Норрич кивнул, соглашаясь.
— Рад, что вы в курсе. Не имея, разумеется, в виду, офицеров и профессиональных инженеров, можно смело сказать, что на добрую половину здешних парней заведены на Земле уголовные дела, а другая половина чиста лишь по нерасторопности полиции. Я не уверен, что хотя бы один из пяти живет здесь под настоящим именем. И каждый думает, что единственная цель вашей жизни — упечь его в тюрьму, а всякие там сирианские шпионы — просто для отвода глаз. Они все тоскуют по Земле, но отнюдь не рвутся прилететь туда в наручниках. Поэтому Рэд Саммерс и смог их так завести.
— Этот Саммерс, вероятно, в прошлом был большим пройдохой?
Бигмен на мгновение прервал свое безнадежное занятие и буркнул:
— Убийцей, наверное?
— Ничего подобного! — энергично возразил Норрич. — Его можно понять… У этого человека никогда не было своего дома, он не изведал родительской ласки. Дурная компания, потом тюрьма — за мелкое вымогательство… Останься он на Земле — на голову бы сыпались одни невзгоды. И вот Саммерс прибывает на Юпитер-9 и начинает новую жизнь. Он самостоятельно изучает технику монтажа при слабой гравитации, механику силового поля, аграв-технику. Его выдвигают на ответственную должность, и он показывает себя прекрасным работником. Его уважают и любят. Он впервые познает, что значит иметь доброе имя и положение. И сама мысль о возвращении на Землю, к своей прежней жизни, для него нестерпима.
— Настолько, — добавил Бигмен, — что он, превратив поединок в избиение, попытался убить Лакки.
— Да, мне рассказали о том, как Саммерс, с помощью субфазного осциллятора, нейтрализовал аграв-управление мистера Старра. — Норрич нахмурился. — Глупость, которую можно объяснить только паническим состоянием бедняги. Ведь у него, в сущности, доброе сердце. Когда умер мой старый Матт…
— Ваш Матт? — переспросил Лакки.
— Да, раньше у меня была другая собака, тоже Матт. Она погибла от короткого замыкания в силовом поле. Ей не следовало находиться там, но иногда собаки исчезают по своим личным делам. Мой нынешний Матт поступает так же, если я не нуждаюсь в нем. Но он всегда возвращается. — Норрич ласково шлепнул пса, и тот, закрыв один глаз, застучал хвостом по полу. — Так вот, когда умер мой старый Матт, я нигде не мог раздобыть себе нового пса, и мне едва не пришлось убраться отсюда. Ведь хорошая собака-поводырь — большая редкость, на них всегда очередь. Администрация, конечно же, не хотела этим заниматься, ведь тогда обнаружилось бы, что они держат у себя слепого человека — Конгресс раздул бы это до неимоверных размеров. И вот тут-то на помощь пришел Саммерс. Он использовал свои старые связи и доставил мне Матта. Все, конечно, было сделано не вполне легально, и Саммерс очень рисковал ради этой любезности. Так что Саммерс способен и на поступки вроде этого. Не будьте с ним суровы, прошу вас.
— Я не собираюсь и не собирался вредить ему. Но должен буду ознакомиться со всеми сведениями о нем, которые наверняка имеются в Совете.
— Конечно! И вы убедитесь, что он вовсе не головорез!
— Надеюсь. А теперь ответьте мне вот на какой вопрос… Вы не находите странным, что администрация даже не попыталась вмешаться в сегодняшнюю забаву?
Норрич коротко усмехнулся.
— Администрация? Если бы вас даже убили — директор Донахью не слишком огорчился бы! И все было бы замято! У него теперь заботы куда более важные, чем вы с вашим следствием.
— Заботы?
— Еще какие! Понимаете, у нас ежегодно новый руководитель проекта и новая полиция. Донахью — уже шестой, не лучший, кстати, наш босс, следует признать, правда, он отказался от бюрократической волокиты и не пытается устроить здесь военный лагерь. Время от времени давая людям возможность расслабиться и немножко побуянить, он добился результатов — первый аграв-корабль готов взлететь. Говорят, это дело дней.
— Так скоро?
— Вполне возможно. Потому что менее чем через месяц Донахью будет уволен. Он совсем не заинтересован в отсрочке, ибо в этом случае его имя не попадет в анналы истории, и слава овеет кого-то другого.
— То-то он не хотел, чтобы мы садились сюда! — горячо воскликнул Бигмен.
— Не кипятись, — отмахнулся Лакки.
— Какой подлый тип! Сириус готовится проглотить Землю, а у него одна забота — прокатиться на своем жалком кораблике! — Бигмен поднял сжатый кулак, и сразу послышалось грозное рычанье Матта.
— Что вы делаете, Бигмен? — встревожился Норрич.
— Я? — удивился Бигмен. — Ничего!
— Никаких угрожающих жестов?
— Да нет… — Бигмен быстро опустил руку.
— Будьте осторожны с Маттом! Он обучен охранять своего хозяина! Сделайте-ка шаг в мою сторону и замахнитесь кулаком.
— В этом нет никакой необходимости. — Лакки красноречиво посмотрел на Бигмена. — Мы верим.
— Пожалуйста! — настаивал Норрич. — Никакой опасности, уверяю вас! Я вовремя остановлю Матта. Давайте, Бигмен! А то все тут так носятся со мной, что собака начинает забывать свои обязанности.
Бигмен шагнул вперед и без всякого энтузиазма поднял руку. Тотчас уши Матта прижались, глаза сузились, мышцы напряглись для прыжка, обнажились острые клыки и из гортани вырвалось хриплое рычанье.
Бигмен поспешно отступил.
— Сидеть, Матт! — приказал Норрич.
Пес успокоился. Лакки ясно почувствовал концентрацию напряжения, а затем — его ослабление в сознании Бигмена. От Норрича шли потоки нежного торжества.
— Ну, Бигмен, как ваши трехмерные дела?
— Сдаюсь! — раздраженно ответил марсианин. — Два кусочка я еще кое-как сложил, но это мой потолок.
Норрич засмеялся.
— Смотрите! — Он взял в руки произведение Бигмена. — Ничего удивительного! Вы неправильно сложили!
Ошибка была быстро исправлена, и вскоре, как по волшебству, возникло аккуратное, но еще зыбкое яйцо, с небольшим отверстием посередине. Артистичным движением Норрич подхватил ключевую деталь, чуть задвинул ее внутрь конструкции, повернул против часовой стрелки и слегка подтолкнул.
— Готово! — объявил он, подбросив яйцо в воздух. Бигмен расстроился окончательно.
— Ну, мистер Норрич, — сказал Лакки, поднимаясь, — надеюсь, мы еще встретимся? Я учту все, что вы сказали о Саммерсе и об остальном. — Его рюмка так и осталась нетронутой.
— Рад был познакомиться. — Норрич встал и пожал им руки.
Уснул Лакки не сразу. Он лежал в темноте, слушал доносившееся из смежной комнаты посапыванье Бигмена и мысленно вновь возвращался к событиям минувшего дня.
Казалось, произошло что-то такое, чему не следовало происходить. Но что? Это вертелось почти на поверхности сознания, и Лакки уже было ухватил мысль, но — уснул.
А к утру все стерлось… Бигмен окликнул Лакки из своей комнаты, когда тот, приняв душ, сушился под струями теплого воздуха.
— Эй, Лакки! Я добавил двуокиси углерода и дал лягушке двойную порцию травки. Ведь вы возьмем ее на встречу с этим чертовым Директором?
— Конечно, Бигмен!
— Отлично! А как насчет того, чтобы позволить мне высказать все, что я о нем думаю?
— Не надо, Бигмен.
— Ура! Моя очередь идти в Душ!
Как и все люди Солнечной системы, Бигмен знал толк в водных процедурах, и принятие Душа было для него величайшим наслаждением. Лакки покорно приготовился прослушать неизбежный в таких случаях кошачий концерт.
Едва Бигмен покончил с первой дикой руладой, раздался сигнал внутренней связи.
— Старр! — По экрану растеклось морщинистое лицо Донахью. Его узкие губы были поджаты, и смотрел он на Лакки довольно неприязненно. — Говорят, вы уже успели подраться с одним из наших рабочих?
— Вот как?
— Вижу, вас не очень помяли?
— Нет, все в порядке, — улыбнулся Лакки.
— Вы, надеюсь, не забыли, что я предупреждал вас?
— У меня никаких претензий.
— В таком случае, мне хотелось бы узнать, намерены ли вы сообщить о случившемся на Землю?
— Я нигде не упомяну об этом инциденте, если только он не будет иметь прямого отношения к тому, что привело меня сюда.
— Прекрасно. — Видно было, что Донахью успокоился. — Я попросил бы также не касаться этой темы во время нашей встречи. Подслушивающие устройства, знаете ли… Мне бы не хотелось…
— Можете быть спокойны, господин Директор.
— Отлично. — Взгляд Донахью смягчился еще более. — Увидимся через час.
Лакки услышал, как Бигмен выключил воду и сокрушительное пение сменилось тихим мурлыканьем.
— Хорошо, мистер Донахью, — приветливо отозвался он и тут же вздрогнул от пронзительного, душераздирающего крика:
— Лакки!!!
В два прыжка он был в дверях, там уже стоял Бигмен с округлившимися от ужаса глазами.
— Лакки! В-лягушка, Лакки! Она мертва! Она убита!
7. В игру вступает робот
— Лакки!!!
В два прыжка он был в дверях, там уже стоял Бигмен с округлившимися от ужаса глазами.
— Лакки! В-лягушка, Лакки! Она мертва! Она убита!
7. В игру вступает робот
Обломки пластикового аквариума уже высохли, лишь на полу оставалось немного влаги. Лист папоротника наполовину прикрывал тельце В-лягушки.
Теперь, когда она была мертва и уже не могла контролировать эмоции окружающих, Лакки смотрел на нее без обычной нежности. Он чувствовал лишь гнев, и, прежде всего, это был гнев по отношению к себе, не предотвратившему беды.
Бигмен, по-прежнему в одних брюках, сжимал и разжимал кулаки.
— Это моя вина, Лакки. Все из-за меня. Я так громко орал, что не слышал, как кто-то вошел.
«Вошел» — было не вполне подходящее слово Убийца не просто вошел — он прожег себе дорогу. Блок управления дверью буквально испарился под действием мощного источника энергии.
Лакки вернулся к экрану.
— Мистер Донахью…
— Что там у вас стряслось?
— До встречи. — Лакки прервал связь и вернулся к глубоко опечаленному Бигмену. — Нет, Бигмен, это я виноват. Не следовало принимать на веру слова дядюшки Гектора о том, что сирианцам ничего не известно про В-лягушку и ее особые свойства. Предположи я обратное — она бы ни на минуту не осталась без присмотра.
Лейтенант Невски вытянулся по стойке смирно, едва Лакки с Бигменом переступили порог своей комнаты.
— Сэр, я рад, что вы живы и невредимы после вчерашней стычки! Если бы не было приказа, я ни за что не оставил бы вас!
— Забудьте, лейтенант, — рассеянно ответил Лакки. Он вспоминал тот миг прошедшей ночи, когда в его сознании вспыхнула некая важная догадка. Но попытки хоть что-то оживить оставались безуспешными, и Лакки стал думать о другом.
Они вошли в аграв-туннель, где на этот раз кипела жизнь множество равнодушных лиц стремительно проносились мимо. Начинался рабочий день. Здесь соблюдался родной 24-часовой ритм, с которым люди не расставались даже на самых отдаленных мирах. И хотя были места, где работа шла круглосуточно, основная масса людей работала в «дневную» смену, с девяти до пяти по стандартному солнечному времени. Стрелка часов подползала к девятке, и все направлялись к своим рабочим местам. Ощущение настоящего утра было не меньшим, чем оно бывает при виде восходящего солнца и капелек росы на траве.
Двое мужчин сидели за столом в глубине конференц-зала Донахью встал и холодно представил Лакки незнакомца — Джеймса Пэннера, главного инженера и гражданского руководителя Проекта. Пэннер был приземистым, смуглым, с бычьей шеей и глубоко посаженными темно-карими глазами, на его рубашке не было никаких знаков отличия.
Когда Невски, козырнув, удалился, и дверь за ним закрылась, Донахью сказал:
— Теперь, когда мы остались вчетвером, можно приступить к делу.
— Впятером, — возразил Лакки, погладив кошку. — Это, случайно, не та, которую мы встретили вчера?
— Возможно, — раздраженно бросил Донахью. — Вообще-то, у нас этого добра хватает. Однако, как мне кажется, мы собрались не для того, чтобы рассуждать о кошках.
— Не такая уж дурная тема для начала, господин Директор. И я выбрал ее не случайно. Вы помните нашу любимицу, сэр?
— Ваше маленькое венерианское чудо? — Вопрос был задан с неожиданной теплотой. — Помню! Это такая… — Донахью в замешательстве остановился, поймав себя на неожиданном всплеске чувств.
— У этого маленького существа, — продолжил Лакки, — была удивительная способность: оно могло обнаруживать, передавать и даже вызывать эмоции.
Донахью удивленно вскинул брови, но Пэннер насмешливо просипел:
— Я однажды уже слышал россказни об этом, господин Советник. И так хохотал, что чуть не упал со стула.
— Хохотать не следовало: вам сказали правду. И я намеревался, заручившись поддержкой господина Директора, побеседовать с людьми именно в присутствии В-лягушки! Я прочувствовал бы эмоции каждого!
— Но чего вы добились бы этим? — недоуменно спросил Донахью.
— Возможно и ничего. Но попробовать все же стоило…
— Стоило? — заинтересованно переспросил Пэннер. — Почему вы постоянно употребляете прошедшее время, Старр?
Лакки тяжело посмотрел на Пэннера, затем на Донахью.
— В-лягушка мертва.
— Убита сегодня утром! — горестно воскликнул Бигмен.
— Кто это сделал?
— Мы не знаем.
Донахью откинулся на спинку кресла.
— Значит, ваше расследование завершено? Ведь новую лягушку вы получите не через пару минут, насколько я понимаю?
— Мы не можем ждать, — ответил Лакки. — Сам факт убийства В-лягушки говорит о том, что дело куда серьезней, чем мы предполагали.
— То есть?
Донахью, Пэннер и даже Бигмен вопросительно смотрели на Лакки.
— Я ведь уже сказал: В-лягушки обладают телепатическими способностями. И вы, Директор Донахью, испытали это в полной мере. Вспомните свой визит на «Метеор»! Поначалу вы были настроены совсем не лирически, а когда на глаза попалась В-лягушка — что вы почувствовали?
— Пожалуй, я был просто очарован ею… — смущенно признался Донахью.
— А можете ли ответить на вопрос — почему?
— Нет, откровенно говоря. Весьма уродливое создание.
— И все-таки оно вам понравилось! Вы не в силах были противиться своему чувству! А смогли бы в тот момент причинить В-лягушке зло?
— Вряд ли.
— Я уверен, что нет! Как не смог бы никто, наделенный чувствами! И все же она убита.
— Ну и как вы теперь намерены объяснить этот парадокс? — обрадовался Пэннер.
— Очень просто. Убийца не наделен органами чувств, он — робот. Почему бы не предположить, что на Юпитере-9 есть робот, внешне не отличимый от человека?
— Гуманоид, вы хотите сказать? — вскипел Донахью. — Послушаем сказочки!
— Думаю, что вы не вполне представляете себе, насколько сирианцы преуспели в этой области. Не исключено, что в качестве модели они использовали кого-то из здешних, возможно самого порядочного человека, и, точно скопировав его, подменили. Такой гуманоидный робот был бы замечательным шпионом! Он, например, видел бы в темноте и сквозь стены. Мог бы передавать информацию при помощи вмонтированного субэфирного передатчика.
— Бредни! — Донахью энергично тряхнул головой. — В-лягушку мог запросто убить и человек! Отчаянный и, вдобавок, напуганный чем-то — он преодолел влияние вашей лягушки! Исключаете такой вариант?
— А по какой причине ваш человек убил бы безвредную В-лягушку? Наверное, она представляла для него опасность? Убийца боялся, конечно, не удара маленькой лапки, а способности к обнаружению эмоций. Особенно, если это немедленно разоблачило бы его как шпиона.
— Каким образом, интересно узнать? — спросил Пэннер.
— А что, если у нашего убийцы вообще нет эмоций? Не доказывает ли это, что он робот? И еще одно… Почему убита только В-лягушка? С таким трудом проникнув в нашу квартиру и обнаружив одного — хлопающим ушами в душе, а другого — за тем же занятием в комнате — почему он не убил нас вместо лягушки? Или почему не убил заодно?
— Спешил, вероятно, — нашелся Донахью.
— Есть более правдоподобная причина. Знаете ли вы Три Закона Роботехники?
— Лишь в общих чертах. Процитировать не смогу.
— Тогда, если не возражаете, это сделаю я. Первый Закон гласит: робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред. Второй Закон: робот должен повиноваться всем приказам человека, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону. Третий Закон: робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в какой это не противоречит Первому и Второму Законам.
Пэннер кивнул.
— Замечательно, Советник Старр. И что мы доказали?
— Роботу можно приказать убить В-лягушку, потому что она не человек. Он пойдет на риск, так как самосохранение — это лишь Третий Закон. Но он ни за что не убьет Бигмена или меня, потому что Первый закон превосходит остальные. Человек-шпион убил бы нас и В-лягушку, робот-шпион убил бы только лягушку. Вот так.
Донахью погрузился в размышления. Казалось, морщины на его лице стали глубже.
— Что вы намереваетесь предпринять? — наконец разомкнул он уста. — Загнать всех под рентген?
— Нет, это без толку. Вряд ли гуманоидный робот изготовлен в единственном экземпляре, и шпионаж ведется только здесь. Мы должны обнаружить по возможности всех. Если же действовать открыто, то нейтрализовав одного — спугнем остальных, и проблема, рано или поздно, встанет перед нами опять.
— Так что же вы предлагаете, в конце концов!
— Не спешить. Если мы действительно имеем дело с роботом, то он сам выдаст себя, даже не заметив этого. Кстати, кое-кого я уже проверил. Вот вы, мистер Донахью, не робот. Я обнаружил в вас эмоции. Прошу меня простить, но ваш вчерашний гнев умышленно спровоцирован мною, чтобы проверить В-лягушку.