Роман взял ножны и, по-прежнему обернутый в одеяло, вошел в каюту капитана. Труп исчез, кровавое пятно было на скорую руку затерто, а воздух посвежел. Факелов лег на кровать, выбрал бок, где ребра болели меньше, и почти сразу окунулся в спасительное забытье.
* * *Над рекой поднялся плотный туман. Казалось, что корабль плывет сквозь молоко. Сразу же стало сыро и неуютно.
– Мерзкая погодка, – передергивая плечами, сказал Ревес. – Как бы ни наткнуться на что-нибудь.
Хедрик угрюмо кивнул. Щеки ввалились, синие глаза впали и непроизвольно щурились от усталости, светлые волосы свисали грязными космами.
– Ты едва жив, – сочувственно произнес Ревес.
– Как ты оказался среди пиратских отребий? – спросил Хедрик. Несмотря на усталость, взгляд его оставался мягким и участливым. – Все полночи жрали ром, а ты стоял трезвый на руле.
– Пью только когда можно пить, потому и живой, – усмехнувшись, ответил матрос. – А попал, как обычно… кого-то задел, где-то прогорел и задолжал. Понадобились деньги и защита.
– Теперь отдашь все долги, там оружием полкаюты завалено.
Покрасневшие от бессонной ночи глаза Ревеса вновь радостно блеснули. Неожиданно свалившийся пряник почему-то всегда вдвойне слаще, чем честно заслуженный.
Хедрик дождался, когда туман рассеется под натиском набравших силу лучей солнца, и произнес:
– Сейчас научим Романа рулить и пойдем спать.
Хедрик, горбясь под тяжестью пережитого за последние сутки, спустился с кормы. Двигался он, как всегда, бесшумно, и Роман даже не шевельнулся, когда воин вошел в каюту. Хедрик потормошил друга за плечо, тот вздрогнул, проснулся и тут же сморщился от боли.
– Пойдем, встанешь на руль, – сказал воин.
Желудок Романа протянул долгую квакающую трель, словно внутри него сидел целый хор лягушек.
– А поесть? – озвучил его желание Факелов.
– Будешь стоять – хоть полдня ешь, – ответил Хедрик. – Я оставил возле руля кувшин кваса и сверток с темным хлебом и солониной.
Желудок отозвался более торжественной мелодией. Роман натянул еще влажную одежду, достал из рюкзака расческу и начал с трудом усмирять спутанные после сна волосы.
Ощущение чистоты вдохнуло бодрости, тело за короткие часы сна немного реанимировалось. Даже заплывший глаз теперь проглядывался сквозь узкую щель. И эту пожелтевшую от ушибов сторону лица теперь можно было перепутать с лицом представителя восточных народов Земли.
Ревес быстро объяснил несложную манеру управления кораблем, которая заключалась в том, чтобы держать корабль на середине реки, воткнув весло под углом в воду.
Капитан и матрос ушли спать, оставив наслаждаться Романа полуденным теплом и живописным пейзажем. Факелов сделал пару глотков кваса, нарезал кинжалом на тонкие ломтики хлеб и солонину. Несмотря на то, что мясо было пересоленным, Роман чуть ли не урчал от удовольствия. Суточное голодание давало о себе знать.
Течение с завидной упорностью сносило корабль к берегу. Постоянно приходилось передвигать весло и фиксировать в специально вырубленных ложбинках.
По берегам, спускаясь к самой кромке воды, тянулись густые, ярко-зеленые деревья. Редко встречались короткие песчаные полоски, которые сразу же сменялись буйной растительностью.
Желудок, набитый до отказа, лениво ворочался. Пейзаж не менялся, река тянулась ровная, как стрела. Роман зевнул. Чет, словно почувствовав тоску спутника, слетел с мачты и, заложив для зрелищности крутой вираж, опустился рядом с Романом.
Ворон молчал, глядя на Факелова то одним бездонным глазом, то другим, смешно поворачивая голову.
– Как ты думаешь, Ревес не подложит свинью? А то Хедрик доверчивый… – через несколько минут спросил Роман.
Чет щелкнул клювом и проговорил:
– Ревес бунтарем не выглядит, да и спят они по разным каютам.
Факелов удовлетворенно улыбнулся.
– Кстати, если мне не показалось, то впереди корабль.
– Встречный? – спросил Роман.
– Откуда я знаю? – взвился Чет. – Едва видная точка.
Ворон распушил перья, став похожим на черный вытянутый мяч.
– Не хотелось бы идти до озера по берегу, – задумчиво сказал Роман.
Через четверть часа Факелов разглядел судно.
– Встречный, – определил он. – Не можем мы без гребцов идти быстрее кого-то. Паруса у нас натянуты кое-как.
Ворон недовольно каркнул.
– Если что – разбудишь Хедрика.
Роман взял курс чуть ближе к берегу, чтобы, в случае неприятностей, удрать на сушу. Судно медленно, но неуклонно приближалось. Роман затаил дыхание. Стычку они не переживут, а бежать не хотелось.
Видимо, корабли не раз пересекались на водных просторах, потому что стоило бортам галеры и широкого двухпалубного судна поравняться, капитан яростно проорал:
– Рулевой! Позови эту тварь Барыта! Он нарушил договор! Или он снова ужрался ромом и не может встать?
Команда захохотала – сильно, наигранно, выказывая собачью преданность.
– Барыт вместе с командой лежит на дне! – во всю глотку проорал Роман.
– Вот так новость! Вот веселье! А где твоя команда?!
– Отдыхает после боя!
– Они заслужили! Счастливого пути! – капитан двухпалубного судна явно был в восторге от новости.
– Счастливого пути! – проорал Факелов, сорвав на последнем слове горло.
– Обошлось, – довольно сообщил Чет.
– Еще плыть и плыть, – сипло напомнил Роман. – Скукота.
– А что веселее? – хмуро спросил Чет. – То, что мы пройдем по реке за десять дней, по суши не преодолеть и за месяц.
Роман кивнул, поправил скользнувшие на глаза волосы.
– Быстрее бы добраться до Наставника, – вздохнув, тихо сказал он. – Узнать, как продолжить Путь.
– Не боишься? – лукаво спросил ворон.
– Первые шаги были настолько ужасными, что бояться и останавливаться попросту нельзя, – с грустью сказал Роман. Воспоминания о Земле, пережившей научно-техническую революцию, теперь казались давним причудливым сном. Затем добавил обыденным тоном:
– Снова что-то плывет.
Впереди показалась шлюпка на шести веслах. Смуглые, великаноподобные гребцы – каждый даже сидя был ростом с человека – бешено работали короткими веслами. Роман в удивлении вытянул губы трубочкой. Лодка неслась против течения, словно быстроходная шхуна на всех парусах.
– Алыйцы, – сказал Чет. – Славятся дружелюбием и огромной силой.
Великаны вскинули руки в приветственном жесте и снова с бешеной силой налегли на весла. Роман помахал им в ответ и присвистнул, глядя как шлюпка слегка качнулась на волне от галеры и умчалась вверх по течению.
– Нам бы таких гребцов, – с завистью сказал он.
– За три дня бы доплыли, – согласился Чет.
Роман поднял кувшин и допил последние капли до противного теплого кваса. С сожалением глянув на пустой сверток, он присел на палубу. Уставшее и помнящее побои тело отозвалось благодарностью.
День перевалил за середину. Солнце, медленно ползущее по широкому небосводу, бескорыстно согревало весь мир. Стали попадаться рыбацкие лодки, и Роман поднялся. На правом берегу лес сменили обширные распаханные поля, почти вплотную примыкавшие к высокой городской стене из ошкуренных бревен.
– Молодой город, – с интересом сказал Чет, – я и не слышал о нем.
– Ты что, весь Скрытый мир облетал? – с удивлением спросил Роман.
– За горами не бывал, а здесь и с Аретом, и сам изрядно постранствовал.
Роман изобразил на лице уважительную мину и направил корабль ближе к левому берегу – подальше от города.
– Быстрее бы Хедрик проснулся, – сказал Факелов после долгого сладостного зевка.
Чет проигнорировал риторические пожелания спутника и, захлопав крыльями, умчался на верхушку мачты. Галера поравнялась с городом, Роман на всякий случай помахал ему рукой и, вернув судно на середину, принялся ждать конца вахты.
Глава десятая
– Твоя очередь, – разбудив Романа, сказал Хедрик.
– Речник – явно не мое предназначение, – пробормотал Факелов. – Сколько нам еще плыть?
– Ревес говорит пару дней. А ты не раскисай, ты ж будущий бог.
Роман скривил губы и рывком встал, моментально прогоняя остатки сна. Его взгляд упал на рюкзак. «Захвачу с собой книжку Оби, хоть немного скоротаю время», – подумал он.
– До вечера?
Хедрик кивнул, пригладил волосы и сказал:
– На ночь встанет Ревес.
– Он, наверное, больше нас торопится в город, – хмыкнув, сказал Факелов.
– Парень оказался терпеливым, но, думаю, распрощается с нами с радостью.
– Парень оказался терпеливым, но, думаю, распрощается с нами с радостью.
Роман немного размялся – тело, за прошедшие дни, немного восстановилось. Синяки поблекли, шишки рассосались, внутри почти ничего не болело. Взяв книгу, Факелов побрел на опостылевшее место рулевого. «И как люди всю жизнь плавают?» – пронеслось в голове.
Пообедав зачерствевшим хлебом, маленьким кусочком сыра и ломтем копченого мяса, Роман принялся листать книжку Оби. Пробежав глазами по прочитанным историям, он открыл новый разворот, где на первой страничке был изображен кудрявый куст с маленькими плодами. На второй начинался текст: «Куст фортуны. История рассказана мужиком, словно сделанным из обожженной глины, в деревеньке близ пустыни.
Я вижу, ты из тех, кто привык добиваться всего сам. Так и должно быть, брат. Я из тех мест, где об этом давно забыли и вспоминать не собираются. Хуже того, живущие там люди смеются над всем миром. Хотя именно их бессмысленные жизни стали пустыми, как окружающие их пески и камни.
Каждому, кому я рассказываю эту историю, я пытаюсь вдолбить, что за подачки высших сил всегда придется платить. Я пришел из глубокой пустыни, где вокруг маленького растения раскинулось обширное поселение не знающего бед племени. Я, кстати, ушел оттуда первый. Растение то кличут кустом фортуны, и оно полностью свое название оправдывает. Кто бы ни съел его плодов, тому во всех делах сопутствует огромная, неестественная удача. Каждому ясно, что в пустыне выжить сложно, но только не этому племени. Понимаю, в мой рассказ трудно поверить, но расскажу пару случаев. Заканчивается еда, и мужики снаряжаются на охоту. А в пустыне с добычей несладко. Съедят охотнички перед походом по горсти плодов удачи и находят десяток огромных варанов, уснувших невдалеке от поселения. И такие «случайности» изо дня в день, во всех делах. Гейзеры пробиваются невдалеке от деревни, рядом проходят только те караваны, которые нужны жителям, а воинственно настроенные кочевники о поселении и слыхом не слыхивали.
Знаешь, кого они мне все напоминают? Коней. Отличных скакунов, которых кормят лучшим овсом и самой сочной травой. Но они стоят в конюшне, и выйти из нее им не суждено. Они рабы куста фортуны. Если он, к примеру, засохнет, то племя погибнет в одночасье. Как запертая в конюшне лошадь, о которой некому вспомнить.
Вот так, брат. Дай людям сытую жизнь и иллюзию свободы, и они добровольно, сгорая от радости, станут рабами. Добивайся всего сам, как ты сейчас и делаешь. И тогда сможешь держать ответ, хоть перед Богом, хоть перед чертом».
Роман встрепенулся – корабль сильно снесло к берегу. Передвинув весло на более тупой угол, Факелов еще раз просмотрел историю. «Мне эти плоды явно не нужны, а то испытания будут выполнены слишком легко. Удача хороша только в тех делах, где без нее никак», – подумал он.
Роман внимательно осмотрел горизонт и берега, а когда корабль вернулся на середину, вновь уткнулся в книгу.
Следующие две истории назывались: «Легенда о Сильмарилле» и «Легенда о Кольце Власти». Роман улыбнулся книжке как старой знакомой и с удовольствием начал читать короткий пересказ событий в Средиземье.
Эти две легенды занимали большую часть книжки Оби. До конца рукописи оставалось несколько страниц, и Роман убрал ее в карман, чтобы не разрушать в голове всплывший образ Средиземья.
Факелов взглянул на катившийся по небосводу шарик солнца. Светило медленно скатывалось к западному краю – вахта прошла больше, чем наполовину. Пришел заспанный Ревес и, не переставая зевать, протянул Роману деревянное блюдо.
– Вовремя, – улыбнулся Факелов, принимая тарелку с едой. – Когда меня подменишь?
– Смеркаться начнет – приду, – сказал Ревес. – Рома, ты поменьше вихляй поперек реки. Держись середины.
– Да знаю, – буркнул Факелов. – Сам хочу поскорей слезть с этой посудины.
– Если все будет гладко, то послезавтра причалим, – мечтательно сказал Ревес. – Пойду еще поваляюсь.
Роман кивнул и вгляделся в уходящего матроса, у которого от одной мысли о владении кораблем спина становилась ровнее, а походка тверже. «Интересно, долго он будет радоваться?», – с какой-то странной грустью подумал Роман и принялся за осточертевшую солонину.
Ветер дул в нос галеры, и она едва двигалась. Роман посмотрел на потускневшее солнце и мысленно поторопил его к западному краю.
Когда небо затянулось пурпурными красками, из каюты вышел Ревес. Он послюнил палец и выставил его вверх, ловя ветер. Затем, натянув боковой парус, матрос неспешным и слегка раскачивающимся шагом направился к Факелову.
– Как вахта? – спросил Ревес.
– Тоскливо, – зевнув, ответил Роман.
– И слава богу, – заметил матрос, становясь на место рулевого. – Доброй ночи.
Факелов устало кивнул и побрел к лестнице. Роман покачнулся, когда на плечо спикировал Чет.
– Не вовремя ты. Я иду спать, – пробурчал Роман. – И ты не волнистый попугайчик, чтобы вот так падать на меня.
– Больше некуда, – оправдался ворон. – Надоела мне эта река, хуже дохлых кошек.
– Слетай на берег, – буднично посоветовал Факелов, открывая дверь каюты. – Я-то причем?
Чет встрепенулся, задевая уши друга жесткими перьями.
– Погоди. Достань-ка мне мяса и набери бадью с водой. А то после солонины пью как цапля.
– Сразу бы так сказал, дипломат хренов – усмехнулся Роман и добавил иронично: – А то «река ему надоела». Отожрался в плаваньи – с ног чуть не сбил.
Чет протяжно каркнул, чуть не оглушив Факелова, и перелетел на бортик, окаймляющий корабль. Роман, непрерывно зевая, выполнил просьбу ворона.
– Спасибо, – каркнул Чет.
– Не переусердствуй, а то летать разучишься. До завтра.
Ворон проводил друга взглядом черного глаза и, придавив ногами мясо, принялся вырывать мощным клювом из ломтя маленькие кусочки.
Роман зашел в каюту, запер изнутри дверь – доверием к Ревесу он так и не проникся. Добредя в темноте до кровати, Факелов снял куртку и ботинки, поставил у изголовья ножны и с наслаждением лег. Вспомнилась армейская пословица – солдат спит, а служба идет. Сейчас, пребывая в непрерывном движении к цели независимо от рода дел, он ее понял с особой отчетливостью. Роман усмехнулся своим мыслям и крепко заснул.
* * *Строчил пулемет, иногда раздавался мощный выстрел гранатомета… Роман проснулся и понял, что в дверь отчаянно тарабанили. То кулаком, то ногой.
– Кто там?! – крикнул он.
– Одевайся и бегом сюда! – проорал из-за двери Хедрик. – Захвати мешок!
Роман прыгнул в ботинки, набросил куртку и, на ходу пристегивая ножны, бросился к двери. Затем остановился, глубоко вздохнул. Подобрав рюкзак, Факелов уже спокойно пошел к выходу.
Утренние лучи только-только разогнали туман. Берег показался Роману непривычно близким. Можно было разглядеть каждое дерево в отдельности. Факелов вскинул брови – корабль двигался под немалым углом к берегу. А ему наперерез двигалось судно с черным флагом. Роман про себя отметил, что пираты не успеют преградить им дорогу. Видимо, речные разбойники были того же мнения, потому что начали выполнять какой-то сложный маневр и еще отчаяннее загребать веслами.
– Возьми еды на день пути! – продолжал орать Хедрик. – Рвем когти на берег!
Роман кивнул и начал спускаться в трюм, в отделение с провизией.
– Может попробуем уйти вдоль берега?! – проверещал Ревес.
– Ты дурной?! – страшно прогремел обычно приятный и звонкий голос Хедрика. – У них два десятка гребцов!
– Но корабль! – жалобно воскликнул Ревес.
– О шкуре думай, матрос! Успеешь еще побыть капитаном!
Роман переложил из бочек в рюкзак пару килограмм копченого и соленого мяса. Сверху этот натюрморт украсил изрядно позеленевшая головка сыра. Факелов сделал глоток из бочки с квасом – и тут же сплюнул протухшее пойло. Затем, с тянущей назад ношей, Роман поднялся по лестнице.
Хедрик кричал на паникующего Ревеса, тыкал ему в грудь пальцем, вырывал рулевое весло.
Берег едва возвышался над водой. Ласточки, словно сине-белые молнии, носились над рекой, уничтожая всех летающих насекомых.
– Через пару минут будем на суше, – сказал Хедрик подошедшему Роману.
Факелов оглянулся на пиратов – те призывно махали руками, потрясали оружием и орали что-то нечленораздельное. Судно разбойников находилось на середине реки и двигалось вслед за галерой.
Хедрик, подбадривая Романа, хлопнул его по плечу и забежал в чулан рядом с каютами. Ревес, с покрасневшими глазами, трясущимися губами и руками, стоял на руле. Вскоре вышел Хедрик, засовывая на ходу в мешок моток тонкой веревки. За спиной у него висела перевязь с обоюдоострым топором. Роман озадаченно нахмурился, но сейчас было не до расспросов – до берега оставалось не больше полусотни метров.