Фюрер опустил взгляд и увидел револьвер. Щеки фюрера затряслись, пальцы левой руки заходили ходуном. Однако он собрался с духом и проговорил презрительным голосом:
– Неужели вы думаете, что сможете меня напугать?
– При желании я могу не только вас напугать, но и убить.
– Убить фюрера? Вождя и любимца нации?
«Убить фюрера!» – отчеканилось в голове у Егора, и рука, держащая рукоять пистолета, взмокла от внезапного приступа волнения и какого-то неприятного восторга.
Видимо, Гитлер прочел что-то такое в его глазах, потому что он попятился и сипло вымолвил:
– Я знал, что этот браслет послан мне злыми силами… Я догадывался, что в нем моя погибель…
– Я оставлю вас в живых, если вы отдадите мне этот браслет, – сказал Егор.
Фюрер усмехнулся – одними губами, как это делают люди, стыдящиеся плохих зубов.
– Я не могу вам его отдать, гауптштурмфюрер. Браслета у меня нет.
– И где же он?
– Я не мог держать его у себя. От него исходила недобрая энергия, меня мучили кошмары…
– Где он? – повторил вопрос Волчок.
Гитлер нахмурился и сухо ответил:
– Он у моего лейб-медика.
– Почему вы отдали браслет доктору Морелю?
– Морель – ученый. Ему недостает веры, но зато он свободен от множества предрассудков. Кроме того, Морель обещал провести опыты и определить состав металла, из которого сделан браслет.
– Где ваш лейб-медик хранит браслет?
– Он держит его при себе.
– Почему вы так уверены?
– Это мой приказ. Я… – Гитлер сбился, но тут же продолжил: – Время от времени я прошу Мореля показать мне его.
– Зачем?
– Этот браслет чудо. Он появился из ничего. Прямо у меня на глазах.
– Вы же сами сказали, что он – зло.
Гитлер прищурил холодные, неприязненные глаза:
– Зло тоже способно творить чудеса, гауптштурмфюрер. – Щека фюрера дернулась, и он сипло добавил: – Теперь вы знаете, что браслет у моего лейб-медика. Что вы намерены делать дальше?
– Дальше? Дальше будет просто.
Егор шагнул к Гитлеру и ударил его рукоятью пистолета по голове.
12
Пробраться в «Третий корпус Икс» не составило труда. Егор с легкостью обошел все патрули, вырубил пару часовых и уже через пять минут после того, как покинул блокгауз фюрера, оказался перед дверью «Третьего корпуса».
Дверь была заперта изнутри. Егор осторожно пристукнул кулаком по железной обшивке. Послышались шаги, а вслед за тем недовольный голос осведомился:
– Геше, это вы?
– Да, – ответил Егор.
Лязгнули засовы, и дверь приоткрылась, выпустив прямоугольник тусклого света. Егор рванул дверь на себя, подхватил вылетевшего доктора Мореля и быстро втолкнул его обратно. После чего закрыл дверь и задвинул стальной засов.
– Гауптштурмфюрер Грофт! – выдохнул доктор, пятясь к столу и уставившись на Егора темными стеклами очков.
– Да, это я.
Морель ткнулся бедром в угол стола, быстро развернулся и протянул руку к приоткрытому верхнему ящику стола. Егор одним прыжком пересек кафельный «предбанник», схватил Мореля за руку и швырнул его на стену. Доктор больно ударился о стену плечом и зашипел от боли.
– Да что с вами такое, гауптштурмфюрер? – процедил он сквозь зубы. – Какого лешего вы явились сюда ночью?
Волчок вынул из ящика стола «вальтер-ПП» и сунул его в карман кителя.
– Нога разболелась, – сказал он доктору. – Ваша мазь не помогает.
– Вы что, не могли дождаться утра?!
Егор покачал головой и проговорил голосом, от которого Морель мгновенно побледнел:
– Мы оба понимаем, что нога здесь ни при чем. Предлагаю сразу перейти к делу. Мне нужен браслет из серебристо-белого металла, который отдал вам фюрер.
– Не… понимаю, о чем вы, – пробормотал доктор, угрюмо глядя на нежданного гостя.
Волчок усмехнулся:
– Не сомневаюсь. Но думаю, удар по зубам исправит ситуацию.
Егор поднял револьвер, сделав вид, что собирается садануть Мореля. Тот испуганно прикрылся руками и снова стал пятиться назад, пока не уткнулся спиной в угол «предбанника».
– Я вам все скажу, только пообещайте, что не убьете меня.
– Если будете вести себя хорошо, я вас не трону, – пообещал Волчок. – Но если вздумаете валять дурака, я без всяких сожалений раскрою вам череп. Вы меня поняли, Морель?
– Да, Грофт… Я вас понял… Браслет у меня в лаборатории.
– Идемте за ним.
– Как скажете.
Доктор, потирая пальцами ушибленное плечо и кривясь от боли, проковылял к двери лаборатории, откинул подвижную панель электронного замка и набрал код, привычно тыкая пальцем по черным кнопкам-клавишам. Замок смачно щелкнул, и тяжелая стальная дверь слегка приоткрылась.
Егор взял Мореля за шиворот и ткнул ствол револьвера ему в затылок. Доктор съежился и на негнущихся ногах двинулся вперед.
В лицо Егору ударил густой запах лекарств. Лаборатория была погружена во мрак.
– Включите свет, – приказал Волчок.
Доктор протянул руку к стене и щелкнул рубильником. Вспыхнувший свет был так ярок, что Егор на миг зажмурился. Что-то ударило его по руке, револьвер упал на пол, Егор быстро нагнулся, чтобы поднять его, и в это мгновение острое, твердое колено ударило его в лицо. На секунду Волчок потерял сознание, а когда снова пришел в себя, обнаружил, что лежит на полу, безоружный, мундир залит кровью, а во рту такая боль, словно он жевал колотое стекло.
Несколько секунд глаза были затянуты мутной пеленой, в которой маячили тени, а когда пелена рассеялась, Волчок понял, что проиграл. Доктор Морель сидел в кресле, массируя ушибленное плечо, а рядом с ним, с геринговским револьвером в руке, стоял унтерштурмфюрер Рохус Миш.
Егор выплюнул сгусток крови вместе с осколками собственных зубов, затем оглядел лабораторию. Это было просторное помещение с белыми стенами и белым потолком. Вдоль одной из стен стояло несколько сооружений, состоящих из стальных балок, похожих на переплетенные поручни. Среди балок Волчок разглядел мягкие кресла, рядом с которыми находились стальные рамки для капельниц.
Егор снова взглянул на унтерштурмфюрера.
– Что это за место? – хрипло спросил он. – Почему ты здесь?
Миш чуть склонил голову набок и спокойно ответил:
– Это то, о чем ты должен был узнать лишь через пару недель, Георг. Доктор Морель делает из нас универсальных солдат.
– Это бред.
Рот Волчка был изуродован сильным ударом, поэтому слова зучали невнятно. Но унтерштурмфюрер Миш его понял. Он хмыкнул и сказал:
– Ты так думаешь?
С этими словами парень протянул руку к столу, взял тяжелый шар из литого стекла, который Морель использовал в качестве пресс-папье, и сжал его в пальцах. Шар хрустнул. Унтерштурмфюрер разжал пальцы, и частички стекла сверкающей грудой посыпались на пол.
– Ну, как? – усмехнулся Миш. – Впечатляет?
Тут заговорил доктор Морель:
– Мы не хотели вас в это вовлекать, гауптштурмфюрер Грофт, – сказал он, хмуря брови. – Вы еще морально не созрели для эксперимента. Однако вы увидели слишком много, и теперь у меня нет выбора. Вы должны сесть в одно из этих кресел.
Егор снова отплюнул кровь и сказал:
– Не думаю, что это хорошая идея.
– Эта идея гораздо лучше, чем вы можете подумать, – возразил доктор. – Есть, конечно, и побочные эффекты, но они неопасны и я бы даже сказал – полезны.
– Что это за «эффекты»? – осведомился Волчок.
– После трех-четырех процедур вы полностью избавитесь от таких фикций, как «мораль», «духовность», «добро», «зло». Ваша первозданная природа проявит себя, а все внешнее, наносное сойдет с вас, слезет, будто обгоревшая на солнце кожа.
– Я стану бесчувственным ублюдком?
Морель покачал головой:
– Неправильная формулировка. Вы станете хладнокровным, уверенным в себе воином, не знающим сомнений и колебаний. Ваш разум будет работать четко, как часы. Ваша мускулатура обретет сверхсилу за счет неиспользуемых ресурсов организма, которые наконец-то заработают на полную мощь. Представьте, какие великолепные перспективы откроются перед вами!
– Перспективы захватывающие, – согласился Егор. – Но я и сейчас себя неплохо чувствую.
– Георг, ты видел, что я только что сделал, – обратился к нему унтерштурмфюрер Миш. – Неужели ты не хочешь обладать такой же силой?
– Сломать еще одну безделушку? – Егор усмехнулся и покачал головой: – Нет, это не по мне.
Он стал медленно подниматься на ноги, каждый миг ожидая, что Миш попытается его остановить. Однако унтерштурмфюрер продолжал спокойно наблюдать за Егором, не делая никаких попыток применить насилие.
– Ты не пройдешь мимо меня, Георг, – сказал он вдруг.
– Да ну?
– Рохус – наш самый лучший и самый успешный испытуемый, – сказал доктор Морель. – Внешне он не изменился, но уверяю вас – если Ганса запереть в одной клетке с разъяренной гориллой, то я не поставлю на гориллу и ломаного гроша.
– Ты не пройдешь мимо меня, Георг, – сказал он вдруг.
– Да ну?
– Рохус – наш самый лучший и самый успешный испытуемый, – сказал доктор Морель. – Внешне он не изменился, но уверяю вас – если Ганса запереть в одной клетке с разъяренной гориллой, то я не поставлю на гориллу и ломаного гроша.
– Уверен, из них вышла бы отличная пара, – сказал Егор. – А теперь простите меня, ребята, я должен идти.
Егор неторопливо двинулся к двери, но унтерштурмфюрер Миш сделал шаг в сторону и оказался у него на пути.
– Повторяю, Георг, у тебя нет шансов.
– Правда? – Егор чуть прищурил свои золотисто-карие глаза. – Неужели ни одного?
– Сдайтесь, и мы оставим вас в живых, – сказал доктор Морель.
– И что со мной будет дальше?
– У вас появится возможность искупить свою вину кровью. На передовой.
– Кажется, вы перепутали меня со служебной овчаркой, парни. Я готов кусать врага, но прыгать через палочку – не по моей части. Так что ты решил, «белокурая бестия»? – снова обратился Егор к унтерштурмфюреру Мишу. – Хочешь попробовать свои силы в честной драке?
Лейтенант Миш усмехнулся, откинул барабан револьвера и вытряхнул патроны на пол. Один из патронов остался в гнезде, но унтерштурмфюрер смотрел на Егора и не заметил этого. Он защелкнул барабан и положил револьвер на стол.
Еще до того, как сталь револьвера коснулась крышки стола, Волчок ринулся в атаку. Он действовал хладнокровно и расчетливо, намереваясь провести серию ударов по лицу и корпусу, однако едва кулак Егора коснулся скулы «белокурого волка», как перед глазами у него все перевернулось, и он почувствовал, что лежит на полу с отшибленной спиной.
Унтерштурмфюрер Миш, усмехаясь, поставил ему сапог на грудь и сказал:
– Я не хотел, чтобы все так закончилось. Ты мог стать суперчеловеком, Георг.
– Через минуту ты станешь супертрупом! – прорычал Егор и пнул нациста коленом по опорной ноге.
«Белокурый волк» этого не ожидал, нога его взлетела вверх, и он тяжело рухнул на пол. Егор в мгновение ока оказался на ногах и въехал унтерштурмфюреру каблуком в пах. Тот вскрикнул и, сцепив зубы, простонал:
– Ты ударил меня ниже пояса!
– Прости, я думал, у такого, как ты, не бывает уязвимых мест.
Егор хотел припечатать «белокурого волка» к полу ударом ноги, но Миш молниеносно схватил его за ботинок и, резко дернув в сторону, швырнул Егора спиной на стену. От удара у Волчка перехватило дыхание, и посыпались искры из глаз.
А унтерштурмфюрер уже шел к нему, пригнув голову и сжав кулаки. Егор попытался встать в стойку, но грудь и спину пронзила острая боль, и руки его опустились сами собой. Волчок понял, что у него сломаны ребра и поврежден позвоночник.
«Вот и все», – сокрушенно подумал он, и в это мгновение на глаза ему попался стеллаж, уставленный бутылками с какими-то препаратами и растворами. Действуя почти инстинктивно, Егор схватил со стеллажа стеклянную бутылку и швырнул ее в лицо Рохусу Мишу. Склянка разбилась на куски, и содержимое ее с шипением выплеснулось на лоб и глаза унтерштурмфюреру. Тот закричал от боли и на секунду остановился.
Волчок метнулся к столу, схватил револьвер, развернулся и нажал на спусковой крючок. Пистолет тявкнул в руке Егора, и в середине лба Рохуса Миша вспыхнула красная точка.
«Сработало?!» – не поверив в свою удачу, подумал Волчок.
Несколько секунд унтерштурмфюрер стоял на ногах, скосив глаза наверх, словно пытался разглядеть дырку во лбу, а потом покачнулся и повалился на пол.
Егор, все еще сжимая в руке револьвер, повернулся к доктору Морелю, который сидел в своем кресле ни жив ни мертв от страха.
– Браслет, доктор, – сухо и четко произнес Егор. – Он все еще мне нужен.
Морель, не говоря ни слова, сунул руку за пазуху, достал из внутреннего кармана пиджака браслет и положил его на стол. Волчок сгреб браслет, осмотрел его, кивнул сам себе, а потом поднял голову к потолку и крикнул:
– Профессор! Браслет у меня! Тащите сюда свой «почтовый ящик» и включайте для меня обратный ход!
Страх в глазах доктора Мореля сменился удивлением.
– С кем вы разговариваете, гауптштурмфюрер? – изумленно спросил он.
– Профессор! – снова позвал Волчок, не обращая внимания на лейб-медика. – Долго еще будет продолжаться этот спектакль? Я готов к возвращению!
И тут что-то изменилось. Воздух лаборатории дрогнул, запахло озоном, замерцало маслянистое, жаркое марево, а вслед за этим воздух сгустился, и прямо перед Егором в воздухе повисла небольшая коробка с полупрозрачными стенками, по которым то и дело пробегали радужные волны. Это был «почтовый ящик» профессора Терехова, квантовое устройство, позволяющее перемещать во времени небольшие предметы.
Егор протянул руку и нажал на едва заметную серебристую кнопку на панели ящика. Передняя стенка беззвучно поднялась, и Егор швырнул браслет в ящик.
– Отлично! – сказал он. – А теперь – поехали!
Ящик стал стремительно выцветать, теряя контуры, и когда от него почти ничего не осталось, Егор почувствовал, что сознание его пошатнулось и стало уплывать, подхваченное ветром времени.
Последним, что он увидел, было перекошенное от ужаса лицо Мореля с выпученными глазами и блестящим от пота лбом.
За мгновение до того, как потерять сознание, Егор успел прошептать:
– Прости, Грофт… Дальше тебе придется выпутываться самому.
Глава 3 Возвращение
1
Профессор Борис Алексеевич Терехов сидел в кресле с бокалом вина в руке и время от времени бросал внимательные, озабоченные взгляды на ванну, в которой лежал Егор. С начала перемещения прошло уже восемь часов. Но это здесь, а там, где пребывало сейчас сознание парня, время текло иначе. Там прошло не меньше недели.
На панели управления находилась специальная лампочка вызова. Как только Егор раздобудет циркониевый браслет и позовет Терехова на помощь, устройство считает сигнал с подкорки Егора и передаст его на панель управления. Сигнальная лампочка вспыхнет, Машина даст гудок, и это будет означать, что пришло время отправить за браслетом «почтовый ящик», а затем и вытащить из тела нацистского агента Георга Грофта сознание самого Егора.
Рядом с Машиной, на ореховом комоде, стоял старенький ламповый радиоприемник «Рассвет» с маленьким циферблатом на панели. От приемника к Машине тянулись несколько тонких на вид, но чрезвычайно прочных разноцветных проводков.
Профессор Терехов отпил вина, и тут шкала приемника осветилась желтым светом. Динамик зашуршал помехами, и сквозь эти помехи пробился слабый человеческий голос:
– Борис… Борис, ты слышишь меня…
– Я здесь! – крикнул Терехов и, уронив бокал с вином на ковер, бросился к приемнику.
В последнее время сеансы связи с пропавшим братом становились все реже и короче. Объяснения этому факту профессор не находил, как не находил он объяснения и тому, что брат, пропавший из нашего мира больше двадцати лет назад, общается с ним при помощи старого приемника.
– Саша, ты слышишь меня? – крикнул профессор Терехов.
– Да… – отозвался далекий, кажущийся нереальным голос. – Как продвигается работа по сбору предметов?
– Я над этим работаю, Саша! Есть уже три предмета, и сейчас мой парень отправился за четвертым!
– Пусть твой парень поторопится… я стра… но… уже не… – Треск помех стал громче и практически заглушил последние слова Александра Терехова.
Потом приемник замолчал, и панель его погасла так же внезапно, как загорелась. Несколько минут профессор стоял возле комода, сунув руки в карманы своего красного восточного халата и напряженно глядя на приемник, потом вздохнул и вернулся в кресло. Вероятно, связи с братом сегодня больше не будет.
Александр Терехов исчез в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году вместе с передвижной лабораторией и всем, что там находилось. Через несколько минут лаборатория вновь вернулась в наш мир, но Александра там не было. Не– доставало и нескольких вещей, которые Александр сложил перед экспериментом на железный столик.
Много лет Борис пытался определить, в какую точку пространственно-временного континуума переместился брат, однако попытки эти оставались безуспешными. До тех пор, пока Александр не объявился сам – пусть всего лишь в виде далекого голоса, доносившегося из динамиков старенького «Рассвета».
Профессор Терехов много раз пытался узнать у брата, где тот находится, однако стоило ему заговорить об этом, как сеанс связи тут же заканчивался, и приемник снова умирал.
Борис Алексеевич много об этом размышлял и в конце концов пришел к выводу, что таинственная сила, обеспечившая ему связь с братом, тщательно следила за тем, чтобы Александр не сболтнул лишнего. О причинах подобного подхода можно было только гадать.