Поиск источника: настойчивость на пути художника - Джулия Кэмерон 4 стр.

«Но как же быть с…?» – вновь всплывает в мозгу. Докучливая проблема все еще не решена. Мы переключаемся на нее, но она вновь уходит в глубину. Зато мы замечаем впереди мать с ребенком. Мать катит коляску с маленьким братишкой, ребенок – точно такую же коляску с «лялей». И мама, и малыш аккуратно переступают оставшуюся от вчерашних дождей грязную лужу.

Счастье приходит на натруженных ногах.

«А может быть…» – внезапно приходит в голову. Хм, пусть решение и не идеальное, но тоже ведь вариант, и неплохой. Так ходьба поворачивает в голове у вас ключик.

Стремившиеся обрести духовность всегда ходили. Паломники идут в Кентербери, Мекку, Иерусалим. Идут пилигримы вокруг Кайласа – священной тибетской горы. Кочуют аборигены, стремясь уйти на время от мира белых людей и пожить традиционной жизнью. Американские индейцы отправляются на поиски видений. Есть в ходьбе что-то такое, что поворачивает некий главный ключ. Каждый шаг приближает нас к цели. Мы возвращаемся другими людьми.

Эффективная прогулка вовсе не обязательно должна быть долгой. Чтобы расширить и раздвинуть рамки сознания, обычно достаточно каких-нибудь 20 минут. Прогулка длиной в час – настоящая роскошь. Продолжительная прогулка раз в неделю помогает увидеть в перспективе все случившееся за это время. Мы видим картину в целом. Мы отрешаемся от случившегося. И – да, мы находим нужные слова.

Вера состоит в признании доводов души, неверие – в их отрицании.

Прогулки пешком нужны не только писателям, но писателям они особенно полезны. Ходьба запускает писательскую машину. Говорят, Данте любил гулять пешком. Поэты британской Озерной школы были отличными ходоками. (Неслучайно стихотворения принято делить на стопы.) Известнейшая преподавательница писательского мастерства Бренда Уэланд свято верила в пользу пеших прогулок как для себя, так и для своих учеников. Она говорила: «Знаете, что я узнала на собственном опыте? Лучше всего мне помогает долгая прогулка, миль на пять-шесть. Очень рекомендую гулять в одиночестве и каждый день».

Гуляя в одиночестве, мы не чувствуем себя одинокими. Мы пускаемся в путь в одиночку, однако вскоре ощущаем присутствие божественного начала. Оно приходит в образе догадки, озарения, внезапного вывода. На ходу мы начинаем видеть собственную жизнь во всей полноте. Мы подмечаем множество поводов для оптимизма. Нас никто не стыдит и не бранит – прогулка просто и мягко заставляет отрешиться от ситуации. И мы, почти того не замечая, вступаем в мир, который во много раз превосходит нас и наши заботы. Скачет по каменной стене голубая сойка. Вертится на ветке белка. Сознание следует за ними и не может оторваться. Мы выходим в путь бок о бок со своей насущной проблемой, но вскоре ходьба помогает посмотреть на нее повнимательнее. Почти не прилагая усилий, мы становимся мудрее. Прогулка – занятие совершенно незамысловатое, но в качестве побочного эффекта может принести с собой глубокую мудрость.

Подлинное открытие не в том, чтобы видеть новые земли, но в том, чтобы видеть мир новыми глазами.

Философ Сёрен Кьеркегор сказал об этом так: «Прежде всего вaжно не утрaтить желaния ходить. Кaждый день я хожу, стремясь достичь равновесия, – тaк я избегаю любых недугов. Лучшие идеи посетили меня во время пеших прогулок, и я не знаю мысли, которая была бы столь тяжка, чтобы от нее нельзя было бы уйти на прогулку…»

Когда мы ходим, чувствуем себя более цельными. Высвобождая эндорфины – крохотные вестники оптимизма, – прогулка стягивает края пропасти между телом и мозгом. После краткой прогулки мы чувствуем себя лучше. Прогулка объединяет наш опыт в единое целое и помогает всесторонне рассмотреть ситуацию. Прогулка – это упражнение, которое учит нас чутко прислушиваться к духовному началу. Мы можем пуститься в путь, задавшись целью обдумать нечто конкретное, однако по мере того, как мы шагаем, стремление это ослабевает. Как считает учитель по движению Габриэль Рот: «Только заставьте человека двигаться, и он исцелится». С каждым шагом душа впитывает урок божественной своевременности. Быть может, вернувшись, мы будем хотеть все того же, с чем уходили, однако вместе с тем увидим, как наши мечты и желания сочетаются с общей картиной.

Уединение столь же необходимо для воображения, сколь общество людей благотворно для характера.

Ходьба настраивает на правильный лад. Мы ощущаем, что на самом деле мы куда больше, чем нам порой кажется, и все же есть Нечто, нас превосходящее. Мы чувствуем на себе доброжелательный взгляд этой Сущности. Шагая, проникаемся ощущением этой доброжелательности.

«Эту черную полосу надо перейти», – говорим мы, когда наступают тяжкие времена. Не понимаем при этом одного: «перейти» нужно всю жизнь. Воспринимая эти слова буквально, мы можем обрести помощь в решении множества разнообразных проблем и дилемм. Но ходьба – настолько простой и всем доступный инструмент, что мы не склонны считать прогулки тончайшим приемом, который можно применить для решения проблем.

В благодарном сердце семена отчаяния не взойдут.

А между тем прогулка как раз такой прием и есть.

Мы несем в себе мудрость тела. Мы несем воспоминания, а вместе с ними – лекарства от своих недомоганий. Пешком можно пройти весь путь к душевному равновесию. Пешком можно дойти до ясности. Запутавшись, ничего не понимая, можно пойти вперед – и понять, какой шаг нужно сделать следующим.

В трудные времена многие интуитивно начинают много ходить. Мы бродим пешком, когда разводимся, разрываем отношения, меняем работу. Мы можем уйти от одной идентичности и прийти к другой, более новой и более подходящей. На ходу приходят ответы – порой даже опережая вопросы. Отчего-то вдруг нам хочется ходить, а исполнив это желание, начинаем понимать, откуда оно взялось.

Карен переживает тяжелый разрыв отношений. Почти десять лет они были с Джимом не разлей вода – хотя друзья твердили ей, что на здоровые отношения это непохоже. «Я растворилась в Джиме, – описывает положение дел Карен. – Я от столького отказалась, только бы быть рядом с ним. Думала, он станет для меня очень многим. Не помню, каково быть собой без него, и все же я должна кем-то быть».

Пытаясь вспомнить себя, Карен начала ходить пешком. Мало-помалу на ходу стали всплывать частицы ее прежней личности. «Сегодня я начала думать, как бы мне снова выйти на сцену. Я бросила сцену года четыре назад, и этот огонь для меня погас».

Но то, что некогда погасло, может разгореться вновь.

«Я не прошла по конкурсу в студию актерского мастерства, и было так стыдно и обидно, что я бросила это дело. Но сейчас я понимаю, что многие проходят пробы далеко не с первого раза и все равно добиваются своего».

Невозможно идти быстрым шагом и при этом чувствовать себя несчастным.

Шаг за шагом Карен все более уверенно отыскивала те частицы себя, которые некогда потеряла. Пройдя милю, уже стала задумываться, какой текст выбрать для проб.

Хорошая бодрая прогулка способна рассеять наитемнейшую ночь души. На ходу к нам приходят идеи и вдохновение. Ходьба «работает», даже если мы не в состоянии пройти пять-шесть миль, даже если гуляем не одни и не каждый день. Мы выходим из дому с проблемой, а возвращаемся если не с решением, то по крайней мере взглянув под новым углом на то, что нас так тревожит.

Начните доверять себе, и вы поймете, как следует жить.

Сейчас я гуляю пешком, вынашивая идею новой книги. Я хочу написать книгу, причем такую, которая понравилась бы мне самой. А значит, должна спросить себя: «Что меня интересует в настоящее время?» И чтобы ответить на этот вопрос, я должна выйти из умственного и углубиться в телесное.

Тело мое знает многое из того, что еще не известно голове. Мы говорим о «телесном знании» – а ведь это абсолютно буквальное выражение. Наше тело хранит в себе знание. Знание «сидит в костях». Мы «нутром чуем». И ходьба – лучший способ, позволяющий воспользоваться этим телесным знанием.

Электрическое тело пою.

Раз в неделю устраивайте себе хорошую прогулку. Лучше – на час, но хватит и 20 минут. Разомните ноги и разум. Наслаждайтесь видами, собирайте урожай новых идей. Если позволяет график, гулять можно и чаще раза в неделю. Многие мои ученики сообщают, что получают немало удовольствия, устраивая себе в неделю две прогулки по 20 минут и еще одну более продолжительную. Прогулка усмирит бушующие чувства и даст время и место для осмысления жизни в том виде, в каком она предстала перед вами. Многие мои ученики говорят, что ощущают при этом сознательную связь с неким духовным началом, одновременно необъятным и доброжелательным. Точно так же и вы можете ощутить, что некая сила ведет вас за собой.

Если бы мы только умели слышать, Бог заговорил бы с нами на нашем языке, какой бы то ни был язык.

Творческий контракт

Я, – обязуюсь регулярно использовать три основных средства. На всем протяжении этого курса я буду ежедневно писать утренние страницы и раз в неделю ходить на творческое свидание и на прогулку. Кроме того, я обязуюсь тщательно заботиться о себе, обеспечивать себе полноценный сон и сбалансированное питание, а также подобрать деликатных помощников для выполнения заданий.

– Подпись

– Дата

Неделя 1 Взращиваем чувство оптимизма

Эта неделя положит начало вашему творческому путешествию. Вы преисполнены надежды и готовы отправиться в путь. Кто-то ощутит головокружительное предвкушение, кто-то – смутный скептицизм. Впрочем, какие бы чувства ни гнездились в душе, настала пора оптимизма. Средства, которыми вам предстоит воспользоваться, помогли уже многим, а теперь помогут и вам. Вы ощутите свободу. Станете больше и сильнее. Чтобы возродить творческое начало, необходимо вспомнить, что такое игра. Мы отпустим воображение в свободный полет. Вы ощутите, что ваше творческое начало живо. Приникните к внутреннему источнику и предвкушайте появление благодати. Настройтесь на позитив и – приступайте.

Быть новичком

Сегодня понедельник, мартовские иды[2]. Неделя начинается совсем по-весеннему, термометр показывает уже больше десяти градусов. Зимние пальто нараспашку развеваются за спиной у хозяев, словно плащи. Любители бега нарядились в футболки с короткими рукавами. Совсем рядом со входом в парк россыпь фиолетовых крокусов – первых весенних цветов. Одуревшие от теплого ветерка собаки суетливо нюхают землю. Смена времен года приводит их в восторг. Солнце высвободило все запахи, что так долго оставались замороженными зимой.

Весна – время начал. Сегодня после обеда у меня урок фортепиано. Я совершенный новичок в этом деле. Беру два урока в неделю и медленно, очень медленно продвигаюсь вперед. Моего учителя зовут Чейм Фрайберг. Это высокий симпатичный мужчина, добрый и с приятным нравом. Приходя на урок, он приносит крепкий кофе и домашнюю выпечку, обязательно делясь со мной глотком ароматного напитка и кусочком какого-то израильского деликатеса, приготовленного на ланч. «Мы готовы?» – спрашивает он, потому что всегда начинает урок с некой личной ноты.

Большинство людей счастливы настолько, насколько разрешили себе быть счастливыми.

«Давайте-ка попробуем вместе», – говорит он, подкатывает свое кресло к моему табурету и превращает простенькую мелодию в великолепный дуэт. Эти дуэты меня подбадривают.

«У вас очень хорошо получается, – уверяет Чейм, хотя, по-моему, из всех его учеников я самая старая и учусь медленнее всех. – Давайте попробуем еще раз… а вот здесь у нас ля», – ненавязчиво поправляет он.

Вот уже два года я учусь играть на пианино. Небольшой репертуар мелодий уже могу сыграть наизусть и каждую неделю проникаю на эту территорию чуть глубже. Большинство моих нот – адаптированные классические произведения. Я выбираю тему из Брамса или Дебюсси – извлеченную из цельного произведения красивую мелодическую линию.

«Давайте попробуем еще раз, – предлагает мистер Фрайберг. Он бесконечно терпелив, невзирая на все мои ошибки. – Вот эта нота должна быть чуть длиннее», – говорит он.

«Пожалуйста, сыграйте вы, а я послушаю», – прошу я. На слух я воспринимаю такие вещи лучше, чем зрением. Мистер Фрайберг играет, и тема звучит так, что просто дух захватывает.

Чейм Фрайберг не только учитель, но и композитор. Когда он хочет, чтобы я выучила новую последовательность, пишет мелодию как раз на те аккорды, которыми мне предстоит овладеть. Он записывает ее от руки на нелинованной бумаге. Ноты получаются крупные и неуклюжие. Иногда я думаю, что он специально так делает, чтобы мне было легче отыскать нужную ноту на клавишах. «Колыбельная для Джулии» – привязчивая мелодия, несущая на себе неуловимый отпечаток иудейской культуры: в этом она сродни самому мистеру Фрайбергу. Я играю «Колыбельную» и не могу поверить, что ее не играли сотни лет до меня. Но нет. Ее написали только что, вот прямо сейчас, специально для меня. Кто бы не мечтал о таком учителе?

Когда я наконец начала брать уроки фортепиано, мне было 54 года. Между 40 и 50 я твердила себе, что слишком стара для начинаний. А потом в один прекрасный день поняла, что год будет идти за годом независимо от того, научусь я играть на фортепиано или нет, и что я гораздо больше буду уважать себя, если стану самым старым новичком в мире, чем если останусь человеком, который сам перекрыл пути своей мечте. И начала искать учителя – такого, который сумел бы приспособиться к ученице моих лет, желающей учиться исключительно ради процесса, а не ради того, чтобы стать настоящей пианисткой. Я нашла объявление мистера Фрайберга, в котором он писал о своей любви к Бродвею и классике. Я тоже люблю и то и другое и потому решила, что мы можем друг другу подойти. Пока выходит, что я была права.

«У вас очень хорошо получается, – говорит мистер Фрайберг. – По-моему, вы далеко пойдете». И ему хочется верить! Я боготворю своего учителя, словно ребенок.

Лучше добыть радость в бою, нежели уступить меланхолии.

Нет такого возраста, когда нельзя оставаться молодым душой. А быть молодым душой лишь означает, что вы охотно становитесь новичком. У меня есть специальная папка для нот. Я держу ее в уголке у фортепиано. Этот уголок – только для нее. Я похожа на детсадовца, которому впервые в жизни купили школьный ранец.

Чтобы начать занятия любимым делом, мне потребовалось немало отваги. Пришлось позволить себе роскошь учиться. Пришлось сконцентрироваться на процессе, а не на конечном результате. О том, сколько мне предстоит преодолеть, чтобы назваться музыкантом, страшно было даже думать. Приходилось напоминать себе, что я учусь играть на фортепиано и что главное здесь – слово «играть».

Чтобы приступить к делу, важно было отказаться от всякой мысли о соревновании. Я перестала сравнивать себя со своими образцами для подражания. Мой брат Кристофер – пианист-виртуоз. Один из друзей, Роберт Макдональд, – великолепный исполнитель классики. Когда он касается клавиш, фортепиано открывает ему все свои тайны. Когда клавиш касаюсь я, передо мной лишь неизведанные земли.

«Пиано» – значит «тихо», и в мою жизнь этот инструмент вошел тихо, в точном соответствии со второй частью своего названия. Сегодня я могу играть мелодии, которые год назад приводили меня в ступор. Занимаясь, то и дело ловлю себя на мысли: «Господи боже мой, неужели я это играю!» Мистер Фрайберг – человек очень ровный, спокойный. Порой, когда я стараюсь изо всех сил, а пальцы путаются, словно макароны, он выуживает из памяти какой-нибудь новый трюк, ненавязчиво переключает мое внимание на новую написанную им мелодию, которую, по его мнению, я вполне способна освоить.

Счастье проникает через дверь, которую позабыли закрыть.

«Назовем это “Вариации”», – говорит он, а потом терпеливо набрасывает на листке пять вариаций на простую музыкальную тему. «Ну, что вы об этом думаете?» – может поинтересоваться. Музыка, которую он пишет, всегда успокаивает. Она специально создана для того, чтобы учить, один успешный аккорд цепляется за другой, и все вместе звучит приятно и органично.

«Мне нравится», – всегда отвечаю я, и мне действительно всегда нравится его музыка. У меня есть целый сборник, в котором собрано около 25 оригинальных композиций моего учителя. В начале урока мы всегда играем мелодии его собственного сочинения, а потом переходим к традиционной программе.

«Сегодня мы с вами очень хорошо позанимались», – говорит мне иногда мистер Фрайберг. Я заметила, что очень часто «хорошие» уроки выпадают на те дни, когда внутреннее сопротивление чувствуется сильнее всего, когда я ощущаю себя очень неуклюжей. Как писатель я знаю, что хороший текст и хорошее настроение не всегда идут рука об руку. Порой в худшие свои дни я пишу лучше всего. То же самое, как видно, и с музыкой – и я велю себе помнить об этом.

Перед каждым занятием пытаюсь настроиться на большие успехи. Я стараюсь полюбить сам процесс учебы игре на фортепиано. Главное – не фортепиано, главное – я учусь, говорю я себе. Я вспоминаю свою подругу Джулианну Маккарти. Ей 77 лет, и недавно она получила степень магистра в области поэзии. «Как дела?» – спрашиваю я. А она невозмутимо отвечает: «Идут». Когда что-то «идет», на нас снисходит ощущение потока. Нас несет река жизни. Может ли что-либо быть лучше, спрашиваю я себя. На ум ничего не приходит.