Возвращаясь домой, Зина сразу же врубала весь свет в квартире, телевизор и кондиционеры. При этом могла пойти на кухню или в ванную на час. Таким образом она забивала пустоту и одиночество.
Она до глубокой ночи сидела за компьютером, книжкой, телевизором. Затем плашмя падала на свою большую круглую кровать, устремив взгляд в небо, и мгновенно засыпала, словно летя к звездам.
Вернулась в этот день Зинаида поздно, впрочем, как всегда. Сегодня Зинаиде явно не спалось, она лежала на спине, раздумывая о своей женской доле. «Может, Лерка права? Годы идут, я еще молода, но уже сложилась психология старой девы. А Лерка… Вот молодец! Живет на полную катушку! Но я так не смогу. Что тогда жаловаться? Я бы вот ребенка хотела, а мужа не обязательно. Что-то так тоскливо стало на душе… Всю жизнь окружают толпы мужчин… И почему же, черт побери, ни один из них не смог заинтересовать меня настолько, чтобы я потеряла голову и захотела бы погрузиться в быт нормальной семейной жизни»?
Зинаида присела на кровати. Нет, сон действительно не шел. Она с тоской оглядела свою огромную, несуразную квартиру. Ни детской комнаты, ни уютной гостиной. Такое эксцентричное жилье холостячки.
Зинаида встала, прошаркала тапочками к барной стойке, плеснула в бокал приличную порцию коньяка, что позволяла себе крайне редко, и выпила.
«Вот уже и сон потеряла, неврастеничка», – подумала она, вздохнув, и снова наполнила бокал. Спиртное Зина не жаловала, так как перед глазами все время стояла картина застолий отца и мачех. В данный момент коньяк попал явно на благодатную почву. Голова у нее закружилась, перед глазами все поплыло, на душе потеплело.
«Ведь могла же я выйти замуж много раз, и чего не вышла, дура? Сейчас бы дети бегали по квартире и не страдала бы в одиночестве. Лера права, все какую-то любовь ждала… А ведь согласно теории бесконечности я могу ее ждать вечно. Может, мой холодный аналитический ум вовсе не способен на безумства страстей? А уж приличных, порядочных людей рядом было предостаточно, что же я, идиотка, не пригляделась к ним повнимательнее?»
Зина на нетвердых ногах продефилировала к зеркальному шкафу и, вытащив ящик с нижним бельем, начала судорожно в нем рыться. Белье у нее было французского и итальянского производства и отличного качества, но Зина осталась недовольна.
«Ничего прозрачного и провакационного! Эх! Только вот эти целомудренные бюстгальтеры и трусики. Ну ты посмотри! А у Лерки, как это… стринги. Почему не ношу? Фигура позволяет, геморроя нет, чтобы ущемить… Тьфу! Что за гадкие мысли в голову лезут?»
– Какой геморрой? – спросила вслух Зинаида и громко на всю пустую квартиру ответила: – Большой такой геморрой от сидячей работы! Сгорбит меня, скосоглазит, геморрой выйдет, слух пропадет, и буду тут сидеть, вставной челюстью щелкать!
«Ого! Что это? Черный маленький эластичный бюстгальтер и хорошенькие трусики с лейблом «Плейбой»! Откуда они у меня? Что за порнография? Ну конечно же! Это подарок Валерии на позапрошлый Новый год с сердечными пожеланиями найти свою половинку. А еще подруга называется! А я сразу засунула этот подарочек подальше, сейчас уже и не влезу, наверное… – Зина натянула гарнитур. – Надо же, влезла, и даже очень ничего».
Она начала вертеться перед зеркалом в соблазнительном белье, надев еще и туфли на шпильках, и красное боа, так как приличный размер своего бюста смущал даже ее. Зинаида начала дефилировать по комнате туда-сюда с бокалом коньяка, покачивая бедрами и посматривая на себя в зеркала. Себе она явно нравилась.
«Еще ничего… очень даже… двадцатилетним фору дам! Конечно, по лицу видно, что не восемнадцать, но зато фигура как у девочки, – хвалила она себя, но другой, вредный, внутренний голос зло нашептывал: – А что ей, фигуре, будет-то? Фигура – дура! Не рожала же еще, нашла чем хвастаться! А взгляд сразу выдает все твои годы! Такой тяжелый, холодный и чертовски умный. Как говорит Лера? Сделай лицо попроще! Точно! Ей-то легко рассуждать! Гениальная актриса, что хочет, то и сыграет. Любит прикидываться беззащитной дурочкой, хлопая ресницами и глупо улыбаясь. Я-то вообще прикидываться не могу! Вся гамма чувств на лице! Такая умная собака Павлова!»
Зинаида закружилась в медленном вальсе, положив руки на невидимые плечи партнера, как она себе его представляла.
– Что это меня на разврат потянуло? Девочка созрела? – сама себя спросила Зинаида. – Или зависть гложет, что Лерка сейчас отключила голову и наслаждается чувствами? Как бы и мне голову отключить тоже? Алкоголь помогает, говорят, – снова потянулась Зина к бутылке. – Может, соблазнить кого и забеременеть? Хотя бы это алгебраическое уравнение решить в свою пользу… А польза ли это: остаться одной с ребенком и вечно выдумывать истории про героически сгинувшего папу? – задумалась она, нащупывая в коробке из-под эротического белья, подаренного подругой, что-то пушистое и в то же время невесомое. Она достала этот предмет из коробки и с удивлением уставилась на него.
«Мохнатые наручники с настоящими цепями… А это еще зачем? Что за извращение? Почему здесь, вместе с бельевым комплектом? Что я еще не знаю в этой жизни? Намного я отстала в эротическом развитии? Скорее всего, на целую вечность», – вздохнула Зина и машинально взяла наручники с собой, направляясь к бутылке коньяка.
Тут ее и застал телефонный звонок.
– Слушаю, – сказала Зинаида каким-то не своим, хриплым голосом.
– Зина! Эврика! Я наконец нашел нестыковку в диссертации этого балбеса! – раздался радостный, по-мальчишески чистый голос.
Только один человек в целом мире мог позвонить в два часа ночи, чтобы поделиться какой-нибудь радостной новостью. Это был друг Зинаиды, Рафик Олегович Костин, ученый с мировым именем, ставший профессором уже в тридцать лет. Они вместе с Зинаидой работали в научно-исследовательском институте. Внимание Рафика Олеговича всецело поглощали физика и математика. А ведь Рафик сватался к ней, вернее, не он, а его мама, женщина старой закваски, на лбу которой было ясно написано: «Любящая мать до гроба и та еще свекровь». Руфь Рамзесовна заявилась к Зине однажды весенним утречком ни свет ни заря.
– Ну, здравствуй, Зинаида! Какая ты высокая и интересная! Породистая! – произнесла Руфь Рамзесовна таким тоном, что Зине сразу захотелось стать пониже ростом и подурнее лицом, но против природы не пойдешь, и ей пришлось просто извиниться. – Я все свои силы, здоровье и любовь отдала своим сыновьям, – сразу же предупредила Зинаиду Руфь Рамзесовна.
Зинаиде ужасно не нравилась эта дама с оплывшими телесами и таким же самомнением, но она уважала Рафика и поэтому не выставила ее за порог.
– Угостите меня, Зина, чайком, разговор у нас будет долгим, – неделикатно потребовала Руфь Рамзесовна и тут же скривилась: – Что за имя такое Зина? Зи-и-на! Зи-и-н-на! – принялась неприятно произносить ее имя. – Словно кто-то пилит дрова бензопилой или лопнула резинка от трусов, извините! – выдала она под конец, сразу настроив Зину на враждебный лад.
– А вы, собственно… – попыталась было воспротивиться ее давлению Зина, но была грубо прервана.
– Старший мой сынок был очень рано околпачен, одурманен, обведен вокруг пальца одной развратной женщиной. А вот Рафик – мой мальчик, солнышко мамино, я в него всю душу вложила. Рос тихим, спокойным, одаренным, на скрипке играл, в шахматы. А голова-то какая! Да вы вместе работаете, все знаете! И ему решила я сама найти достойную женщину, ведь пора уже… Негоже мне находить у него под диваном журналы с голыми тетками, прости господи! – перекрестилась Руфь Рамзесовна. – Ведь, чай, не пятнадцать лет, а уж тридцать!
Зинаида от таких откровений даже покраснела. Она догадывалась, что мамаша Рафика с приветом, если, будучи русской женщиной, назвала одного сына Рафиком, а другого Елисеем. А если учесть, что ее саму звали Руфь Рамзесовна, то эта любовь к странным именам шла у них, видимо, из поколения в поколение. Теперь становилось понятно, почему имя Зина произвело на Руфь Рамзесовну такое негативное впечатление.
Зинаида расстроенно вздохнула и села напротив своей незваной гостьи, готовясь выслушать эротический триллер, как помочь Рафику встретить порядочную женщину. Видимо, она должна быть ниже Руфи ростом, еще безобразнее, немая, глухая, а интеллекта столько, чтобы хватило постирать носки Рафику и сварить борщ. А уж в постели Руфь как-нибудь подсобит любимому сынуле и научит невестку, что делать, чтобы мальчик почувствовал себя мужчиной. От такой картины Зинаиду даже передернуло, но она сделала умное лицо, давая понять, что с вниманием слушает Рамзесовну, желающую пристроить сынка в хорошие руки.
– Итак, зачем я все это говорю вам, Зинаида? Ой, не могу я произносить ваше имя… Можно, я буду звать вас Руфина или Аида?
– Лучше Аида, – быстро согласилась Зина.
– Так вот, Аида… Да, так значительно лучше ложится на слух. Моя невестка – Аида, звучит? А как ваше отчество?
– Итак, зачем я все это говорю вам, Зинаида? Ой, не могу я произносить ваше имя… Можно, я буду звать вас Руфина или Аида?
– Лучше Аида, – быстро согласилась Зина.
– Так вот, Аида… Да, так значительно лучше ложится на слух. Моя невестка – Аида, звучит? А как ваше отчество?
– Евгеньевна.
– Плохо… очень плохо. Да и у отца Рафика имечко подкачало – Олегович! Ужас! Никакой фантазии у людей! Никчемный и человек был, хорошо, что я рано с ним развелась и не дала ему сделать из моих сыновей тряпок. Ну, это опять небольшое отступление. Я недавно стала тормошить Рафика, чтобы он присмотрел себе жену. Он сначала был очень удивлен моим предложением, вроде как ему еще рано.
«Еще бы, – подумала Зина, – он, кроме математики, ни о чем вообще не думает».
– А когда я на него нажала как следует… на протяжении нескольких месяцев… – продолжила Руфь.
«Словно асфальтовый каток», – пронеслось в голове у Зинаиды.
– …Мой сын признался, что если бы он и женился, то только на Зине Жалейко.
– Только не говорите, что у меня плохая фамилия! – заранее предостерегла Зинаида, совершенно выбитая из колеи поведением танка под замечательным названием Руфь Рамзесовна.
– Фамилию-то сменишь! – заверила та Зину, резко перейдя на «ты».
– Когда? – не поняла Зинаида, хлопая ресницами.
– Когда поженитесь. Вот я и пришла оценить будущую невестку. Рафик-то стесняется. Чего он мне только о тебе не рассказывал! Что ты самая добрая, самая умная и самая красивая. Вот уж не знаю, не знаю… – скептически окинула ее критическим взглядом Руфь Рамзесовна.
В голове Зины зазвучал похоронный марш.
– Твоя квартира? – Будущая свекровь посмотрела по сторонам.
– Моя… – выдохнула Зинаида.
– Глупее интерьера я не видела… Живешь, как в планетарии. С ума сойти! Темные стены, окон нет и стеклянный потолок! Сама придумала? Ну, ничего, мы с Рафиком наведем здесь порядок, – заверила ее Руфь Рамзесовна.
Этого уже сознание Зинаиды вынести не смогло. Она представила в своей квартире эту мегеру-командиршу и похолодела. Мысленно увидела тряпку-Рафика с карандашом и чертежной бумагой, рассчитывающего, где возвести глухие перегородки, и себя, ползающую с тряпкой по полу на коленях под неодобрительные окрики свекрови.
Зинаида очнулась и тут же сказала, что она вовсе не собирается замуж.
– Ты не любишь моего Рафика?! – ахнула Руфь Рамзесовна, и Зина удивилась, как это небеса не разверзлись над ее грешной головой.
– Ваш Рафик – чудный, и мы очень хорошие друзья, но замуж я вообще не собираюсь, – попыталась оправдаться Зинаида.
– Это немыслимо, – поджала губы Руфь Рамзесовна. – Мы же готовы взять тебя в нашу семью и облагородить твой быт… А внучка моего назовем… Акакий. Как вам?
– Я бесплодна, – быстро среагировала Зинаида.
– Это мне не подходит, – согласилась с ней несостоявшаяся свекровь. – Мне нужны крепкие, умные потомки. Ну что ж… жаль, очень жаль, – засобиралась она домой.
Зине показалось, что в душе Руфь Рамзесовна рада, что Зинаида Жалейко не состоялась в качестве ее будущей невестки. В синих больших глазах Зины она прочла ослиное упорство, непослушание и упрямство.
С тех пор минуло два года. Зина набралась смелости и поговорила с Рафиком о странных притязаниях его матери. Рафик страшно смутился и долго просил у Зины прощения, все-таки признавшись, что действительно испытывает к ней нежные чувства. Рафик слезно умолял простить его мамочку за неподобающий визит. Зинаида конечно же простила, но при этом ощущала какую-то ответственность и неловкость за то, что вызвала любовные чувства у Рафика, хотя, честно говоря, этого не хотела. Это был высокий, худой и нескладный мужчина в круглых очках и с уже начинающейся лысеть головой. Брюки его, несмотря на заботы неукротимой мамаши, были вечно коротки, манжеты на рукавах обтрепаны, но голова этого человека варила как надо, и коллеги очень любили Рафика за доброту и безотказность. У Зины же к нему проявлялись исключительно сестринские чувства.
И вот сейчас этот чудо-человек звонил ей, чтобы поделиться своей радостью.
– Помнишь, Зина, этот балбес две недели мучил меня своими уравнениями? Мы просматривали все решения сто раз и никак не могли найти несоответствие. Ошибка затерялась в глубинах расчетов. И вот я ее нашел. Не поверишь, расхождение в одну сотую, которое дала машина, обобщая результат, привело к катастрофическим последствиям! Этот идиот считал на калькуляторе, представляешь?! – кричал Рафик.
Зина молча слушала его трескотню, время от времени прикладываясь к коньяку. Вдруг она вспомнила, что Рафик Олегович когда-то ходил у нее в женихах. Видимо, в тот вечер у нее все мысли были об одном.
– Рафик, погоди… А ты в чем сейчас?
– В смысле? Я сижу за столом с работой этого…
– Не где, а в чем? Ты обнажен? – допытывалась Зинаида, выводя пальцем по поверхности стола причудливые фигуры.
– А это… ну, я это… в тренировочных и майке… – Казалось, Рафик только сейчас обратил внимание на то, что на нем надето.
– Как это сексуально! Обтягивающие трико и белоснежная майка, как у Димы Билана на Евровидении, – закрыла глаза Зинаида. – Больше ничего и не надо…
– Ты не заболела? – встревожился Рафик. – Тянучки у меня далеко не в облипку, майка совсем не белоснежная, и я не Дима Билан, ты же меня знаешь…
– Вот что у тебя за манера всё портить?! – нахмурилась Зина, хлопнув ладошкой по столу.
– Я сказал правду.
– Кому она нужна, твоя правда? Иногда хочется немного пофантазировать… Полет мысли, понимаешь? Женщина хочет сказки… Ну же, Рафик! Будь изобретательным. На мне сейчас три маленьких черных треугольничка, соединенных тоненькими ниточками, как тебе? – промурлыкала Зинаида.
– А у меня в руках большая скалка, и сейчас я этой скалкой всыплю всем и разобью телефон! – раздался до жути неприятный, визгливый женский голос. То завопила Руфь Рамзесовна, которая, по всей видимости, успела отобрать трубку у сына, и последние подробности про треугольнички Зина сообщила уже ей. – Я сейчас тебе, шалава, покажу черные треугольники, нарисую синие круги под глазами и другие геометрические фигуры! А ты совсем с ума сошел? Еще по ночам в «Секс по телефону» будешь звонить?! Слышите, вы?! Не смейте нам присылать счет, иначе я с вами разберусь! Мой сын занимается научной деятельностью, а за это платят очень мало!
Зинаида в ужасе кинула телефонную трубку, словно ее ужалила змея, и сразу почувствовала, что успокоительное действие коньяка закончилось. Она тут же плеснула коричневатой жидкости себе в бокал и направилась к кровати. Выпив напиток одним махом, она стала смеяться как сумасшедшая. Еще бы! Принять их с Рафиком разговор за секс по телефону! Ну мамаша, ну дает! В два часа ночи она всё еще на посту! Ей бы наши границы охранять…
Смех внезапно сменили слезы, брызнувшие из глаз. Зине вдруг стало страшно от того, что она не знает, что такое обжигающая страсть и безграничная любовь…
«Как бы я хотела оказаться в объятиях сильного, умного, успешного мужчины!» – подумала Зина и, нащупав рядом на кровати мягкое кольцо, машинально пристегнула руку к спинке кровати.
Вот тут-то она и вскрикнула! Элитный напиток в приличном количестве способен выключить даже аналитический ум. Зина мгновенно осознала, что силой своих мышц она освободиться не может – нужен ключ, который остался в подарочной коробке далеко от ее кровати.
Вторым неприятным открытием Зинаиды стало то, что спасительный телефон остался лежать на барной стойке, тоже далеко от нее. К тому же Зина не могла добраться и до своей разбросанной по всей квартире одежды. Она судорожно билась в наручнике, покрываясь липким потом от ужаса. Сдвинуть кровать она тоже не могла, так как та была намертво прикручена к полу. В голову лезли мысли одна страшнее другой.
«Ой-ой-ой, что же мне делать? Вот дура! Идиотка! Расслабилась, ничего не скажешь! Мамочки! Какой позор! Как мне позвать на помощь?! Даже если мне позвонят, я не отвечу, решат, что меня нет… Лера не придет, она сейчас занята, да и как она ворвется, если я дверь не смогу открыть! Помогите! Боже, я попала в ловушку! Вскроют квартиру только тогда, когда пойдет запах… В каком виде меня обнаружат? Что подумают?» – Зина в панике дергала крепкий наручник, обдирая кожу в кровь, понимая, что можно на самом деле погибнуть. Главное, что все это она сделала исключительно своими собственными руками.
«Вот уж старая нимфоманка! Эротики мне захотелось внести в жизнь, вот и довносилась!»
От безысходности Зинаида была готова отрубить себе руку, но ни топора, ни пилы поблизости тоже не имелось. Кричать было бесполезно, рядом соседей не было, а под ней семья на полгода уехала за границу. К тому же Зинаида при ремонте своей квартиры позаботилась о полной звукоизоляции, зная, что любит слушать громкую музыку, а иногда и устраивать шумные вечеринки с безбашенными друзьями Валерии.