— Это… Понимаешь, это… — в растерянности я никак не могла подобрать слов.
Но Смыш уже не слушал. Оттолкнувшись от подлокотников, он рывком поднялся.
— Миша, постой! Это совсем не то, что ты думаешь! — умоляла я, вцепившись в него.
— Это именно то, что я думаю! — отрезал Смыш, вырываясь.
И тогда я взорвалась. Резко дернув за руку, я повалила Смыша обратно на кресло.
А потом скорчила страшную рожу и рявкнула:
— Это по делу, олух ревнивый! По делу, ясно тебе? И мне нужна твоя помощь!
Задание для Смыша
Пораженный моей вспышкой, Смыш утих и больше не пытался удрать. Да и я затихла, удивляясь сама себе. Что это со мной? Такое агрессивное поведение мне совершенно несвойственно! А может, я действительно превращаюсь в Женечку Коростелеву?!
Мне вдруг стало страшно. Сникнув, я молчала, а Миха тяжело вздыхал рядом.
А потом он взял меня за руку — на этот раз осторожно и нежно! — и серьезно сказал:
— Ладно, мир. А теперь признавайся, во что же ты вляпалась!
Захотелось расплакаться, но вместо этого я вытащила из нижнего левого кармана салфетку и хорошенько высморкалась. А потом начала с самого начала:
— Понимаешь, это все из-за очков. Ну, тех, которые купила Танюсик!
Продолжить не удалось: рядом снова возник Леха-Два. Виновато улыбаясь, он проговорил:
— Народ, извините, что снова прерываю! Но вообще-то очень кушать хочется…
И только тут я заметила, что стюардесса уже начала раздавать напитки и закуски.
Разговор пришлось прервать. Я беспомощно взглянула на Миху, хоббит удрученно кивнул и поднялся.
На сердце потеплело. Я слегка пожала ему руку и вложила в нее самое дорогое — золотой дневничок со стразами.
— Читай! И выясни, пожалуйста, как зовут парня с места 53С!
В ответ неблагодарный Смыш выругался и наградил меня негодующим взглядом.
Нет, эти парни неисправимы! А ведь я ради дела рискнула вручить ему самое ценное, что у меня было, — свою личную жизнь!
И все же… И все же его ревность согревала мою измученную душу. Усаживаясь поудобнее, я с раскаянием подумала, что не так уж и не права была Танюсик, называя меня собакой на сене!
Принцесса и принцы
«Возлюбленный» Леха-Два сидел справа от меня, и мы сосредоточенно поглощали пищу — жареную отбивную с картошкой. Нельзя сказать, чтобы это получалось у меня с легкостью — никогда не умела хорошо управляться с ножом, тем более пластиковым.
У Лехи, похоже, возникли те же проблемы, потому что в один прекрасный момент я вдруг обнаружила, что он держит не пластиковый нож, а стальной. Настоящую финку!
От удивления я едва не поперхнулась. Вот это неожиданность! Откуда у него такой нож? Это же холодное оружие!
Полет становился все более и более интересным. Сначала сопливый парень со странными духами. Потом мой «возлюбленный» с самой настоящей финкой! А в центре событий — Женечка, вернее, я. Что все это значит? Какая страшная тайна связывает Женечку и ее парня? Кто такой этот Леха-Два? И что ему на самом деле от меня надо?
Что бы он там ни говорил, я ни единой минуты не верила, что сгожусь в качестве девушки для прикрытия. Даже Липучка, когда смотрела на меня, посмеивалась. И вообще она нравилась мне, и Лехе-Два она подходила, и было непонятно, какая кошка между ними пробежала.
Тем не менее я старательно исполняла свою роль — мне нравилась его компания. Разве можно сравнить с обществом парня Женечки Коростелевой?
Ели мы молча, и это было хорошо — оказалось, что я так проголодалась, что могла бы съесть и слона. Однако мне вполне хватило того, что стояло на подносе, даже с избытком, поэтому пирожное и рыбу я отдала Лехе-Два.
За время обеда так ничего интересного и не произошло — если не считать, что у Лехи упала вилка и мы вместе искали ее на полу под столиками, восхитительно наталкиваясь друг на друга.
Но вот наконец вилка нашлась, наши подносы опустели, и мы в блаженстве откинулись в креслах.
Наслаждаясь моментом, я выжидала. Если Лехе-Два что-то нужно от меня, он рано или поздно обязательно проболтается. А пока можно просто так посидеть рядом с парнем, который как две капли воды похож на моего любимого, и притвориться, что мы действительно влюбленные…
Время шло, а ничего не происходило. Ну, я имею в виду, кроме самого молчания. Но когда знакомые люди сидят рядом и молчат, это само по себе уже многозначительно. Между ними как будто что-то происходит, их окружает какая-то особая аура, она заполняет собой пространство, и в ней рождается тайна, соединяющая двоих…
Особенно когда парень берет девчонку за руку.
Да-да, Леха-Два взял меня за руку и слегка пожал, и я, забыв о своих подозрениях, наполнилась ликованием, но нет, не суждено мне было в этом рейсе наслаждаться покоем и безмятежностью — в самый кульминационный момент в мое прекрасное настроение снова вторгся парень Женечки Коростелевой.
Он вырос рядом как из-под земли (вернее, из-под облаков), и глаза его метали громы и молнии.
— Вообще-то это моя девушка! — заорал он, выдергивая мою руку из Лехиной. — И сидеть рядом с ней должен я! И за руку держать! И всякие там слова говорить! Так что попрошу освободить место!
Леха пожал плечами и пересел назад. Я проводила его жалобным взглядом и тяжким вздохом, но перечить не стала — Женечка Коростелева и не могла поступить по-другому.
В итоге моя бедная ручка очутилась в холодной мокрой ладони, а над ухом грянуло хлюпанье сопливого носа. Ну и, конечно, меня окутал одуряющий запах крепкого пота…
Неужели это наказание на весь оставшийся полет?! Я снова скисла и готова была расплакаться, но тут мне в затылок что-то легонько стукнуло. Обернувшись, я увидела, что это скомканная бумажка, которая при ближайшем рассмотрении оказалась запиской от Смыша. «Жду у туалетов эконома», — начертал он своим «Паркером» на выдранном из фирменного блокнота листке.
От восторга у меня аж руки затряслись. Вот оно, доказательство! И пусть теперь Танюсик попробует сказать, что у нас с Михой не было настоящего свидания!
Я разгладила бумажку на коленке, бережно свернула и убрала в правый нижний карман. Потом вскочила, чтобы отправиться на стрелку, однако рука Сопливого пригвоздила меня к месту.
— Куда? — прорычал он, грозно сверкая глазами. — Не пущу!
— Как? — оторопела я. — А если мне надо?
— Тогда… ладно. Но только чтоб туда и обратно! И больше никуда, поняла?
— Куда хочу, туда хожу! – огрызнулась я, наградив «деспота» крепким тумаком. – И не тебе меня останавливать!
Свидание или стрелка?
Никто не остановил меня на входе в эконом, никто не погнался и никто даже не узнал — Сеня и Танюсик, обнявшись, крепко спали. Послав им воздушный поцелуй, я уже через несколько мгновений топталась в проеме около туалетов в ожидании Михи. К счастью, долго ждать не пришлось — на одном из кресел последнего ряда что-то зашевелилось, и из-под пледа на меня глянуло два знакомых очкастых глаза. А потом тихий голос вежливо пригласил:
— Присодиняйся!
Я в нерешительности огляделась. Рядом никого не было, и я быстро скользнула под соседний плед.
— Вот, возьми, — прошептал Смыш, возвращая мне дневничок. — Прочитал. Здорово написано! Как в книге. Только почерк у тебя неразборчивый, поэтому я не все понял.
— Неразборчивый? — удивилась я. Почему-то мне всегда казалось, что почерк у меня нормальный и даже красивый.
— Ну да. Местами. А местами ничего. Но я у девчонок часто замечал, что у них почерк меняется. Как я понимаю, это связано с циклическими эмоциональными и гормональными изменениями.
— Но главное-то ты понял? — спросила я, потому что сама ничего про свой почерк так и не поняла. Что вполне объяснимо — когда Фродо начинает умничать, можно спокойно переключаться на другую программу.
— Ну да. Что у вас с Лехой все на мази.
— При чем тут это? — густо покраснела я. — Про самолет прочитал?
— Я до этого не дошел, — признался Холмс. — Перед этим слишком уж интересно было. Зачитался. Говорю же, здорово написано!
Хм-м… Да уж, ничего не скажешь, умеет Миха найти нужные слова! Захотелось тут же выяснить, что ему понравилось больше всего и почему, но надо было думать о деле, и я с сожалением сменила тему:
— Нашим рассказал?
— Про что?
— Про меня.
— Нет пока. Они спят.
— А про парня с места 53С выяснил?
— А как же! — и Фродо с торжеством достал из кармана куртки красную книжечку. — Держи. Это его паспорт.
— Ты украл?! — вытаращилась на него я.
— Не надо громких обвинений. Всего лишь на время позаимствовал.
— Зачем?!
— Но ты же попросила… А так оказалось проще всего, — с самым простодушным видом объяснил Миха. — Он хранит паспорт в заднем кармане джинсов. А при его привычке все время терять что-то и искать на полу…
— Да, я тоже обратила внимание на эту привычку, — вспомнила я. — А в каком кармане он паспорт хранит?
— В левом.
— Значит, он левша? — догадались мы одновременно.
Вот что хорошо с Мишей — мысли у нас всегда сходятся! Как и должно быть у партнеров — или сообщников. Приободрившись, мы обменялись понимающими улыбками и открыли бесценный документ.
Сопливого звали Владислав Сороконогих. Ему было 15 лет, и паспорт он получил в Москве.
— Гадом буду, если его кликуха не Сороконожка! — развеселился Миха.
— Скорее, Сопливый, — хмыкнула я. — Интересно, он Славик или Владик?
— Какая разница? — пожал плечами Фродо.
— Большая, — вздохнула я и быстренько переписала паспортные данные Славика-Владика в дневничок. А потом с признательностью посмотрела на Миху: — Ты не представляешь, как это важно для меня!
— Может, объяснишь, наконец? Почему ты на самолете в таком виде? Как ты попала в бизнес-класс? И зачем тебе нужен этот Сороконожка?
— Но я же все время пытаюсь рассказать, а ты не слушаешь! — рассердилась я. — И дневник не дочитал, а там все написано!
— Ну хорошо, хорошо, слушаю, рассказывай! — Миха укутался поплотнее, и теперь из пледа торчали только его очки.
— Короче, все началось с темных очков. Понимаешь, мы с Танюсиком мечтали о таких все лето…
На этих словах Фродо зевнул и жалобно попросил:
— А если покороче?
— Ну ладно, так и быть. В общем, когда Танюсик купила очки…
— Так. Стоп. Проехали. Давай мы лучше по-другому поступим: я буду спрашивать, а ты отвечать — коротко и ясно. Согласна?
— Ну давай, если тебе так хочется! — согласилась я, удивившись, что Михе неинтересно самое важное.
Наша дальнейшая беседа лишний раз убедила меня, что парни на все смотрят не с той стороны и в проблемах тупят и путают причину и следствие. (Да-да! Когда надо, я тоже могу поумничать!)
Чего, например, стоит первый вопрос Михи.
— Кто такой Сороконожка? — Как будто это и есть самое главное!
— Он мой парень. Вернее, не мой, а Женечки Коростелевой.
— Так! — сказал Наш Самый Главный Холмс и принялся нервно протирать и без того чистые очки. — А кто такая Женечка Коростелева?
— Это я.
— Так!! — сказал Холмс. Он поднял брови и вытянул губы трубочкой, что было у него признаком сильной озадаченности. — А кто же тогда тот, второй? Длинный? Который называл тебя «любимая»? Он что, тоже парень Женечки Коростелевой?
— Нет, длинный — мой. — Я широко улыбнулась, наслаждаясь растерянностью Смыша. До чего же наш умник непонятливый! И как же мило он ревнует ☺
— Так!!! А ты, случайно, не того? Не заболела? — спросил «непонятливый ревнивец» и обеспокоенно положил ладонь мне на лоб. — Ну, этой самой ветрянкой…
— Да ну вас всех! И чего вы ко мне пристали с этой ветрянкой! — воскликнула я, стряхивая его руку. — Все со мной нормально!
— Ладно, ладно, только не ори. Возьми, тебе проще ему вернуть, — он отдал мне паспорт Владислава, и я спрятала его во внутренний карман жилета. — Я могу еще чем-нибудь помочь?
— Да, — кивнула я. — Может, ты и мой паспорт заодно найдешь?
— Твой? — нахмурился Смыш. — А у тебя его нет?
— Нет!
— И куда же он подевался?
— Потеряла! — Я взмахнула руками, но сделала это так энергично, что ударилась о металлическую стенку и зашипела от боли.
— Жесть. — В его глазах вспыхнуло сочувствие, и непонятно было, из-за руки или из-за паспорта. Скорее всего, из-за того и другого, потому что он взял мою руку, подул на больное место, а потом спросил: — А как же ты тогда летишь?
— Зайцем.
Это было все, что я успела сказать, потому что рядом снова возникла стюардесса:
— Мы входим в зону турбулентности. Пожалуйста, вернитесь на свои места и пристегнитесь.
На этом наше свидание закончилось. Подводя итог, можно смело сказать, что оно и вправду было романтическим. Во-первых, потому, что дело происходило в воздухе, на высоте 10 тысяч метров. Во-вторых, все было таинственно, опасно, и нам пришлось усиленно шифроваться. Ну и, в-третьих, потому, что Наш Главный Умник меня ужасно ревновал! Так сильно, что даже не задал самого главного вопроса!
Он так и не спросил, кто такая настоящая Женечка Коростелева!
Ловушка для Сашули
Оказалось, что за время нашего свидания в проходе выстроилась довольно большая очередь. Но Миша с абсолютно невозмутимым видом потащил меня за собой, прокладывая дорогу, как ледокол среди айсбергов. Как же хорошо, когда можно прятаться от жизненных трудностей за широкой надежной спиной!
Но не успела я порадоваться, как некая посторонняя сила налетела на нас и, подобно смерчу, оторвала друг от друга.
— Ты где была?! Я тебя по всему самолету искал! — разъяренный Сопливый размахивал руками и топал ногами. — Это моя девушка! И если еще хоть кто-нибудь! Когда-нибудь!! Осмелится!!! Ему конец!!!! И ей тоже!!!!!
Сама не знаю, что удержало меня в тот момент, — вернее, знаю, но это стоило мне больших сил. Я смолчала ради Лехи и нашей встречи, и Миша тоже — ради меня. Мы только и успели что обменяться короткими прощальными взглядами, а потом с обреченным видом разошлись в разные стороны.
Сороконожка отвел меня в бизнес-класс и тяжело плюхнулся рядом. Теплая ладошка сменилась на холодную. Сопливый торжествовал победу.
Он что-то говорил, захлебываясь, хлюпая носом, а я сидела с закрытыми глазами и представляла, что с ним сделаю.
Вначале я выплесну на него воду из бутылки с минералкой.
Потом вылью ему на джинсы майонез, который остался после обеда.
А соль, перец и сахар насыплю ему в чай! И туда же положу его мобильник. А потом наловлю тараканов и запущу ему в карманы! А потом скомкаю мокрую салфетку и засуну за шиворот!
И в довершение заткну ему рот чем-нибудь большим и продолговатым… Вареным яйцом или огурцом… Или картошкой…
Так, чтобы навсегда.
Но конечно, после того, как он мне расскажет все-все-все про новые духи и получит обратно свой паспорт.
К сожалению, яиц, огурцов и картошки поблизости не было. Так же как и тараканов. А воду, соль, сахар и перец было жалко — вдруг самой понадобятся! Приходилось довольствоваться мечтами о страшной мести и воспоминаниями о нашей со Смышем стрелке.
Ну и, конечно, предвкушением свидания с Лехой!
Наконец я немного успокоилась и пришла в себя. И решила тут же перейти к делам. Если я хотела разузнать про духи, надо было действовать — и немедленно, потому как Сороконожка произнес что-то типа «мне пора».
— Послушай, — сказала я, вклиниваясь в первую паузу в его бесконечной речи. — А что это за духи? Ну те, которые ты мне подарил!
Я снова попала впросак: Славик (или Владик?) замолчал на полуслове и замер с открытым ртом и выпученными глазами.
А потом с шумным хлюпаньем вдохнул, произнес «оба-на!», и глаза его снова стали колючими и подозрительными.
— А зачем ты ходила в медпункт в аэропорту? — неожиданно спросил он.
— Я же сказала — оса укусила! — огрызнулась я, похолодев. Что же я такого опять натворила?!
— Ага. А как меня зовут? — Он говорил вкрадчиво и осторожно, не спуская с меня внимательных въедливых глаз.
От этого взгляда мне стало не по себе. Но я собралась с духом и выпалила:
— Ты уже спрашивал!
Однако на сей раз моя попытка исправить положение не сработала, потому что он упрямо повторил:
— Нет, ты скажи, скажи!
— Ах вот как?! — воскликнула я, не на шутку испуганная резкой переменой его настроения. — Ты меня в чем-то подозреваешь?
— Мне не нравятся непонятные провалы в твоей памяти! — отрезал он.
— Хорошо! Тебя зовут… Владик или Славик, как больше нравится. Фамилия — Сороконогих, а прозвище — Сороконожка, хотя можно и Сопливый. Тебе 15 лет, ты живешь в Москве по адресу… а номер паспорта у тебя… — и я наизусть, без запинки, протараторила всю нужную информацию, поражаясь сама себе. Когда это я успела все запомнить?!
Но Прилипала был сражен. Еще долго после того, как я закончила, он не вспоминал про открытый рот.
А когда очухался, то потрясенно произнес:
— Ну ты жжешь! Даже оба моих прозвища помнишь! И оба имени! И адрес! А цифры сейчас сравним…
А потом… Упс! Он потянулся к левому заднему карману джинсов.
За своим паспортом.
И я, помертвев, вдруг отчетливо услышала зловещий скрип затворов и тяжелый лязг металла.
Это захлопнулась дверь ловушки, в которую я попала.
Саша-растеряша — серия 2
И в этот напряженный драматичный момент самолет вдруг резко тряхнуло — мы вошли в зону турбулентности. Нас с силой швырнуло куда-то вправо, потом влево, послышался лязг, стук, гомон, восклицания, шум падающих предметов, и — о чудо! — мой стакан с водой опрокинулся на колени так и не дотянувшегося до своего кармана Сороконожки.