– Что ж, я надеюсь, – рассеянно буркаю я, уповая на силы вселенной. – Ладно, спасибо тебе, старик. Я правда очень признателен…
– Прекрати. Рано обвешивать меня орденами, – усмехается Уокер, однако веселого мало. Я полон дурных предчувствий, и интуиция подсказывает мне, что ночка нас ожидает тепленькая.
Дерьмо, почему я не предвидел этого? Почему не позаботился обо всем заранее, когда мог? Идиот.
Попрощавшись с Хэнком, я просовываю руки в карманы, поворачиваюсь к окну и задумчиво смотрю вдаль на верхушки соседних зданий, окутанных сизым городским туманом.
Где же ты, Майки?
* * *Выбросив свой ланч в мусорную корзину, я выпиваю девятую по счету чашку кофе и оглядываюсь на оживший дисплей.
Номер засекречен, я практически не сомневаюсь, кто это.
Наконец-то!
– Феррана?
– Он самый, – из динамика доносится ехидный смешок. – Сколько лет, сколько зим, а, приятель?
Мразь.
– Куда ты увез Майка? Где он?!
– Нежится на пляже в Сен-Бартелеми, – паясничает ублюдок.
– Что? Ты, мать твою, совсем сдурел? Какого дьявола ты творишь?!
– Я творю? – Его тон мгновенно меняется. – Вообще-то, если память мне не изменяет, это твой братик проиграл мне ночной клуб. Так что теперь ты обязан вернуть мне его должок, ну а я, в свою очередь, выпущу его на свободу без единой царапины. Что скажешь? По-моему, это в твоих же интересах.
«Ни хрена!» – вертится у меня на языке, но я быстро вспоминаю про наставления Хэнка и засовываю свой гнев в задницу.
– Да… да, хорошо.
– Ну вот и славненько, – он выпускает дым носом и прочищает горло. – Мне нужны документы на «Барракуду». Сегодня. И не дай бог мои люди зафиксируют за тобой хвост. Майку не поздоровится, усек?
Я сглатываю.
– Усек. Но сперва я хотел бы его услышать.
– Без проблем. Киро? Приведи-ка сюда засранца, – велит он кому-то, и я враждебно сжимаю кулаки.
«Держись. Не пори горячку, не кипятись…» – твержу я себе, стараясь не сорваться. Феррана нарочно провоцирует меня, это его тактика.
– Эй, бро, – хрипит Майк, и на меня накатывает облегчение.
Ох, слава богу. По крайней мере он цел.
– Эй. Как ты?
– Терпимо, – он фыркает. – Поднасрал же я тебе, да?
– Само собой, но это неважно. Я вытащу тебя, обещаю. – Он молчит. – Майк? Ты слышишь меня?
– К сожалению, уже нет. Он ускакал к шведскому столу, но я передам ему твои слова, – посмеивается итальянец, играя на моих расшатанных нервах.
– Причинишь ему вред, ты, ублюдок, и я собственноручно отвинчу тебе башку!
– Не шипи на меня, Рэмбо, – с предостережением отзывается он. – Короче, сконцентрируйся и вникай. Вечером я жду тебя здесь. Адрес и время пришлю эсэмэской с другого номера. Никаких дополнительных машин, оружия и копов не привози. Если надумаешь шутки со мной шутить, твой братик познакомится с пулей в лоб и отправится в Млечный Путь.
Связь прерывается.
– Дьявол!
* * *Я возвращаюсь домой запоздно и бросаю взгляд на часы. Времени полночь, от Ферраны ни слуху ни духу, а номер, с которого он звонил, – заблокирован. Долго мне еще ждать? Это невыносимо.
Потоптавшись в прихожей, я сбрасываю с себя пиджак, туфли, подхожу к спальне и невольно расплываюсь в улыбке.
Кэтрин лежит поперек кровати в наушниках и розовой пижаме, уткнувшись в какой-то журнал. Моя маленькая прекрасная девочка, мой сказочный мир. Полная противоположность моей темной, прогнившей сущности.
Аккуратно прокрадываюсь в глубь комнаты, сажусь на постель и едва не подпрыгиваю от ее звонкого девчачьего визга.
– Боже праведный, Роберт! Ты напугал меня! – она выдергивает наушники из ушей.
– Прости, я нечаянно. Что ты читаешь?
– Интервью Люка Бессона. Ты знал, что полное имя Лилу из «Пятого элемента» – ЛилуминАй ЛекатАриба ЛаминачАй Экбат Дэ Сэбат?
Э-э, что? Сконфуженно округляю глаза, и моя глупая улыбка становится еще шире.
– Нет.
– Забавно. Я тоже не знала, – Кэтрин укладывается на спину, тянет меня за воротник и запечатлевает нежный целомудренный поцелуй на моих губах.
– Я соскучилась по тебе. Где ты был?
– Заработался, – вру я, вскарабкавшись на нее сверху. Мне необходимо отвлечься, иначе я сорвусь. Срочно, сейчас же. Никаких бархатных прелюдий, длительных ласк, я возьму ее сразу и без лишних сантиментов.
Наспех расстегиваю рубашку, стаскиваю брюки вместе с трусами и, содрав с нее шортики, устраиваюсь между ее стройных, раздвинутых ног.
– Что, сгораешь от нетерпения, милый? – дразнится эта чертовка, обвившись вокруг моих бедер.
– Хуже, – шепчу я, медленно заполняя ее.
О, да-а-а. Окунувшись в ее теплую спасительную влагу, я отодвигаюсь назад и быстро, одним резким движением, подаюсь вперед. Умопомрачительно приятно…
Кэтрин стонет мне в шею и выгибается дугой, а я плавно наращиваю темп, подстраиваясь под свои ощущения. Кажется, надолго меня не хватит, но мне плевать. Я эгоистично беру свое, трахая ее в ускоренном ритме, и меня не волнует степень ее удовольствия. Не здесь… не в этот раз.
Она тянет меня за волосы, обращая мое лицо к себе, а я смотрю на нее сквозь пелену набухающего наслаждения и млею. Она лучшее, что когда-либо случалось со мной. Моя сладкая пилюля в минуты горького отчаяния. Моя богиня.
– Я сейчас кончу…
– Х-хорошо… – сбивчиво выдыхает Кэтрин.
Схватив ее под коленками, я резво насаживаю ее на свой член, страстно, неутомимо, и тут меня накрывает…
Давление бьет по мозгам, адреналин громыхает в артериях, и я чувствую, как оргазм огненным смерчем проносится по моим венам, возвышая меня на вершину исцеляющего блаженства.
* * *– Обещаешь не злиться? – спрашивает Кэтрин, свернувшись у меня под боком.
О-оу. Узнаю этот вкрадчивый тон.
– Что ты опять натворила? Давай, не темни, – с иронией говорю я, скосив глаза на часы.
Половина второго. Где его черти носят?
Кэтрин таинственно рисует узоры на моей груди, и я настораживаюсь. А с ней-то что не так? Зачем ей мое обещание?
– Кэтрин, что происходит?
– Ничего, просто…
Понятно. К гадалке не ходи – учеба.
– Снова этот поганый Лестрейд? Режиссер? Кто там еще нарисовался, пока я торчал в офисе, а? – клянусь, эти калеки дождутся и я оторву им всем яйца.
– Господи, никто! Дело не в этом.
– А в чем?
Она мнется.
– Я жду.
В спальне воцаряется гробовая тишина.
– Ладно, – произносит она еле-еле, спустя несколько томительных секунд. – Я виделась с Мартой Гарсиа.
Что?
Мое сердце пропускает удары.
– Что ты сделала?
Убрав от нее руки, я ошеломленно приподнимаюсь на локтях и сверлю ее укоризненным взглядом.
– Пожалуйста, только не злись.
Не злись? Да я на грани безумия!
– Кэтрин, зачем ты виделась с ней?
– Ну, случайно… – лепечет она, очевидно, растеряв все свои аргументы. Обманщица.
– Проклятие! Как ты посмела, Кэт? – прикрикиваю на нее я, охваченный вспышкой ярости. Я выбираюсь из постели, отступаю на безопасное расстояние, чтобы, не дай бог, не накинуться на нее, но черт бы ее побрал! Этой малявке не помешает хорошенькая взбучка!
– Я не думала, что окажусь там… я не планировала…
– Не планировала, но оказалась! – сквозь зубы рычу я, вытаращив на нее свои дикие, сверкающие гневом глаза. – Как?!
Она виновато пожимает плечами.
– Я так и знала, что ты рассердишься…
– И тем не менее пошла к ней.
– Да.
Прекрасно!
– Зачем? Чего ради, скажи мне?! – злость разрывает меня на куски, я не готов находиться с ней рядом, не готов. Меня трясет.
– Тебе не понять, – ее едва слышно.
Ах вот оно что? Теперь я недостаточно умен для ее интрижек! Схватив первую попавшуюся вазу, я швыряю ее об пол, и осколки мелкой россыпью разлетаются по углам.
– Отвечай, мать твою, какого хрена ты заявилась к Гарсиа?!
– Из-за Мануэлы! – пискляво выкрикивает она. – Мне осточертело быть третьей! Осточертело находиться в постоянном неведении! – по ее прекрасному лицу струятся слезы.
Третьей?
– Что ты несешь? Что ты опять нафантазировала себе?! – я подтягиваю брюки, подбираю с пола рубашку и одеваюсь. – Она умерла. Ее похоронили! Разве тебе этого недостаточно?
– Недостаточно? Думаешь, я радуюсь ее смерти, да?! – огрызается Кэтрин, захлебываясь в истерике. – Так вот, ты ошибаешься! Потому что, выживи она тогда, ты бы уже давным-давно узнал о ней правду!
Мои пальцы зависают над пуговицей, брови съезжают вниз.
– Какую еще правду?
– Такую! – шипит Кэтрин. – Это был не твой ребенок! Она изменяла тебе, спала с другим! Он обрюхатил ее, а не ты!
– Что? Нет, подожди… – шепчу я пересохшими от волнения губами.
Я ошеломленно моргаю, прислонившись спиной к стене, а Кэтрин сидит и тупо глазеет на меня.
– Что? Нет, подожди… – шепчу я пересохшими от волнения губами.
Я ошеломленно моргаю, прислонившись спиной к стене, а Кэтрин сидит и тупо глазеет на меня.
Отлично. Шесть лет беспрерывных страданий, антидепрессантов и внутренней борьбы, а по итогу – ребенок все-таки был не от меня?
– Роберт…
На подоконнике пищит телефон. Я наклоняюсь и быстро хватаю трубку – эсэмэска от Ферраны. Черт! У меня осталось ровно двадцать пять минут.
Переслав сообщение Хэнку, я тащусь в гардеробную, Кэтрин увязывается за мной.
– Что ты делаешь? Куда ты собрался?!
– Мне нужно уехать. Срочно, – влезаю в черные джинсы, меняю рубашку, надеваю кожаную куртку и зашнуровываю ботинки. Кэтрин заторможенно наблюдает за мной, разинув рот.
– Зачем?
Проигнорировав ее вопрос, я вышагиваю в холл, растасовываю по карманам мобильник, ключи и ингалятор, и шлю Тони весточку:
«Я спускаюсь».
– Роберт! Ты не можешь просто взять и уйти! Мы не закончили!
Дьявол, вот пристала!
Разворачиваюсь на пятках, и она от неожиданности врезается в мой торс.
– Майка похитили! Я должен ему помочь, ясно?
– К-как? – она бледнеет.
– Тебя это не касается. Ложись спать и не вздумай никому звонить! – на выходе приказываю я.
– Сэр, – Тони встречает меня на парковке.
Я киваю и, забравшись в машину, созваниваюсь с Хэнком.
– Роб, мы уже в дороге. Вы готовы?
– Думаю, да… – неуверенно отвечаю я, пытаясь собраться с мыслями.
– Энтони с тобой?
– За рулем.
– Порядок. Пересекаемся на Арчер-роуд, оттуда поедем вместе, но вы даже не заметите.
– Осторожнее.
– Взаимно.
Я вешаю трубку, Тони объезжает здание и резко, на высокой скорости, жмет по тормозам.
– Что за…
Внезапно дверца с моей стороны распахивается и в салон вихрем врывается Кэтрин.
– Я поеду с тобой! – категорично заявляет она, намереваясь усесться ко мне на колени. О нет! Тони в растерянности, а я так вообще в шоке. Черт, у нас нет времени на драму.
– Кэтрин, иди домой, живо! – я выталкиваю ее на улицу, но она вцепляется в меня точно клещ и кричит:
– Ни хрена, Эддингтон! Больше никогда, никогда не указывай мне, болван!
Болван?
Она пробует сразиться со мной в неравном бою, но я хватаю ее за плечи и ставлю на тротуар.
– Пожалуйста, поднимайся в квартиру, я скоро вернусь.
– Нет! Я не отпущу тебя! Тебя похитят, или ранят, или убьют!
Господи Иисусе! Ну чем не театральный кружок?
– Мистер Эддингтон, сэр… – Тони кашляет в кулак. – Мы опаздываем.
Дерьмо!
Ладно…
Не обращая внимания на прохожих, я отталкиваю эту хулиганку в сторону, запрыгиваю в «БМВ», и Тони лихо газует с места.
«Не смотри в окно. Только не смотри в окно».
Мы проезжаем пару кварталов, и во мне просыпается совесть. Черт!
Может, отправить ей эсэмэску? Да, это определенно смягчит ситуацию.
Кликаю на дисплей.
«Прости, но у меня не было выбора. Я люблю тебя.
P. S. Не беспокойся обо мне, твой Р.».
* * *– Приехали, сэр. Что дальше?
– Выходим, – невозмутимо говорю я, а у самого поджилки трясутся. – Не дергайся, веди себя непринужденно, иначе они учуют подвох.
Тони становится сзади, я осматриваюсь и нетвердой походкой подступаю к ветхому, двухэтажному домишке, в котором предположительно спрятан мой брат.
– Стоять. – Из переулка показывается знакомый силуэт, и я замираю. – Ну здравствуй, приятель, – нараспев тянет Феррана.
М-да, для полноты картины ему не хватает усов и кожаных гетр.
А он неплохо сохранился. Значительно прибавил в весе, посвежел… вылитый дон Корлеоне до перестрелки.
– Называй меня кем угодно, но только не своим приятелем, говнюк, – едко выплевываю я, вызвав в нем снисходительную улыбку.
За Джимом вырастают два плотных типа. Наверное, нас должны обыскать.
– Вас двое?
– Да. Где Майк?
– Погоди, не спеши.
Мы сверлим друг друга глазами – долго, свирепо, словно боксеры на ринге, и тут из глубины темной ночи доносится визг тормозов, хлопок двери, и ужас острым лезвием пробирается под мою кожу.
– Кэтрин, мать твою! НЕТ!
Глава 21 Исповедь
Я выскакиваю из такси и мчусь прямиком к Роберту.
– Кэтрин, мать твою! Нет!
В воздухе раздается громкий оглушительный хлопок, шум, крики, и мы оба стремительно валимся на землю.
Черт…
Что это было?
Мы лежим на мокром бугристом асфальте, и я не могу пошевелиться. Мне тяжело… боже, почему он не поднимается?
– Роберт, вставай, – завозившись под его телом, я пробую выбраться из-под него, но ничего не получается. – Встань! – слезы наворачиваются на глаза, я знаю, что это, но не хочу признавать истину. Он сейчас очнется. Должен очнуться, иначе и быть не может, ведь так? Все хорошо, Кэт. Не паникуй. Не дергайся.
Вокруг разворачивается чудовищная, леденящая душу картина: топот ног, скрежет защелкивающихся наручников, зачитывание прав и прочее, отдаленно напоминающее мне крутой криминальный боевик. Неужели я и впрямь здесь?
– Роберт… – я целую его в щеку, и на губах появляется солоноватый металлический привкус.
Я плачу.
– Чтоб я сдох на фиг, бро! Нет, нет, нет! – в сознание врезается встревоженный баритон Майка.
Откуда он взялся? Внезапно я оказываюсь на свободе, мне становится легко и чертовски холодно. Я дрожу.
Майк аккуратно переворачивает Роберта на спину, я задерживаю дыхание и затыкаю ладонями рот, чтобы не закричать. Он весь перепачкан кровью: ключицы, плечи, шея и даже лицо. Нет, я не верю. Из горла вырывается истошный крик, я раскачиваюсь взад-вперед, сидя на тротуаре, щипаю себя за руки, тяну за волосы, но это не срабатывает. Мой жуткий ночной кошмар не прекращается, я не могу проснуться, не могу!
– Бога ради, Энтони! Забери ее отсюда! – командует Майк, склонившись над своим братом. – Эй, вызовите 911! Быстрее, мать вашу, шевелите задницами!
Он стягивает с Роберта куртку и зажимает глубокую кровоточащую рану чуть выше его груди. Меня тошнит. Голова кружится, и все плывет, плывет. Истерика новой волной окатывает меня. Я рыдаю и, кажется, теряю рассудок. Господи, я сейчас умру! Или уже умерла и это мой ад? Где я? В каком измерении?
– Тони, я же сказал – убери ее отсюда, немедленно!
Поблизости гудит мигалка, распахиваются двери, выбегают санитары. Я больше не вижу Роберта, они загородили его.
– Кэтрин, пойдемте, – Тони помогает мне подняться, но я не желаю никуда идти.
– Пусти меня… не трогай… – шепчу я, отмахиваясь от него руками.
– Пожалуйста, вам тут не место.
– Я поеду с ним… я хочу к нему!
– Что ты с ней цацкаешься?! Бери ее и уноси! – распоряжается Майк, следуя к карете «Скорой помощи». Тони смело отрывает меня от земли, я захлебываюсь слезами, и очертания окружающего мира постепенно начинают сгущаться в мутное тугое пятно.
– Не надо… не надо…
Я проваливаюсь в темноту.
* * *Ненавижу больницы, они наводят на меня ужас.
Навязчивый специфический запах, белые халаты, безвкусный кофе из автоматов, чтобы скоротать нескончаемые минуты до приговора врача… в общем, мрак.
Мы находимся здесь уже два часа. За это время меня успели привести в чувство, напичкать успокоительными и уложить на диван, чтобы я, чего доброго не угодила в отделение интенсивной терапии. Черт, ну и пытка!
Я опять обвожу взглядом приемную. Стюарт и Риз смирно сидят напротив, с ними какая-то пара, вероятно, их близкие друзья или родственники, приехавшие по первому зову. Майк отчужденно стоит возле окна и ни с кем не разговаривает. В заляпанных грязью джинсах, «Найках» и кожаной куртке своего брата, он молчит, кажется, уже целую вечность, зарывшись в свою печаль.
Встаю и подхожу к нему.
– Эй. Как ты?
– Хреново, – уныло хрипит он. – А ты?
– Хуже, чем когда-либо.
Он кивает.
– Вот и я тоже. Слышал, на этой неделе грядет похолодание.
Похолодание? Он имеет в виду погоду? Бред.
– Майк, я боюсь. Что, если…
– Исключено, – он не дает мне закончить фразу. – Этот засранец живуч, как феникс. Он не умрет. По крайней мере, не сегодня.
– Это моя вина, – причитаю я в потолок. – Он велел мне оставаться дома, а я не послушала его, упрямая идиотка!
Майк неохотно оборачивается – по его изможденному лицу блуждает горькая мука, губы искусаны до ран. Он хмурится и отрицательно мотает головой.
– Ты не виновата, Кэт. Если среди нас и есть причина всех его несчастий, то это я.
– Майк…
– Прошу, не утешай меня, ладно? Роберт пострадал из-за меня, из-за моей долбаной дурости! Теперь я стою здесь живой и невредимый, а он лежит там и… – его напускная выдержка дает слабину. Майк резко отводит от меня глаза, и между нами вновь пролегает неловкое молчание.