Это была не последняя подобная история на съемках. Был там еще эпизод, когда Иорданов продавал собранные за городом подснежники на рынке. Так как рынок снимали настоящий, Даниловский, то и контингент на нем был соответствующий. Ассистент режиссера попросил их сыграть взаправду и «гнать взашей этого тунеядца». В результате одна бабуля так вошла в роль, что со всего маху саданула нашему герою банкой по голове. В ответ он развернулся и обложил ее словами, которых в сценарии не было. К сожалению, эта колоритная сцена в фильм так и не вошла.
Стоит отметить, что где-то в начале съемок картину едва не закрыли. При этом довод был убийственный: кому это нужен фильм про тунеядца? К счастью, у заместителя министра культуры Данилова хватило ума понять, о чем на самом деле рассказывает картина, и дать «добро» на ее дальнейшую съемку.
Фильм «Когда деревья были большими» вышел на экраны страны в 1962 году и имел теплый прием у публики (его посмотрели 21 млн зрителей). Как вспоминал сам Ю. Никулин:
«Этому фильму я обязан тем, что после него у кинематографистов ко мне изменилось отношение. Если раньше на мне стояла бирка Балбеса или актера, способного играть только пьяниц и воров, то теперь меня стали приглашать и на серьезные роли».
Успех, который сопутствовал Никулину в кино, сделал его одним из самых известных артистов в Советском Союзе. Дело дошло до того, что зрители приходили в цирк, чтобы посмотреть не на клоуна Никулина, а на Балбеса из знаменитой троицы. А фильмы с его участием продолжали выходить один за другим.
В 1962 году Л. Гайдай вновь пригласил его в свою очередную работу – в комедию «Деловые люди» по произведениям О’Генри. Там Никулину предстояло сыграть незадачливого вора во второй новелле под названием «Родственные души». Суть ее была проста. Под покровом ночи вор залезал в чужой особняк, однако тамошний хозяин оказывался болен той же болезнью, что и он – радикулитом. На этой почве вор и жертва становились друзьями и шли отмечать знакомство в ближайшее питейное заведение.
Во время натурных съемок, которые происходили осенью 1962 года, произошел инцидент, о котором Ю. Никулин рассказывал следующее:
«Везли меня с «Мосфильма» (там гримировали и одевали) на ночную съемку к Центральному дому литераторов. В руках я держал массивный «кольт». Наша машина неслась по набережной. Я, как бы разыгрывая сценку, надвинул на глаза шляпу, приставил «кольт» к голове водителя и командовал:
– Направо. Вперед… Налево! Не оглядываться!
На улицах пустынно, ночь.
Когда подъезжали к Арбату, дорогу внезапно перегородили две черные легковые машины. Из машин выскочили вооруженные люди в штатском и бросились к нам. Мы испугались.
Оказывается, когда я держал «кольт» у головы водителя, нас заметил милиционер-регулировщик и сообщил об увиденном дежурному по городу.
Конечно, члены оперативной группы нас с шофером отпустили, но попросили впредь милицию в заблуждение не вводить».
За роль этого незадачливого вора Никулин удостоился гонорара в 830 рублей, а его партнер Р. Плятт получил чуть меньше – 600 рублей.
Уже после того, как этот фильм вышел на экраны и его посмотрели миллионы зрителей, с Никулиным случился еще один забавный эпизод. Только на этот раз ему пришлось иметь дело не с милиционерами, а с представителем противоположной стороны – с квартирным вором. Дело было так.
Артист шел по Цветному бульвару, как вдруг прямо перед ним остановился человек. Он куда-то очень сильно спешил, сжимал в руках две бутылки с вином, но, увидев известного артиста, встал как вкопанный.
– Юра, ты все делаешь не так, – обратился незнакомец к артисту. – Тебя надо обязательно поучить. Я это могу сделать.
– Чему поучить? – искренне удивился Никулин.
– Как в квартиры залезать! Ты ведь в фильме это неправильно делаешь.
– Ты что – вор?
– Ага. Был когда-то. Теперь, правда, завязал, но опыт-то не пропьешь. Я сейчас на зеркальной фабрике кантуюсь. Бегу вот к дружкам, хочешь к нам? Мы тебя научим, как «Соню» брать.
– Какую Соню?
– Ну, квартиру. Мы с тобой даже днем пойти можем. Ты ведь артист. Если спалимся, я скажу, что, мол, артиста учу, и нам ничего не будет. Пшли?
Сославшись на нехватку времени, наш герой поспешил ретироваться, но встречу эту запомнил надолго.
«Деловые люди» вышли на экран в 1963 году. А через год после этого Никулин сыграл в очередном фильме не тунеядца или вора, а работника… правоохранительных органов – лейтенанта милиции Николая Глазычева. Речь идет о картине «Ко мне, Мухтар!», которую снял режиссер Семен Туманов. Причем когда последний сделал актеру предложение сняться, тот не нашел ничего лучшего, как заявить: «Я же не могу играть милиционера! Я в последних двух фильмах играл жуликов!» Но этот довод на постановщика абсолютно не повлиял. Оказывается, на его кандидатуре настоял сам автор повести Израиль Меттер, который ценил талант Никулина. На роль лейтенанта милиции Глазычева пробовались шесть актеров, одного из них утвердили, но тут писатель посмотрел фильм «Когда деревья были большими» и понял, что этого героя должен обязательно играть Юрий Никулин.
Собаку на роль Мухтара искали по всей стране. Однако нашлась она сама. Если точнее, ее привел сам хозяин, который проживал в Киеве. Узнав из журнала «Советский экран», что для съемок необходим пес, который ничего не боится, он прислал на «Мосфильм» телеграмму, что его пес Дейк – именно такая собака. Консультант фильма капитан милиции Подушкин поехал в столицу Украины, посмотрел пса и понял: это то, что нужно.
Натурные съемки фильма начались под Каширой в самом начале 1964 года и продолжались несколько месяцев. В самом их начале умер отец Никулина – Владимир Андреевич. Было ему всего 66 лет.
Ю. Никулин вспоминал: «Я снимался, и меня не было рядом. Пришла телеграмма в Каширу, что с папой плохо. Я как был в милицейской форме, прыгнул в милицейский мотоцикл и помчался в Москву.
Оказалось, что отец, как всегда опаздывая, бежал смотреть хоккей в Лужниках, поскользнулся и упал спиной на асфальт. Но матч посмотрел, хотя спина болела. А дома лег и начал задыхаться, сел, вызвали «Скорую», которая забрала его прямо с креслом. Инфаркт.
В палате лежали еще человек шесть, я волновался: «Ну как, пап?» Он сказал: «Ничего, мальчик». Он называл меня «мальчик». «Болит, правда, спина, но это ничего, врачи подходят, смотрят. Одно раздражает: такие идиоты лежат в палате. Разгадывают кроссворд и простейшее слово из пяти букв не знают. Я прямо волнуюсь, приходится им кричать!»
В больнице я прямо разрывался. Оставаться? Уезжать? На съемках дорого обходится простой. Отец отпустил: «Езжай, мне уже лучше, только идиоты эти раздражают, сил нет!»
Я уехал. Утром меня снова вызвали. В больницу я попал, когда отца уже увезли в морг. Врач сказал: «У вашего отца был не инфаркт, а инфарктище. Даже если бы мы вытащили его, он был обречен на тяжелую старость, все время бы лежал».
Похоронили отца на Донском. Мать хотела, чтобы отца кремировали. И она там же, на Донском…»
Между тем фильм «Ко мне, Мухтар!» вышел на широкий экран в 1965 году и занял 16-е место в прокате (29,6 млн зрителей).
В 1964 году исполнилась давняя мечта нашего героя – на те деньги, которые ему платили за съемки в кино, он купил себе автомобиль, «Волгу»-пикап. Стоит отметить, что приобрести эту машину в те годы частным лицам было невозможно. Единственным исключением были знаменитые фигуристы Людмила Белоусова и Олег Протопопов. Но Никулин к тому времени стал не менее популярной личностью, поэтому когда он написал письмо на имя Председателя Совета министров СССР А. Косыгина, то ему тоже разрешили приобрести такую же машину.
Ю. Никулин вспоминал: «Машину я ненавидел, ездить было страшно. Жена в технике понимает больше меня. Водить меня учил шофер с «Мосфильма». На первой же учебной поездке я наехал точно на лопату дворника, тот покрыл меня матом и стребовал три рубля на водку. При первом самостоятельном выезде меня оштрафовала милиция. Но больше – ни разу».
В 1964 году Никулин продолжил свое плодотворное сотрудничество с кинематографом. Тогда его в свои картины позвали сразу два известных комедиографа, у которых он раньше уже снимался, – Эльдар Рязанов и Леонид Гайдай. Правда, первый вновь позвал его на небольшой эпизод, зато второй взял на главную роль.
Фильм Рязанова назывался «Дайте жалобную книгу», и Никулин исполнил там роль, уместившуюся в несколько минут экранного времени. Он сыграл (кстати, в компании со своими двумя хорошими знакомыми – Георгием Вициным и Евгением Моргуновым) роль чудаковатого продавца в магазине «Одежда». По сути, на экране была та же троица ВиНиМор, только роль у нее была эпизодическая.
У Гайдая троица стала главным действующим лицом. В фильме «Операция «Ы» и другие приключения Шурика», в заключительной новелле «Операция «Ы» эта троица должна была инсценировать ограбление склада, которое должно было помочь проворовавшемуся директору склада скрыть хищения.
Съемки фильма начались 27 июля 1964 года, однако до съемок эпизодов из третьей новеллы добрались только к концу года – в декабре. Причем зимние эпизоды пришлось снимать в Ленинграде, поскольку в Москве было слякотно и снега не было вовсе. Павильонные эпизоды третьей новеллы снимались на «Мосфильме» в начале года. Так, 15 января началось речевое озвучивание фильма: в тонателье «Мосфильма» Юрий Никулин и Георгий Вицин записывают песню «Постой, паровоз…» (съемки эпизода с этой песней еще впереди).
22 января в павильоне № 13 начали снимать троицу в ее штаб-квартире: Балбес поет песню «Постой, паровоз…»; Трус подходит к Бывалому с платком, обрызганным хлороформом; Трус подходит к Балбесу и спрашивает: «Вы не скажете, сколько сейчас градусов ниже нуля?»; Балбес отправляет Труса тренироваться на кошках.
23 января – Бывалый вытирает шею полотенцем, мрачно глядя на подельников; Трус поет песню «Постой, паровоз…»; троица пьет молоко, собираясь на дело. В тот же день второго режиссера фильма Должикова открепили от картины по настоятельной просьбе самого Гайдая (заявление от 18 января). Как говорится, не сработались.
24 января – выходной день.
25 января – снимали эпизоды в декорации «База», построенной в павильоне № 8: директор базы Петухов (В. Владиславский) дает наставления троице: «Что нас может спасти от ревизии?» Трус уточняет: «Простите, не нас, а вас». – «От ревизии нас может спасти только кража».
26 января – директор базы продолжает наставлять троицу: «От ревизии нас может спасти только кража». Балбес спрашивает: «Со взломом или без?» – «Ну, естественно, со взломом». Трус листает Уголовный кодекс РСФСР, находит нужную статью и зачитывает: «Статья 89-я пункт второй – до шести лет. Не пойдет». Но директор поясняет: «Кражи не будет». А Бывалый спешит сообщить своим подельникам: «Все уже украдено до нас». Директор продолжает: «Это же сущие пустяки. Вам нужно только инсценировать кражу. Вам надо взломать замок, проникнуть в склад, оставить следы выноса товара и спокойно удалиться, ничего не взяв. Ну что, усвоили наконец?» Бывалый вновь подает голос: «Не волнуйтесь, товарищ директор. Народ хочет разобраться, что к чему. Дело для нас новое, неосвоенное…» В разговор встревает Трус: «Скажите, пожалуйста, а вот это… мероприятие, или, лучше сказать, операция…» – «Ы», – подает голос Балбес. – Операция «Ы». Директор в смятении: «Почему «Ы»?» – «Чтобы никто не догадался», – отвечает Балбес. «Идиот», – только и находит что ответить директор.
27 января – директор базы продолжает наставлять троицу: «Ну, ближе к делу. Прежде всего вам нужно нейтрализовать сторожа». – «Не нам, а вам», – вновь вносит поправку Трус. На что директор заявляет: «Нет, на этот раз именно вам…» – «А что значит нейтрализовать?» – интересуется Трус. Отвечает ему Балбес: кх-х, чпок – дескать, сторожа надо малость прибить. Трус вновь листает Уголовный кодекс: «Статья 193-я пункт второй: до трех лет. Не пойдет». Но директор объясняет: «Никаких кх-х, чпок! Сторож нежно усыпляется хлороформом и связывается без нанесения телесных повреждений. Юридически вся эта операция всего лишь мелкое хулиганство. И учтите, что за это мелкое хулиганство я плачу крупные деньги». Балбес тянет: «А-а-а…» Директор: «Аванс будет». Трус вновь интересуется: «А сторож сильный?» – «В ночь операции будет дежурить сторожиха – бабушка божий одуванчик», – отвечает директор. «А она вооружена?» – не унимается Трус. «Патроны холостые. Еще вопросы есть?» Тут к директору подходит Бывалый и спрашивает: «Сумма?» – «Триста», – отвечает директор. На что Бывалый реагирует нервно: «Это несерьезно!» Вся троица дружно поддерживает своего товарища: «Вы нас не знаете, и мы вас не знаем. Ищи дурачков…» Директор останавливает их на полпути: «Стойте! Ваши условия?» К нему подходит Балбес: «Триста тридцать». А Бывалый уточняет: «Каждому». Директор соглашается.
28 января – в павильоне № 8 идет освоение декорации «Сарай».
29 января – снимались эпизоды, когда троица репетирует ограбление: Бывалый шурует на складе; директор прерывает инсценировку и отчитывает каждого: «Целый час мы репетируем, я позволил изуродовать собственный сарай – и никакого толку. Вот вы, – обращается он к Трусу, – вы должны были под видом прохожего подойти к старухе и привлечь ее внимание простым и естественным вопросом. А вы что спросили?» – «Как пройти в библиотеку?» – ответил Трус. «В три часа ночи? Идиот! – разводит руками директор и оборачивается к Бывалому. – Ну а вы что должны были делать?» – «Стоять на стреме и явиться раньше милиции в виде дружинника, ежели старушка засвистит». – «А старушка засвистела?» – «Нет». – «Так чего же вы приперлись? Болван!»
Затем настала очередь Балбеса. Директор извлек у него из-за пазухи две бутылки водки и стал отчитывать: «Кретин, вы должны были не воровать эти бутылки, а разбить их!» – «Разбить?» – переспросил Балбес. «Разбить». – «Пол-литра?» – «Пол-литра». – «Вдребезги?» – «Ну, конечно, вдребезги!» – «Да я тебя за это!..»
30 – 31 января – выходные дни.
1 февраля – в павильоне № 8 начали снимать эпизоды «на складе»: Балбес бьет вдребезги «чекушку» и прячет бутылку водки за пазуху; Шурик застает на складе Балбеса; тележка сбивает с ног Шурика; Балбес сует палец скелету; скелет и Шурик; Балбес изображает манекен.
2 февраля – Балбес сует палец скелету; скелет и Шурик; Балбес изображает манекен.
3 февраля – Балбес и Шурик катаются по полу; Шурик и Балбес хватаются за рапиры. В тот день удалось снять только 28 полезных метров, поскольку часто барахлил мотор постоянного тока съемочной камеры. Вызвали мастера, который устранил неисправность только к вечеру.
4 февраля – Шурик и Балбес фехтуют; Шурик «протыкает» Балбеса, на пол капает «кровь»; Балбес извлекает на свет разбитую бутылку вина (хотя до этого он прятал под куртку бутылку водки).
Вспоминает Ю. Никулин: «Для эпизода «Бой на рапирах» пригласили преподавателя фехтования (тренер Л. Блох. – Ф. Р.), который учил нас драться на рапирах. После нескольких занятий мы дрались как заправские спортсмены. Показали бой Леониду Гайдаю. Он посмотрел со скучающим видом и сказал:
– Деретесь вы хорошо, но все это скучно, а должно быть смешно. У нас же комедия.
Стали искать смешные трюки. Гайдай придумал следующее: когда Шурик протыкает Балбеса шпагой и тот лезет рукой за пазуху, рука у него оказывается в крови. Звучит похоронная музыка. У Балбеса – печальный вид. Он нюхает руку и вдруг понимает, что это не кровь, а вино. Оказывается, Шурик попал шпагой в бутылку, которую Балбес украл и спрятал за пазухой…»
5 февраля – Шурик кидает лассо и ловит Балбеса; Шурик свистит в свисток.
6 – 7 февраля – выходные дни.
8 февраля – съемки эпизодов «на складе» продолжались: на трель свистка Шурика прибегает Бывалый; Шурик убегает звонить в милицию; Бывалый пытается поднять Балбеса.
9 февраля – Трус кладет руку на плечо Бывалому; Бывалый поднимает друзей; Шурик возвращается на склад.
10 февраля – съемочная группа переместилась на Тишинский рынок (в фильме – Зареченский рынок), где предстояло снять начальные кадры третьей новеллы. В тот день сняли эпизоды: Балбес торгует карамельными «петушками»; Балбес опохмеляется; общий вид рынка.
Во второй половине дня снимали в павильоне кадры в декорации «База»: Шурик кидается в Бывалого табаком; Бывалый чихает.
11 февраля – снимали эпизоды на Тишинском рынке: Трус зазывает народ: «Граждане новоселы! Внедряйте культурку, вешайте коврики на сухую штукатурку. Никакого модернизьма, никакого абстракционизьма. Сохраняет стены от сырости, вас – от ревматизьма. Налетай, торопись! Покупай живопись!»; к прилавку Труса подходит покупатель (Алексей Смирнов). Трус: «Рекомендую, классический сюжет «Русалка» по одноименной опере, музыка Даргомыжского, слова Пушкина». – «Срамота!» – ругается покупатель. Но Трус спешит показать ему весь свой товар: «Одну минуточку, имеется вполне нейтральный сюжет, рекомендованный к употреблению даже в детских учреждениях». – «Заверните!» – клюет на одну из картин покупатель.
12 февраля – на Трубной площади снимали эпизоды с троицей, которые в картину не вошли.
13 – 14 февраля – выходные дни.
15 февраля – в павильоне № 8 снимали крупные планы троицы во время ее первого разговора с директором базы; Шурик бегает за Балбесом; Бывалый чихает; Шурик подставляет под лоб Балбеса ведра.
16 февраля – в павильоне № 2 снимали эпизоды с троицей, которые в картину не вошли.
17 февраля – монтаж картины.
18 февраля – на Тишинском рынке снимали эпизоды: Бывалый приказывает подельникам: «Сворачивайтесь!»; троица уходит с рынка; возмущенный гражданин у входа на рынок ищет владельца мотоколяски: «Где этот инвалид?» Приходит Бывалый: «Я инвалид!»; троица уезжает на мотоколяске. На этом съемки троицы в данном фильме закончились. Каждый из них был удостоен следующих гонораров: Юрий Никулин – 1620 рублей, Георгий Вицин – 1620 рублей, Евгений Моргунов – 810 рублей. Спрашивается, почему последний получил в два раза меньше? У него не было никаких званий и регалий, как у двух его партнеров.