И тут он ее узнал. Глаша поняла это по его физиономии, которая неожиданно вытянулась, словно отраженная в кривом зеркале.
— Не может быть, — пробормотал он и, встав одной коленкой на одеяло, наклонился пониже.
Глаша пыталась удержать на лице безмятежное выражение. Ей большого труда стоило не расхохотаться. Как раз в этот момент в замке повернулся ключ, и в квартиру ввалился Витя Стрельников собственной персоной.
— Пап, ты дома? — громко крикнул он с порога.
Стрельников-старший закружился по комнате, потом зачем-то начал ногами заталкивать под кровать сваленную кучей одежду.
«Интересно, меня он тоже засунет под кровать?» — подумала Глаша.
— Пап, ты что, еще спишь? А ведь время уже… — Витя возник на пороге и тут же споткнулся на полуслове. — Ой.
— Привет. — Стрельников-старший откашлялся и шагнул вправо, вероятно, чтобы загородить собой Глашу. — Как погуляли?
— Пап, — пробормотал Витя, сделав шаг в другую сторону и впившись в Глашу глазами. — Это… Это ведь…
— Я сам вижу! — раздраженным шепотом ответил тот. — Это та твоя ужасная знакомая, которая кому-то сломала спину на пляже.
Витя некоторое время молчал, потом хмуро спросил, тоже шепотом:
— И как прикажешь это понимать?
— Сам не знаю, — огрызнулся Стрельников. — Ума не приложу, как она сюда попала! И, главное, зачем?!
— Зачем — это я тебе могу объяснить, — пробормотал Витя.
— Выйдем, — предложил провинившийся папаша и, вытащив его в коридор, пожаловался:
— Абсолютный провал в памяти!
— Но как вы с ней встретились, ты, надеюсь, помнишь? — ледяным тоном уточнил отпрыск.
— Как встретились? Да, это я помню. Она мне позвонила и потребовала встречи.
«Вот Скотина!» — рассердилась Глаша.
— Клянусь, я не понимаю, как до этого дошло!
— Зато я понимаю. — Глаша до голосу слышала, что Витя сильно расстроен. — Ты поступил так мне назло. Ты понял, что она мне понравилась и тебе это пришлось не по вкусу. А я, может, хотел за ней поухаживать.
— Витя! Что ты несешь? Ей ведь не меньше сорока!
«Не меньше сорока? — про себя возмутилась Глаша. — Ну, погоди же!»
— Ну и что? — хмыкнул сын. — Она бы занялась моим сексуальным воспитанием.
— Витя!
— Ну что — Витя? Пап, мне на твоем месте было бы стыдно.
— Сейчас я ее разбужу и выгоню, — заявил Стрельников. — Так что ты не беспокойся.
— Да уже поздно беспокоиться. И вообще. Что это значит — выгоню?
— А что мне с ней делать? — удивился тот.
— Я думаю, надо накормить ее завтраком и подвезти до работы.
— С какой это стати?
— Теперь это твой долг.
— Я ничего ей не должен! — рассвирепел папаша. — И как я буду с ней завтракать? Я не знаю, о чем с ней разговаривать.
— А о чем ты с ней вчера разговаривал?
— О том, что… Так, вообще.
— Ну вот и за завтраком поговори с ней вообще.
— Послушай, может быть, просто оставить ей записку?
— Ты что, ее боишься? — догадался Витя.
— С чего ты взял? Я ее боюсь! Надо же… Велика честь.
— Тогда пойди и свари для нее кофе.
— Может быть, она не пьет кофе, — пробурчал Стрельников.
— Пап, так положено. Мужчина после ночи любви должен сварить женщине кофе.
— Где ты нахватался этой ерунды?
— Я уже взрослый. Ты вот даже боишься, что я со дня на день женюсь.
— В любом случае эта твоя знакомая не заслуживает ничего, кроме подзатыльника.
— Моя знакомая? — возроптал Витя. — Ничего себе ты сказал!
Глаша решила, что ей пора просыпаться. Вот уж она сейчас отомстит этому грубому, отвратительному типу! Хотела вести себя примерно, но теперь…
Она распахнула глаза и, потянувшись, позвала:
— Валерушка, дорогой! Я проснулась! И замерзла, погрей меня!
В коридоре исступленно зашушукались, потом послышался короткий приказ: «Витя, иди в свою комнату и закройся там». Хлопнула дверь, послышались торопливые шаги, и Стрельников-старший появился на пороге. Он все еще был в халате и смотрел на Глашу с таким плотоядным выражением, словно твердо решил поджарить ее вместе с яичницей.
— Доброе утро! — мурлыкнула та и потерлась щекой о подушку. — Иди сюда, я хочу тебя поцеловать!
— К-хм, — кашлянул герой-любовник. По его лицу ходили тучи. — Целоваться не будем. Вчера… В общем, это была ошибка.
— Ну да! — не поверила Глаша. — И все, чем мы занимались ночью, тоже?
— Тоже, — твердо сказал Стрельников.
Глаша сделала вид, что раздумывает.
— В любом случае, — наконец заявила она, — я больше не старая дева. И за это всегда буду тебе благодарна.
Стрельников среагировал на ее слова примерно так же, как если бы она выстрелила в него из пистолета, — схватился за сердце и покачнулся.
— Значит, когда ты говорил, что влюблен до безумия, ты лгал? — продолжала наступать она.
— Ты что, никогда не имела дела с пьяными мужиками? — буркнул тот. — Тебе такого наговорят…
— Ты был не так уж сильно пьян, — покачала головой Глаша.
— Нет, сильно, — уперся он. — Сейчас мы позавтракаем, я отвезу тебя на работу, и мы навсегда забудем об этом неприятном инциденте.
Кажется, он убедил себя, что может выйти сухим из воды.
— А моя поруганная честь? — воскликнула бывшая старая дева и стянула футболку через голову.
Она была уверена, что Стрельников в смятении отвернется, но вместо этого он только разинул рот.
— Подай мне мою одежду! — велела Глаша и полезла из-под одеяла.
Он тут же бросился подбирать с пола предметы ее туалета и совать ей в руки.
— Чем ты обычно завтракаешь? — спросил он, пятясь к двери.
— Разве я смогу есть после того, что между нами произошло? — патетически вопросила Глаша. — Чашечка кофе — это все, что я в состоянии проглотить. Думаю, у тебя тоже нет аппетита.
— Тоже, — подтвердил Стрельников и убрался на кухню.
«Все, — решила Глаша. — Алиби у меня в кармане. Если выйти прямо сейчас, можно на работу и так успеть, на метро». По большому счету ей было сейчас не до Стрельникова с его переживаниями. Хотя, конечно, при других обстоятельствах…
Она быстро оделась и заглянула в кухню.
— Я решила обойтись без кофе. Вспомнила, что мне сегодня надо прийти пораньше, можешь меня не провожать. Так что пока, целую крепко — ваша репка, — произнесла она скороговоркой.
У Стрельникова в одной руке была чашка, в другой — сахарница. Он молча выслушал Глашу и не двинулся с места. Она сама открыла дверь и захлопнула ее за собой.
В палисаднике на месте куста боярышника зияла огромная обугленная дыра, вокруг которой кто-то натыкал палок. Вероятно, из-за ночного происшествия привратник выглядел вовсе не таким важным, каким показался ей сначала. Он был тих и на Глашино «Доброе утро!» поздоровался подобострастно. Да уж, этой ночью ему досталось!
Глаша старалась не думать о том, что совсем недавно держала в руках бомбу. Вероятно, кто-то рассчитывал, что на воздух взлетит та машина, под которую ее засунули. Кто же мог предполагать, что все так обернется?
Когда она явилась в центр, о Пете уже все знали. По приемной расхаживал Андрей Васильевич Нежный с похоронным лицом, а Подвойская рыдала в углу на стуле, время от времени всхлипывая басом. Глаше пришлось сделать вид, будто она не в курсе дела.
— Что случилось? — спросила она, стараясь отогнать от себя образ мертвого Пети, потерянно глядящего в потолок.
— Сегодня ночью погиб Петя Кайгородцев, — безо всякого предисловия сообщил Нежный. — Убит в своей квартире.
— Боже мой! — Глаша без сил опустилась на стул. Она и представить не могла, что, сказанные кем-то, эти слова произведут на нее столь тяжкое впечатление.
— Кстати, Глаша, вы не знаете, где его жена? Сусанна?
— Откуда я могу знать? — испуганно отшатнулась она. — Почему вы спрашиваете у меня?
— Я у всех спрашиваю. Сусанну не могут найти.
— И что?
— Как — что? Похоже, это она убила Петю. И ударилась в бега. — Нежный потер пальцами виски. — Она мне всегда не слишком нравилась. В ней чувствуется какая-то червоточина. Если вы понимаете, о чем я говорю.
Глаша глядела на него во все глаза. Да уж, не зря Петя скрывал от Нежного прошлое своей жены. Андрей Васильевич, оказывается, не в меру проницателен. Поэтому в настоящее время лучше не попадаться ему на глаза. Вдруг он поймет, что она кое-что скрывает?
— Коллектив деморализован, поэтому я пока побуду здесь, — сообщил Нежный. — Заменю Петю. На недельку, на две. А там поглядим. Как вы думаете, Глаша, что нужно сделать, чтобы ваша секретарша перестала так громко выть? Сейчас пойдут пациенты, это может их испугать.
— Раиса Тимуровна, — дрожащим голосом сказала Глаша, подходя к Подвойской вплотную. — Вы нужны руководству.
Та мгновенно перестала убиваться, остановившись на высокой ноте, и деловито спросила:
— А что мне делать?
— Отвечать на телефонные звонки и не поддаваться панике, — встрял Нежный. — Возможно, с сотрудниками захочет поговорить следователь. Вы должны организовать процесс.
— Будет сделано, — тотчас же ответила Подвойская, которая всегда благоговела перед начальством.
Глаша скрылась в своем кабинете и занялась той работой, которую она накануне не сделала. Однако все валилось из рук. За что убили Петю? Как убийца попал в квартиру? Петя сам впустил его или у того был ключ? А что, если это и в самом деле Сусанна? Вернулась домой, увидела меня в своей комнате, подумала бог знает что… Да нет. Нет. Не может быть.
А окурки, похожие на те, которые повсюду оставляет Саша Ашмаров? Они ясно указывают, что он был там. Но не могу же я спросить у него в лоб: «Саш, это не ты, случайно, стукнул Петю по голове?»
К вечеру до профилактического центра дошли слухи, что следователи подозревают Сусанну. Самое банальное бытовое преступление. Жена убила мужа и бежала из дому, что называется, сломя голову. Она была в панике и ничего не захватила с собой, ни единой вещи. Возможно, она совершила убийство в состоянии аффекта. Впрочем, соседи не слышали ссоры и не видели, вместе ли супруги возвратились в тот вечер домой.
«Ну, Петя и дал! — думала Глаша, тыча карандашом в слова, которые проскакивали мимо ее сознания. — Целую неделю скрывал от всех, что у него исчезла жена. И теперь выходит, что я утаиваю от следствия важную информацию. Вот вляпалась так вляпалась!»
Следователь и в самом деле приехал, чтобы побеседовать с сотрудниками центра. Все очень нервничали, даже Лева Бабушкин, который постоянно потирал руки, словно собирался приняться за важное дело. Глаша, чувствовавшая себя преступницей, еле-еле ворочала языком. Следователь оказался молодым и настырным. Он задавал одни и те же вопросы по несколько раз, и на эти вопросы Глаша не могла дать честных ответов. Когда она в последний раз видела Петю? Говорил ли он что-нибудь о своей жене? Какое у него вчера было настроение? Кто ему звонил? Не делился ли он с кем-нибудь из коллег личными переживаниями?
Глаша врала и от страха плакала. «Нет, не делился. Нет, ему никто не звонил. Нет, она его больше не видела». Слезы капали с ресниц прямо на руки, сложенные на коленях. Глаша тянула носом воздух, коротко всхлипывая, и все никак не могла остановиться. Наконец, ее отпустили, и Раиса Тимуровна распахнула для бедняжки свои утешительные объятия.
После обеда Нежный распустил персонал, оставив только врачей, и Глаша поплелась в магазин за продуктами, хотя в настоящий момент есть ей хотелось меньше всего. Совесть ворочалась внутри, словно живое существо, которому страшно неуютно. Может быть, нужно было все-таки сказать про Сусанну? Или даже лучше, что милиция ничего не знает? Теперь, когда жену Пети подозревают в убийстве, ее, по крайней мере, станут искать. Тогда сама собой раскроется тайна ее исчезновения.
«Боже мой, как я могла впутаться во все это? — думала Глаша, закидывая в тележку все подряд. — Это Дукельский во всем виноват!» Тут она представила, что этот тип снова активизируется в понедельник и наткнется не на Петю, а на Андрея Васильевича Нежного. Вот это будет неприятность!
Явившись домой, Глаша засунула продукты в холодильник и мешком свалилась на диван. И лежала так до тех пор, пока в комнату не пробрались сумерки. Желудок противно заурчал, требуя пищи. Пришлось встать и идти на кухню. Здесь на подоконнике лежала книга, которую она увела из комнаты Сусанны — «Ревность и месть». Глаша сделала себе большую чашку чая и гору бутербродов и открыла первую страницу.
Книга ее ничем не порадовала, и Глаша вскоре стала пролистывать целые куски, останавливаясь только там, где Сусанна делала пометки на полях. Пометки большей частью были забавными. Судя по всему, Петиной жене книга тоже не особо нравилась, и она оставляла повсюду ехидные замечания.
Только один эпизод Глашу всерьез заинтересовал. У героини романа имелась богатая коллекция карманных календариков. Муж думал, что это невинное дамское увлечение, однако женушка была не так проста! На этих календариках она кодировала телефоны своих любовников, зачеркивая в каждом месяце по одной цифре невинными крестиками.
Напротив этого абзаца Сусанна Кайгородцева остро отточенным карандашом написала: «Отличная идея! Надо воспользоваться». Глаша поглядела на краешек календарика с котенком, которым была заложена книга, и потянула его вверх. На обороте красовались семь аккуратных крестиков.
Глаша села и, отложив книгу в сторону, потянулась за блокнотом и ручкой. Семь крестиков — семь цифр. А семь цифр — это номер телефона. Глаша выписала его на отдельный лист и задумалась. Что теперь прикажете делать? Звонить следователю? Никаких вразумительных объяснений дать она ему не сможет. Как книга Сусанны попала к ней в руки, если они даже не были знакомы? Так, виделись время от времени, когда та заезжала к своему мужу на службу. Сусанна была приветлива, но не более того. Значит, следователь отпадает. Кроме того, следствие и другими путями может выйти на этого человека.
Выходит, у Петиной супруги был любовник… С ним обязательно надо встретиться. Он-то уж должен знать о том, что Сусанна исчезла неделю назад. Надо заставить его сообщить об этом милиции. Он ведь мог не слышать о смерти Пети и о том, что Сусанну подозревают в убийстве. Вот только как узнать, кто этот любовник? Как его зовут? Вдруг он живет не один? Будет забавно позвонить и сказать: «Позовите, пожалуйста, к телефону любовника Сусанны Кайгородцевой!»
Глаша поглядела на часы — одиннадцать вечера. Застанет ли она хозяина? Вечером в пятницу народ разъезжается по дачам или устраивает культпоходы в театр. Все-таки она решила позвонить. Набрала заветные цифры и почти сразу услышала щелчок. Звук гудков изменился. Значит, у этого типа есть определитель номера. Ну и ладно! Он ведь не проверяет все телефоны, которые скапливаются у него на автоответчике за день.
На том конце провода никто не ответил. Глаша разочарованно нажала на рычаг, и в ту же секунду аппарат взорвался звонками. Она даже подпрыгнула от неожиданности и тотчас же прижала трубку к уху.
— Алло! — сказал незнакомый мужской голос. Голос был далеким, словно звонили откуда-то с края света. — Мне бы гражданку Медвянскую.
Сердце Глаши подпрыгнуло и заколотилось с удвоенной силой. Милиция! Кто еще назовет ее гражданкой? Наверное, это следователь. Сейчас он скажет, что уличил ее во лжи и поэтому должен арестовать.
— Это Прямоходов, — сообщил между тем голос. — С кладбища. Помните меня?
Глаша без сил откинулась на спинку дивана. Прямоходов! Тот тип с приблатненными бачками, который ухаживает за могилкой Мультяпова. Она сама дала ему телефон, ну, конечно!
— Что-нибудь случилось? — спросила она, прикрыв трубку ладонью.
— Я тут такое нашел! — радостно воскликнул Прямоходов и захихикал. — Ваш товарищ просил меня фотографию с плиты убрать. Я сегодня занялся этим и обнаружил потрясную штуку!
— Какую? — спросила Глаша.
— А вам интересно?
— Конечно! Еще бы!
— За «еще бы» люди деньги плотют, — тут же выдал свою коронную фразу тот. — Звоню я вашему товарищу, а у него никто трубку не берет.
— Я сама вам заплачу! — пообещала Глаша.
— Тогда приезжайте на кладбище, найдете меня в сторожке возле самых ворот.
— Когда? Прямо сейчас?! — изумилась Глаша. — Ночью?
— У нас на кладбище всегда ночь, — обиженно заявил Прямоходов. — Приезжайте срочно, а то ничего не узнаете. Вот такие мои условия.
Вероятно, ему позарез нужны деньги.
— И сколько вы хотите? — с опаской спросила Глаша.
— Двести рублей, — ответил тот жестким голосом.
— Может быть, есть смысл встретиться завтра утром? — робко спросила Глаша.
— Как хочете, дамочка! Я свое предложение сделал. Если передумаете, я буду в сторожке.
Из трубки понеслись короткие гудки, и Глаша растерянно посмотрела на нее. Интересно, что такое обнаружил алчный тип на могиле Мультяпова? Может быть, это имеет какое-то отношение к исчезновению Сусанны? А значит, и к смерти Пети Кайгородцева? Наверняка эти два события как-то связаны между собой. Да, есть ведь еще Аня Волович! Но если про Аню она вообще ничего не знает, то здесь совсем другое дело. Что, если к ней в руки плывет разгадка?
Глаша заметалась по комнате. Ехать на окраину Москвы ночью — это полбеды. А вот идти на кладбище совсем одной? Бр-р… Впрочем, был один человек, который могшее выручить, — подруга Лида. Лида недавно получила права и купила себе сильно подержанные «Жигули», цветом напоминающие щегольской ботинок — коричневый низ, желтый верх. Лида не станет задавать лишних вопросов и ныть, что уже поздно для автомобильных прогулок по городу.
Лида ответила не сразу. У нее был странный низкий голос, но она сразу же объяснилась:
— Тут Жора учит меня приемам самообороны. Говорит, женщине нужно уметь защищаться.
— Очень хорошо, — перебила ее Глаша. — А вы в состоянии сделать перерыв и отвезти меня на кладбище?
Лида помолчала, переваривая информацию, потом сказала: