— Никаких усилий я не прилагаю. Не каждое произнесенное слово и не каждая мысль крутится вокруг тебя, Каслфорд. Я понимаю, что это шокирующее признание, но тебя будет легче переносить, если ты поймешь эту истину. Что касается миссис Джойс, то признаюсь, что в нашу первую встречу она меня сильно раздражала, в особенности после того, как пригрозила застрелить. Наверняка ты тоже счел ее несколько раздражающей.
Слово «раздражение» не совсем подходило к его реакции в тот вечер, но Каслфорд лишь улыбнулся. Пусть Хоксуэлл понимает это как хочет.
— А если уж быть совсем честным, поначалу эта женщина показалась мне довольно подозрительной, — добавил Хоксуэлл, отложив газету и оживляясь от вина и темы разговора. — В ней есть какая-то неопределенность. К примеру, слишком уж хорошие владения для вдовы армейского капитана. Я как-то упомянул это в разговоре с Верити, но это привело только к тому, что мы поссорились.
— И никаких объяснений?
— У них есть это странное правило, в результате которого они ничего толком не знают о прошлом друг друга. Возможно, у миссис Джойс тут есть своя корысть, о чем я и сказал Верити, но это привело к еще одной ссоре. Все они очень защищают друг друга.
— И ты, как добропорядочный, хорошо вымуштрованный муж, перестал говорить о своих подозрениях, и ссоры прекратились.
— Я просто перестал об этом думать, меня отвлекло домашнее блаженство. То, чего ты никогда не поймешь и не познаешь.
— И это блаженство заставило тебя относиться к миссис Джойс более приязненно?
— Возможно. То, что теперь она нравится мне гораздо больше — это правда. И я благодарен ей за дружескую руку, протянутую Верити, когда… в общем, когда моя жена нуждалась в друге.
Ну наконец-то они добрались до главного.
— Она нравится тебе как очаровательная знакомая или как сестра твоей жены?
Хоксуэлл нахмурился.
— Чертовски странный вопрос. Это ты к чему?
Каслфорд сменил позу, уперся локтями в колени и наклонился ближе к креслу друга.
— Дело вот в чем. Я намерен соблазнить миссис Джойс.
Хоксуэлл резко выпрямился.
— Правда?
— Более чем. Наверняка… безусловно намерен.
Хоксуэлл боролся с изумлением, пытаясь переварить услышанное.
— Я не особенно удивился, просто растерялся, услышав твое заявление. Она прелестная женщина. Но…
— До чего никчемное слово «прелестная». Дафна Джойс — изысканна.
— Может, она и изысканна, но я нахожу ее слегка… холодной. — Хоксуэлл пожал плечами.
— Может быть, она не в твоем вкусе. Я столкнулся с другой стороной ее натуры, весьма далекой от холодности.
— В самом деле? — Теперь Хоксуэлл сам наклонился к нему, превратившись в слух.
— В общем, я намерен ее получить. Однако сначала мне хотелось бы знать, не оберегаешь ли ты ее настолько, что можешь сделать что-нибудь неудобное, к примеру, вызвать меня на дуэль. Мне показалось, ты попытаешься меня отговорить.
Хоксуэлл ошеломленно посмотрел на него.
— Я тронут, Каслфорд. И я нисколько не шучу. Неужели ты отказался бы от изысканной женщины, если из-за этого нам пришлось бы встретиться на поле чести?..
Каслфорд решил не объяснять, что он вовсе не говорил, будто откажется.
— Ну и?..
Хоксуэлл немного подумал.
— Может, моей жене она как сестра, но на самом деле они не родственницы. Нет, я не буду бросать тебе перчатку.
— Я рад, что ты так на это смотришь.
— Тем не менее, я должен попытаться тебя отговорить.
— Считай, что ты это уже сделал, и избавь нас обоих от лишних разговоров.
Хоксуэлл открыл рот, собираясь возразить, но передумал и сделал глоток вина.
— Когда? Я должен быть готов к боям на семейном фронте, когда Верити об этом услышит.
— Скоро. Неделя… самое большее — дней десять. Мне только нужно вызвать ее в Лондон.
— Ты чересчур уверен в себе, настолько, что даже не просишь меня дать слово не предупреждать ее через жену.
— Нет никакой необходимости ее предупреждать. Она уже знает.
Брови Хоксуэлла взлетели вверх.
— Ты уже сообщил ей о своих намерениях?
— Не так чтобы прямо, но она знает.
Хоксуэлл внимательно посмотрел на него и усмехнулся:
— Ты уже попытался, верно? Ты попытался, но совершенно ничего не вышло. И не делай вид, что это предположение нелепое. Я тебя знаю, и я прав. — Он с досадой стукнул себя по колену. — Проклятие, жаль, что Саммерхейза нет в городе! Мы бы держали пари и получили много удовольствия, глядя, как обещанная неделя превращается в год или даже в никогда.
— Может, тебе и требуется год, чтобы уложить в постель изысканную женщину, но заверяю тебя, мне хватит недели или, может быть, две, в крайнем случае — три. Но год — это смешно, тут и говорить не о чем.
— Значит, у тебя в рукаве козырь, о котором я ничего не знаю.
— Только мое обаяние.
Хоксуэлл так расхохотался, что даже побагровел. Вытирая глаза, он налил себе еще вина.
— Посмотрим, как твое пропитое обаяние поможет тебе с этой особенной женщиной, Каслфорд.
Дафна слегка раздвинула занавески в карете, выглянула из окна и хмуро отметила, что они уже проезжают Гайд-Парк.
Кэтрин рядом с ней так нагнула голову, чтобы тонкий солнечный лучик не попал ей на лицо, ходя с ее шляпкой это было невозможно. Широкие поля закрывали все, а кружевной чепчик под шляпкой прятал остальное.
Дафна отпустила занавеску.
— Никто тебя не увидит, я обещаю. Экипаж доставит тебя прямо к двери, и ты окажешься в доме в мгновение ока. Слуги там все незнакомые, никто не обратит на тебя внимания.
— Я не боюсь, что меня увидят, — ответила Кэтрин. — Просто не люблю города, вот и все.
— Тогда мне вдвойне жаль, что я вынудила тебя поехать в Лондон, Кэтрин. Впрочем, у меня не было выбора. Я знаю, что ты это понимаешь.
Кэтрин сидела рядом с ней, как каменная статуя. Было жестоко настаивать на том, чтобы она тоже поехала, но Дафна никак не могла нанести этот визит одна, без компаньонки. Это было бы глупо.
— Не понимаю, почему он не мог снова сам приехать в Камберуорт, — недовольно пробормотала Кэтрин. — С его стороны очень грубо заставлять тебя совершить это путешествие только ради того, чтобы встретиться с ним по такому пустяковому поводу. Может, он и герцог, но если ему требуется светский визит, он и должен терпеть неудобства, а не ты и уж точно не я.
Это тот случай, когда правило не совать нос в чужие дела особенно полезно, решила Дафна. Кэтрин совершенно самостоятельно сделала ложные выводы об этом визите в Лондон, но Дафна не чувствовала себя обязанной объяснять ей, что это вовсе не светский визит, что герцог не особенно настаивал на этом визите и что на карту поставлено нечто большее, чем Кэтрин может даже предположить.
Странное приглашение Каслфорда лежало в ридикюле у Дафны. Один абзац, написанный гладким почерком и официальным языком секретаря, мистера Эдвардса. Тот извинялся от имени герцога за то, что не связался с ней раньше по поводу ее дела. Мистер Эдвардс объяснял, что в прошлый вторник возникли кое-какие вопросы по поводу собственности и что они, в свою очередь, будут вскоре решаться. И просил запастись терпением.
Под подписью мистера Эдвардса другим почерком, более резким и характерным, были добавлены еще несколько слов: «Вам лучше приехать в следующий вторник в три часа. Каслфорд».
Дафна до сих пор не решила, что означает это «вам лучше приехать». Можно истолковать это так, что занятой человек предлагает ей присутствовать при его решении, чтобы она смогла высказаться в защиту своих интересов. Но если прочитать это по-другому, его слова звучали угрозой.
Она не ожидала приятной встречи в любом случае. Поскольку сегодня вторник, Каслфорд должен быть трезвым, поэтому Дафна не думала, что он поведет себя непристойно. Однако в последний раз они расстались через каких-нибудь пятнадцать минут после того, как она отвергла его заигрывания, и назвать эти проведенные вместе, четверть часа неприятными — значит, ничего не сказать. И он вовсе не отступился даже после того, как она совершенно определенно выразила свое мнение.
Дафна по-прежнему видела его перед мысленным взором таким, каким он тогда уходил: недовольным, раздосадованным, наблюдавшим за ней так, как ястреб следит за мышью-полевкой.
«Думаю, мне придется посвятить весь следующий год тому, чтобы вновь вогнать вас в краску, миссис Джойс», — сказал он.
Он уехал на рассвете, до того, как все проснулись. Она услышала топот копыт на лужайке и с облегченным вздохом зажмурилась. Вероятно, было бы умнее проститься с ним, если бы он дал ей это сделать. Может быть, они вместе посмеялись бы над тем, что произошло в оранжерее. " Может быть, он даже извинился бы…
А вместо этого она волновалась все три следующих дня и, чуть с ума не сошла, когда в среду не получила известия о том, к какому решению он пришел во вторник. А в пятницу после обеда пришло это странное письмо.
А вместо этого она волновалась все три следующих дня и, чуть с ума не сошла, когда в среду не получила известия о том, к какому решению он пришел во вторник. А в пятницу после обеда пришло это странное письмо.
Карета остановилась. Дафна отдернула занавески, нагнула голову и выглянула в окно. Ширина и высота дома Каслфорда впечатлили бы кого угодно, В нем не было ничего сдержанного, скромного или осмотрительного, зато украшения были ярче и пышнее, чем это принято в Англии, а окон больше, чем в любом особняке. Сам проект бесстыдно кричал о богатстве, привилегиях и отсутствии сдержанности.
Ну разумеется.
Целая толпа слуг в синих старомодных ливреях с галунами стояла, готовая ее обслужить. Протянулись руки в белых перчатках, помогая ей и Кэтрин выйти из экипажа. Два парика, увенчанные треуголками, проводили их до двери. Внушительный дворецкий, весь в золотых пуговицах и вышивке, взял ее карточку, положил на серебряный поднос, который держала чуть более тусклая версия его самого, и мгновенно повел их вверх по изогнутой лестнице, начинавшейся сразу за холлом. Кэтрин шла рядом, широко распахнув глаза, настолько переполненная впечатлениями, что забыла про страх. Дафна изо всех сил старалась не впадать в такое же благоговение при виде окружавшей их роскоши.
— Ты когда-нибудь видела что-нибудь настолько же красивое? — прошептала Кэтрин. — А что, Одрианна и Верити тоже так живут?
— Дома у них такие же большие, но эффект получается не такой показушный.
Конечно, их подруги не жили в герцогских домах, но ведь не все герцоги обитают в такой неумеренности. Бексбридж, к примеру, жил не так, но рассказывали, что среди его предков были пуритане.
— Там, наверху, совершенно неприличные картины. — Кэтрин показала на потолок, где среди буколических пейзажей резвились обнаженные боги и богини в позах, исполненных амурных намеков.
— Такие вещи не считаются неприличными, если ими занимаются римские боги.
— А какими же они считаются?
— Аллегорическими. Впрочем, я всегда думала, что это просто оправдание для мужчин, желающих любоваться непристойными изображениями.
Они добрались до жилых комнат, прошли через две огромные гостиные, и наконец сопровождающий привел их в сравнительно простую комнату в конце дома, с деревянными панелями умеренных оттенков. Окна в трех стенах этой комнаты выходили на реку и Гайд-парк. Приятный сквознячок колыхал занавески.
Дворецкий сообщил, что герцог к ним вскоре присоединится. Появились двое слуг с подносами, где были крохотные пирожные и чай. После некоторой суеты их обслужили и оставили одних.
Дафна села на кушетку и откусила кусочек пирожного со вкусом лимона. Как только они проехали парк, ее желудок начал сжиматься, и теперь она едва смогла проглотить пирожное. Возможно, все эти волнения безосновательны.
Судя по слухам, Каслфорд все же не конченый негодяй. В свое время он был очень добр к Одрианне и к Верити. Может, он и проводит шесть дней в неделю в распутстве, может, ему плевать, что о нем говорят, может, он получает удовольствие от своей испорченности, но никто никогда не называл его злым и жестоким.
К несчастью, если он выставит ее с этой земли, его нельзя будет назвать ни жестоким, ни злым. Это будет всего лишь поступком человека, решившего с толком использовать свое наследство. Нет, не злым будет его поступок, а скорее ожидаемым, умным. Дафна вспомнила его взгляд в те несколько ужасных минут после того, как он перестал ее обнимать. Снова услышала она мрачный сардонический голос, каким он попрощался с ней у дверей оранжереи.
Сердце ее упало, и она перестала надеяться на положительный исход этой встречи. Наверное, следовало начать складывать вещи сразу после того, как она услышала на заре удаляющийся конский топот.
Вскоре из примыкающей комнаты послышались громкие шаги. Два лакея широко отворили двери, в просторную гостиную, и в комнату вошли несколько мужчин во главе с Каслфордом.
«Сегодня он выглядит официальнее, жестче, неуловимым образом опрятнее и суровее», — подумала Дафна. Он шел как человек, шагающий по жизни с определенной целью, а строгий взгляд говорил о пристальном внимании к делу, которым он занят.
Дафне сразу стало понятно, что это дело — она сама.
Каслфорд внимательно посмотрел на нее, и в этом взгляде отразилось его высокое положение, чего она не замечала раньше. Герцог, привыкший всегда добиваться своего, изучал женщину, осмелившуюся отказать ему в этой привилегии.
Он представил ей и Кэтрин двух мужчин, вошедших вместе с ним. Юный блондин в очках, с неожиданно решительной челюстью и серьезным лицом, оказался его секретарем, мистером Эдвардсом; второй, постарше, дородный лысеющий мужчина, был его юристом, мистером Гудейлом. Под мышкой мистер Гудейл держал большой бумажный свиток.
— Мистер Эдвардс, проводите, пожалуйста, мисс Джонсон вниз и покажите ей сад, — отрывисто произнес Каслфорд, завершив формальности. — Она большой специалист в садоводстве и покажет вам все, что наши садовники делают неправильно, а вы запишете ее рекомендации по улучшению.
Мистер Эдвардс вытащил из кармана сюртука небольшой блокнот для заметок и поклонился Кэтрин.
— Мисс Джонсон, не окажете ли мне честь?
Сильно смешавшись, Кэтрин позволила мистеру Эдвардсу увести себя из комнаты.
Каслфорд уселся в кресле лицом к кушетке. Дафна понадеялась, что его расслабленная поза поспособствует изменению сурового выражения лица.
Еще один мрачный изучающий взгляд. На этот раз она заметила дьявольские искорки в его глазах, но сегодня они придавали ему вид скорее опасный, чем лукавый. Нет, Каслфорд не стал другим человеком, но похоже, в дни полной трезвости его характер наряду с умом становится более резким.
— Миссис Джойс, извините меня за то, что я при помощи этой небольшой лжи удалил отсюда мисс Джонсон. Я подумал, что вы вряд ли захотите, чтобы ваша приятельница услышала наш разговор. Не знаю, насколько вы ей доверились.
— Я ей не доверялась. Хорошо, что ее тут нет. — Дафна с самого начала предполагала, что Каслфорд не будет в восторге от присутствия тут Кэтрин и не захочет при ней быть откровенным. Она вовсе не думала, что он примет ее со «свитой».
— В таком случае давайте обсудим наше дело. Гудейл обладает талантом быстро находить нужную информацию. Он намного умнее, чем выглядит, и очень любит рыться в документах и всяческих записях. Он навел кое-какие справки, чтобы я знал все необходимое для принятия решения в прошлый вторник.
Сердце забилось сильными, медленными толчками.
— Справки? — Это все, что Дафна сумела произнести спокойным голосом.
Она осторожно взглянула на мистера Гудейла. Тот, не обратив внимания на оскорбление, скрытое в похвале Каслфорда, просиял от удовольствия, решив, что его оценили очень высоко.
— Всегда полезно выяснить все про унаследованную собственность, чтобы знать, что к чему, — пояснил мистер Гудейл. — Его светлость склонялся к быстрому решению, — но я убедил его все как следует взвесить и проверить, нет ли тут каких-либо неожиданных факторов, требующих тщательного осмысления.
Другими словами, этот юрист вмешался в принятые решения в прошлый вторник, только непонятно, хорошо это для нее или плохо.
— Как мудро, сэр.
Он склонил голову.
— Мне нравится думать, что я хорошо служу своему патрону и даю верные советы.
— Хватит себе льстить, Гудейл, — сказал Каслфорд. — Это становится утомительным. Вы здесь только по одной причине, так что приступайте к делу.
— Разумеется. — Гудейл встал так, чтобы она хорошо его видела, и приготовился к представлению. Он развернул принесенный с собой рулон бумаги и поднял его вверх так, что нос, глаза и лысеющая макушка торчали над верхним краем, а брюшко подперло нижний.
Это была карта.
— Я начертил ее специально к нашему разговору, миссис Джойс, — произнес он приглушенным из-за бумаги голосом, — Как вы сами можете заметить, тут все увеличено, поэтому видно гораздо лучше, чем на обычных картах.
Он кинул взгляд на герцога, ожидая похвалы, но не дождался, так что Дафна постаралась сама заполнить паузу.
— Очень умно, сэр. Должна признаться, что большинство карт настолько мелкие, что я на них почти ничего не различаю.
— Я тоже! И, меня осенило — почему бы не упростить все для нас обоих? Я начертил ее сам и полагаю, что масштаб здесь сравнительно верный. В особенности я горжусь тем, как…
— К делу, мистер Гудейл!
— Разумеется, ваша светлость. Так, теперь посмотрите сюда, миссис Джойс. Это Камберуорт. — Он указал на скопление квадратиков и прямоугольников в нижнем левом углу карты. — А вот это — ваш дом. — Он указал на лужайку, дом и сад фермы «Редкие цветы» на северо-западе от города. — И, как я и предполагал, тут действительно имеется неожиданный фактор. Прямо… вот тут. — Он показал на большой кусок земли к северу от рощи, граничившей с ее собственностью.