тот остановился — так близко, что Джон едва не поперхнулся, уловив исходящий от него густой дух кардамона с луком.
Часовые обменялись несколькими фразами — агент в это время сидел ни жив ни мертв — и разошлись. Тот, что с АК-47, зашагал обратно, мимо окна, к которому направился было Джон, и скрылся за домом. Бедуин же оставался недвижен, словно статуя. Только голова под белой накидкой вертелась, словно радарная антенна, вправо-влево. Наверное, так, решил Джон, стояли на страже часовые в Сахаре, с высоких барханов высматривая вражеское войско, себе на погибель зашедшее в чужие владения. И, сам того не ведая, часовой надежно преграждал агенту путь.
В конце концов бедуин, надо полагать, уверил себя, что опасности нет, и тоже двинулся прочь, обходя кругом загон, курятник, каждую машину и поминутно озираясь. Только тогда он вернулся к дому, до самого крыльца поглядывая по сторонам. Ни на минуту не поворачиваясь спиной ко двору, он открыл дверь и шагнул внутрь. Джон оценил профессионализм обоих часовых — оценил и сделал себе пометку на будущее. Этих обвести вокруг пальца будет непросто.
Агент по-пластунски отполз обратно в тень ветрозащитной полосы, а оттуда, обойдя ферму кругом, добрался до заднего двора. Здесь было темно: все три окна закрывали изнутри ставни. Джон неслышно распростерся на спине и пополз к дому, прижимая к груди «зиг-зауэр» и глядя на ползущие по звездному небу аспидные клочья облаков. Спину агента царапала щебенка, и он с трудом удерживался от зубовного скрежета.
Одолев таким образом отделявшие его от стены ярды, агент приподнялся, выглядывая в первую очередь часового со старым «Калашниковым». Того не было видно, но в отдалении слышались голоса. Агент заметил в той стороне огоньки сигарет — да, двое курили на поле за домом, а за ними возвышались темные туши вертолетов. Похоже было, что «Щит полумесяца» не отличался ни безалаберностью, ни безденежьем.
Других часовых Джон не заметил. Вжавшись в стену, он приподнялся и заглянул в щель между ставнями. Комната была пуста, но дверь в соседнюю кто-то оставил открытой, и там в свете ламп ясно виден был сидящий в кресле Элизондо. Взгляд террориста нервозно следовал за собеседником баска, который прохаживался влево-вправо, минуя каждый раз дверной проем.
Других часовых Джон не заметил. Вжавшись в стену, он приподнялся и заглянул в щель между ставнями. Комната была пуста, но дверь в соседнюю кто-то оставил открытой, и там в свете ламп ясно виден был сидящий в кресле Элизондо. Взгляд террориста нервозно следовал за собеседником баска, который прохаживался влево-вправо, минуя каждый раз дверной проем.
Первое, что бросилось агенту в глаза, — это костюм террориста: безупречная асфальтово-серая двойка английского покроя, как-то скрадывавшая и небольшой рост, и полноту. Круглощекая физиономия незнакомца была совершенно невыразительной. Не англичанин, хоть и одевается на Севиль-роу... но определить национальность террориста Джону оказалось не по силам. Для североевропейца — слишком смугл, для испанца или итальянца — бледен, лицо его не имело характерных черт желтой или полинезийской расы. Это не был ни афганец, ни пакистанец, ни житель Центральной Азии... «Бербер?» — мелькнуло в голове у Смита — вспомнилась бедуинская накидка первого часового.
Прислушавшись, агент уловил, что подельники беседуют на дикой смеси языков — французском, испанском, английском. Отчетливо донеслось «Мавритания», потом «мертв», «ерунда», «превосходно», «в реке», «можете положиться» и, наконец, «я вам доверяю». Последнее произнес по-испански Элизондо, поднимаясь с кресла.
Круглолицый коротышка остановился в дверях и протянул баску руку. Элизондо без колебаний пожал ее. Похоже было, что эти двое только что заключили некую сделку. Потом баск вышел, и хлопнула в отдалении дверь.
Агенту не давало покоя слово «Мавритания». Шла ли речь о приезжем из этой страны? Возможно. Слово это произнес, как ему показалось, Элизондо, и, судя по интонации, для террориста это была хорошая новость. «С другой стороны, — подумал Джон, — боевики „Щита полумесяца“ или даже „Черного пламени“ могут направиться в Мавританию».
Поглощенный мыслями об Элизондо и его собеседнике, агент прополз ко второму, тоже закрытому окну и, чуть высунувшись из тени, заглянул в щелку.
Эта комната была маленькой и почти пустой. Была в ней наспех застеленная железная койка, у стены — столик и табурет, на столике — деревянный поднос и тарелки с нетронутым скудным ужином. Что-то скрипнуло — словно по полу проволокли тяжелый стул, — но обитатель комнаты оставался вне поля зрения агента. Джон припал к узкой щели, внимательно вслушиваясь в неторопливые, тяжелые шаги.
К койке подошла Тереза Шамбор. По жилам агента пробежала огненная струйка, горло перехватило. Он уже опасался, что девушка последовала за отцом в царство мертвых.
На ней был тот же вечерний костюм, в котором Джон видел ее при первой и последней их встрече, но теперь белый атлас покрывали грязные разводы, а рукав пиджака был оторван. Прекрасное лицо тоже было измарано, на скулах красовались синяки, длинные черные кудри были растрепаны. С момента похищения прошло чуть больше суток, и, судя по всему, актриса успела задать своим пленителям жару. Но сейчас лицо ее казалось постаревшим, словно юность и энергия в один день покинули ее.
Девушка тяжело опустилась на край койки, с отвращением оттолкнула поднос с едой и уронила голову, опершись локтями о колени и зарывшись лицом в ладони — живая картина отчаяния.
Агент оглянулся, опасаясь, что один из часовых застанет его врасплох. Но над фермой стояла мертвая тишина — только шелестел ветвями ветер. Облака закрыли луну, и округу накрыла густая тень. Удача не отвернулась от Джона Смита — в темноте заметить незваного гостя будет сложней.
Он потянулся было постучать в окно и тут же отдернул руку. Дверь отворилась, и на пороге возник тот самый коротышка, которого Джон уже видел беседующим с Элизондо. Теперь агент смог разглядеть его яснее — элегантный костюм, суровые черты, уверенные манеры. Это был вожак, более того — фанатик. Улыбка на его губах не трогала ледяных синих глаз. Агент рассматривал его со всем вниманием. В этом безымянном террористе крылась разгадка накопившихся тайн.
Незнакомец шагнул в комнату, и за плечами его показался другой. Джон всмотрелся, не веря глазам. То был человек немолодой — пожалуй, за пятьдесят — и рослый, едва ли ниже самого агента, хотя заметно сутулился, точно всю жизнь провел беседуя спигмеями или за письменным столом... или лабораторным. Редеющие волосы цвета соли с перцем отступали, обнажая высокий лоб. Тонкое, изможденное лицо словно было составлено из острых углов и граней. Это лицо, эту приметную осанку Джон Смит видел прежде только на фотографиях, подсунутых ему Фредом Клейном, но взрыв в Пастеровском навсегда впечатал их в память агента.
Завидев того, кто следовал за террористом, Тереза Шамбор отшатнулась. Рука ее слепо шарила в поисках опоры, пока не вцепилась в спинку койки. Она тоже была потрясена — в отличие от вошедшего. Лицо его озарилось внутренним светом, и величайший ученый Франции доктор Эмиль Шамбор ринулся к дочери, чтобы заключить ее в объятия.
Часть 2
Глава 14
Борт авианосца «Шарль де Голль»,
В Средиземном Море
Ядерный авианосец «Шарль де Голль» неслышно рассекал ночные волны в двухстах милях на юго-юго-запад от Тулона, словно огромный морской зверь, быстрый, ловкий, смертельно опасный. Горели только ходовые огни, да сияла за кормой прямая, точно бритвой прорезанная, кильватерная струя. Две ядерные силовые установки PWR типа К15 позволяли кораблю развивать маршевую скорость в двадцать семь узлов.
«Шарль де Голль» являлся последним, наисовременнейшим пополнением объединенных флотов Западной Европы, и любой наблюдатель мог бы сообразить, что на борту его этой ночью творится нечто не вполне обыденное, если от внимания его не ускользнут очевидные приметы. Ибо с воздуха авианосец прикрывали поднятые в небо десять истребителей «Рафаль-М» и три самолета раннего оповещения Е-2С «Хоук ай», а на палубе в полной боевой готовности дежурили наряды у ракет «земля — воздух» «Астер-15» и у восьми двадцатимиллиметровых скорострелок «Гиат» 20F2.
А под бронированной палубой, в тесном, зато защищенном от прослушивания конференц-зале сидели пятеро военных в генеральских мундирах армий пяти ведущих стран Европейского союза, слушая тревожный доклад того, на чьей территории проводилось совещание, — не просто французского генерала, но заместителя Верховного главнокомандующего Объединенных сил НАТО в Европе, графа Ролана Лапорта. Расправив могучие плечи, генерал постукивал указкой по карте Европы, пронизывая своих коллег-командиров острым взглядом немигающих голубых глаз.
— Здесь, господа, — промолвил он, — вы видите мультинациональные консорциумы по производству высокотехнологических вооружений, возникшие в последние годы по всей Европе.
К собственному раздражению, генерал вынужден был говорить по-английски — с его точки зрения, это было оскорблением французского, языка дипломатов, родной речи западной цивилизации. Но если бы он вздумал обратиться к собравшимся по-французски, трое из пяти главнокомандующих его бы просто не поняли.
— "БАЭ Системс" в Великобритании, — продолжал генерал на ненавистном наречии, но с преувеличенным французским акцентом, — «ЭАДС» — Франция, Германия, Испания. «Финмекканика» — Италия. «Фалес» — Франция и Великобритания. «Астриум» в Швеции — но это, как вам известно, коалиция «БАЭ» и «ЭАДС». «Европейская Военная Авиация» — Великобритания и Италия. В сотрудничестве с другими компаниями, равно как между собой, эти фирмы уже приступили к производству истребителей «Еурофайтер», военно-транспортных вертолетов «NH-90», боевых вертолетов «Тигер», ракетных снарядов «Стормшэдоу» и ракет класса «воздух — воздух» «Метеор». В стадии рассмотрения — надеюсь, они будут одобрены — находятся также проекты системы глобального позиционирования «Галилей» и комплекса разведывательной аэрофотосъемки «Состар».
Генерал хлопнул указкой по широкой ладони.
— Полагаю, все вы согласитесь, что в этом списоке — исключительные достижения в области международного сотрудничества. Если добавить к этому набирающее силу политическое течение, требующее объединить наши усилия и фонды с тем, чтобы европейская программа военного развития могла соперничать с вашингтонской, — думаю, огненные письмена на стене видны всем.
В зале воцарилось молчание. Генералы осторожно переглядывались.
— Помимо прироста внутриевропейской торговли за счет американской, — подал наконец сухой, резкий, очень британский голос генерал-лейтенант сэр Арнольд Мур, — что еще вы имели в виду, Ролан?
Французский военачальник одобрительно глянул на своего коллегу с другого берега Ла-Манша — он очень рассчитывал, что кто-нибудь об этом спросит. Генерал Мур отличался высоким лбом, морщинистыми щеками и особенно — орлиным носом, неизменно напоминавшим всякому, знакомому с английской историей, о Генрихе IV, первом короле из династии Ланкастеров.