— О чем это ты? — повернулся к другу Монк.
— О смерти этих несчастных, — пояснил Грейсон. — Она не явилась следствием чего-то одного. Прибор — внешний фактор — привёл в действие некий внутренний процесс, который и стал причиной массовой гибели людей. Но — только тех, кто причастился. Значит, должен быть ещё и внутренний фактор, о котором нам пока ничего не известно. — Он повернулся к Пейнтеру. — Было ли предложено причащавшимся прихожанам церковное вино?
— Лишь некоторым из них. Зато облатку получили все без исключения.
Пейнтер смотрел на Грея, пытаясь проследить ход его мысли, и видел, что агент уже пришёл к определённым выводам, на которые даже у экспертов ушло гораздо больше времени. Быстрота и продуктивность мышления этого человека являлась одной из причин того, почему Пейнтер в своё время положил на него глаз и привлёк в «Сигму».
— В облатки, вероятнее всего, было добавлено какое-то вещество, — продолжал рассуждать Грей, теперь уже вслух. — Иного объяснения быть не может. Именно таким образом — с церковными хлебцами — это вещество попало в организм жертв, а затем начался некий процесс, приведённый в действие прибором. — Он снова посмотрел в глаза Пейнтеру. — Были ли облатки исследованы на предмет наличия в них посторонних субстанций?
— В желудках погибших осталось мало пригодного для проведения полноценных исследований, но зато были обнаружены неиспользованные хлебцы. Их отправили сразу в несколько лабораторий Евросоюза.
— И каков результат?
Взгляд Грейсона перестал быть тусклым, усталость уступила место предельному вниманию и сконцентрированности. Пейнтер понял, что агент полностью готов к выполнению задания. Однако задуманное Пейнтером испытание было ещё не окончено.
— В результате исследований не было обнаружено ровным счётом ничего, — сообщил он, — кроме пшеничной муки, воды и обычных ингредиентов, используемых для изготовления церковных облаток.
Складка между бровей Грейсона стала ещё глубже.
— Это невозможно! — заявил он, и в его голосе Пейнтер услышал не просто упрямство, а даже воинственность. Этот человек сделал умозаключение и был готов отстаивать его. — Там должно что-то быть!
— Лаборатории АПРОП также исследовали облатки и пришли к тем же выводам.
— Они ошиблись.
Монк примирительным жестом поднял ладонь, Кэт, пребывавшая в глубокой задумчивости, скрестила руки на груди.
— Значит, — рассудительно заговорила она, — должно быть иное объяснение того, почему…
— Чушь! — оборвал её Грейсон. — Ошиблись все лаборатории.
Пейнтер едва заметно улыбнулся. Он уже не сомневался, что из этого человека выйдет настоящий лидер — с острым умом, упорством бульдога, готовый выслушивать аргументы других, но при этом твёрдо стоящий на своём, если у него уже сложились определённые выводы.
— Вы правы, — сказал наконец Пейнтер.
Глаза Монка и Кэт удивлённо округлились. Что же до Грейсона, тот просто откинулся на спинку стула.
— Наши лаборатории действительно кое-что обнаружили.
— Что именно?
— Они разложили образец на составные части и отделили друг от друга все органические компоненты. Шаг за шагом они идентифицировали и, что называется, убирали в сторону каждый из них, предварительно измеряя его вес с помощью спектрометра массы. А после того, как все распознанные компоненты были удалены, на весах осталось примерно четверть первоначального веса вещества. Некий белый порошок.
— Не понимаю, — сказал Монк.
— Имеющееся оборудование оказалось не в состоянии идентифицировать оставшееся вещество, — объяснил Грей. — Оно находилось на весах, а приборы сообщали экспертам, что там ничего нет.
— Но этого не может быть, — возразил Монк, — у нас тут лучшее в мире оборудование!
— И тем не менее даже оно оказалось несостоятельным.
— Это вещество должно быть абсолютно инертным, — предположил Грей.
Пейнтер кивнул:
— Совершенно верно, и поэтому ребята из наших лабораторий продолжили свои эксперименты. Они нагрели вещество до температуры его плавления — тысяча шестьсот градусов. Оно перешло в жидкую форму, а после остывания затвердело и стало похоже на стекло янтарно-жёлтого цвета. Когда же это стекло поместили в ступку и измельчили, оно опять превратилось в белый порошок. Но на всех стадиях своего превращения вещество оставалось совершенно инертным и современное оборудование не могло его распознать.
— А какое может? — спросила Кэт.
Пейнтер вывел на экраны снимок, на котором был изображён углеродный электрод, помещённый в камеру с инертным газом.
— Один из специалистов работал раньше в Корнеллском университете и подверг порошок исследованию, технология которого была разработана именно там. Они провели фракционное испарение порошка, проводя одновременно его спектроскопический анализ. С помощью технологии гальванизации они осуществили отжиг вещества и сумели вернуть его в первоначальное состояние.
Пейнтер вывел на экраны последний кадр. Это был сделанный крупным планом снимок все того же чёрного электрода. Только… он уже не был чёрным.
— Вернувшееся в исходное состояние вещество осело на углеродном электроде.
В свете мощных ламп стержень электрода сиял и переливался блеском, который невозможно было спутать ни с чем. Грейсон подался вперёд:
— Золото!
18 часов 24 минуты (местное время)
Рим, Италия
Рейчел сидела на переднем сиденье патрульной машины карабинеров. Все тело ныло от ушибов, а от завывания сирены голова, которой и без того изрядно досталось, болела ещё сильнее. Но единственным, что занимало её мысли, была железная уверенность в том, что дядя Вигор мёртв. Страх душил её, мешая дышать и застилая глаза.
Рейчел не слушала, о чем говорит по рации карабинер, сидящий за рулём. Его машина оказалась первой на месте происшествия, где ей едва удалось остаться в живых. Рейчел отказалась от помощи медиков и, используя свой авторитет лейтенанта, приказала немедленно отвезти её в Ватикан.
Машина подъехала к мосту через Тибр. Рейчел не спускала глаз с дороги. На противоположном берегу реки появился купол собора Святого Петра, возвышавшийся над всеми остальными постройками города. Опускаясь к горизонту, солнце окрасило его серебром и окутало тенями, однако не это прекрасное зрелище заставило Рейчел привстать с сиденья и вцепиться руками в край приборной доски. Позади собора в темно-синее небо поднимался чёрный столб дыма.
— Дядя Вигор…
Над рекой разносились звуки других сирен — машин пожарных и спасателей.
Рейчел схватила водителя за локоть. Ей хотелось самой сесть за руль и погнать машину на предельной скорости, но она все ещё не вышла из состояния шока.
— Не могли бы вы ехать побыстрее?
Молодой карабинер кивнул. Это был новичок, одетый в чёрную униформу с красными полосками на брюках и серебристым позументом на груди. Он крутанул руль и выехал на тротуар, чтобы обогнуть образовавшуюся впереди пробку. По мере приближения к Ватикану на душе у Рейчел становилось все более тревожно. Все пространство впереди было забито машинами экстренных служб.
— Езжайте к воротам Святой Анны, — велела она.
Лавируя в скоплении автомобилей, карабинер с трудом преодолел три квартала, отделявшие их от Porta Sant' Anna. Вскоре их взглядам открылась и сама картина пожара. За стенами Ватикана располагалась Башня ветров — второе по высоте сооружение в городе. Её верхняя часть полыхала огнём, отчего башня напоминала гигантский каменный факел.
О нет…
В башне находилась часть архивов Ватикана, а Рейчел знала, что дяде понадобились какие-то архивные документы. После нападения на неё пожар, вспыхнувший в башне, не мог оказаться случайностью.
Машина резко затормозила, и Рейчел бросило на приборную доску. Опустив взгляд, она увидела, что дорога впереди полностью блокирована. Рейчел не могла просто сидеть и ждать, пока пробка рассосётся, поэтому, расстегнув ремни безопасности, она открыла дверь и стала выбираться наружу. Внезапно пальцы карабинера сжали её плечо.
— Лейтенант Верона, — проговорил он, — будьте осторожны. И возьмите вот это, вдруг понадобится?
Он протягивал ей чёрный пистолет — «Беретту-92», табельное оружие карабинеров.
Кивнув в знак благодарности, она взяла оружие и попросила:
— Поезжайте в участок. Сообщите генералу Ренде о том, что я вернулась в Ватикан. Он сможет связаться со мной через помощников государственного секретаря.
Молодой карабинер кивнул:
— Желаю удачи, лейтенант.
Не обращая внимания на завывающие со всех сторон сирены, Рейчел выскочила из машины, сунула пистолет за пояс и, вытащив из брюк блузку, одёрнула её так, чтобы спрятать «беретту». Расхаживать в гражданской одежде с оружием в руках было бы верхом неблагоразумия в условиях чрезвычайной ситуации.
Тротуары были забиты людьми, проезжая часть — автомобилями. Рейчел на бегу лавировала между ними, и однажды, чтобы не останавливаться, ей даже пришлось вспрыгнуть на багажник машины и, пробежав по её крыше, спрыгнуть с другой стороны.
Впереди себя она увидела красные машины пожарных, стоящие у ворот Святой Анны. Однако внутрь им было не попасть. Швейцарские гвардейцы, поднятые по тревоге, выстроились в две шеренги вдоль ворот и не пускали никого. Тут уж было не до бутафорских алебард — каждый из гвардейцев сжимал в руках штурмовую автоматическую винтовку.
Рейчел кинулась к этой живой баррикаде.
— Я — лейтенант Верона из корпуса карабинеров! — кричала она, держа в высоко поднятой руке своё служебное удостоверение. — Я должна увидеть кардинала Сперу!
Лица гвардейцев оставались непреклонными, сами они напоминали каменные изваяния. Им было приказано блокировать вход в Святой город, и они были намерены выполнить приказ любой ценой. Звание лейтенанта карабинеров было для швейцарских гвардейцев пустым звуком.
Однако в этот момент сзади выдвинулась какая-то фигура, в которой Рейчел узнала того самого гвардейца, с которым она разговаривала совсем недавно. Пройдя сквозь строй своих товарищей, он подошёл к ней.
— Лейтенант Верона, мне приказано проводить вас внутрь. Идёмте со мной.
С этими словами гвардеец развернулся на каблуках и пошёл по направлению к воротам. Рейчел поспешила следом и нагнала его уже в воротах.
— Мой дядя… Монсиньор Верона… — сбиваясь, заговорила она.
— Я ничего не знаю. Мне лишь приказано проводить вас на вертолётную площадку. — Он указал ей на двухместный электрокар, стоявший у ворот. — Это — приказ кардинала Сперы.
Рейчел забралась в неуклюжую машинку. Мимо них, рыча мотором, проползла пожарная машина и въехала на широкий двор перед музеями Ватикана, оказавшись там в компании с другими автомобилями экстренных служб и даже парой тяжёлых военных машин со стационарными пулемётами на броне.
Чтобы объехать автомобильное скопление перед музеями Ватикана, гвардеец поехал направо. Перед ними продолжала полыхать Башня ветров, а откуда-то снизу била тугая струя воды, безуспешно пытаясь дотянуться до языков огня. Пламя вырывалось из окон трех верхних этажей. Над башней, словно языки дракона, переплетались и тянулись ввысь спирали чёрного дыма. Набитая древними книгами, рукописями и перга-ментами, башня представляла собой лакомую поживу для огня.
Это была настоящая катастрофа. То, что не уничтожил огонь, становилось жертвой воды и дыма. На глазах у сотен людей погибала, уходила в никуда многовековая история Запада, задокументированная, записанная очевидцами в каждой из бумаг, которые сейчас, корчась, умирали в огне.
Однако душа Рейчел разрывалась совсем из-за другого.
«Дядя Вигор… »
Электрокар миновал гараж Ватикана и продолжил движение по вымощенной брусчаткой улице вдоль стены Леонина — высокого сооружения из дикого камня, разделявшего два города — Святой и Вечный. Они объехали комплекс музеев и добрались до обширных садов, покрывавших добрую половину города-государства. В отдалении танцевали струи фонтанов, все вокруг окутали темно-зеленые тени. Мир, казалось, разделился на две антагонистические части: идиллическую пастораль впереди и адский, пышущий огнём и дымом, разрываемый воем сирен ландшафт позади.
Наконец показался конечный пункт их недолгого путешествия — угнездившаяся в складках каменной стены вертолётная площадка Ватикана. Крохотная, площадью не более акра, она была сооружена на месте бывшего теннисного корта и представляла собой островок бетона и несколько технических построек. Здесь, словно спрятавшись от царившей неподалёку суматохи, стоял всего лишь один вертолёт. Лопасти его винта начали медленно вращаться, с каждой секундой набирая обороты. Двигатель завывал все громче. Этот белоснежный винтокрылый красавец был хорошо известен Рейчел. Личный геликоптер Папы Римского, который в народе окрестили «папалётом».
Она также сразу узнала чёрную сутану и красный пояс кардинала Сперы. Он стоял у открытой двери со стороны пассажирского сиденья, слегка пригибаясь и придерживая рукой красную шапочку, чтобы поток воздуха от вращающихся лопастей не сдул её с головы. Услышав жужжание электрокара, он повернулся в их сторону и поднял руку в приветственном жесте.
Электрокар стал тормозить в некотором отдалении от вертолёта. Рейчел не терпелось выскочить и броситься к кардиналу. Если кто-то и знает что-нибудь о судьбе её дяди, то только он. Или…
Из-за вертолёта выступила ещё одна фигура и торопливо направилась к ней. Рейчел бросилась к этому человеку и повисла у него на шее, вцепившись в него, как утопающий цепляется за спасательный круг. Над их головами стрекотали лопасти вертолёта.
— Дядя Вигор.:.
По её щекам катились горячие слезы, растапливая лёд, успевший скопиться на сердце за последний час. Вигор немного отстранился:
— Ты опоздала, детка.
— Меня тут слегка отвлекли…
— Да, я слышал. Генерал Ренде сообщил мне о том, что на тебя напали.
Рейчел обернулась, чтобы ещё раз взглянуть на горящую башню. От волос дяди пахло дымом, его брови были обожжены.
— Похоже, напали не на одну только меня. Слава Всевышнему, что с тобой все в порядке!
Лицо Вигора потемнело и напряглось.
— К сожалению, не всем так повезло, — с горечью в голосе проговорил он. — Джейкоб погиб. Его тело защитило меня от взрыва. Он спас мою жизнь. — В его голосе звучала неподдельная мука. — Пойдём. Нам пора.
Вигор повёл племянницу к вертолёту.
Когда они оказались рядом с кардиналом Сперой, тот склонил голову и, обращаясь к Вигору Вероне, произнёс загадочную фразу:
— Их нужно остановить.
Рейчел следом за дядей забралась в кабину вертолёта. Они пристегнулись ремнями безопасности. Герметичная дверь закрылась, и шум двигателей словно отрезало ножом. Полозья геликоптера оторвались от бетона, и машина плавно взмыла ввысь.
Дядя Вигор сидел напротив Рейчел, опустив голову и закрыв глаза. Его губы шевелились, вторя безмолвной молитве, которую он творил в своей душе. Молитве за упокой души Джейкоба и… наверное, за здравие его самого и его племянницы.
Наконец Вигор открыл глаза и словно вернулся к жизни. Вертолёт уже пересёк серебристую полоску Тибра и удалялся все дальше от Святого города.
— Те люди, которые напали на меня… — начала Рейчел. — На их машинах были номера Ватикана.
Ей показалось, что дядя Вигор ничуть не удивился.
— Да, Ватикан имеет шпионов не только во всем внешнем мире, но и внутри себя самого.
— Кто же…
С раздражённым рычанием Вигор махнул рукой, приказывая племяннице замолчать, а затем выпрямился в кресле, достал из внутреннего кармана пиджака пачку каких-то бумаг и передал их Рейчел.
— Это рисунок, сделанный художником со слов единственного выжившего в Кёльнском соборе человека. Он увидел этот символ на одежде главаря тех, кто напал на собор.
Рейчел развернула лист бумаги. На нем с удивительной точностью был изображён красный дракон, свернувшийся кольцами и захлестнувший шею собственным хвостом.
Рассмотрев рисунок, Рейчел положила лист на колени и подняла глаза на дядю.
— Этот древний символ, — пояснил тот, — берет своё начало аж в четырнадцатом веке.
— Символ чего?
— Символ ордена дракона.
Рейчел недоуменно тряхнула головой. Название не говорило ей ровным счётом ничего.
— Это средневековый культ алхимиков, возникший в результате раскола ранней церкви, ересь, ставшая свидетелем возвышения пап и антипап.
Рейчел была знакома с историей правления ватиканских антипап — понтификов, которые занимали пост главы католической церкви, но избрание которых впоследствии было объявлено неканоническим. Причины тому могли быть самые разные, но чаще всего это происходило вследствие узурпации власти той или иной группировкой церковников, поддерживаемой королём или императором, и изгнания легитимно избранного Папы. С III по XV век сорок антипап восходили на Святой престол, однако наиболее бурным историческим периодом стал XIV век, когда законное папство было изгнано из Рима и нашло прибежище во Франции. На протяжении семи десятилетий резиденцией законных пап являлся Авиньон на юге Франции, а тем временем в Риме процветала феодальная анархия, в ходе которой на престол святого Петра периодически претендовали антипапы.
— Но что общего может иметь столь древний культ с сегодняшним днём? — спросила Рейчел.
— Орден дракона существует и сегодня. Он официально признан Европейским союзом — наравне с мальтийским орденом, который, между прочим, даже имеет статус наблюдателя в Организации Объединённых Наций. На протяжении веков орден дракона оставался в тени, но его связывали и с орденом тамплиеров, и орденом розенкрейцеров, и с другими тайными обществами. Орден дракона открыто признает, что в числе его членов находятся представители католической церкви. Они есть даже здесь, в Ватикане.