— Возможно, Эмили, — признал президент. — Однако мои лучшие источники в научных кругах все как один утверждают, что после первого прорыва прогресс в исследованиях неизбежен. — Он еще раз оглядел собравшихся, прежде чем продолжить сурово: — Так или иначе, а мы обязаны установить неприступную защиту против атак с помощью молекулярных компьютеров... равно как против любых потенциальных угроз государственной безопасности со стороны новых научных достижений.
В Овальном кабинете воцарилось молчание. Советники обдумывали каждый свою роль в предстоящих действиях. Тишину разорвал пронзительный звон стоящего на президентском письменном столе телефона.
Сэм Кастилья заколебался, глядя через всю комнату на аппарат, которому полагалось звонить только в случае катастрофы. Потом он, тяжело опершись о колени, встал, медленно пересек кабинет и поднял трубку:
— Да?
— Нам надо поговорить, господин президент, — послышался голос Фреда Клейна.
— Сейчас?
— Так точно, сэр. Немедленно.
* * *Париж, Франция
Рэнди, Питер и Марти Зеллербах собрались в просторной палате эксклюзивного частного госпиталя, специализирующегося на пластической хирургии. Мучительная беседа прервалась; глухой уличный шум казался в тишине особенно громким. По щекам Марти катились слезы.
Джон мертв. От этих слов у него разрывалось сердце. Он любил Джона, как только могут любить друг друга столь несхожие способностями и интересами друзья, стянутые невидимыми узами взаимного уважения, лишь крепчающими с годами. Переживаемая Мартином потеря была так велика, что слова не могли выразить ее. Джон всегда был рядом с ним. Невозможно было представить себе мир без Джона.
Рэнди присела рядом с ним на койку, взяла за руку, одновременно утирая собственные слезы. Питер подпирал дверной косяк. Лицо его было непроницаемо, и только слабый неровный румянец выдавал силу его чувств.
— Он... делал свою работу, — тихонько проговорила Рэнди. — Ту, что хотел делать. Лучшей судьбы не бывает.
— Он... он был настоящий герой, — заикаясь, пробормотал Марти. Лицо его исказилось от напряжения в поисках нужных слов. Марти трудно было выражать свои чувства — этим языком он так и не овладел в полной мере. — Я не говорил, как восхищался Бертраном Расселлом? Я очень тщательно подбираю своих героев. Но Расселл — это что-то необыкновенное. Никогда не забуду, как я в первый раз прочел его «Принципы математики». Мне было лет десять, кажется, и меня словно оглушило. Боже! Сколько следствий!Эта книга открыла передо мной целый мир! Это он вывел математику из загона абстрактной философии, ввел ее в четкие рамки.
Питер и Рэнди переглянулись. Ни один, ни другая понятия не имели, о чем идет речь.
Марти неудержимо и беспомощно мотал головой, слезы капали на простыни.
— Столько восхитительных идей там было. Конечно, Мартин Лютер Кинг-младший, Уильям Фолкнер и Мики Мантл[17] — тоже герои ничего себе. — Взгляд его обегал палату, словно бы в поисках прибежища. — Но Джон для меня был самым большим героем. Всегда. Совершенно величайшим.С самого детства. Только я ему никогда не говорил об этом. Он мог все, чего не могу я, а я мог все, чего не умел он. И ему это нравилось. Мне тоже. Часто ли такое бывает? Потерять его — все равно что руку или ногу потерять, только еще хуже. — Он сглотнул. — Я буду... так тосковать по нему.
Рэнди стиснула ему руку.
— Как и мы все, Март. Я была так уверена, что он выберется вовремя. Он был уверен. Но... — В груди у нее перехватило. Она с трудом подавила всхлип и понурила голову. Заныло сердце. Это она подвела Джона. Поэтому он мертв. Неслышно покатились слезы.
— Он знал, что делает, — грубовато бросил Питер. — Мы же понимаем, чем рискуем. Кто-то должен этим заниматься, чтобы бизнесмены, и домохозяйки, и продавщицы, и миллионеры, и всякие долбаные потаскуны могли спать спокойно.
В голосе старого агента сквозила горечь, и Рэнди поняла — так Питер выплескивает горе. Он стоял отстраненно, как жил. Полузажившие, не скрытые повязками раны на лице и левой руке были бледны от сдерживаемой ярости.
— Я и в этот раз... хотел помочь, — вымолвил Марти медленно и сбивчиво из-за побочного эффекта медикаментов.
— Он знал, малыш, — сказал ему Питер.
Снова пало мрачное молчание. Громче показался уличный шум; где-то вдалеке завыла сирена.
— Не всегда получается, как хотелось, — подытожил наконец Питер типично британским преуменьшением.
Зазвонил телефон на прикроватной тумбочке. Все трое воззрились на него. Трубку снял Питер.
— Хауэлл слушает. Я же говорил не... Что? Да. Когда? Точно?! Ладно. Да, я в деле.
Он швырнул трубку на рычаг и обернулся к друзьям. Лицо его казалось суровой маской, словно ему только что предстало нечто ужасное.
— Совершенно секретно, — проговорил он. — Только что с Даунинг-стрит. Кто-то переподчинил себе все разведывательные спутники США, отключив передачу данных в сети Пентагона и НАСА, Можете себе представить, чтобы такое удалось осуществить безДНК-компьютера?
Рэнди заморгала и, схватив с тумбочки пакет бумажных салфеток, торопливо высморкалась.
— Они вытащили компьютер с виллы? Нет, не может быть. Тогда какого черта?..
— Да будь я проклят, если сам понимаю. Но угроза остается. Поиски надо начинать заново.
Рэнди помотала головой:
— Не могли они вытащить прототип. Времени у них бы не хватило. Но... — Она уставилась в глаза Питеру. — Может быть, как-то выжил Шамбор? Это единственное, что мне приходит в голову. А если Шамбор...
Марти выпрямился. Лицо его, только что искаженное горем, озарила надежда.
— Джон тоже мог уцелеть!
— Стоп, оба! Вовсе необязательно, — перебил Питер. — «Щит полумесяца» любой ценой вытащил бы Шамбора... а вот за жизнь Джона или мисс Шамбор они бы и гроша ломаного не дали. Ты же сама слышала очереди, Рэнди. В кого еще могли стрелять? В твоем же отчете написано, что Джон погиб или в перестрелке, или при взрыве. Эти чертовы ублюдки ликовали. Торжествовали. Не отвертишься.
— Ты прав, — Рэнди поморщилась. — Действительно. И все же мы не можем просто отмести эту возможность. Если он жив...
Отшвырнув одеяло, Марти соскочил с койки и выпрямился, опершись об изголовье от накатившей слабости.
— Говорите что вам вздумается,но Джон жив!— твердо заявил он. Рассудок его отбросил неприятную информацию, сформировав новую картину мира. — Мы должны прислушаться к Рэнди. Может быть, Джон нуждается в нашей помощи! Как подумаю, что он может сейчас страдать, раненный, одинокий, в ужасной жаркой Сахаре... а может, эти гнусные террористы готовятся его убить прямо сейчас, пока мы болтаем! Мы должны его найти!
Лекарства вымывались из крови, и реальность расплывалась перед глазами Мартина Зеллербаха — супермена, вооруженного компьютером и собственным гением.
— Успокойся, мальчик мой. Знаешь, у тебя есть привычка к нелогичным выводам.
Марти вытянулся во весь свой невеликий рост — как раз хватило, чтобы пробуравить возмущенным взором грудину Питера.
— Моя вселенная, — объявил он весьма сдержанно, — не просто логична, она находится за пределами твоего скудного разумения, о невежественный бритт!
— Вполне вероятно, — сухо отозвался Питер. — Но мы-то сейчас действуем в моем мире, не забывай. Предположим, что Джон жив. Судя по тому, что видела Рэнди, он в плену. В лучшем случае — скрывается, раненый, от преследователей. Вопрос: где он в таком случае находится и как с ним связаться? Наши системы электронной связи рухнули, когда отключились спутники, и годятся теперь разве что как рации ближней связи.
Марти открыл было рот, чтобы ляпнуть нечто резкое, потом сморщился в беспомощном отчаянии, пытаясь заставить заторможенный лекарствами мозг действовать с нужной скоростью.
— Если Джон сумел бежать, — рассуждала вслух Рэнди, — особенно если Шамборы с ним — «Щит полумесяца» ринется по их следу. Мавритания своего не упустит. Вероятно, он бы бросил в погоню этого головореза, Абу Ауду. А тот, насколько я поняла, свое дело знает. Так что, если Джон и остальные пока живы, они, вероятно, еще в Алжире.
— А если он бежать не сумел, — продолжил Питер, — если никто не сумел — а судя по тому, что случилось сейчас с американскими спутниками, доктор Шамбор до сих пор находится в руках террористов, — то Джон в плену. А мы понятия не имеем где.
* * *Вашингтон, округ Колумбия
Еще более обычного озабоченный Фред Клейн нетерпеливо ерзал по грубой деревянной скамье, которую президент перевез из своего кабинета на ранчо в Таосе[18] сюда, в кабинет на втором, жилом этаже Белого дома. Взгляд его слепо блуждал по книжным полкам, пока глава «Прикрытия-1» обдумывал, что сейчас скажет президенту. Ужасно хотелось закурить, но мундштук трубки все еще торчал из кармана мешковатого шерстяного пиджака. Клейн положил ногу на ногу, раздраженно покачивая носком, точно маятник метронома.
Вошедшему Кастилье сразу бросилось в глаза, что глава «Прикрытия-1» чем-то расстроен.
— Сочувствую твоей потере, Фред. Я знаю, как ты ценил доктора Смита...
— Ваши соболезнования слегка преждевременны, сэр. — Клейн прокашлялся. — Так же как ликование по поводу нашей так называемой победы в Алжире.
Президент напрягся. Он неторопливо подошел к старому, полюбившемуся ему еще по Таосу письменному столу, сел.
— Рассказывай.
— Отряд рейнджеров, которых мы направили на место сразу после ракетного удара, не нашел тел подполковника Смита, доктора Шамбора и Терезы Шамбор.
— Вероятно, не успели. И в любом случае части тел должны были обгореть при взрыве.
— Отчасти это верно. Но мы направили на место наших спецов по ДНК-анализу, как только я получил отчет агента Расселл. Алжирская армия и полиция нам помогли. Покуда мы не нашли ничего похожего. Вообще. И ни одной женской клетки. Если мисс Шамбор выжила, то где она? Где ее отец? Где подполковник Смит? Если Джон жив, он бы связался со мной. Если выжили Шамбор и его дочь, мы бы об этом уже знали.
— Если только они не в плену. Ты к этому клонишь? — Не в силах усидеть на месте, Кастилья вскочил и принялся расхаживать взад-вперед по индейскому ковру. — Полагаешь, что часть террористов могла уйти, забрав с собой нашу троицу?
— Это меня и беспокоит. Иначе...
— Иначе ты радовался бы, что Смит и Шамборы живы. Это я понимаю. Но все выводы какие-то умозрительные.
— Догадки и прикидки — мое ремесло, сэр. Любая спецслужба обязана ими заниматься, если заслуживает своего имени. Наша задача — предвидеть вероятности. Возможно, я ошибаюсь, и тела будут найдены. — Клейн сплел пальцы домиком и опустил голову. — Но когда от трех человек не остается и следа — я думаю, это слишком подозрительно, Сэм.
— И что будешь делать?
— Просеивать золу на руинах и делать анализы, но...
Зазвонил телефон. Президент сорвал трубку.
— Да? — Он поморщился, потом нахмурил лоб и наконец рявкнул: — Беги ко мне в кабинет, Чак! Да, немедленно!
Он бросил трубку и замер, закрыв глаза, словно пытаясь изгладить из памяти услышанное. Клейн наблюдал за ним с растущей тревогой.
— Кто-то, — устало проговорил Кастилья, — только что перепрограммировал процессоры на борту всех наших военных и частных спутников так, что мы не можем получать с них данные. Всехспутников. Любыеданные. Катастрофический системный сбой. И хуже того — никто с земли не может перепрограммировать их обратно.
— Мы ослепли?! — Клейн проглотил ругательство. — Похоже, ДНК-компьютер снова за работой, черт. Но как?!Он уничтожен!
Это единственное, в чем Расселл была уверена твердо. Ракета попала в дом, а компьютер находился внутри. Смит сообщил ей, что он готов вытащить обоих Шамборов, и дал сигнал на запуск. Даже если он и профессор не уничтожили аппарат, тот должен был сгореть вместе с виллой.
— Согласен. Должен был. Это логичный вывод. А теперь марш в соседнюю комнату, Фред, — сейчас прибежит Чак.
Чарльз Орей ворвался в президентский кабинет в ту же секунду, как за Фредом Клейном затворилась дверь.
— Наши не сдаются, но в НАСА утверждают, что тот, кто перепрограммировал спутники, перекрыл все пути. До одного. Мы не можем послать команду. Проблем уже навалилась уйма.
— Лучше расскажи.
— Мы уже думали, будто северокорейцы запустили в нашу сторону ракеты; хорошо, наш агент на земле передал, что это густой туман размазывал тепловой след горящего рядом с ядерной шахтой грузовика. Мы потеряли агента в Южном Бейруте, Джеффа Муссада, — у него отказал курсограф. Полагаем, что он мертв. Одна из наших подводных лодок в Тихом океане едва не протаранила авианосец. Даже «Эшелон» опять рухнул.
Перехват международных звонков по программе «Эшелон» осуществлялся не только прямым подключением к подводным трансокеанским кабелям, но и через спутники.
Президент едва не забыл, что надо дышать.
— Собери обратно всех начальников штабов. Они, наверное, еще за порог не вышли. Если вышли — найди для начала адмирала Броуза и передай, пусть все готовятся к худшему — к немедленной атаке на Соединенные Штаты. Это может быть что угодно — от бактериологического оружия до ядерной бомбы. Поставьте на уши все системы обороны, включая официально несуществующие.
— Экспериментальная противоракетная установка, сэр? Но наши союзники...
— Я с ними переговорю. Все равно надо их предупредить — пусть поднимают своих. В любом случае мы им поставляли массу информации с наших спутников — черт, многие и машинное время покупали. Их системы уже зафиксировали спад потока данных. Если я их не обзвоню, они сами оборвут телефон. Спишу пока на лучшего в мире сумасшедшего хакера — ненадолго, но поверят. А мы покуда переходим в боевую готовность. По крайней мере наша опытная система должна быть в безопасности — никто не знает о ее существовании, — а она может остановить любой ракетный удар, кроме разве что массированного ядерного, на который террористы не способны. Сейчас такое могут только британцы и Москва, но в этот раз они, слава богу, на нашей стороне. Во всем остальном придется положиться на обычные войска, ФБР и полицию, сколько от нее ни есть проку. И, Чак, это не должно просочиться в прессу. Наши союзники тоже поставят в известность журналистов. Мы будем выглядеть чертовски глупо. Действуй, Чак.
Орей вылетел из кабинета. Президент отворил вторую дверь и едва не столкнулся с серым от ужаса Клейном.
— Все слышал? — спросил Кастилья.
— О, да.
— Найди эту проклятую машину, Фред, и в этот раз покончи с ней!
Глава 29
Париж, Франция
Когда Марти задремал наконец в своей больничной койке, Питер ускользнул, чтобы связаться с местным отделением МИ-6. Рэнди подождала минут десять, пока Марти не заснет покрепче, и тоже вышла, но недалеко — до телефонной будки, замеченной ею в фойе. Она подождала на пролете пожарной лестницы, наблюдая, как проходят мимо медсестры, обхаживающие богатых пациентов, готовых выйти из клиники с новыми лицами или фигурами. Улучив момент, когда в фойе никого не было, Рэнди сбежала вниз по ступенькам, мимо высоких хрустальных ваз с букетами нарциссов, пионов, ветками сирени. Пахло как в цветочной лавке, только обходилось это благоухание намного дороже.
Запершись в стеклянной будке, Рэнди набрала номер своего начальника в Лэнгли, Дага Кеннеди. Связь с этим номером шла по подводному оптоволоконному кабелю.
— У меня дурные новости. — Голос Дага был мрачен. — И это еще слабо сказано. Спутники связи и рекогносцировки все еще выведены из строя. Хуже того — мы потеряли все, что было на орбите, военные и гражданские спутники. Ребята из НАСА и Пентагона работают как черти, вкладывают все, что есть, а чего нет — делают по дороге. Пока что результатов — ноль. Капут. Алоха. Без спутников мы слепы, глухи и безмозглы.
— Намек понят. А ты думаешь, чем я занимаюсь? Я тебе говорила, что прототип уничтожен, точка. Можно только предположить, что Шамбор выжил, хотя я все равно не понимаю, каким образом. И не могу взять в толк, как он сумел так быстро построить новый прототип.
— Не забывай, что он гений.
— Даже у гениев две руки и десять пальцев! Им нужно время, материалы — и место для работы. Спокойное место. Почему я, собственно, и тревожу ваше величество!
— Кончай ерничать, Расселл. До добра не доведет. Что надо?
— Свяжись со всеми нашими агентами на земле в радиусе двухсот миль от виллы и выясни — не видели ли они, не слышали ли, не заметили ли чего-то необычного на дорогах или в гаванях, даже самых мелких, на побережье близ виллы в течение двенадцати часов после взрыва. И проверь по нашим источникам все воздушное пространство над Средиземным морем и всю акваторию, в этот же промежуток времени.
— Это все?
—Пока —да, — отозвалась Рэнди, не обращая внимания на сарказм шефа. — Это может подсказать нам, жив ли Шамбор. — Она примолкла. — Или мы имеем дело с неизвестным фактором — что пугает меня намного сильнее. Если старик жив, мы должны выяснить, куда он направился.
— Убедила.
— И все ко вчерашнему дню, ладно?
— Или даже раньше. А ты что?
— Пойду по другому следу... неофициально, ты меня понял?
Это был блеф. Единственными «следами» в ее распоряжении сейчас были раскинутая Питером частая сеть личных знакомых информаторов, в большинстве своем чудаковатых, и интеллект впавшего в маниакальное возбуждение Марти Зеллербаха.
— Все понял. Удачи, Расселл.
Связь прервалась.
* * *В воздухе где-то над Европой
Руки Джона Смита были связаны за спинкой жесткого сиденья в хвосте транспортного вертолета, глаза — завязаны тряпкой, рот — заткнут. Несмотря на боль, на тревогу и страх, агент все же пытался заносить в память все, что можно, одновременно дергая тугие путы. По временам веревка чуть подавалась, пробуждая в душе агента надежду, но, если он не успеет освободиться до той минуты, когда вертолет приземлится, все его попытки легко будут разоблачены Абу Аудой или его подручными.