Они подъехали к старинному особняку напротив храма Христа Спасителя. Двор был огорожен. Толик показал пропуск охраннику на въезде.
Машину бывший муж припарковал у живописного палисадника.
– Я лучше здесь, на лавочке, посижу… – Евгения вышла из машины и огляделась оценивающе. Потом достала фотоаппарат, с которым никогда не расставалась.
– Я тебя умоляю, не фотографируй… – Толик чуть ли не силой заставил Евгению положить камеру обратно в кофр. – Тут нельзя снимать.
– Бред. Почему нельзя? Такой милый двор… такой дом… Толик, у меня больше не будет возможности… Дай я сниму!
– Нет. Тут такие люди живут… Господи, ну почему ты такая упрямая… – Он схватил ее за руку и потащил за собой к подъезду. – Ни на секунду тебя нельзя оставить без присмотра!
…Чистейший, красивейший холл с ковром и цветами, консьержка в стеклянном аквариуме.
– Роза Фаритовна, я к маме… – весело крикнул Толик. – Это со мной.
– Иди, Толя, иди… – благостно кивнула консьержка из-за стекла.
…В квартире Веры Артамоновны, бывшей свекрови Евгении, царил имперский дух. Красное дерево, позолота, хрустальные светильники, обитые бархатом кресла… В таких апартаментах даже находиться было страшно, да и неуютно – словно в музее. Не для жизни квартира…
Толика и Евгению встретила в холле домработница.
– Лиза, я к маме… Она у себя?
– Да, ждет тебя. Женечка, чаю? – Пожилая домработница Лиза еще помнила Евгению, которая бывала здесь когда-то – раза два или три.
– Нет, спасибо.
Евгения села на диван в холле, принялась листать журнал. Домработница ушла, Толик тоже скрылся в глубине квартиры.
Некоторое время было тихо, потом издалека, за несколькими дверями, раздался громкий, низкий, словно гусиный гогот, голос бывшей свекрови:
– Нет, нет и еще раз нет…
Потом, в ответ, голос Толика – просительный, успокаивающий.
– Нет, я сказала… никаких денег не хватит… это дорого! Я уже решила – мы перепродадим…
Опять Толик – что-то увещевающее.
– Какой, к черту, бизнес-план… у меня нет таких денег, я сказала…
Толик в ответ терпеливо принялся растолковывать что-то.
Мать и сын спорили. Евгения прислушалась, но слов больше не разобрала – лишь непрерывный, перебивающий друг друга гул двух голосов. Так монотонно могли общаться лишь партнеры по бизнесу. Они и были партнерами, насколько знала Евгения. Мать, Вера Артамоновна, – глава «Урбанис-холдинга». Толик – вице-президент. Впрочем, вице-президентом он стал совсем недавно – до того Вера Артамоновна не приглашала сына в свою контору, даже на самую рядовую должность. А потом раз – и вице-президентом Толика назначила…
Прошло около часа.
Евгения уже начала было дремать, как в холл вдруг вышла сама Вера Артамоновна, без Толика. Уставилась круглыми черными глазами на Евгению.
– Вера Артамоновна, здравствуйте, – кивнула молодая женщина.
На Вере Артамоновне была длинная, расклешенная книзу юбка годе, которая максимально уродовала и без того грузную фигуру женщины, и пиджак с огромными плечами. Одевалась Вера Артамоновна в лучших магазинах, вещи ее были качественными, из отличной ткани. Очень дорогими. Но, к сожалению, совершенно не шли ей.
Равно как и обувь – немецкая, добротная, для проблемных ног. Не туфли – а мягчайшие, удобнейшие лапоточки грязно-серого цвета. Правда, очень уродливые, причем это откровенное уродство и было фирменным знаком, «фишкой» фирмы, их выпускающей, – дескать, у нас главное не красота, а удобство…
Стриглась Вера Артамоновна в элитном салоне, но прическа ее тоже выглядела не лучшим образом – паклевидные желтые пряди торчали в разные стороны, затылок был вечно примят. Как встала утром Вера Артамоновна с постели, так и пошла править своим холдингом. На укладку времени не тратила. А что у нее там на затылке – какая разница…
На правой щеке Веры Артамоновны сидела довольно крупная шишка – разновидность доброкачественного образования, вроде невуса или атеромы. Удалить эту шишку можно было за пять минут в Институте красоты, но Вере Артамоновне даже в голову это не приходило.
Вера Артамоновна, странная, очень замкнутая женщина, могла говорить только о работе, и только с теми, с кем ее связывала эта работа. Никакого другого – эмоционального, например, общения, она не знала. О сыне, как уже известно, она вспомнила недавно – когда Толика уволили из конторы, где тот вкалывал рядовым сотрудником. Вроде как неприлично стало его игнорировать. Это в других странах дети миллионеров подрабатывали официантами в забегаловках, продавцами в магазинах… В России же семейственность являлась нормой.
Вере Артамоновне надоело отвечать на вопросы знакомых, чем занимается ее сын («Толик у меня менеджер, в магазине бытовой техники!») – поскольку знакомые после этого начинали дружно ахать и охать: «Как, Толик не нашел своего места в жизни? Да как же так, да при такой маме… Да взяли бы вы его под крыло!»
Вот под давлением общественного мнения Вера Артамоновна и взяла сына к себе, посадила на должность вице-президента. Хотя, как подозревала Евгения, воли сыну по-прежнему не давала…
– Чё это ты с ним таскаешься? Вы помирились, что ли? – спросила бывшая свекровь, глядя с недоумением на Евгению.
– Мы с Толиком? Нет, – ответила та. – Просто есть еще одно незаконченное дело… Пустяковое.
– А-а… слава богу, – своим «гусиным», гогочущим голосом произнесла Вера Артамоновна. – Он дурак, ты с ним не связывайся, Женька.
– Мама! – В холл вышел и Толик. Несчастный тридцатилетний мальчик, не любимый матерью… Много лет назад подруги, узнав, что Евгения выходит замуж за сына столичной бизнесвумен, миллионерши, – завидовали ей, Евгении. Дурочки они, эти подруги. Вера Артамоновна и сыну лишней копейки не даст, не то что какой-то там невестке…
Впрочем, Евгения выходила за Толика по любви. Не из-за денег его матери.
– Да что – «мама»! – с раздражением отозвалась Вера Артамоновна. – Такую хрень придумал… Бизнес-план наваял, называется. В жопу его себе засунь, этот план.
Толик побледнел, потом покраснел.
Вера Артамоновна никогда не отличалась деликатностью. Но грубиянкой Евгения ее тоже не назвала бы.
Бывшая свекровь была просто мужиковатой теткой. Прямолинейной и простой. Можно ли назвать прораба на стройке, орущего матюками на рабочих, злым или грубияном? Нет. Просто такова специфика его профессии.
Вот и Вере Артамоновне деликатность и тонкость были недоступны – работа сделала ее такой жесткой. С волками жить, по-волчьи выть. Это судьба бизнесвумен в капиталистических джунглях. Разнежишься – сожрут. Доверишь дело абы кому, пусть и родному сыночку, – разоришься. Евгения прекрасно понимала, что вице-президентство Толика – это фикция.
– Ладно, Женька, бывай… Удачи тебе, – махнула рукой Вера Артамоновна и ушла.
К Евгении бывшая свекровь относилась вполне доброжелательно. Уважала. «Своим делом человек занимается… Не халтурит!» – как-то уронила она. В спальне у бывшей свекрови должно висеть ее, Евгении, фото – вид на московскую улицу, сплошь застроенную домами с помощью «Урбанис-холдинга»…
Поскольку Вера Артамоновна уважала Евгению, то и у Евгении не было к ней претензий. Но сегодняшняя сцена поразила Евгению, заставила ее сочувствовать бывшему мужу.
– Толик, не бери в голову… – вырвалось у нее, когда они садилась в машину. – Твоя мама такой человек… ее уже не переделаешь.
Меньше всего Евгения ожидала, что Толик откликнется. Но Толик откликнулся, и очень живо.
– Ты не представляешь, Евгеника… Она меня убивает! – всхлипнул он, трогая машину с места. – Она меня просто убивает! – повторил он через несколько секунд уже другим голосом – яростным, ненавидящим.
– Так уйди от нее… Зачем ты с ней работаешь? Это же саморазрушение! – возмутилась Евгения.
– Куда?
– Куда угодно!
– Опять менеджером, за копейки корячиться?
– Свобода дороже.
– Евгеника, мы в Москве живем… Двадцать первый век на дворе! Это раньше Диоген мог в бочке спать, оливки с дерева кушать… Сейчас такой фокус не прокатит!
Евгения хотела съязвить, но передумала. Она все время помнила о «лейке». Вернуть себе «лейку» было ее первостепенной задачей.
– Ты думаешь, я неудачник? Без маменьки – полный ноль? – яростно спросил Толик.
– Я так не думаю, – дипломатично ответила Евгения. Потом добавила: – Ты умный, интересный. Просто жизнь так глупо устроена. Наверх пробиваются только те, кому наплевать на окружающих.
Толик вдруг резко затормозил.
– Ты что?! – испугалась Евгения. Ее изрядно тряхнуло.
– Женька… спасибо тебе! – Толик схватил ее руку, поцеловал. – Ты… ты, в общем, тоже не такая сволочь, как пытаешься казаться! Что-то есть в тебе человеческое…
– Спасибо, – удивленно ответила Евгения. «Вернет он мне «лейку» сегодня, как пить дать – вернет! Если б я раньше к нему с лестью догадалась подкатиться!.. Безотказно работает». – Прости меня, Толик.
– И ты меня прости! – пылко ответил бывший муж. – Ах, Женька, мы с тобой оба дураки… Да уж ладно, так получилось… Но, главное, даже сейчас можно остаться друзьями!
– Конечно, Толик, – согласилась Евгения.
Толик тронул машину с места. Всю остальную дорогу он вздыхал и то и дело растроганно поглядывал на бывшую жену. Евгения отвечала ему улыбкой. Но сердце ее было по-прежнему холодно и ожесточенно. Она прекрасно понимала, отчего Толик переменил к ней свое отношение. Уж не потому, что вспомнил былую любовь… Евгения посочувствовала ему в его борьбе с матерью, вот Толик и размяк.
Они зашли в ресторан японской кухни. Для мидл-класса.
– Я думала, ты сейчас более пафосные заведения посещаешь, – вырвалось у Евгении.
– Ты полагаешь, мать мне много платит?.. – усмехнулся Толик. – И потом, Ластику было бы некомфортно в дорогом заведении. – Он посмотрел на часы. – О, мы рано… Но ничего, подождем его?
– Конечно, подождем, – кротко согласилась Евгения.
Толик сделал заказ, официантка ушла…
– Толик, расскажи о себе. Как ты сейчас живешь?
Бывший муж размяк еще больше. Он, нелюбимый сын, хотел от окружающих интереса к себе, любви и понимания. Он предпочитал говорить лишь о себе, о своих радостях и горестях. Если ему поддакивали, смотрели в рот – мог в ответ милосердно поговорить и о проблемах своего собеседника. Так, баш на баш… из некоего великодушия.
«В общем, он неплохой человек, и мне даже его жалко… – думала Евгения, глядя на Толика. – Просто он ранен своей матерью. Его либо надо принять таким, какой он есть, либо убежать от него как можно дальше… Верну «лейку» и больше никогда с ним не встречусь. Ни-когда».
– Слушай, Женька… Ты в меня веришь? Ты веришь, что я способен на многое? – спросил Толик, уставившись на Евгению пронзительным взглядом.
– Конечно! – тихо ответила она.
– Понимаешь, у меня есть грандиозный план. Если я смогу уговорить мать и она согласится дать мне денег, это будет нечто. Тебе интересно?
– Да! Очень! – заинтересовалась Евгения. Судя по тону, которым говорил бывший муж, он действительно задумал что-то особенное…
– Ты ведь слышала, что Солнечный остров собираются реконструировать и наша компания как раз этим занимается? – продолжил Толик. – Там, на острове, предполагают открыть торговый центр, музей, офисные здания, кафе с ресторанами… Целых сорок гектаров под застройку! Общая площадь всех объектов – почти полтора миллиона квадратных метров! Ну так вот, у меня есть идея. Я хочу открыть на острове клуб.
Евгения не знала, как реагировать. «Клуб? Господи, тоже мне, грандиозный план… Кого в Москве удивишь клубом?» Потом восторженно закивала, помня о своей цели. Пусть Толик думает, что она поражена его «высокими» замыслами.
– …клубов в Москве полно, – продолжил Толик, словно отвечая на ее вопрос. – Ими никого не удивишь. Но это будет особый клуб. Клуб одиноких сердец.
Евгения едва сдержалась, чтобы не расхохотаться. Прижала ладони к щекам, опять закивала одобрительно.
– …у клубов не слишком хорошая репутация. Там напрасно прожигается жизнь: пустые развлечения… выпивка, знакомства на одну ночь… глупая тусня… Мой клуб будет для тех, кто одинок и хочет найти интересных друзей. Мой – для нормальных молодых людей. Для тех, кто сидит сейчас дома, потому что ненавидит клубы… Но именно в мой клуб – они пойдут!
– А как твои клиенты узнают, что это – тот самый клуб, который им нужен? – осторожно спросила Евгения.
– Хороший вопрос… У меня все продумано, Женька. Концепция, так сказать… – Толика несло, он уже не мог остановиться. С горящими глазами, ничего не замечая вокруг, он рассказывал бывшей жене о своей мечте. – Если все сделать правильно, то инвестиции окупятся довольно быстро, всего за один год.
– Это дорого – открыть клуб? – осторожно спросила Евгения.
– Полтора миллиона, три… не рублей, разумеется. Клубов в Москве много – от бюджетных до самых пафосных. Клубами никого не удивишь… Но мой будет – особенный! Я же узнавал – банк мне кредит не даст. Такие проекты делаются либо на собственные средства, либо на деньги партнера… И еще один момент: нужна промоутерская команда. Я нашел подходящих людей, все замечательно, но мать… Она не понимает. Она… она непробиваемая. Тупая. Она боится доверить мне серьезное дело.
– Почему? Если ты все продумал… – возразила Евгения. – Тем более если все окупится, и быстро… Все равно на этом острове клубы будут открывать!
– Спасибо, Женечка… ты меня понимаешь! – Толик сжал ее руку. Он был как будто не в себе, его даже слегка трясло. «Может, и правда у него все получится? – подумала Евгения. – Меня, конечно, ни в один клуб и на веревке не затащишь… чего я там забыла? Но есть же люди… молодежь… надо им где-то развлекаться?»
– Центр – это, наверное, дорого?
– В том-то и закавыка, что клуб должен находиться именно в центре! – воскликнул Толик. – В пределах Садового кольца… Потому что кто захочет поехать на окраину? И потом, район – Солнечный остров… сюда однозначно народ повалит! Тут скоро все устроят, красоту наведут… Будет удобный подъезд. Сейчас, конечно, не ахти…
– Это точно! – горячо согласилась Евгения. – Я на катере добиралась, когда центр перекрыли. Но в городе, в центре – пробки. Ты это продумал?
– В том-то и дело, что в клуб ходят вечером, когда пробок уже нет! И потом, мои клиенты – небогатая молодежь, у большинства нет машин. Метро тут не близко, но если пешочком, да по красивым местам… А летом на остров можно еще и на катере добраться. Такая прогулка в удовольствие. Женечка, я все продумал, и мой план – гениален! У него нет недостатков во-о-обще!
Официантка принесла заказ.
– Спасибо… Так вот, все дело в моей маме. Она не дает денег! – со злостью произнес бывший муж.
– А почему? – удивилась Евгения, и вполне искренне удивилась. – Если дело выгодное, если все продумано, как ты говоришь…
Толик вздохнул:
– Понимаешь, Женька… закавыка лишь в одном. Если и можно открыть клуб, то лишь на строго определенном месте, остальные площади уже распланированы под разные объекты. На острове есть один свободный пока дом – как раз под клуб. Тот старинный особняк – да ты его видела, по соседству он с моим офисом… вот именно этот дом я и хочу под клуб приспособить… Но особняк надо реконструировать. В этом и заключается проблема.
– И что? В чем проблема? Реконструируй, если надо! – воскликнула Евгения.
Но бывший муж не успел ответить.
– Здравствуйте… – К их столику подошел Ластик.
– Ластик, привет! – обрадовалась Евгения. – Сто лет тебя не видела! Ты как? Работаешь?
– Хорошо. – Ластик, как всегда, сутулился и краснел. Сел на краешек стула и, не глядя Евгении в глаза, сказал: – Я работаю, да.
– Все там же? На своем заводе? Толик, ты его не взял к себе? – удивилась Евгения. – Почему?
Толик закряхтел.
– Впрочем, неважно… – тут же остановила себя Евгения. – Ты знаешь, Ластик, Толик мне сейчас рассказывал о своей идее насчет клуба! Очень интересно. Правда, я так и не поняла, почему здание нельзя реконструировать.
– Вот именно – его нужно реконструировать. И – только реконструировать, – недовольно произнес бывший муж.
– Так в чем дело? – окончательно запуталась Евгения.
– Это слишком дорого. Денег на реконструкцию именно под клуб, а не под торговый центр или там офис – не дают, – ответил Ластик, глядя себе под ноги. – Отстроить все заново – дешевле. Только вот особняк – под охраной. Памятник архитектуры. Его нельзя сносить. Замкнутый круг. Идеальный вариант – если дом возьмет и сам рухнет…
– Ластик, можно тебя на минутку? – отозвал друга в сторону Толик. Они переговорили о чем-то, потом вернулись к столу.
– Так что же делать? – удивленно переспросила Евгения. – Получается безвыходное положение…
– Все-таки будем реконструировать, – мягко произнес Толик.
– Конечно! – обрадовалась Евгения. – Такой чудесный дом! И неважно, что дорого восстанавливать… Ты же сказал, Толик, что все окупится?
– Мама считает, что, если вкладываться в реконструкцию, – не окупится. Поэтому не дает денег. Хочет продать здание тому, у кого есть средства на реконструкцию… – сквозь зубы проговорил Толик. – Уверяет, будто у холдинга нет лишних денег. Сложности ее пугают. Но это ерунда. Я ее уговорю!
– А еще там сложная геологическая ситуация, – добавил Ластик, разглядывая свои руки. – Мы, собственно, это и хотели обсудить сегодня с Толькой…
– Обсуждайте, конечно, не буду вам мешать! – Евгения демонстративно занялась салатом из водорослей.
Ластик помялся, откровенно смущаясь ее присутствием, потом начал рассказывать Толику об инженерных коммуникациях, электромощностях и тех проблемах, которые связаны с близостью двух рек – ведь Солнечный остров располагался между водными потоками. Дом, планируемый под клуб, стоял в очень неудобном месте…