– Вызовем. Завтра. Сегодня уже поздно.
Мысль заработала в одном направлении – что делать? Самой надо как-то справиться с ситуацией и позвонить… Точно – позвонить!
– Я могу переодеться? Не в халате же мне ехать.
Он разрешил, отправив с ней двух парней. Идя к выходу, она услышала за спиной переговоры:
– Убил мужчина. Зачем ты задерживаешь ее?
– Не исключено, что она его сообщница. Разберутся те, кому надо.
В общем, попался идиот, каких в милиции, наверное, тьма, поэтому данные органы и не в чести у народа. В прихожей София попросила проверить комнаты, ведь дверь ее квартиры была открытой, маньяк мог зайти сюда. Один из сопровождающих остался с ней, второй обследовал четыре комнаты и вскоре сообщил, что везде пусто. София отправилась в ванную, там лежал телефон, который ей дали в уголовном розыске, и нажала на кнопку экстренного вызова. В сущности, все это мелочь по сравнению с тем, что она не лежит рядом с Миррой. Разберутся, вне сомнения, жизнь продолжится…
И роман тоже«Марго неслась во весь опор, Сурову с трудом удалось нагнать ее уже далеко в лесу. Он крикнул:
– Маргарита Аристарховна, сбавьте ход!
Она придержала Ласточку – что ни говори, а в сумерках лес неприветлив. Подъехавший подполковник укорил ее:
– Не понимаю, чего вы всполошились? Лошадь загоните. Мишель при оружии…
– Я сама себя не понимаю, такого со мной не случалось. Все-таки поедемте, милый Александр Иванович, поскорее.
Скакали рысью почти до усадьбы герцогини. Внезапно Суров натянул поводья, Марго тоже заметила необычную сцену, остановила Ласточку. Вставшая на дыбы лошадь била копытами в воздухе, наступая на человека в черном, который размахивал рукой и пятился.
– Смотрите, Гермес! – бросил Суров и стегнул своего коня. – Где Мишель?
– Стреляйте, Александр Иванович! – мчалась за ним Марго. – Это оборотень! Стреляйте!
– Портупею отдал! – досадливо крикнул он в ответ.
Услышав топот копыт, человек кинулся в заросли. Гермес вернулся к Уварову, и тот в который раз очутился между копытами коня, сам того не зная. Суров бросился догонять оборотня, а Марго бежала к брату, заполошно крича:
– Мишель! Мишенька! Боже мой!
Гермес разрешил ей подойти к хозяину, отступив. Марго упала на колени, взяла окровавленную голову брата, прижала к груди и заплакала навзрыд. Вдруг она опомнилась, что совсем одна в этом страшном лесу, позвала:
– Александр Иванович! Где вы? Александр Иванович!
– Здесь, – вынырнул Суров из зарослей. – Не догнал. А, черт! – взяв за повод Гермеса и увидев, что его шея в крови, выругался он. – Мерзавец поранил такого коня… Молодец, Гермес. Умница!
– Что с Мишелем? Поглядите, он ранен в голову.
– Дышит? – наклонился к другу Суров.
– Слава богу, да. Но он весь в крови. Скажите, он не умрет?
– Будем надеяться, нет. Лишь бы Гермес меня послушался, он ведь не признает никого, кроме Мишеля.
Суров оторвал край от рубашки, обвязал голову Уварова, который застонал, значит, приходил в себя. Подполковник обратил внимание на довольно увесистый камень на дороге, забросил его в кусты. Видимо, оборотень им и ударил друга по голове. Затем, ласково разговаривая с Гермесом, он взял его за повод и дал команду. Конь, на удивление, послушался, сел на круп, заскользил передними копытами по земле, вздымая пыль, и почти лег на живот. Суров закинул руку Уварова на свое плечо, довел до Гермеса, усадил в седло и сел позади Мишеля, бормоча:
– Прости, Гермес, я знаю, ты ранен, тебе тяжело. Но так надо, стало быть, терпи, дружище, ты сможешь… Маргарита Аристарховна, привяжите моего коня к своему седлу. Живо!
В усадьбе послали коляску за доктором.
Рана оказалась неопасной, но сотрясение Уваров получил. Марго не отходила от него, читала вслух, поила отварами. Гермеса, шея которого была изрезана, раны глубоки, лечил конюх по советам ветеринара из города. К вечеру пятого дня Уваров попросил перенести кушетку на террасу, на нее и лег. Пару дней лили обильные дожди, земля обновилась, после жары радовала прохлада. Марго, Суров и мадемуазель Каролина коротали вечера за картами. Выигрывала гувернантка, чем злила хозяйку.
– А Гермес-то, Мишель, жизнь тебе спас, – впервые заговорил о нападении Суров. – Надо ж додуматься: стать, чтобы хозяин лежал меж копыт, и не подпускать убийцу, становясь на дыбы. Поразительные существа лошади…
– Мне покоя не дает оружие, – проговорила Марго, кидая карты. – Он размахивал рукой, отбиваясь от Гермеса, а в руке что-то было.
– Признаться, я сам о том же думаю, – сказал Суров. – Еще меня занимает дерево – его срубили и бросили на повороте. На хорошем ходу лошадь не сразу сообразит, что перед нею препятствие.
– Но не Гермес, – хвастливо сказал Уваров. – Он первый заметил дерево, сбавил ход и стал.
– Знатный конь, – похвалил Суров. – А поворот последний перед усадьбой ее светлости.
– Дерево бросил убийца, – сказала Марго. – Только ему нужно, чтобы путник задержался, а он его…
– Выходит, убийца знал, что кто-то обязательно поедет к герцогине.
– К ней никто не ездит, – вставил Уваров. – Они все сидят взаперти.
– Не скажи, – возразил Суров. – Де ла Гра в городе бывает. Не думаю, что и барон с баронетом затворники.
– Полагаете, убийца поджидал кого-то из них? – спросила Марго.
– Вряд ли, – ответил Суров, бросая карту, и вдруг, когда гувернантка кинула свою карту, он поднял брови. – Мадемуазель снова в выигрыше.
– Не буду больше играть, – отодвинула карты Марго. – Вы заметили, Александр Иванович, она ни разу не проиграла! Ну просто шулер!
– Шулер, мадам, плохой слова, – собирая деньги, сделала ей замечание гувернантка. – Адье, господа.
И она удалилась, напевая. Суров закурил трубку и сказал:
– Из усадьбы герцогини в лес ведет еще одна дорога.
– Откуда вы знаете? – насторожилась Марго.
– Однажды у развилки мы расстались с де ла Гра, он поехал по той дороге, а сегодня мы со Степаном проехали по ней.
– Выходит, убийца ждал кого-то из нас? – замерла Марго.
– Не знаю, не знаю, но… может, и так.
Марго показалось, настал удобный момент допросить брата:
– Мишель, ты ездил в усадьбу герцогини, скажем, недавно, до нападения? (Тот будто не слышал). Не молчи, прошу тебя!
– Ездил, – наконец произнес он.
– Прости мое любопытство, а зачем ты ездил? И почему снова поехал?
– Я могу не отвечать?
– Мишель, тебя за малым не убили, неужто не понимаешь? – подключился к уговорам Суров. – Мы не враги тебе.
– Хорошо. – Уваров сел, взялся за края тахты и опустил перебинтованную голову. – Я просил руки Шарлотты. Герцогиня обещала ответить на днях, я и поехал.
Марго могла упрекнуть его за скрытность, напомнить его же слова: «Я ничего не решил», но не стала. Какой толк от амбиций?
– Значит, герцогиня знала, что ты вот-вот явишься за ответом и поедешь по той дороге, – задумчиво проговорила она.
– На меня напал мужчина, а не женщина, – угадал Уваров ход ее мыслей.
– Знаю, милый, я видела его. Но мужчина загородил проезд, причем сделал это обдуманно… А вдруг он ждал именно тебя?
– Он ждал случайного человека…
– Но ты сам сказал, что к герцогине никто не ездит, – подловила его сестра. – Мы столько раз с подполковником скакали по той же дороге, на нас не нападали. Конечно, мы были вдвоем, тем не менее…
– Согласен с вами, Маргарита Аристарховна, – поддержал ее Суров. – Он убивал крестьян, убил почтмейстера, то есть действительно случайных людей. А убийство доктора уже не случайно – он убрал свидетеля, способного его опознать. И наконец, напал на тебя, Мишель.
– Может, у него страсть к убийствам? – предположил Уваров.
– Мелковато. Этот человек спланировал грандиозное предприятие, а поскольку не все идет гладко, ему приходится убивать тех, кто мешает. Ты помешал, Мишель.
– Чем?! – возмутился Уваров. – Тем, что нанес визит ее светлости? Или ты подозреваешь, что герцогиня с ним в сговоре?
– Тише, дорогой, – перепорхнула на тахту к брату Марго. – Тебе нельзя волноваться.
– Еще бы не волноваться, – кипел Мишель. – У меня впечатление, что вы знаете больше, чем я представляю. Ответь, Саша, ты подозреваешь герцогиню? Да ей ничего не стоит просто взять и отказать мне…
– Стало быть, она не настроена отказывать, а кому-то это не нужно, – сделал вывод Суров.
– Ошибаешься. Шарлотта говорила, мать не хочет отдавать ее за меня. Существует некая преграда… Собственно, я и ехал с тем, чтобы узнать от самой герцогини о той пресловутой преграде.
– Тогда не знаю, – развел руками Суров. – Ты должен рассказать нам все, о чем говорил с Шарлоттой и герцогиней. Пойми, твоя жизнь в опасности. Коль убийца нацелился на тебя, он снова предпримет попытку убить.
– Не понимаю, почему мог он нацелиться на меня? Сущий бред, ей-богу.
– Мишель, – вступила Марго, – мы тоже расскажем много интересного, связанного с герцогиней и ее дочерью. Обеим женщинам грозит серьезная опасность, поверь. Но сначала ты, пожалуйста. И без утайки.
– Мишель, – вступила Марго, – мы тоже расскажем много интересного, связанного с герцогиней и ее дочерью. Обеим женщинам грозит серьезная опасность, поверь. Но сначала ты, пожалуйста. И без утайки.
Уваров не стал бы говорить о свиданиях, если бы Марго не упомянула, что и девушке грозит опасность. Он начал с первой ночи, когда впервые поплыл на противоположный берег, а помнил каждую мелочь, так как по многу раз в воображении переносился на прежние свидания, переживая вновь то же волнение. Он не торопился, отбирал главное, опуская интимные подробности и подыскивая слова, способные не выставить его влюбленным дураком.
– А теперь вы, – закончив, сказал он.
– Помнишь, Мишель, – начала Марго, – мужика Демида, который победил оборотня?
– Разумеется, помню.
– С него началось. Меня занимал сам оборотень, у которого на свету образовались волдыри наподобие ожогов. В это не верилось, но люди, имеющие внешнюю схожесть с оборотнем, не миф…
Уваров узнал о редкой болезни, о подозрениях, что больна ее светлость, что убивает человек, который не боится света, при том указывает людям на герцогиню с дочерью устами фальшивой нищенки, воет по-волчьи… – Марго ничего не скрыла. Уваров путался, переспрашивал, в конце концов признал правоту сестры и друга:
– И Шарлотта говорила: мать заперла всех в тюрьму, никуда не выезжает, никого не пускает, не выходит из дома. Она живет скрытно из страха, боится суеверных людей. Почему ты не хочешь все рассказать полиции?
– Вот-вот! – оживился Суров.
– Раньше не хотела, потому что меня влекла тайна, а сейчас не хочу, потому что боюсь навредить, – объяснила графиня. – Видите, одно появление Мишеля у герцогини повлекло за собой покушение на него.
– Вам не кажется, господа, что убийца знает, зачем Мишель должен был приехать к ней? – поделился главной мыслью Суров, которая возникла у него после рассказа Уварова. – И он не просто хотел помешать, а убрать с дороги…
– Соперника? – подхватила Марго.
– Соперник не станет очернять предмет страсти, убийца же именно тем и занимается при помощи Евлампии, – сказал Суров. – Он воспользовался слухами об оборотне столетней давности, и по его расчетам герцогиня, имеющая редкий недуг, о котором не знают местные доктора, должна стать неоспоримой убийцей, как и дочь. Отсюда следует логическое предположение: он жаждет растоптать обеих женщин, значит, соперником являться не может. Но Мишель как-то ему помешал, сделав предложение, поэтому убийца ждал его и напал.
– Герцогиня, – подскочила Марго, – наверняка рассказала домашним о предложении Мишеля.
– Безусловно, – кивнул Суров.
– В таком случае… это кто-то из ее усадьбы.
– Именно, Маргарита Аристарховна! – воскликнул Суров. – Итак, трое мужчин носят барскую одежду, живут в усадьбе, имеют почти одинаковый возраст. Да и скудные описания свидетелей подходят к ним ко всем: высокие, худые, темноволосые, темноглазые.
– А ошибки ты не допускаешь? – обратился Уваров к Сурову.
– Допускаю, – не спорил тот. – При условии, что есть еще четвертый человек, заинтересованный уничтожить семейство герцогини. Но в таком случае он должен иметь сношения с членами семьи. Иначе как бы он узнал, что Мишель просил руки Шарлотты? Но именно в предложении Мишеля я вижу опасность для него.
Не верилось, что кто-то из близких способен на такую изощренную подлость. Марго была ближе идея о существовании четвертого действующего лица, в то же время разум отвергал ее.
Ночную тишину прорезал голос – Шарлотта пела, а прохладный воздух далеко разносил чарующие звуки. Уваров погрузился в себя, казалось, он вот-вот сорвется и понесется к ней. Марго подошла к брату и взмолилась:
– Умоляю тебя, не плыви к ней. И больше не езди без нас к герцогине, обещай мне.
– Не поплыву. Иди, Марго, я хочу побыть один.
– Ты будешь спать здесь? – испугалась она.
– Да. Не бойся, я обещал и никуда не поплыву.
Он слушал почти всю ночь голос Шарлотты, полный печали.
Уваров принял решение оповестить герцогиню о кознях убийцы и посчитал нечестным скрывать свои намерения от сестры и друга.
– Только когда окрепнешь, – поставила условие Марго. – Поедем втроем. Заодно узнаем, каково решение герцогини насчет твоего предложения.
– Она против, – напомнил брат, – именно из-за ее недуга. Мы объясним, что знаем о болезни, от нас она получит поддержку. Почему ты молчишь, Саша?
Марго отошла к краю террасы, смотрела на озеро.
– Предупредить, разумеется, надо… – почему-то неохотно поддержал его идею Суров. – Однако ты, Мишель, торопишься.
– Тороплюсь? – вскипел Уваров. – Хочешь, чтобы негодяй еще кого-нибудь убил?
– Бог с тобой, Мишель! – запротестовал Суров. – Кстати, вы заметили, полнолуние прошло, а о новом трупе не слышно.
– План убийцы сорвал Гермес, – бросила через плечо Марго.
– Ты не ответил. Почему я тороплюсь? – повторил Уваров.
Марго с молчаливой надеждой взглянула на Сурова, который понял, что и она не горит желанием навестить ее светлость.
– Мы не знаем, что за человек графиня, – пустился в пояснения подполковник, – не знаем, какие у нее отношения с родственниками и профессором, а ведь именно они вызывают у нас подозрения. Подозрения, друзья мои, а не уверенность! Ты, Мишель, не боишься обвинить невиновных людей?
– А ты чрезмерно щепетилен, – упрекнул его друг.
– Я призываю к осторожности. Хорошо, скажем герцогине, что в ее доме живет убийца, да еще подставляет ее. И это близкий человек, которому она доверяет, раз позволяет жить в усадьбе. Ну-ка, поставь себя на ее место, как бы ты отнесся к такому заявлению?
Уваров свел брови, возможно, воображая ситуацию, о которой говорил друг. Марго поддержала Сурова:
– Герцогиня не поверит и выставит нас. Я бы так и сделала.
– Видишь? – подхватил Суров. – Ты, испытавший на себе руку убийцы, так и не стал благоразумнее. А теперь представь, насколько станем опасны для убийцы все мы. Пойми, я беспокоюсь о той же Маргарите Аристарховне, которая не сможет защититься, ежели попадется ему одна. Даже стены усадьбы ее не спасут, потому что ночью все спят, а он может прийти ночью…
– Мишель, не спи на террасе, – сделала правильный вывод Марго.
– Сдаюсь, – махнул рукой Уваров. – Но что же делать? С нашей стороны непорядочно умалчивать. А Евлампия? Она же способна опознать убийцу. Давайте подумаем, как устроить ей встречу с обитателями усадьбы.
– Кстати, Александр Иванович, – вспомнила Марго, – вы разузнали, почему она не дает о себе знать?
– Разузнал, – вздохнул Суров, и его вздох не сулил хороших вестей. – Она собрала вещи, расплатилась с хозяйкой квартиры и уехала в неизвестном направлении.
– Да как она посмела не сдержать слова?! – вскипела Марго. – Надо было ее с собой забрать. Что же теперь делать?
– Не корите себя, тогда у нас не было подозреваемых, мы и просчитались, – сказал Суров. – Евлампия спасает себя, побег ее закономерен. А действовать надобно по обстоятельствам. Ты, Мишель, поправишься, мы отправимся в усадьбу герцогини и на месте определим, что и как следует говорить.
На том и сошлись. Уваров отправился в конюшню навестить Гермеса.
И все же Мишель категорически отказался спать в доме, мотивируя, что свежий воздух быстрее восстановит его силы. Сестра успокоилась лишь тогда, когда на террасу привели двух волкодавов – собаки всегда почуют чужих.
Ночью Марго постучалась к Сурову. Тот открыл дверь, заодно и рот.
– Пустите меня, вдруг кто увидит, – зашептала она.
Подполковник посторонился, да так и остался у двери, едва догадавшись ее закрыть. Марго, прошмыгнув в комнату, трагически выговорила:
– Она снова поет! Она так прекрасно поет, что сердце сжимается. Это просто чудовищно!
– Да пусть себе поет.
– Как же пусть?! – ходила по комнате Марго. – Она зовет его, понимаете? Зовет!
– Погодите. Чего вы боитесь?
– Не понимаете? Мишель спит на террасе… Нет, я подозреваю, он не спит, он слушает ее. А вдруг у него проснется голос…
– Сердца? – подсказал Суров.
– Плоти! – прорычала Марго. – И вдруг он поплывет-таки туда? Он влюблен, а влюбленные лишаются рассудка. А если она не такая, какой Мишель ее видит?
– Вы ее больше не любите?
Марго сделала паузу, удивленно глядя на Сурова, словно некое открытие пришло ей на ум именно сейчас. Потом она плюхнулась на стул, опустив плечи, сказала тихо и сдержанно:
– Вы не знаете, что за узы нас с братом связывают. Родственники часто не любят друг друга или, по крайней мере, равнодушны, а у нас с Мишелем по-другому. Я в семье самая младшая, меня все баловали…
– Заметно, – усмехнулся он.
– Не иронизируйте. Но никто не относился ко мне так нежно, как Мишель. Я доверяла ему свои глупые секреты, он не смеялся надо мной, а когда меня исключили из пансиона…
– Вас?! – ужаснулся Суров. – За что?