— А я что, долго скрывала правду? Я ведь тебе почти сразу призналась — между нами ничего не было!
— Приехали, — буркнул Стрельников и показал подбородком на подъезд, в который им предстояло войти.
Глаша двумя руками пригладила волосы и полезла за пудреницей и помадой.
— Я одну минутку! — попросила она.
— Можешь не стараться. Этот тип не замечает, как выглядит женщина, если только она не подозреваемая.
Они прошли по коридору и остановились в самом конце.
— Вот его кабинет, — сказал Стрельников и толкнул дверь.
Глаша протиснулась внутрь одновременно с ним. В кабинете стояли два стола, за одним из которых сидел похожий на воробушка мужчина с крошечным чубом, торчащим вверх, и маленьким курносым носом.
— Добрый вечер! — сказал Стрельников, приложив руку к воображаемой фуражке. — Не помешаем?
— Привет — ответил воробушек и вскочил со своего места. — У вас дело, да?
— Вот женщина хочет рассказать следователю прокуратуры об убийстве.
— Угу, — буркнул воробушек и, подхватив папку с бумагами, вышел вон.
Глаша подвинула себе стул и села.
— Не очень-то он приветлив, твой Валера.
— Да это не Валера! — ответил Стрельников.
— Да? А кто же Валера?
— Ты что, не знаешь, кто в этой комнате Валера?
Глаша несколько секунд неотрывно смотрела на него, потом сердито сказала:
— Если это месть за ту ночь…
— Да ладно, я не мстительный! Разреши представиться — следователь прокуратуры В. Н. Стрельников. Прошу любить и жаловать.
— Ага, ты еще скажи, что каждому следователю выдано по «Опелю» для несения государственной службы!
— Личный транспорт — личное дело каждого, — важно заявил тот.
— Ты, наверное, взяточник, — мрачно заметила Глаша.
— У меня состоятельные родственники, тебя устроит такое объяснение?
— Какие у тебя родственники, кроме Вити?
— У меня брат — большой человек. Это я тебе по дружбе рассказываю. Ладно, гражданка Медвянская, у вас я взятку вымогать не стану. Давайте, излагайте свое дело, и побыстрее.
— Значит, так, — сказала Глаша и нервно огляделась по сторонам. Потом снова перевела глаза на Стрельникова И воскликнула:
— Господи, зачем ты меня сюда притащил!
— Чтобы ты прониклась важностью того положения, которое я занимаю.
— Нет, это просто невероятно! Я отыскала Витю на пляже, чтобы он помог мне выпутаться из неприятного дела, а его папаша оказался следователем прокуратуры, который, вместо того чтобы помочь попавшей в беду женщине, угрожал ей и даже пытался подкупить!
— Да, дорогая, когда дело касается Вити, я становлюсь гнусным типом. С этим тебе придется смириться раз и навсегда.
ГЛАВА 8
Большая и хмурая, как Дольф Лундгрен, Раиса Тимуровна заваривала в закутке кофе. К ее прическе двумя шпильками была пристегнута маленькая белая шапочка, похожая на кастрюльку.
— Сейчас явится, — ворчливо сказала она Глаше, имея в виду Нежного. — Потребует горячий кофе и булку. Будто я не секретарша в офисе, а его личная домоправительница.
— Как вы думаете, у него пистолет есть? — неожиданно спросила Глаша.
— Какой пистолет? — тут же насторожилась Подвойская.
— С пулями, — промямлила Глаша.
— Наверняка есть, — рассудительно заметила та. — Он без охранника ездит, а все ж таки человек с положением. — Она понизила голос и добавила:
— И он очень злой. Может, сразу это и незаметно, потому что у него глазки синие да губки алые, но я-то знаю!
Накануне вечером Глаше пообещали, что каждое слово, сказанное в кабинете Нежного, будет записано и передано в компетентные органы. Ее задача состояла в том, чтобы испугать большого босса. И заставить его проболтаться.
— А если он меня задушит? — спрашивала Глаша. Она ни за что не хотела соглашаться на роль шантажистки, которую ей навязывал Стрельников. — У него брат, впадающий в состояние неконтролируемой ярости, да и у самого Андрея Васильевича с нервами не так, чтобы очень.
— Он не станет душить тебя в собственном кабинете! — убежденно говорил тот, — Он ведь не дурак! Он пообещает заплатить за молчание и назначит встречу в таком месте, где не будет свидетелей. А днем, в профилактическом центре, где полно сотрудников и пациентов, ты можешь ни о чем не волноваться! Кроме того, я буду в машине возле входа и, если что, успею прийти тебе на помощь.
— Ну да! — не поверила Глаша. — Пока ты дотрусишь от машины до кабинета, меня можно будет десять раз укокошить.
— Глаша, ты сама сказала, что он должен понести наказание.
— Я не для того сказала, чтобы подвергать себя риску, а совсем наоборот!
— Ты рискуешь только одним — остаться без работы.
— А ты рискуешь остаться без меня!
Стрельникова это не проняло, и Глаша вынуждена была подчиниться. И вот теперь она мандражировала, ожидая, когда Нежный явится в профилактический центр и нужно будет его шантажировать.
— Глашечка, ты чего-то боишься! — заявила Раиса Тимуровна, глядя на нее с подозрением. — Он что, пристает к тебе?
— Кто? — сделала удивленные глазки та.
— Кто-кто? Он.
— Да, он пристает! — неожиданно согласилась Глаша. Ей надо было хоть как-то объяснить свое нервическое состояние, и она решила, что на фоне двух убийств эта маленькая ложь проскочит незамеченной. Откуда ей было знать, сколь жестоко она заблуждается!
— То-то я смотрю, ты как пришла, так все и снуешь туда-сюда и трясешься вся, как в ознобе!
— Мне с ним надо поговорить, с Андреем Васильевичем, — сообщила ей Глаша. — И я не думаю, что он обрадуется тому, что услышит.
— Он недавно звонил, сказал, что подъедет минут через пятнадцать. То есть уже совсем скоро. Ты сразу к нему пойдешь на разговор?
— А зачем тянуть? — мрачно спросила Глаша, жалея, что вообще связалась со Стрельниковым. Надо было настрочить анонимный донос, а самой уехать в туристический вояж. Например, на автобусе по Европе. И захочешь убить — никогда не найдешь. Если уж сами туроператоры иной раз найти не могут, то убийца и подавно не сыщет.
Выпросив у Подвоиской наперсток кофе из начальственного «котла», Глаша убралась в свой кабинет, чтобы кусать там себе локти и поминутно выглядывать в окно, проверяя, не едет ли большой босс. Ей и в голову не пришло, что Раиса Тимуровна приняла ее слова о приставаниях Нежного близко к сердцу. С тех пор как Андрей Васильевич прописался в офисе, благоговение Подвойской перед начальством лопнуло и теперь, словно шов, медленно разъезжалось.
Представив, как Нежный будет приставать к Глашечке, а то еще начнет орать, как в прошлый раз, Раиса Тимуровна преисполнилась негодования. «Девчонку-то совсем защитить некому, — подумала она. — Правда, у нее есть брат, но брату разве все так сразу объяснишь? Да и что бедолага успеет предпринять, когда он явится с минуты на минуту?»
Она вошла в директорский кабинет и, поставив на стол поднос с кофе, задумчиво огляделась по сторонам. Разве что спрятаться где? В кабинете наличествовало одно-единственное место, игнорируемое новым начальником, — узкая кладовка, куда Петя Кайгородцев складывал все, что придется.
Раиса Тимуровна открыла кладовку и тотчас же поняла, что вряд ли та годится для тайника — внутри стояли стеллажи с полками, и между ними оставалось довольно узкое пространство. Однако это было единственное убежище, поэтому она повернулась к кладовке спиной и начала медленно вращать туловищем, пытаясь ввинтиться внутрь.
Как ни странно, ей это удалось, и, гордая собой, она захлопнула дверку. Конечно, не обнаружив секретаршу на рабочем месте, Нежный велит ее немедленно разыскать, да еще скажет за глаза какую-нибудь гадость. Но Раиса Тимуровна считала, что у нее есть шанс отомстить ему за все.
Тем временем прошло уже десять минут, а Нежный все не ехал. Секретарша начала потеть. В тесной кладовке было жутко неудобно и душно, полки вдавливались в пышную плоть, а в нос лезла щекотная пыль. Раиса Тимуровна чихнула, и тут услышала знакомый голос в приемной. «Пришел!» — поняла она.
Дверь открылась, и Нежный вошел в кабинет, поскрипывая ботинками. Бросил на стол «дипломат». Хмыкнул. Вероятно, увидел кофе и рассердился, что он остыл.
— Интересно, где эта карга? — пробормотал он, и Раиса Тимуровна едва не захлебнулась бурной яростью.
Обозвать ее каргой! Когда она еще рассчитывает найти себе жениха и регулярно дает объявления в газете «Знакомства»!
И тут в кабинет постучали.
— Да! — крикнул Нежный командирским тоном.
— Можно? — Раиса Тимуровна услышала Глашин голос и поняла, что представление начинается.
— Что вам, Глаша? — холодно спросил большой босс, двигая кресло.
— Нам надо поговорить, — ответила та весьма решительно.
— Ну, заходите тогда. Слушаю вас.
— Андрей Васильевич, я хочу уволиться. — Скрипнул стул, и стало ясно, что Глаша села.
— Уволиться? — сначала будто бы удивился Нежный. Потом подумал и сказал:
— Ну, заходите тогда. Слушаю вас.
— Андрей Васильевич, я хочу уволиться. — Скрипнул стул, и стало ясно, что Глаша села.
— Уволиться? — сначала будто бы удивился Нежный. Потом подумал и сказал:
— В принципе, я не возражаю. На место Пети я найду человека, который будет совмещать административную работу и.., и вашу. — Было ясно, что он вообще не слишком хорошо понимает, какие обязанности выполняет Глаша в его центре. — Это все?
— Да нет, конечно! — сказала Глаша совершенно неожиданно. — Собственно, я пришла, чтобы попросить у вас выходное пособие.
— Н-да? Забавно, — ответил Нежный, и Раиса Тимуровна сразу же представила, как он кладет ногу на ногу и постукивает шариковой ручкой по ладони. — И какое же выходное пособие вы себе назначили?
— Тридцать тысяч.
Нежный хмыкнул и спросил:
— Это сколько же минимальных окладов?
— Много, Андрей Васильевич. Я имею в виду — тридцать тысяч долларов.
Раиса Тимуровна осела в своём убежище, и маленький гвоздик пребольно впился в ее жаркое тело. Она тихонько ухнула. Нежный между тем сделал паузу, после чего спросил:
— И какие свои качества вы оцениваете столь высоко, милая моя?
— Умение держать язык за зубами, — тотчас же ответила Глаша.
— Хм… Занятно. Не объясните ли подробнее?
— Охотно, — сказала та, попадая ему в тон. — Вчера я была в гостях у одного господина по имени Ван Фань Чжень. Он проживает в гостинице «Восточная» в двести двадцать третьем номере. Мы с ним имели задушевную беседу, после чего вышли на балкон. Балконная дверь соседнего номера была открыта, и мы кое-что услышали. Кое-что интересное. Это я решила, что интересное, потому что господин Ван Фань Чжень не понимает русскую речь. К моему великому удовлетворению, — добавила она.
В кабинете повисла такая звонкая тишина, что Раиса Тимуровна даже дышать перестала.
— Ну и ну, — сказал наконец Нежный. — Теперь вы все знаете.
— Вот именно.
— И вот что я вам скажу, моя лапочка. Я, конечно, люблю своего брата, но не до такой степени, чтобы оплачивать его отвратительные поступки. Думаю, лучше будет, если вы предъявите счет ему самому.
— Ну вот еще, — сказала Глаша. — Ваш брат совершил преступление в состоянии аффекта. У меня вообще сложилось впечатление, что его крыша требует срочной починки. Хороший адвокат докажет, что он болен на голову, вот и весь шантаж. Нет, тут мне поживиться решительно нечем.
— Тогда за что же вы просите такую сумму?
— Я же сказала: за молчание. И не изображайте, пожалуйста, благородное негодование. Я ведь была всюду, где вы наследили, помните? Я видела, как вы убили Петю, своими собственными глазами! И заметила вас на кладбище, когда вы сидели в засаде перед тем, как напасть на бедного жадного Прямоходова.
В кладовку через щель вползла большая муха и, поднявшись в воздух, словно тяжелый бомбардировщик, начала подыскивать место для посадки. Лоб Раисы Тимуровны показался ей подходящим аэродромом, и она уселась в самой середине, чтобы заняться своими мушиными делами. Раиса Тимуровна выпятила нижнюю губу и подула на нее снизу. Муха делала вид, что ничего не происходит. Раиса Тимуровна подула снова, теперь уже изо всех сил, и случайно издала довольно громкое «Пр-р-р!».
Глаша тотчас же решила, что это фонит звукозаписывающая аппаратура, которую смонтировали сегодня утром, и намеренно повысила голос:
— Так что насчет денег?
— Милочка, вы меня с кем-то путаете! — насмешливым тоном заявил Нежный. — Вы видели, как я убил Петю? Ну не смешно ли? Он был мне давним и преданным другом, прекрасным работником, который зарабатывал для меня деньги. У нас не было с ним никаких трений. Зачем мне его убивать?
— Не считайте меня дурой, — насмешливо сказала Глаша. — У вас был отличный мотив. В тот злосчастный понедельник в Москву заявился ваш чокнутый братец. Он позвонил вам и пожаловался на неприятности. Чтобы его развлечь, вы решили отправить к нему Сусанну Кайгородцеву, которая прочно сидела у вас на крючке.
В тайнике, которым вы пользовались, уже лежал какой-то адрес. Вы решили не менять записку, а перехватить Сусанну лично и отвезти ее к вашему братцу на своем автомобиле. Кстати, я в курсе, что вы заставляли ее ходить на кладбище именно ночью, чтобы получить дополнительное удовольствие, наслаждаясь собственной властью.
— Замечательно рассказываете, — заметил Нежный, но голос его при этом звучал уже совсем не так твердо.
— Вы сели в свой собственный автомобиль… Вам ведь нечего было тогда бояться, правда? И подъехали к заветной калитке. Когда Сусанна вышла, вы подозвали ее и отвезли к гостинице. А утром позвонил Антон и, трясясь от ужаса, сообщил, что девицу, которую вы к нему направили, он случайно убил. Естественно, вы подумали, что он прикончил Сусанну. И поняли, что нужно срочно заметать следы.
Петя Кайгбродцев видел, как Сусанна села в вашу приметную красную машину. Он стоял не так уж далеко и отлично разглядел, кто сидит за рулем. Сначала Петя ничего не предпринимал и ждал, что Сусанна со дня на день вернется.
История с горьким чаем навела его на мысль, что она занялась прежним ремеслом. Теперь же он был убежден, что вы имеете к этому самое прямое отношение. И он не посмел поднимать шум. Возможно, поначалу вас это устраивало. Но чем дальше, тем больше вы нервничали и решили все-таки избавиться от свидетелей. Сначала убили одного, а затем и второго.
Раиса Тимуровна, потерявшая из виду муху, почувствовала отвратительное шевеление где-то у себя под платьем и непроизвольно дернулась. Гвоздики, бодавшие ее шляпками, больно царапнули кожу. Раиса Тимуровна охнула и издала тревожный стон.
— Второй свидетель, — продолжила Глаша, нервно поерзав на стуле и потопав ногами, чтобы отвлечь Нежного от доносящихся из кладовки странных шумов, — тоже видел, как Сусанна садилась в вашу машину. И вы видели, что он видел. Прямоходов обходил дозором свое кладбище и днем и ночью. Возможно, он даже подошел, чтобы перекинуться с вами парой слов. Допускаю, что с первого взгляда он не узнал в вас человека, который оплачивал ему уход за могилкой Мультяпова. В любом случае, вы не могли допустить, чтобы следователи узнали о том, что Сусанна садилась той ночью в вашу машину.
— Я мог бы сказать, что просто подвез ее до дому, если бы меня спросили.
— Ну, конечно. А по какой причине вы встречались с ней той ночью возле кладбища?
— Мало ли, — странным тонким голосом ответил Нежный. — Может, мы были любовниками и просто обманывали ее мужа? — Он уже включился в диалог, и это было первым шагом на пути к признанию вины.
— Пусть, — усмехнулась Глаша. — Тем не менее Сусанна исчезла сразу после того, как села в вашу машину. Вы не наивный младенец и знаете, что следователи не оставят подобный факт без внимания. Они станут копаться в вашей биографии, разложат по полочкам вашу жизнь, а там наверняка много-много всякого. Кроме того, какой-нибудь дотошный служака может обратить внимание на то, что именно в день исчезновения Сусанны в Москву приехал ваш брат Антон. Если бы следователи вышли на него… Допроса с пристрастием он мог бы и не выдержать. Вы это понимаете очень хорошо! Нет-нет, Андрей Васильевич, вы просто должны были избавиться от Пети и Прямоходова. И вы это сделали. С некоторой задержкой — вы ведь не закоренелый преступник, правда? — но все же сделали. Да?
Пораженная услышанным, Раиса Тимуровна, которая напилась с утра пораньше кока-колы, открыла от волнения рот и неожиданно громко икнула.
— А почему вы считаете, — спросил Нежный вкрадчивым голосом, — что я заплачу вам тридцать тысяч?
— А почему нет? — тотчас же задала встречный вопрос Глаша.
— Вы же представляете для меня опасность. От вас просто так не откупишься.
— Бросьте! — сказала та, изо всех сил сдерживаясь, чтобы с визгом не выскочить из кабинета и не начать метаться по приемной, подобно петарде.
Нежный пугал ее. Его румяное лицо за все время разговора ни разу не исказилось и не утратило привлекательности.
— Когда вы потратите тридцать тысяч, вы придете опять и потребуете еще, — терпеливо пояснил он и развел руками. — Так что сами видите, мне ничего не остается, как совершить еще одно убийство.
— Когда? — тупо спросила Глаша.
— Да вот прямо сейчас! Хотите умереть прямо сейчас? — Он так мило улыбался, словно предлагал ей чашку чая и вазочку варенья.
— Надеюсь, это шутка, — пробормотала Глаша, вскочив и с шумом отодвинув стул.
— А вы разве шутили? — Нежный тоже встал и, в два легких шага приблизившись к двери кабинета, повернул защелку.
Глаша, уверенная, что у Стрельникова со товарищи уже достаточно разоблачительного материала, исступленно прислушивалась — не вбегут ли они с топотом в приемную, чтобы спасти ее шантажистскую шкуру? Но нет! Ничего такого за дверью слышно не было. «Может быть, их дурацкая аппаратура отказала? — в ужасе подумала она. — Недаром же в кладовке что-то постоянно щелкает, ухает и подвывает! Они просто не знают, что тут происходит! И не придут мне на помощь вовремя. А я ведь говорила этому самонадеянному чинуше, что все может закончиться именно так!»