Подслушав разговор двух служанок, Саломея узнала, что их молодой господин недавно отправил во Владимир свою беременную жену и теперь в его постели перебывали почти все княжеские челядинки. Самые привлекательные из девушек оказываются в княжеской ложнице не только ночью, но и днем.
«Похоже, князь Владимир силен и неутомим, как жеребец! — подумала тогда Саломея. — К тому же он еще и ангельски красив!»
Саломее довелось несколько раз видеть Владимира Георгиевича со стороны, но столкнуться с ним лицом к лицу ей пока не удалось ни разу. Именно страстное нетерпеливое желание этой встречи подтолкнуло Саломею к тому, чтобы нарядиться в легкое льняное платье, подчеркивающее совершенные формы ее фигуры. Саломея и не скрывала от себя самой, что ею движет единственное желание — соблазнить красавца-князя.
В тот день удача улыбнулась Саломее.
Спускаясь из верхних покоев терема на нижний ярус, Владимир Георгиевич узрел черноволосую кудрявую красавицу в длинном белом платье, с задумчивым видом сидящую на скамье возле массивного дубового столба, подпирающего тяжелую балку потолочного перекрытия. Голос князя, казалось, пробудил большеглазую незнакомку от некоей печальной грезы. Присев на скамью рядом с Саломеей, Владимир Георгиевич мигом позабыл, куда и зачем он шел. Пленительный взгляд Саломеи, ее чуть смущенная улыбка и слова, слетевшие с ее красивых уст, заворожили и околдовали молодого князя, который, сам того не ведая, попался в сети опытной обольстительницы, как рябчик в силок.
Вечером этого же дня между Саломеей и Терехом произошел довольно неприятный разговор.
Саломея, со свойственной ей прямотой, объявила Тереху, что уходит от него к Владимиру Георгиевичу.
— Князь люб мне, и я ему по сердцу, — сказала Саломея. — Отныне я буду жить наверху, в княжеских покоях. Не серчай на меня, Терех. Мы с тобой разного поля ягоды.
— Ясное дело, куда уж мне до тебя, Саломеюшка! — проворчал Терех, сняв с себя пояс и в сердцах швырнув его в дальний угол. — Я для тебя слишком мелкая пташка! Тебя привлекают бояре да князья! Что ж, ступай, коль князь соблазнился тобою, ты ведь не жена мне. Токмо хочу напомнить тебе, голубушка: у Владимира Георгиевича есть супруга венчанная.
— Ведаю, — холодно обронила Саломея. — Супруга князя Владимира может помереть при родах, такое бывает. Тогда я стану его законной супругой.
— Ну а ежели княгиня удачно разродится, что тогда? — спросил Терех, снимая с себя сапоги.
— Этот князь мой! — сдвинув брови, проговорила Саломея. — Я не уступлю его никому! Владимир уже без ума от меня, хотя еще не распробовал всех моих прелестей, а что будет, когда он узнает, какая я искусница в постели!.. Скоро я очарую и приручу Владимира, обуздаю его волю, моя красота заслонит от него всех прочих красавиц. Тогда Владимир сам спровадит свою венчанную жену в монастырь.
— Змея ты подколодная! — вырвалось у Тереха. — На чужом несчастье счастье свое построить хочешь! Стерва блудливая!
— Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала, Терех, — с неприязненной миной на лице произнесла Саломея. — Неужто ты забыл про свои любовные похождения в Рязани? Сначала ты соблазнил Гликерию, потом обрюхатил дочь какого-то плотника…
— Враки это! — возмущенно воскликнул Терех. — Гликерия сама на меня вешалась, а с Фетиньей мы просто гуляли вместе по вечерам, вот и всё.
— Гуляли и ребеночка нагуляли, — усмехнулась Саломея. — Вас, мужчин, послушать, так все вы чада непорочные!
— Всего три дня мы с тобой прожили в тереме княжеском, Саломеюшка, а ты уже бросаешь меня, забыв про все добро, какое я для тебя сделал! — с горечью проговорил Терех. Он был так расстроен, что, казалось, слезы отчаяния вот-вот брызнут у него из глаз. — Ладно, красавица, ступай к своему князю. Лови удачу за хвост! Я неплохо проживу и без тебя!
Саломея хотела поцеловать Тереха на прощание, но он обиженно отвернулся. Тогда она молча на краткий миг прижалась головой к его спине и удалилась, захватив свои скромные пожитки.
* * *Княжеские гридни отнеслись к несчастью Тереха с сочувствием, хотя никто из них не решился осуждать своего князя вслух. Лишь сотник Могута, который тоже был родом из рязанских земель, костил князя нехорошими словами, оставаясь с Терехом наедине.
Произошедшая в Терехе перемена бросалась в глаза каждому, кто был с ним знаком и с кем он общался на службе. Печать угрюмости лежала у Тереха на лице. Он перестал шутить и балагурить, стал замкнут и неразговорчив.
Минуло еще два дня. За это время Терех видел Саломею дважды, и оба раза она была вместе с Владимиром Георгиевичем. Сначала князь и Саломея выезжали верхом на конях на прогулку за городскую стену, потом они вместе встречали на теремном крыльце пришедших к ним в гости двух местных бояр с женами.
Желая хоть как-то отвлечь Тереха от гнетущей его тоски, сотник Могута в очередной выезд княжеских гридней за данью взял и его с собой.
На этот раз нужно было объехать дальние выселки в лесах, граничащих с коломенским уделом.
Стояла середина января. Последнее время постоянно шел снег, поэтому лес стоял в сугробах выше колен.
Тиун Фаддей, на котором лежала обязанность отчитываться перед князем за недоимки, с трудом отыскивал среди лесных дебрей заваленные снегом дороги и тропы. Самыми надежными ориентирами оставались, как обычно, замерзшие русла речушек, впадающих в Москву-реку.
Конный отряд сотника Могуты потратил полдня, чтобы добраться до первого из лесных селений, где жили охотники-мещеряки. Большинство мещеряков ныне, как и встарь, были язычниками, поэтому церковную десятину они платили крайне нерегулярно. Налоги местному князю мещеряки выплачивали дважды в год и в полном объеме, понимая, что с властью земной лучше не ссориться.
Уже смеркалось, когда княжеские гридни выехали по узкой лесной дороге к другому селению мещеряков, лежащему на берегу реки Пехорки. Оказалось, что в селе совсем недавно побывали незваные гости. Все избы были разграблены, из хозяйственных построек был уведен весь скот, амбары и погреба опустошены. Во дворах и на единственной деревенской улице лежали окровавленные полуобнаженные тела убитых смердов. Их порубили саблями, кого-то закололи копьем, кого-то застрелили из лука.
— Татары здесь побывали, — хмуро сказал Терех, осмотрев длинную черную стрелу с оперением из соколиных перьев, которую он выдернул из одного из убитых. — Совсем недавно побывали, кровь на убитых еще не задубела. И вон помет от татарских лошадей еще совсем свежий.
Следопыты из княжеских гридней, осмотрев все вокруг, поведали Могуте, что татар было около полусотни и ушли они со всем награбленным добром по льду реки Пехорки в сторону села Бельцы.
— Пришли сюда нехристи тоже по льду Пехорки со стороны Москвы-реки, — сказал старший из следопытов.
— Вот собаки узкоглазые! — Сотник сердито сплюнул себе под ноги. — Стало быть, добрались мунгалы и до нашего края. Придется рассчитаться с нехристями за их злодеяние!
Могута решил вести свой отряд, состоящий из тридцати всадников, в село Бельцы, чтобы настигнуть там татар и истребить их всех поголовно. Тереху сотник приказал мчаться во всю прыть в Москву и предупредить Владимира Георгиевича о том, что татары, по всей видимости, взяли Коломну и по льду Москвы-реки уже проникли во владения суздальских Мономашичей.
Терех вскочил на коня и, галопом вылетев за деревенскую околицу, скрылся в лесу.
Добравшись до развилки двух дорог, Терех перевел коня на шаг, чтобы дать ему отдышаться. В голове его завертелись мысли, присущие настроению, владеющему Терехом в последние безрадостные дни.
«Не стану я упреждать князя Владимира о том, что татары близко, — думал Терех. — Пусть этот злыдень тешится в постели с паскудницей Саломеей, не ведая о близкой татарской напасти. Пусть мунгалы свалятся ко граду князя Владимира нежданно-негаданно! Это будет моей расплатой Владимиру и Саломее за причиненное мне зло».
Терех решил не возвращаться в Москву, а ехать прямиком во Владимир, благо у него был хороший конь и он сам был тепло одет, да еще и вооружен.
«Разыщу во Владимире купца Якова и Гликерию, они помогут мне обустроиться на новом месте», — размышлял Терех, довольный тем, что нашел-таки способ отомстить Саломее и ее имовитому любовнику.
Не доезжая до Москвы около десяти верст, Терех повернул усталого коня на дорогу, ведущую к реке Клязьме. На этой реке, в среднем ее течении, стоял славный град Владимир — украшение и гордость здешних земель.
* * *Возвышение Саломеи, невесть откуда появившейся и мигом опутавшей князя Владимира своими обворожительными сетями, настроило против нее всю челядь в княжеском тереме. Недоброжелательность служанок Саломея чувствовала на каждом шагу. За трапезой ей подавали пересоленный суп и кашу, ее вещи всегда валялись на полу, стоило Саломее отвернуться. Челядинки постоянно толкали Саломею в спину и наступали ей на ноги, когда рядом не было князя. Самые смелые из них в лицо обзывали Саломею непотребными словами, опять же, в отсутствие Владимира Георгиевича.
Возвышение Саломеи, невесть откуда появившейся и мигом опутавшей князя Владимира своими обворожительными сетями, настроило против нее всю челядь в княжеском тереме. Недоброжелательность служанок Саломея чувствовала на каждом шагу. За трапезой ей подавали пересоленный суп и кашу, ее вещи всегда валялись на полу, стоило Саломее отвернуться. Челядинки постоянно толкали Саломею в спину и наступали ей на ноги, когда рядом не было князя. Самые смелые из них в лицо обзывали Саломею непотребными словами, опять же, в отсутствие Владимира Георгиевича.
Однажды вечером Саломея не выдержала и влепила пощечину самой дерзкой из служанок, которая до появления Саломеи была самой любимой наложницей князя. Служанка убежала со слезами на глазах, но вскоре вернулась с двумя другими челядинками. Втроем они набросились на Саломею, повалили ее на пол, осыпая ударами и пинками. Защищаясь, Саломея успела расцарапать шею одной из нападавших и укусила другую за кисть руки.
Челядинки сильно поколотили Саломею, в кровь разбив ей нос и оставив на ее теле много синяков.
Саломея намеренно разделась догола и в таком виде встретила в опочивальне Владимира Георгиевича, отлучавшегося по делам в Нижний город, дабы он увидел, как она пострадала от рук обнаглевших челядинок.
— Кто знает, милый, может, в следующий раз ты увидишь меня, вот так же вернувшись домой, с выбитыми зубами или без глаза, — промолвила Саломея, лежа на постели. — Может, дойдет и до того, что твои служанки попросту отравят меня.
Скорый на расправу князь Владимир призвал к себе всех служанок и велел Саломее указать на тех из них, которые посмели ее избить. Затем, по приказу князя, двое холопов отхлестали плетьми трех челядинок, на которых указал палец Саломеи.
На следующее утро Владимир Георгиевич, растроганный ночными охами стонущей Саломеи, решил продолжить разбирательство этого дела. Во время завтрака князь предложил Саломее самой придумать наказание для трех дерзких служанок, осмелившихся поднять на нее руку.
Саломею это очень обрадовало, хотя она постаралась не показать вида. Ее мстительная натура живо выбрала для виновниц поистине изуверские наказания из всех известных ей способов истязаний. Для той из служанок, которая посмела оскорблять ее в лицо, Саломея велела раскалить на огне две длинные иглы, чтобы затем проткнуть ими язык несчастной. У двух других челядинок, по воле Саломеи, княжеские слуги должны были переломать все пальцы на руках.
— Уверена, такие наказания навсегда отобьют охоту у наглых служанок впредь нападать на своих господ, — с холодной улыбкой заметила Саломея.
Однако претворить на деле эти наказания так и не удалось.
Утренняя трапеза Владимира Георгиевича и Саломеи еще не окончилась, как прибежавший начальник городской стражи объявил, что у стен Москвы объявились татары.
— Много ли татар? — невозмутимо поинтересовался князь.
— Очень много, княже, — ответил военачальник. — Может тыща, а может, и две.
При этом известии Саломея невольно вздрогнула, деревянная ложка едва не выпала из ее руки.
— Не бойся, прелестная моя, — сказал Владимир Георгиевич, — скоро к Москве подойдут мои братья с полками. Всеволод и Мстислав обещали мне помощь, после того как соберут большую рать. Да и отец мой, конечно же, не оставит меня в беде.
После завтрака Владимир Георгиевич сам решил взглянуть на татар с крепостной башни. Саломея увязалась за ним.
Весь Верхний город умещался на Боровицком холме, склоны которого с северо-востока круто обрывались вниз, а с юго-запада имели широкий довольно пологий спуск к низкому берегу Москвы-реки и ее притоку речке Неглинке. На Боровицком холме высились почти вплотную один к другому около двадцати теремов здешних бояр и купцов. Выше всех домов знати возвышались княжеские хоромы и большая деревянная церковь с пятью резными тесовыми маковками, увенчанными крестами.
Верхний город был обнесен довольно высокой бревенчатой стеной и пятью башнями, укрытыми четырехскатными кровлями, одна из башен была проездная. Она так и называлась — Проездная башня. Через эту башню вела дорога в Нижний город, который широким полукругом подступал вплотную к Боровицкому холму с юго-востока. Домов в Нижнем городе было около двухсот, почти все дома были небольшие, прилепившиеся друг к другу, как грибы-опята на лесной кочке.
Московляне чаще называли Нижний город посадом. Там жили ремесленники и мелкие торговцы, не ходившие на ладьях с товаром в другие города и страны. Пристань на Москве-реке была обширная, ибо этот речной путь соединял Оку с Верхней Волгой и Новгородом.
Посад тоже был обнесен деревянной стеной со стороны поля, а со стороны речки Неглинки имелся всего лишь довольно ветхий частокол.
С высоты Неждановской башни, ближней к княжескому терему, открывался вид на посад и заснеженные луга, протянувшиеся от посадской стены до дальнего соснового леса. На этих лугах татары деловито разбивали свой стан, окружив его санями с поклажей. Круглые татарские юрты быстро вырастали одна подле другой, образуя несколько кругов, замкнутых в одном огромном круге из саней и кибиток.
— Почто нехристи ставят свои шатры в круг, не проще ли ставить их рядами? — недоумевающе проговорил Владимир Георгиевич, взглянув на Саломею. Он знал, что ей довелось целый месяц томиться в неволе у татар.
— У мунгалов все строится по родовому укладу, — сказала Саломея, — и войско в том числе. Род называется по-ихнему курень. Каждый курень ставит свои шатры обособленно от других родов, образуя круг. Двери всех шатров обращены к центру круга, в случае опасности воины каждого рода выбегают с оружием на середину круга, чтобы идти в бой вслед за своим военачальником.
Владимир Георгиевич понимающе покивал головой в малиновой княжеской шапке, обняв за плечи стоящую рядом Саломею.
— Ошибся городовой воевода, нехристей в стане тыщ пять, не меньше, — после недолгой паузы заметил князь, вглядываясь в даль своими зоркими глазами.
— Сколько ратников в Москве? — спросила Саломея.
— Сотен пять наберется, — ответил Владимир Георгиевич.
Понимая, что посад не удержать, так как враги могут оказаться там, не штурмуя стену, а просто перейдя по льду Москву-реку, воевода Филипп Нянко в спешном порядке велел всему посадскому люду укрыться в Верхнем граде.
Собравшись на крепостной стене детинца, московляне наблюдали, как несколько сотен спешенных татар, держа наготове луки и сабли, вошли в Нижний город с другого берега Москвы-реки. Враги рассыпались по улицам и дворам, их громкие радостные возгласы были далеко слышны в неподвижном морозном воздухе. Распахнув створы посадских ворот, степняки из передового отряда впустили в Нижний город около двух сотен татарских конников, которые принялись рыскать вдоль бревенчатой стены детинца и пускать стрелы в толпящихся на заборолах московлян.
В тот день татары лишь обшарили московский посад, не делая попыток штурмовать Верхний город.
Сильнейшая тревога, словно снежный ком, катящийся с горы, возрастала в душе Саломеи. Она видела, что удельный град ее возлюбленного князя совсем невелик, уступая по размерам той же Коломне. Здешние укрепления тоже были не столь высоки по сравнению с валами и стенами Коломны, Ожска и Переяславца. Поэтому никаких особых надежд на то, что московлянам удастся долго продержаться против огромной татарской орды, у Саломеи не было с самого начала. Она приготовилась к худшему, мысленно дав себе зарок ни в коем случае не даваться живой в руки мунгалов.
Следующий день прошел у татар в приготовлениях к штурму Верхнего града.
На заснеженной равнине рядом с ранее разбитым лагерем степняков появились еще два больших становища, пестреющих сотнями шатров с круглым верхом, над которыми в мглистое зимнее небо поднималось, растягиваясь по ветру, множество дымов.
Пригнанные татарами пленные русичи разбирали дома и заборы в Нижнем граде, сооружая осадные башни, защитные навесы и длинные лестницы.
Татарские лучники с утра до вечера обстреливали деревянную стену детинца зажженными стрелами. Расторопные московские ратники загодя подняли на стену кадушки и ведра с водой, повсюду успевая быстро гасить огонь.
И вот пришел момент, когда татары сразу с двух сторон двинулись на приступ.
В то утро Саломею разбудил не ласковый голос ее возлюбленного, а тревожный набат, созывающий ратников на стену. Дозорные изо всех сил колотили в металлические била, дребезжащее громыхание которых врывалось во все дома Верхнего града.
Владимир Георгиевич торопливо облачился в воинский наряд и, поцеловав заспанную Саломею, тоже убежал на стену.
Умываясь и прибирая свои длинные волосы, Саломея машинально глядела на себя в зеркало, вслушиваясь в грозный шум, в котором сливались боевой клич мунгалов, звон оружия, треск ломающихся копий и лестниц. Этот шум, ширясь и нарастая, был слышен повсюду в небольшом детинце, похожем на маленький островок, который грозили захлестнуть бесчисленные враги, идущие на штурм волна за волной.