Когда Дэмиен замечает меня, его лицо снова меняется. По его глазам я понимаю, что он хочет сейчас. Меня!
Его улыбка манит к поцелую. Я срываюсь с места, бегу к нему, и он раскрывает свои объятия. Моя ревность к Жизель исчезает, будто ее и не было. Мы долго и сладко целуемся. Когда наш поцелуй заканчивается, я хочу, чтобы он длился вечность.
– Я скучала.
– А я еще больше скучал.
– Все в порядке?
Дэмиен с непониманием смотрит на меня.
– Конечно. Почему ты спрашиваешь?
– Только что видела, как ты говорил по телефону.
На долю секунды на его лице появляется раздраженное выражение.
– Все нормально, – отвечает он. – Просто одно дело, которое я считал законченным, никак не хочет заканчиваться. Ничего страшного, даже не стоит об этом говорить.
Он приподнимает мой подбородок и смотрит мне в глаза, а потом улыбается так нежно, что я невольно вздыхаю.
– Ты потрясающе выглядишь.
– Спасибо за новое платье, – говорю я и кручусь перед ним, чтобы он мог рассмотреть мой новый наряд, потом останавливаюсь и заглядываю ему в глаза. Я вижу, что он все-таки чем-то расстроен и спрашиваю: – Дэмиен, в чем дело?
Я всматриваюсь в его глаза. Черный – как глубокая пропасть, в которую я рискую упасть, а янтарный – смотрит на меня с нежностью и любовью. Я чувствую, что у него на душе какой-то камень. Он хочет мне что-то сказать, но не может заставить себя заговорить. Я понимаю, что мне надо бы настоять и расспросить его, но сейчас не самое подходящее время.
– Ладно, пойдем к гостям, – говорю я.
– Не так быстро, – отвечает Дэмиен и прижимает меня к груди.
Я кладу голову ему на плечо. Я глубоко вдыхаю, стараясь запомнить его волнующий запах.
– Почему же я так скучаю, когда тебя нет со мною рядом?
– Не знаю, – шепчу я. – Но могу спросить тебя о том же.
– Ох, Ники… – И он снова целует меня.
Я чувствую, как мое тело тает в его объятиях. Я хочу его. Прямо сейчас. Я должна знать, что он – мой мужчина. Я хочу, чтобы он меня трахнул.
Но в соседней комнате нас ждут гости. Я перестаю его целовать, отстраняюсь и протягиваю ему руку.
– Попробуем соблюдать приличия, мисс Фэрчайлд?
– Попробуем, мистер Старк.
Мы выходим из кухни и присоединяемся к нашим друзьям, которые стоят на балконе. Эвелин веселит Джеми рассказами о своей работе с актерами. Блейн тут же жалуется нам:
– Как только она начинает говорить о Голливуде, остановить ее уже невозможно. Но ее собеседнице эта тема очень нравится.
– Это точно, – улыбаюсь я, расчехляю «лейку» и делаю несколько фотографий двух увлеченных беседой женщин. – Джеми готова говорить про старое голливудское кино часами, а про современные сериалы – так целыми днями.
– Я так понимаю, они могут развлекать себя весь вечер.
– Весь вечер не получится. Я сама планировала переговорить с Эвелин. – Я произношу эти слова так, словно не придаю им большого значения, но на самом деле я совершенно серьезна. Мне кажется, что мы не разговаривали с Эвелин целую вечность, хотя лишь вчера общались в моем новом офисе. Эвелин знает, что происходит с Дэмиеном. Она сказала, что мне не стоит беспокоиться по этому поводу. Но я все-таки беспокоюсь. И я хочу с ней поговорить об этом.
Но еще не время, и я заставляю себя улыбнуться Блейну.
– Я бы хотела посмотреть твои картины. Покажешь нам?
– Конечно.
Втроем мы начинаем обход зала. Блейн останавливается перед полотнами, чтобы объяснить задумку той или иной картины. В цветовом решении и сюжетах картин есть много общего. На каждой – изображены модели, которые связаны. Хотя я сама имела подобный опыт, я не согласилась бы, чтобы меня нарисовали так, как изображены некоторые модели. Их позы напоминают мне наши вчерашние занятия любовью.
Мое внимание привлекает одна из картин. Девушка сидит на шезлонге, раздвинув ноги, перевязанные черными лентами. Одна ее рука привязана над головой. Второй, свободной рукой она трогает себя между ног. Ее соски торчат, мышцы живота напряжены. Она отвернула лицо в сторону, но все равно заметно, что она возбуждена.
Я не собираюсь задавать Блейну вопрос, что он хотел передать этой картиной. Я сама прекрасно знаю, что быть связанной – это очень эротично. Когда на сто процентов доверяешь своему любовнику, можно отбросить стыд и полностью подчиниться его приказам.
Дэмиен кладет руку мне на спину, и по моему телу пробегает дрожь – я вдруг представляю, как сама себя трогаю, а он на меня смотрит. Мое тело напрягается, а кожа становится очень чувствительной. Я делаю шаг вперед. Если Дэмиен не перестанет ко мне прикасаться, то я начну умолять его трахнуть меня прямо на полу перед картиной.
Я отхожу и бросаю на него взгляд. Он беззвучно, одними губами произносит слово «Да» и улыбается так многозначительно, что у меня моментально слабеют колени.
Странно, что я просто не таю на месте.
Слава богу, Блейн слишком занят рассказом о своей картине, чтобы заметить, что происходит между нами. Мы переходим от холста к холсту, Блейн описывает детали композиции, цвет, а также рассказывает о моделях и о том, как он с ними познакомился. Большинство – обычные девушки, которые хотят заработать. Некоторые позировали ему бесплатно, чтобы получить опыт или испытать, что такое быть моделью художника. Около каждой картины Дэмиен прикасается к моей спине, и все повторяется снова.
Я все сильнее возбуждаюсь. При каждом шаге мои напряженные соски трутся о мягкую ткань платья. Между ног у меня все пылает, и я ужасно хочу, чтобы Дэмиен меня там потрогал. Я возбуждена и ничего не могу с этим поделать.
Осмотр картин – просто пытка, но чертовски сладкая пытка.
Наконец Эвелин зовет Блейна на балкон, и я с облегчением вздыхаю. Дэмиен подходит ко мне сзади и обнимает меня за талию.
– Этот вечер очень похож на тот, когда мы с вами встретились, мисс Фэрчайлд. Вокруг нас эротическое искусство, а я думаю только о том, когда же смогу вас трахнуть.
– Мистер Старк, мы впервые встретились за шесть лет до этого.
– Все правильно, – шепчет он мне на ухо. – Я и тогда хотел тебя трахнуть. – Он прижимается ко мне всем телом, и я чувствую его мощную эрекцию.
– Так, мистер Старк, – говорю я. – Насколько помню, вы говорили мне, что быть хозяином вечеринки, у которого постоянно стоит, моветон.
– И по-прежнему так считаю. Но есть способ спасти положение, не ударив лицом в грязь. Надо только вдвоем отлучиться ненадолго.
– А можно поподробнее? Мне нравится ход ваших мыслей.
Дэмиен гладит меня и вот-вот засунет руку мне под юбку.
– Стоп.
Я вижу, что из кухни к нам направляется Жизель. Я мгновенно напрягаюсь, потому что Жизель не знает, что на портрете изображена именно я, и мне непонятно, почему она пришла так рано. Потом я успокаиваю себя тем, что Жизель – владелица художественной галереи, представляющей Блейна. И поэтому она сейчас здесь. Но это совершенно не значит, что она в курсе, кто изображен на портрете. В свое время я поставила Дэмиену условие, что он никому не откроет этого секрета, а он – человек слова.
В этот момент вслед за Жизель в комнату входит Брюс. Я замираю от ужаса. Мой босс смотрит на мой портрет!
– Вам надо расслабиться, – смеется Дэмиен. – И я могу порекомендовать несколько отличных способов.
Он стоит спиной к залу и не видит ни Жизель, ни Брюса и поэтому не понимает, почему я так напряглась. А я только и думаю – знают ли они, кто выступил моделью для портрета? И откуда они об этом знают?
Дэмиен гладит ладонью тонкий шифон платья.
– Мисс Фэрчайлд, – шепчет он, – интересно, а что у вас там под платьем? Вы в трусиках или как?
– А почему Брюс и Жизель уже здесь? – спрашиваю я.
Его тело моментально напрягается.
– Что?
Я оборачиваюсь, чтобы видеть его лицо.
– Они не знают, что я была моделью для твоего портрета?
Дэмиен смотрит не на меня, а на Брюса и Жизель. Я замечаю, как он стиснул челюсти.
– Они не должны быть здесь, – говорит он спокойным тоном.
– Не должны, потому что не знают, что на портрете изображена я? – Я нервничаю и хочу услышать его ответ. – Дэмиен, ты им ничего не говорил?
На какое-то мгновение на его лице появляется холодное выражение. Я вижу, что он – бизнесмен и мастер вести переговоры.
Я вижу опасного человека, о котором меня предупреждал Оли. Человека, который умеет хранить свои секреты.
– Видишь ли, Ники…
Этого ответа мне вполне достаточно.
– О боже! Да как же ты мог?!
Я закрываю ладонью рот и дышу сквозь нос. Ну зачем Дэмиен это сделал? Я чувствую себя униженной, а окружающий мир становится серым и холодным. Мы же с ним договорились, что он сохранит все в тайне. Я не хочу, чтобы люди знали, что это я изображена голой на портрете. Все, кто увидит меня голой, заметят мои шрамы и поймут, что у меня были серьезные проблемы.
Почему Дэмиен повел себя так бесчувственно? Ведь он же видел, как мне непросто было раздеться перед Блейном. Ведь он сам тогда успокаивал и уговаривал меня. А потом он меня предал.
Я начинаю быстро моргать, чтобы не расплакаться. Я концентрируюсь на ярости, которую сейчас испытываю и которая режет меня, словно острым ножом. Моя ярость придает мне сил, мой гнев – это мое оружие.
Дэмиен сделал мне больно, и я хочу, чтобы он тоже почувствовал боль. Он – самый близкий мне человек, которому я так верила! И он так спокойно позволил себе сделать мне больно!
Он смотрит на меня с невыразимой нежностью.
– Ники, пожалуйста…
– Нет, – отвечаю я и поднимаю руку, останавливая его. – Наша игра закончилась. Старые правила можно забыть.
Я гордо поднимаю голову и отхожу от него. Мне нужно побыть одной. Мне очень больно – и от его обмана, и от того, что нам теперь, возможно, придется расстаться. Мое доверие к Дэмиену дало трещину, как разбитое зеркало. Я думаю о секретах, которые он хранит, и о бездонных глубинах, о которых я не имею и понятия.
Мне все это ужасно неприятно. Более того, я боюсь.
И боюсь я не призраков прошлого, а того, что у нас с ним не может быть будущего.
Глава 13
– Ники!
Я иду к служебному лифту на втором этаже и слышу, как меня окликает Брюс. Честное слово, Брюс – последний человек на свете, с которым мне сейчас хочется разговаривать. Нет, вру, больше всего я не хочу разговаривать с Дэмиеном.
Но я не могу убежать от Брюса. Это было бы верхом грубости и бестактности. Поэтому я останавливаюсь и жду, пока он ко мне подойдет. Я пытаюсь надеть маску светской Ники, но у меня на это нет сил. Поэтому не уверена, что улыбка, которой я приветствую своего начальника, выглядит искренне.
– Хотел поблагодарить тебя за то, что хорошо провела встречу с банком, – говорит он.
– Я рада, что ты дал мне сложное задание в первый рабочий день.
Если честно, я не ожидала, что разговор зайдет о работе. Я кошу глазами на висящий здесь портрет. Интересно, как Брюс относится ко мне, узнав, что я позировала для такого портрета? Уверена на сто процентов, что он не стал больше уважать меня как профессионала.
– А что было сложным? Само задание или твой коллега?
– Не без последнего, – признаюсь я.
– Я обещал тебе, что мы поговорим. Хочешь – прямо сейчас?
Сейчас мне точно не хочется говорить об этом. Но тем не менее мне любопытно. Похоже, Брюс в рабочем настроении и действительно готов обсуждать дела. Кто знает, может, Дэмиен только Жизель сообщил, что я выступила моделью для портрета, а сам Брюс не в курсе.
– Да, можно прямо сейчас, – отвечаю я, немного расслабившись.
Около камина стоят несколько стульев, и мы движемся к ним. Я бросаю взгляд на Дэмиена, который вместе с Жизель переместился на балкон.
Брюс делает глубокий вдох.
– Послушай, прежде всего, я хотел бы перед тобой извиниться.
Я не очень понимаю, о чем он.
– По поводу Таннера? Ничего страшного не произошло.
– Нет, по поводу сегодняшнего мероприятия. Жизель сказала мне, что ты была моделью, с которой рисовали картину.
Я просто киваю, потому что не в состоянии произнести ни слова. А я-то думала, что Брюс не в курсе.
– Когда она мне об этом сказала, я не придал информации большого значения. Но увидев портрет, я решил, что должен сообщить тебе, что я об этом знаю.
– Да это действительно не имеет большого значения, – пытаюсь соврать я.
– Все-таки имеет, – возражает Брюс. – Жизель не стоило мне об этом говорить. Но иногда она не думает о последствиях своих поступков.
Он смотрит на меня, но я молчу. Я не могу снова врать.
– Я поднял этот вопрос именно сейчас, потому что не хочу, чтобы ты подумала, что это как-то может отразиться на наших рабочих отношениях. Тебе Дэмиен ничего не рассказывал про мою сестру?
– Нет. – Меня удивляет столь резкая перемена темы.
– Умнейшая женщина. Считает в уме быстрее, чем я на калькуляторе. Она преподает в Массачусетском технологическом институте.
– Ее зовут Джессика Толли-Браун?
– Ты ее знаешь?
– Лично не знаю, но многое о ней слышала, – с воодушевлением отвечаю я. – Она едва не стала моим научным руководителем в аспирантуре. Но какое отношение она….
– Ты знаешь, как она оплатила свое образование?
– Наверняка получала стипендии и гранты.
– Правильно. Но моя сестра любит дорогие и красивые вещи, поэтому во время учебы она подрабатывала моделью.
– Интересно. – Кажется, я начинаю догадываться, к чему он ведет.
– Так что я не считаю, что умная женщина не может позволить себе позировать голой. Моя сестра очень много позировала голой, но при этом она гораздо умнее меня. Вот такая история.
– Понятно. – Я все еще немного смущаюсь, но рада, что Брюс поднял этот вопрос. – Спасибо, что ты озвучил это. Я очень признательна.
– Ну, и отлично, – улыбается он. – И за поведение Таннера должен перед тобой извиниться. Он не скрывал, что хочет эту должность. И теперь у него вообще нет работы.
– Ничего себе! – Брюс просто сразил меня своим сообщением.
– Я долго терпел его выходки. Он был одним из первых сотрудников моей компании и не бросил меня даже после того, как я в течение нескольких месяцев не мог платить ему зарплату. – Брюс хмурит брови и отрывает нитку, торчащую из подкладки его пиджака. Потом аккуратно кладет ее на стоящий между нами столик и спокойно продолжает: – Я считал, что он заботится об интересах компании, но сегодня убедился, что он просто последняя дрянь.
– Вот как… – Я не знаю, как реагировать на его слова.
– Дэмиен сделал пару звонков и узнал, что именно Таннер известил СМИ, что ты начинаешь работать в моей компании. И это еще цветочки. Именно он пустил утку о промышленном шпионаже.
– Ничего себе! – говорю я. – Да он просто идиот.
– Да, – соглашается Брюс. – А теперь еще и безработный идиот. Я надеюсь, ты не в обиде на Дэмиена, что он вмешался.
– Нисколько, – отвечаю я. Дэмиен просто помог узнать правду о том, что Таннер некорректно обошелся со своим работодателем и со мной. Он защищал мои интересы и интересы компании Брюса.
Но тут я вспоминаю одну деталь.
– Таннер говорил, ты дал мне работу, чтобы сделать одолжение своей жене.
Брюс бросает на меня быстрый взгляд, и я начинаю подозревать, что сболтнула лишнего.
– Правда? – говорит Брюс. – Странно…
– Мне тоже так показалось. А что он мог иметь в виду?
Уголки рта Брюса опускаются вниз.
– Понятия не имею, – отвечает он, но не смотрит мне в глаза.
– Ну, ладно. – Я спешу свернуть тему. – Видимо, просто обычная склочность.
– Скорее всего, да, – говорит Брюс и встает. – Пойдем, пообщаемся с людьми. Мне кажется, постепенно собираются остальные гости.
Он совершенно прав. Гостей заметно прибавилось. Многих я уже видела на вечеринке у Эвелин, несколько недель назад. Дэмиен пригласил даже одного фотографа, и некоторые снимки наверняка появятся в воскресном выпуске газеты.
Джеми разговаривает со звездами сериалов Рипом Каррингтоном и Лайлом Тарпином, которых наверняка позвала Эвелин. Джеми считает обоих непревзойденными гениями, поэтому я уверена, что для моей подруги эта вечеринка должна быть просто божественной.
А как бы я сама оценила эту вечеринку? Наверняка не так высоко, как Джеми. Несмотря на разговор с Брюсом, я чувствую раздражение от того, что Жизель знала, кто модель на портрете, приобретенном Дэмиеном. Я так и не смогла понять, что имел в виду Таннер, и реакция Брюса на комментарий своего бывшего сотрудника была крайне странной.
Брюс куда-то уходит, и я остаюсь у камина одна. Я поднимаю с журнального столика нитку, которую он оставил, и кручу ее между пальцами. Мой взгляд скользит по комнате. Раньше она казалась мне милой, но сейчас она холодная и чужая. Особенно когда Дэмиена нет рядом.
Я высматриваю его в толпе, но вижу только незнакомых мне людей. На третьем этаже уже полно гостей, улыбающихся искусственными улыбками. Все гости с виду такие бодрые и холеные, что я начинаю ощущать разительный контраст между их внешним видом и тем, как я себя чувствую. Я кручу нитку. Я нашла занятие для своих пальцев.
Мысленно я говорю себе, что мне надо бросить эту нитку или положить ее обратно на журнальный столик, но не делаю этого. Я взяла нитку не просто так, у меня были свои веские причины.
Я затягиваю нитку вокруг кончика пальца. Кожа под ней становится белого цвета, а сам кончик пальца – красно-фиолетового. Я закручиваю нитку, и боль усиливается.
Чем больше боли, тем быстрее я прихожу в себя. Я – словно кукла с механическим заводом. Поворот ключа – и я ощущаю боль. Я кручу и кручу. Когда боль становится слишком сильной и ключ может сломаться, я перестаю крутить и ослабляю нитку.
Так я фланирую между гостями, мило улыбаюсь и громко смеюсь. Но чувствую я только боль и ничего больше.
Нет, черт подери, нет!
Я отдергиваю правую руку от левой с такой силой, что натыкаюсь на журнальный столик. Рядом стоит молодой человек в фиолетовом пиджаке. Он делает ко мне шаг, чтобы помочь, но я быстро отхожу, пытаясь сорвать нитку, которая никак не раскручивается. Я дергаю за концы, и нитка, наконец, падает с пальца на пол и остается там лежать – как скорпион, готовый в любой момент меня ужалить.