еще сохраняет свою ценность интуиция Лейбница, касающаяся нашего механического знания о телесном: если бы могли войти в машину мозга как в рукотворный механизм и имели бы возможность наблюдать там за мельчайшими, неделимыми событиями, мы не обнаружили бы ничего, кроме активно контактирующих друг с другом физических частичек; нам не удалось бы заметить ни какого-либо подобия восприятия, ни чего-либо такого, что могло бы помочь нам понять его сущность. Обобщая, можно сказать, что сопряженность (в том числе и тот ее ограниченный вид, который проявляется в доступных пониманию формах) существует только в той точке, где в нас возникает первичное видение и переживание душевного в телесном и телесного в душевном. Разделяя тело и душу и исследуя их взаимосвязь, мы не обнаруживаем никакой сопряженности.
(д) Сферы исследования, для которых актуальна проблема взаимоотношения физического и психического.
Сказанное позволяет заключить, что проблема взаимоотношения тела и души имеет значение только для тех областей исследования, в которых единство этих двух начал утверждается в качестве первичного объекта или для их разделения предусматривается методически ясная форма.
Помимо этого существует великое множество областей, для которых ни разделение, ни единство не представляют проблемы, ибо не имеют никакого касательства к теме исследования - реалиям человеческой жизни, никак не пересекающимся с вопросом о соотношении обеих субстанций. Так, в психопатологии мы имеем дело с огромным спектром тем, не имеющих никакого отношения к вопросу о психофизической дифференциации или единстве, - таких, например, как поведение, осуществление способностей, творчество, психологически понятные взаимосвязи, истории жизни личности и большинство вопросов социального и исторического характера.
Взаимоотношения между физическим и психическим служат предметом: 1) психологии экспрессивных проявлений (Ausdruckspsychologie) - где мимика и физиогномика рассматриваются как доступные пониманию соматические проявления (глава 4, раздел 1 );
2) исследования причинных связей - когда мы ищем ответа на вопрос о том, какие типы и формы соматического бытия воздействуют на сферу психического и каким образом они это делают (глава 9);
(3) исследования строения тела и конституции, в какой мере они служат основой психических характеристик (глава 13, раздел 2);
4) исследования соматических следствий того, что происходит в психической жизни (соматопсихология). Именно этот круг проблем обсуждается в настоящей главе. Речь будет идти о самом поверхностном слое психофизических взаимоотношений; в сопоставлении с экспрессивными проявлениями психики этот слой малозначим, но мы убедимся в том, что даже здесь из некоторых понятных взаимосвязей, выступающих в аномальных условиях, удается извлечь определенный смысл.
Фактический материал, относящийся к области соматопсихологии, распределяется нами по трем группам:
1. Общие основные психосоматические факты, соматические ощущения, перманентные сопровождающие соматические явления, сон. гипноз. Они существуют или могут быть вызваны у любого человека. Мы опишем как сами эти фундаментальные данные, так и некоторые связанные с ними расстройства.
2. Соматические болезни, зависящие от психической сферы, одни болезни всецело обязаны своим возникновением этой сфере, тогда как другие носят чисто соматический характер, но в своем течении не вполне независимы от того. что происходит в душе.
3. Удивительные соматические проявления при психозах. Они не поддаются объяснению в терминах известных органических болезней хотя и бывают похожи на них. Мы можем пока осуществить только их предварительную регистрацию. Возможно, мы имеем дело с симптомами пока неизвестных органических болезней, следствием которых служат соответствующие психозы; но столь же возможно, что речь должна идти о взаимоотношениях совершенно иного порядка.
§1. Основные психосоматические факты
(а) Соматические ощущения
События соматической жизни объективно проявляются для стороннего наблюдателя в форме видимых признаков. Факты, относящиеся к области соматического, устанавливаются методами клинического и физиологического исследования. Кроме того, прибегая к помощи собственных телесных ощущений, каждый человек получает возможность наблюдать за самим собой. Собственное тело становится для него объектом. Основываясь на соматических ощущениях, он может наблюдать за изменениями своего физического состояния. Здесь есть нечто большее, нежели просто объективное ощущение чего-то внешнего; речь идет о чувстве-ощущении собственного бытия. В связи с тем, что воспринимаемое при посредстве соматических ощущений я могу затем наблюдать "со стороны", как нечто, мне противопоставленное, возникают некоторые вопросы: во-первых, действительно ли соматические ощущения совпадают с тем, что происходит в сфере физического, и если да, то до какой степени; во-вторых, насколько полно человек воспринимает собственное тело (ибо большинство органических процессов недоступно ощущениям и происходит за рамками сознания); в-третьих, имеют ли относящиеся к данной сфере жалобы, описания, восприятия больных какое-либо значение для нашего познания телесного аспекта их жизни?
Действительное совпадение случается редко. Помимо ощущений, обусловленных первичными органическими процессами, существуют ощущения, вызываемые органическими изменениями, постоянно сопровождающими психическую жизнь или имеющими специфическое психогенное происхождение; таковы, например, ощущения тепла или холода с вазомоторным воздействием на кожу, "свинцовое" чувство при мышечной релаксации, боль в желудке во время психогенно активизированной перистальтики. Наконец, существует великое множество соматических ощущений, не имеющих видимой физической причины и обусловленных такими факторами, как внимание, ожидание, беспокойство и т. д.
В норме разнообразие телесных ощущений не очень велико, но восприимчивость к ним не имеет определенных границ. Интенсивная концентрация на собственных соматических ощущениях - наподобие той, которая описана Шульцем в связи с аутогенной тренировкой, - приводит к "открытию органических переживаний", не зависящих от внушения и являющихся не плодом иллюзорного развития нормальных ощущений. а доступным тестированию расширением действительного соматического восприятия.
Больные сообщают нам о бесчисленных субъективных ощущениях. По существу все это соотносится с единой соматопсихической субстанцией. "Органические ощущения", "телесные ощущения", "боли", "неприятные ощущения", "витальные чувства", о которых они говорят, могут быть распределены по трем группам:
1. Галлюцинации и псевдогаллюцинации. О них говорилось в §1 первого раздела первой главы.
2. Телесные процессы в органах или нервной системе; они уже субъективно ощущаются и отмечаются больным, но еще не могут быть объективно подтверждены наблюдателем. Несмотря на возможные обманчивые впечатления и обычное некритическое отношение, внимательный исследователь подобных субъективных симптомов может уловить в них нечто существенное (конечно, при условии, что больной способен в какой-то мере сохранять объективность). Он может выявить признаки определенных органических событий или психические истоки ощущений, с органической точки зрения иллюзорных.
3. Большинству людей чуждо беспристрастное отношение к собственным соматическим ощущениям. Им скорее свойственно искажать факты под воздействием страха и других психических реакций. Такие искажения сами по себе представляют собой новую реальность. Изменения в сфере психического связаны с ощущениями, которые внешне лишены физической основы (разве что мы признаем таковой изначально постулируемый соматический субстрат психического). Ощущения, о которых идет речь, полностью зависимы от событий психической жизни. В качестве примера можно привести ощущения при истерии и других подобных состояниях. Особый интерес представляют боли. Необязательно ощущать сильные боли: раненым удается ампутировать руки без наркоза в тех (впрочем, редких) случаях, когда они находятся в состоянии воинственного воодушевления и рассказывают истории о собственной храбрости; мученики за веру переносили пытки и умирали без боли. С другой стороны, сильные боли могут возникать без всякой органической основы; мы можем отчасти трактовать их как символы, как неосознанные средства, ведущие к какой-то цели, как содержательный аспект тревоги. Повышенное внимание и беспокойство могут усилить боль. объективное наблюдение - уменьшить ее, а отвлечение внимания - заставить ее исчезнуть^.
Вообще говоря, сообщения больных (особенно невротиков) о собственных соматических ощущениях принадлежат к разряду клинических Данных, но едва ли могут считаться источником объективного знания о психофизических процессах. Если мы будем трактовать их как настоящие чувственные восприятия, то есть как наблюдения, обладающие свойством объективности, это будет означать отождествление невротических фантазий с фактическими наблюдениями.
Вообще говоря, сообщения больных (особенно невротиков) о собственных соматических ощущениях принадлежат к разряду клинических Данных, но едва ли могут считаться источником объективного знания о психофизических процессах. Если мы будем трактовать их как настоящие чувственные восприятия, то есть как наблюдения, обладающие свойством объективности, это будет означать отождествление невротических фантазий с фактическими наблюдениями.
(б) Перманентные сопутствующие соматические явления
При любых нормальных психических процессах и состояниях, особенно при аффективных состояниях, мы без труда можем обнаружить сопровождающие соматические явления или подтвердить их наличие экспериментально.
Испытывая стыд или ужас, человек краснеет или бледнеет. Чувство отвращения приводит к рвотным позывам, горе - к слезам, при страхе сердцебиение усиливается, начинают дрожать колени, лицо бледнеет, выступает холодный пот, в горле пересыхает, волосы встают дыбом, зрачки расширяются, глаза широко открываются. Состояние тревожного напряжения приводит к поносу или усиленным позывам к мочеиспусканию. Многие другие аффекты также вызывают усиленное мочевыделение. Психические потрясения тормозят выделение слизи в дыхательных органах, секрецию слюнных и слезных желез (то же имеет место при меланхолии).
Аппаратура предоставляет нам возможность наблюдать за изменениями дыхания, сердцебиения, кровяного давления, объема органов, за флюктуациями гальванического тока, снимаемого с поверхности кожи, за изменением размера зрачков. Показано, что желудочная секреция зависит от психических воздействий: в состоянии недовольства или во сне она уменьшается, тогда как в моменты зрительного или слухового представления реалий, так или иначе связанных с пищей, - увеличивается. В процессе исследования больных наблюдения за изменениями интенсивности и течения этих сопутствующих соматических явлений приносят большую пользу, поскольку обеспечивают ключ к лежащим в их основе событиям психической жизни. Так, весьма интересно знать, является ли "пустота" сознания при ступоре полной или в психике больного все же происходят какие-то процессы.
Грегор дал всестороннюю оценку тем возможностям, которые предоставляет феномен психогальванического рефлекса для выявления событий психической жизни у душевнобольных. Если установить электроды в двух точках кожи - например, на руках - и пустить ток, то его сила будет зависеть от физиологических и психических факторов. Изменения силы тока во времени могут быть представлены в виде кривой. Благодаря усовершенствованной технике и развитому критическому взгляду удается со всей достоверностью выявить относительную значимость психических факторов. Исследуется либо кривая покоя, либо кривая, отражающая флюктуации, имеющие место под воздействием внешних стимулов. Характерные кривые покоя возникают как при ослабленных, так и при усиленных психогальванических реакциях на стимулы. Ответы дифференцируются также согласно типам стимулов (колокольчик, боль, вызванная щипком, арифметические задачи, произнесение слов, вызывающих эмоциональную реакцию в связи с теми или иными "комплексами", и т. д.). Грегору удалось подтвердить следующее: 1. Различные типы "кривых покоя" можно трактовать как отражения событий внутренней, психической жизни (хотя в этом вопросе полная ясность до сих пор не достигнута). Кривую, постепенно идущую вверх, Грегор называет "аффективной кривой". 2. Ослабление или исчезновение психогальванической реакции обнаруживается при хронической эмоциональной тупости (при многих крайних кататонических состояниях, прогрессивном параличе, эпилепсии, атеросклеротическом слабоумии), при временной утрате аффектов (ослабленной эмоциональной реакции в состоянии излечимой меланхолии), при кататоническом ступоре и, наконец, при некоторых явлениях психастенического торможения и психастенической изможденности. 3. Возрастание психогальванической реакции обнаруживается, например, при решении арифметических задач; это указывает на относительно значительное усилие, осуществляемое в состоянии обшей заторможенности. 4. Реакции на различные стимулы неодинаковы: лица с психастенической заторможенностью сильнее всего реагируют на арифметические задания, тогда как слабоумные (например, многие больные прогрессивным параличом и эпилепсией) - на боль. В ряду специальных находок особого внимания заслуживает то обстоятельство, что даже при тяжелой врожденной умственной отсталости реакции имеют нормальную интенсивность, тогда как при приобретенных формах эмоциональной тупости - нет. Обнаружено также, что при гебефрении и паралитическом возбуждении гипоманиакального характера все реакции отсутствуют, тогда как при настоящей гипомании они выражены с полной отчетливостью.
Аффективные психические движения сопровождаются также движением зрачков, даже в отсутствие внешних стимулов почти всегда наблюдается то, что мы называем "зрачковым беспокойством" (Pupillenunruhe). Оно сопутствует активизации психической деятельности, флюктуациям в сфере сознания, связанным с вниманием и умственными усилиями, и соответствует психогальванической "кривой покоя". Зрачки всегда расширяются в ответ на психические впечатления, во время любого умственного усилия или аффекта, а особенно - в ответ на болезненные стимулы. В состоянии сильного страха зрачки бывают максимально расширены и не реагируют на свет. Во сне зрачки уменьшены. При тяжелых формах слабоумия и в особенности при dementia praecox как "зрачковое беспокойство", так и реактивное расширение зрачков исчезают (так называемый феномен Бумке).
В ряду других явлений, сопровождающих психическую жизнь. - изменения кровяного давления, частоты пульса и дыхания объема протекающей крови в отдельных частях тела - например, в руках (так называемая плетизмография). При страхе кровяное давление подскакивает: повышение кровяного давления обнаруживается также при мании и в особенности при меланхолии. Частота пульса возрастает во время умственного усилия и при неприятных ощущениях и на короткое время падает в состоянии повышенного внимания к стимулам, при страхе и напряжении, равно как и при благоприятных ощущениях. Повышение возбудимости отмечается у невропатов, у больных базедовой болезнью, у пациентов в состоянии изможденности, у выздоравливающих. Для кататонии типичны: напряженное состояние сосудистой системы (плетизмографически это проявляется как постоянство объема), ригидность мышц радужной оболочки (неподвижные зрачки), повышенный тонус поперечнополосатых мышц (все эти симптомы следует рассматривать как следствия вегетативной иннервации, а не событий психической жизни [de Jong]).
Вайнберг- наблюдал за плетизмограммами, электрокардиограммами, электрогальваническими явлениями, дыханием и реакцией зрачков. Все испытуемые реагировали на любое событие психической жизни - например, на простой звук колокольчика - одновременно и одинаково: "повышение уровня сознания" вследствие стимуляции приводило к возникновению явлений, основанных на "симпатической стимуляции".
Бергер открыл слабый электрический ток, возникающий в мозгу. Запись этого тока - электроэнцефалограмма - выказывает различную конфигурацию волн у разных индивидов. Эти волны служат показателями физиологических событий, которые, в свою очередь, тесно связаны с событиями психической жизни. Существует значительное различие между волнами в состоянии бодрствования и во сне. Изменения в конфигурации волн отражают ход процессов, происходящих в сознании, изменения внимания - то есть, в сущности, любые формы активности.
События, сопровождающие психическую жизнь на соматическом уровне, весьма многочисленны и разнообразны; мы перечислили лишь очень немногие из них. Сообщаемая ими информация достаточно бедна и сводится в основном к простой иллюстрации того, что между психической и физической сферами существует универсальная связь. Представление, будто все эти события являются лишь последствиями психических процессов, слишком односторонне. Любая связь взаимна, то есть направлена также и вспять, от сомы в сторону души. Постижение деталей этого процесса доступно нам только при условии понимания физиологических связей. Последние всегда совершают круговорот: событие психической жизни вызывает ряд соматических явлений, которые, в свою очередь, модифицируют происходящее в сфере психического. Все это едва видно на примере мимолетных сопровождающих движений, о которых только что говорилось. Исследования внутренней секреции дают более или менее надежные результаты в применении к событиям, длящимся относительно долго, от получаса и выше. Психическое возбуждение или торможение совершает свой путь к гладким мышцам кровеносных сосудов относительно быстро, тогда как воздействие на эндокринные железы осуществляется медленнее. Круговорот очевиден: душа (область психического) - вегетативная нервная система - эндокринные железы - секреция гормонов - воздействие гормонов на ход событий в соматической сфере - воздействие как тех, так и других на нервную систему и душу. Несомненно, подобных круговоротов существует множество. В процессе регистрации экспериментальных данных мы можем в каждый данный момент времени объективно выявить только одну связь. Понимание целого расширяется благодаря лучшему пониманию этих физиологических круговоротов, равно как и процессов их суммации и взаимовлияния. На начальном этапе исследования мы знаем только изолированные моменты. Но часто они могут предоставить нам своего рода ключ для проникновения в глубь сложных психофизиологических механизмов: затем, почти исключительно с помощью опытов над животными, мы можем прийти к более точной формулировке наших теоретических воззрений на физиологию. Обнаруживается, что психическая жизнь - как в своих малозаметных проявлениях, так и в мгновения высшего эмоционального накала - своими самыми последними ответвлениями тесно соприкасается с тем, что происходит на соматическом уровне.