«Покорнейше доношу до сведения Вашего Высокопревосходительства о чрезвычайном событии во вверенном моему попечению участке. Как именно септембря четвертого дня мещанин Иванов сын Мазеев, занимаясь на берегу рыбною ловлей, нашед на камнях отрока, всяких чувств лишенного, из моря выброшенного по причине утопления. На что взомнил мещанин Мазеев, что тот отрок есть лазутчик от шведских людей, злейших врагов Государя Императора. Посему того отрока мещанин Мазеев в чувства привел, до поселения дотащил и передал на попечение дьяку Быстрову. Тот дьяк учинил отроку пристрастный допрос, на коем отрок показал, что есть он человек христианского исповедания, из немцев, фамилией Фогель, юнга с двухмачтовой шнявы «Вепрь», какая шнява шла из Кроншлота к Нарве, к ставке господина фельдмаршала Шереметева со специальным поручением, и накануне, в злейшую непогоду попав, обеих мачт лишившись, на камни попала и утопла. И что, кроме того юнги Фогеля, все, кто был на шняве, лишились жизни через жестокое утопление. Когда же дьяк Быстров приступил к тому юнге Фогелю со строгим вопросом, каково было то поручение, юнга отвечать отказался по причине, что то есть государев секрет. Однако, быв вздернут на дыбу, все же сказал, что шнява «Вепрь» везла к войску господина фельдмаршала Шереметева жалованье, а именно двести тысяч золотых ефимков. Узнав про то, дьяк Быстров донес о сем мне грешному, почему аз с тем дьяком и прочими чинами отправился на место, где найден был юнга Фогель. Никаких следов разбитой шнявы мы не усмотрели, но оный юнга, быв мореходному делу обучен, указал того места, где шнява погибла, точное местоположение…»
Дальше шли какие-то непонятные мне цифры и значки, после чего запись обрывалась.
Я прочитала это письмо с огромным интересом. Из него явствовало, что корабль под названием «Вепрь» действительно затонул в петровские времена с огромным грузом золотых монет, и в документе даже были указаны координаты места аварии. Наверное, с находки этого письма и начал Леонид Борисович свои поиски.
На всякий случай я перевернула листок с фотокопией.
На обратной его стороне красным фломастером было написано:
«Пересчет в современные координаты».
Под этой фразой опять шла цепочка цифр и знаков, которые ничего мне не говорили: в школе я к географии относилась без интереса и только смутно помнила, что существуют такие понятия, как широта и долгота.
В общем, я понимала, что нашла нечто очень важное, из-за чего борются друг с другом какие-то криминальные группировки и спецслужбы, а также отдельные лица вроде моей странной знакомой – Амалии Львовны.
Еще я понимала, что нужно поскорее отсюда уходить, пока кто-нибудь не застал меня в будке осветителя за явно неподобающим занятием.
Вопрос был только в том, как поступить с моими бесценными находками.
Первой моей мыслью было спрятать их на прежнее место, в тайник. Но когда я попыталась этот потайной ящик закрыть, получилось, что это не так-то просто сделать. Сам по себе он на прежнее место никак не задвигался, а когда я попыталась снова набрать код на пульте осветителя – это ни к чему не привело, кроме града проклятий, донесшихся снизу, когда я снова выключила общий свет.
Видимо, этот световой код годился только для того, чтобы открыть тайник, закрывался же он каким-то другим, неизвестным мне способом.
В итоге у меня остался единственный выход: положить все находки в свою сумку и унести их из театра.
Пока я раздумывала, как поступить, настольная лампа неожиданно погасла, и в темноте за моей спиной послышались шаги. Несомненно, это возвращается хозяин будки, он мне поможет разобраться с проклятым тайником.
– Михаил Борисович! – обрадованно позвала я. – Как у вас свет включается?
Дверь скрипнула тихо-тихо, но, несомненно, кто-то вошел в осветительскую будку. Мне стало слегка не по себе. И тут кто-то набросился на меня в темноте, тяжело сопя.
Все-таки, должно быть, я – девушка везучая, потому что, не раздумывая долго, я метнулась в сторону широкого проема, забранного решеткой. Очевидно, нападавший думал, что я подамся к двери, потому что я услышала жуткий грохот, словно по чему-то железному ударили молотком. Если б меня с такой силой приложили по голове – дело дохлое, на этот раз мне не пришлось бы разыгрывать покойницу.
– Эй, урод, тебе чего надо? – слабо позвала я. – Я у тебя ничего не украла…
– Не украла, говоришь? – прошипел чужой голос.
Глаза понемногу привыкли к темноте, так что я успела заметить, как бесформенная фигура стремительно метнулась ко мне, выставив вперед руки. К счастью, пустые. Нападавший хотел схватить меня за шею, но я увернулась, под руки мне попало что-то явно шерстяное, и я поняла, похолодев, кто передо мной.
– Амалия Львовна! – вскричала я в ужасе. – Что вы делаете? Зачем вы хотите меня убить?
– С-стерва, – прошипела она, хватая меня за плечи, – ты за мной следила! Думаешь, Амалия слепая, ничего не видит и не понимает? Ошиблась, милочка!
Она вонзила в мои плечи длинные ногти и затрясла меня, как будто я была не живой человек, а тряпичная кукла.
– Отдай мне это, отдай немедленно!
– Так это вы за мной следили! – пропыхтела я, безуспешно пытаясь освободиться. Из этого ничего не выходило, Амалия держала меня с нечеловеческой силой. – Вы невинного человека в пещере держите! Может, он уже умер там…
– И поделом ему! – Амалия повысила голос. – Он не имел права отбирать у меня эти документы! Это все мое! – Амалия от возмущения ослабила хватку.
Точно, тетка рехнулась на почве одиночества и сексуальной неудовлетворенности. Я воспользовалась удобным случаем и ударила ее под коленку. Прокатило бы, если бы на мне были тяжеленные ботинки на толстой подошве, желательно с шипами. А что сделаешь обычными туфлями, да еще без каблуков? Амалия только перехватила меня поудобнее, ее руки неуклонно подбирались к моей шее. Я всерьез забеспокоилась – сила у нее откуда-то взялась немереная, кричать я скоро уже не смогу, да и все равно никто не услышит. И куда все провалились? Театр, называется, человека убивают, а никому и дела нету!
– Ага, твое, сейчас! – Я извернулась и изо всех сил дернула ее за воротник кофты, потом попыталась закрутить его, однако пуговицы отлетели, и Амалия вырвалась. Вдобавок ко всему пояс от моего пальто зацепился за металлическую сетку, к которой меня прижимала Амалия, так что я оказалась пришпилена к ней, как бабочка в коллекции. Я здорово разозлилась и боднула заразу головой, но она ловко увернулась. Тогда я пнула ее коленом в живот, но этот прием действует безотказно лишь на мужчин, Амалии же он не причинил особого вреда. Руки ее неуклонно приближались к моему горлу, так что, стремясь отвлечь ненормальную, я заговорила:
– Да что ты все врешь, старая галоша? С чего это вдруг золото должно быть твоим? Да если на то пошло, оно принадлежит государству! И Леонид Борисович…
– Этот Леонид – полный кретин! – завизжала Амалия. – Носился со своей идиотской идеей как дурак с писаной торбой! Все хотел сделать сам! А того не понимал, что никто ему не даст распоряжаться таким сокровищем! Его просто сметут!
– Зато тебе бандиты дадут распоряжаться, – не удержалась я, – догонят и еще дадут! Да как только ты им передашь доказательства существования затонувшего золота и координаты места кораблекрушения, они тебя в капусту нашинкуют!
– Это мы еще посмотрим! – зловеще усмехнулась Амалия, угрожающе наклонившись к самому моему лицу. – Это мы еще поглядим, кто кого… в капусту!
– У тебя мания величия, – сказала я, умудрившись дотянуться до ее жиденького хвостика волос, сколотого на этот раз дешевой пластмассовой заколкой. Я выдернула эту заколку и ткнула ею Амалии в глаз, забыв в суматохе о ее очках. И можете себе представить, очки выдержали, не разбились, только свалились с ее носа. Амалия вскрикнула и отпустила меня, чтобы отыскать очки.
Я бешено завертелась, стараясь отцепить пояс от решетки. Но не тут-то было! Тогда я стала судорожно рвать пуговицы пальто, чтобы выскочить из него, как бабочка из кокона, и получить наконец свободу. Тем временем Амалия отыскала свои очки и все поняла. Не вставая с пола, она вдруг заговорила медленным деревянным голосом:
– Девяносто один, девяносто два…
– Черт тебя забери! – заорала я. – Не слушаю, я не слушаю… не собираюсь поддаваться!
– Девяносто три, девяносто четыре…
Руки мои налились свинцом и еле шевелились, ноги ослабели и с трудом удерживали свое тело в вертикальном положении.
– Девяносто пять, девяносто шесть…
Голова моя понемногу заполнялась вязкой тягучей массой, словно кастрюля, кипевшая на медленном огне. Масса дошла уже до ушей:
– Девяносто семь, девяносто восемь…
Осталось совсем чуть-чуть, тягучая масса была уже на уровне висков. Когда голова заполнится, я засну или окаменею, потеряю контроль над собой, и Амалия спокойно заберет вещи и уйдет.
– Девяносто девять, сто… Тананариве!
Газ под кастрюлей выключили и захлопнули крышку. Однако впасть в окончательный ступор мне помешал внезапно вспыхнувший яркий свет.
– Всем стоять! – раздался негромкий, но властный голос. – Руки за голову!
Ослепление от яркого света прошло, я и увидела, что Амалию держат под руки два человека в одинаковых черных полупальто, а она яростно вырывается. Приглядевшись, я отметила, что двое в черном – мои старые знакомые: один – с усами, а другой – с бакенбардами. Можете себе представить, усы и бакенбарды были другие! То есть и раньше было ясно, что все это накладное, но вот отчего каждый раз они пользуются теми же атрибутами, я в толк не возьму. Может, такой у них в организации порядок? Как оперативный псевдоним, допустим: закрепили за тобой усы – так будь любезен, всегда ходи на задание с усами! И боже тебя сохрани нацепить бороду, большие неприятности могут быть по служебной линии! То же самое и с бакенбардами.
Властный голос принадлежал третьему – среднего роста коренастому мужчине с седыми висками. Одет он был обычно – в темные брюки и серую куртку, глядел строго, так что я сразу поняла – серьезный человек, начальство.
– Подойдите сюда, – сказал он мне.
– Не могу, – выдавила я из себя, с трудом преодолевая оцепенение, – уж вы лучше сами…
Он не стал чиниться, а подошел ближе, однако, заметив мои проблемы с зацепившимся пальто, не сделал попытки мне помочь.
– Вы кто? – спросил он, глядя мне прямо в душу пронизывающим взглядом. – Представьтесь, пожалуйста…
– А вы кто? – разозлилась я – нашел время знакомиться!
– Я – майор Белугин из спецподразделения ВМФ.
Вязкая густая масса понемногу рассасывалась в голове, так что я смогла сообразить, что ВМФ – это Военно-морской флот.
– Если ВМФ, – сказала я с явно выраженным недоверием, – то вы должны быть капитаном какого-нибудь ранга, это-то я знаю…
– У нас, береговой службы, звания сухопутные, – он улыбнулся уголками губ, – вы уж поверьте… А вы, я так понимаю…
Внезапно Амалия прекратила сопротивляться и спросила спокойным голосом:
– На каком основании вы меня схватили? Я не сделала ничего плохого…
– Только не отпускайте ее, – испугалась я, – она хотела меня убить!
– Девушка путает… – Голос Амалии слабел на глазах. – Ей показалось… Я случайно налетела на нее в темноте, я очень плохо вижу…
– Не слушайте ее! – вскричала я. – Она притворяется!
Двое в черном глянули на меня с недоверием, а один, тот, что с усами, – с откровенной злобой. Ведь это я нахлобучила ему на голову корыто в квартире Амалии при нашей первой встрече!
Этот дурак ослабил хватку – назло мне, за что и поплатился. Амалия врезала ему между ног и бешено завертелась, пытаясь вырваться из рук второго, с бакенбардами.
– Ах ты… – прошипел он, – ну…
– Дроздов! Голубев! – рявкнул майор. – К порядку!
Те сразу взяли себя в руки и скрутили Амалию.
– Амалия Львовна Фогель, – официально сказал майор, – вы задержаны до выяснения обстоятельств.
– Фогель! – ахнула я. – Ее фамилия – Фогель?! Так вот оно что… – Я вспомнила альбом со старыми фотографиями, который рассматривала у Амалии дома. – Стало быть, тот юнга, Фогель – это ваш… прапрапра… кто он там есть…
– Да! – крикнула Амалия с такой страстью, что двое, державшие ее, вздрогнули. – Да, именно так! Это благодаря ему удалось узнать, где затонул «Вепрь»! И вместо того чтобы отблагодарить, его сослали на Белое море!
– Ну, это уж не к нам, – протянул майор, – это уж вы Петру Первому претензии предъявляйте.
Я наконец расстегнула пуговицы и освободилась от пальто. Оно порвалось о проволочную сетку, да и наплевать, оно мне никогда не нравилось. Майор в это время с интересом рассматривал вещи, вынутые мной из тайника.
– Надо же… – вздохнул он, – все-таки нашел Леонид доказательства… Я, признаться, не верил…
– А как же вы тогда здесь очутились?
Двое в черном надели на Амалию наручники и по моему совету замотали ей рот косынкой. А то как бы не начала она тут сеанс гипноза!
– Мы с Леонидом старые знакомые… были, – неохотно сказал майор Белугин. – Обратился он ко мне с месяц назад: так, мол, и так, вот какое дело. Письмо это показал. Но что письмо? Бумажка, да и то копия, тайком он его переснял в морском архиве. Рассказал, как долго документы искал, целую исследовательскую работу провел. Человек он образованный, дотошный, но увлекающийся. И с чем я к начальству должен был идти? Вроде бы был корабль, вроде бы вез он золото. То есть, что корабль такой был – это точно, нашел Леонид его где-то в перечне судов. А вот куда он ходил и с каким грузом? И где затонул? Известно это только со слов юнги. А может, мальчишка все наврал с перепугу? В общем, к начальству с этим и соваться не стоило – в лучшем случае засмеяли бы меня. Я так Леониду и сказал: нужны, мол, конкретные доказательства, что корабль на дне Финского залива лежит. Ну, он ушел, а сам, видно, эту мысль не бросил.
– Он команду нанял из бичей, мотобот арендовал, они и нашли вот это… – я кивнула на монеты. – А Амалия за ним следила, она только с виду такая тихоня, а на самом деле – сволочь первостатейная! Когда нашлись доказательства, она Леонида бандитам сдала, те по глупости мотобот утопили вместе с командой…
– А вы-то откуда все это знаете? – удивился майор.
– Да уж знаю… Я Леонида Борисовича случайно встретила, она его похитила и в пещере спрятала…
– Черт знает что! – рассердился майор. – Когда вы позвонили, я подумал: что за чертовщина? Рехнулся Леонид, что ли? Стал его разыскивать – получается, что действительно пропал человек. Стали мы всех жильцов той квартирки сумасшедшей проверять – вышли на Амалию. Сначала думали, это она звонила, а потом вы совсем моих ребят запутали. Для чего вам нужно было их с какими-то отморозками стравливать?
– Уж извините… – Я потупилась. – Это мои проблемы были…
– Ну что, упустили вас мои орлы, велел я им за Амалией присматривать, сюда, конечно, они наведались, об этом тайнике у Михаила я знал с давних времен. Однако…
– Простите… – Я снова потупилась. – Память у меня никуда не годится, я все перепутала, не ту птичку вам назвала…
– Ох, темните вы что-то, Евдокия Андреевна, – сказал майор, – надо бы нам с вами более откровенно побеседовать…
– Слушайте, что мы тут лясы точим! – очень кстати вспомнила я. – Там же Леонид Борисович в пещере пропадает! От голода и холода! Его же спасать надо! Только я то место не найду, там лабиринты такие… Она знает!
Я с ненавистью ткнула пальцем в Амалию.
– Да я понятия не имею! – скрипуче рассмеялась та сквозь тряпку. – Я там никогда не была! Это Малюта его туда оттащил.
– Точно, Малюта! – вспомнила я. – Он туда ходит. Только он немой…
– Это голубятник ненормальный? – осведомился майор.
– Она над ним власть имеет! – сказала я. – Она гипнотизер! Где только научилась?
– Это у нас семейное, – сообщила Амалия с гордостью, немного сдвинув тряпку движением подбородка, – мой прадедушка был крупным врачом-психиатром, лечил гипнозом.
– Опять врете! Ваш прадедушка был фотографом!
– Мой прадедушка был врачом, это его брат был фотографом! – обиженно сказала Амалия. – И вы правы: без меня Малюта ничего не скажет, он просто вас не поймет!
Я поглядела на нее с подозрением – уж больно покладистой стала тетка. В памяти моей жили яркие воспоминания о ее сильных руках на моем горле и о тягучей массе, заполнявшей голову. Надо быть с этот Амалией очень осторожной…
Подумав, майор решил снять с Амалии наручники, чтобы не привлекать внимания. Я была против, но меня не послушали.
Второй раз за сегодняшний день мне пришлось карабкаться по крутой и грязной лестнице. Единственное, что меня примиряло с этой печальной необходимостью, – это тот несомненный факт, что в результате я сделаю доброе дело, вызволю Леонида Борисовича из подземного заключения… да еще, пожалуй, то, что Амалии тоже пришлось взбираться на эту верхотуру, а она вдвое старше меня.
Хотя как раз она-то держалась отлично и, судя по ее бодрому виду, нисколько не устала от этого альпинизма. Интересно, как ей удается поддерживать такую форму, может, она ежедневно ходит в спортзал? Или правду говорят, что ненависть придает сил?
Короче, она поднималась без передышек под конвоем «двоих из ларца», а мы с майором замыкали шествие.
На шестом этаже по-прежнему пестрая тощая кошка умывала своих котят. Увидев такую тьму народу, она возмущенно зашипела и поднялась – наверное, решила перетащить свое потомство в более спокойное место.
Наконец вся наша компания поднялась на верхнюю площадку, к основанию чердачной лесенки.
Один из «людей в черном», тот, что с бакенбардами, вскарабкался по ней, оглядел висячий замок и достал пистолет.
– Ты что это собрался делать, Дроздов? – окликнул его майор.