– С тех пор было столько войн, что всего мегаполиса не хватит извести на парки, – буркнул я.
По ступенькам мы спустились к круглой площадке с невысоким фонтанчиком в центре.
И вот тут я понял, что не стоило позволять мальчишке помыкать мной. Это была ошибка. Большая ошибка.
Почему?
Да потому что у фонтана стоял высокий – метра два или чуть выше – мужчина в куртке, похожей на кимоно, только с карманами и капюшоном, низко надвинутым на лицо. У мужчины не было одной руки, зато на плече у него сидела хищная птица – то ли сокол, то ли ястреб.
Я сразу узнал этого орнитолога-любителя.
Ронин – так его зовут в Вавилоне и за его пределами. Настоящее имя великана неизвестно даже Интерполу. В свободное от отдыха время Ронин руководит кланом «Азия», одной из самых жестоких криминальных группировок. А еще он – прекрасный боец-рукопашник, с которым я не смог совладать. Наша первая встреча в его хоромах посреди Барабана – анклава, обнесенного высокой бетонной стеной, – закончилась полной и безоговорочной капитуляцией Максимки Краевого.
Надо ли объяснять, почему мои мышцы непроизвольно напряглись, превратившись в стальные жгуты? Тело раньше мозга сообразило, что схватки не избежать. В барабанах трофейных револьверов не так уж много патронов, но я все же надеялся, что хватит и одной пули, чтобы сделать во лбу Ронина отверстием больше.
Я тронул Патрика за плечо, и мы остановились.
А вот Ронин напротив – сорвался с места, будто только и ждал, когда мы появимся. Устал уже, рад видеть, хочет обнять. Широко шагая, он двинул к нам. Лицо скрыто капюшоном. Впрочем, я не горел желанием увидеть вязь шрамов на щеках Ронина и его стылые глаза убийцы.
– Не подходи! – прорычал я. – Иначе пожалеешь. А из твоего петуха я суп сварю!
Однорукий никак не отреагировал на мою вежливую просьбу – расстояние между нами продолжало сокращаться. Что ж, он сам нарвался. Я навел на него револьвер – и краем глаза увидел, как из руки девушки-японки, прогуливавшейся неподалеку, выпал хот-дог. Измазанная кетчупом и горчицей сосиска еще катилась по асфальту, а японка – низенькая, волосы собраны в пучок на затылке – уже выхватила из сумочки здоровенный пистолет.
Первым же выстрелом она лишила меня револьвера. Пальцы чудом не сломало, когда его вышибло из моей руки. Но – даже не вывихнуло. Серьезная дама. Когда она подошла ближе, – я и Патрик замерли, чтобы не спровоцировать ее, – я увидел, что она не так молода, как показалось издалека. Маленькая собака всегда щенок. И у нее не хватало мизинца на правой руке. Неудивительно, ведь она заодно с Ронином. Юбитсуме – кажется, так называется обряд ампутации лишних фаланг у «азиатов». Его удостаиваются только те, кто пустячно провинился. Остальные за проступки расплачиваются жизнью.
– Батя, кто этот человек? – Японка совершенно не заинтересовала Патрика. Прищурившись, мой сын смотрел на Ронина, замершего шагах в пяти от нас.
Хороший вопрос. Наши цели совпали, когда однорукий направил меня с командой крутых профи в Парадиз, но его методы… Что он здесь делает? Уверен, встреча с орнитологом не случайна. Не бывает таких совпадений. Он ждал именно нас. А оказались мы тут потому…
Ронин перебил ход моей мысли.
– Край, – проскрипел он своим мерзостным голосом, – ты должен остановиться. Иначе…
Патрик шагнул вперед, встав между мной и одноруким. Надо же, сын защищает отца. Как это трогательно…
Его смешной поступок Ронин воспринял всерьез:
– Ликвидатор, не вмешивайся.
Я изначально не питал иллюзий насчет намерений однорукого. Он вел свою игру, в цели которой мне вникать недосуг. Зато теперь стало ясно: спасение мира в его планы не входит. Ведь он хотел помешать настоящим героям – мне и Патрику – разобраться с Президентом. Если я должен остановиться, значит, он – враг. Но почему Ронин назвал моего сына ликвидатором? Откуда он знает, что Патрик возомнил о себе бог знает что? И почему мне кажется, что мой пацан с момента нашей высадки в Джи Эф Кей был в курсе, что в ветеранском парке мы встретим странного мужика в кимоно, а потому сознательно привел меня сюда?
Пять шагов между мной и телом с пташкой. Два с половиной метра примерно. Сомневаюсь, что смогу под прицелом японки преодолеть это расстояние, неожиданно напав на однорукого. А справиться с ним – вообще из области фантастики. Но попытаться стоит. Других вариантов попросту нет. Или я буду крут, ну очень крут, или скоро начнется атомный апокалипсис.
– Нахрапом да голыми руками делу не поможешь, – выдал вдруг Ронин.
Своим скрипучим голосом он осадил меня за долю секунды до броска.
– Я тут, в Нью-Йорке, провел некоторую подготовку, узнав, что Президента «вызовут на ковер».
– Что?.. – Откровенно говоря, я растерялся. Слишком уж хорошо однорукий подходил на роль врага. Так что впору было расстроиться, узнав, что мы опять заодно. – Что ты предлагаешь, Ронин? Давай по существу.
Вдали завыла сирена. Копы с вертодрома вызвали-таки подмогу. Да и японка в парке пошумела. Так что кавалерия уже спешит сюда.
– Так есть предложение или как? – повторил я вопрос и повернулся к японке: – Девушка, небось клешней такой тяжело оружие держать? Мизинчик оторвало, когда в носу ковырялись?
Увы, я не смог вывести мадам из себя. Она и ее здоровенный пистолет только ждали приказа пристрелить меня, никакой самостоятельности. Наверное, мадам не кумекает по-русски. А я не знаю иероглифов. Ноль – ноль, победила дружба.
– Объяснить, почему твой друг палач не помнит пресс-конференцию? – проскрипел Ронин.
Я мотнул головой, но вопрос был риторическим.
– У путников есть специальные бионоиды, способные воздействовать на человеческий мозг. – Скрип однорукого был невыносим. – Они подавляют определенные его участки. В том числе – отвечающие за память.
Не удивил. Нечто подобное я и предполагал. У чужаков вообще много всяческой биомеханической хрени – вроде тех тварей, что вызвали жуткую панику на подступах к Парадизу, или гарпий с блинами, не говоря уже о кротах и том же Лоне.
– Даже если второе покушение окажется удачным, киевский сценарий может повториться, – развил свою мысль Ронин.
Черт! Об этом я как-то не подумал…
– Я знаю, как противостоять бионоидам, уничтожающим память. – На сей раз скрип однорукого прямо-таки усладил мой слух. – Вот этот человек… – Он указал на японку. – Он… Она расскажет подробнее, что и как. – После небольшой паузы Ронин добавил: – Я спешу. У меня важная встреча.
– Ты не с нами? Слабо ввязаться в драку? – Осклабившись, я шагнул к Ронину.
Точнее – дернулся, наметив движение.
Расчет оказался верным. Японка отвлеклась всего на миг, чуть скосив карие глазки, а большего и не надо было. Подбив ствол вверх, – грохнул выстрел, пуля ушла к пентхаусам – я вывернул ей руку с оружием так, что бедолагу перекосило от боли, а свободной ладошкой отвесил звонкую пощечину. Была бы мужиком – убил бы. А так просто изъял пистолет и вроде как пожурил: ню-ню-ню, нехорошая девочка, зачем на дядю оружие навела, ай-я-яй.
– Почему я должен тебе верить? – Я навел ствол на пах Ронина. Хочешь, чтобы мужик говорил откровенно, целиться надо не в голову. – Кто ты такой вообще?! Кто эта баба?!
Я намеренно орал, почти что истерил. Типа, впал в раж и способен на необдуманные поступки. Общение с агрессивными психами вызывает у людей панику. Увы, ни Ронина, ни мадам – она не кинулась на меня только потому, что великан взмахом единственной руки запретил ей это делать – ничуть не впечатлило мое представление. Одна лишь птица наградила меня неодобрительным взглядом.
Из-под низко надвинутого капюшона прозвучало:
– Не время раскрывать мое участие в противостоянии. Путникам не надо знать. И еще – ты не должен верить, Край. Никто не должен. А теперь мне надо уйти.
Этот харизматичный сукин сын не стал уговаривать меня, не стал убеждать, что только вместе мы победим. Я был нужен ему, иначе зачем эта встреча за тридевять земель от Вавилона? Но Ронин знал, что я встану под его знамена, и его вера в это передалась мне. Невозможно устоять перед человеком, которого не волнует пистолет, нацеленный ему в детородный орган.
Заглушая звуки большого города, рядом выла сирена, но все же я услышал крики.
Страх, отчаяние, ужас и ненависть – вот что смешалось в визге сразу пятерых женщин, забредших в парк. Две афроамериканки, азиатка, WASP и одна, быть может, из Пуэрто-Рико. Несмотря на разный цвет кожи, я поначалу принял их за сестер. Все были в белом, у всех были проблемы с лишним весом. Очень серьезные проблемы. Их детей наверняка дразнят шуточками, которые начинаются со слов «А твоя мама такая толстая, что…». Сочувствую ребятам и их мамашам, но чего так орать? Подумаешь, один хороший человек навел на другого пистолет. Да по «ящику» такое сплошь и рядом, пора привыкнуть.
Оказалось, женщин столь возбудило отнюдь не наше присутствие.
Оказалось, женщин столь возбудило отнюдь не наше присутствие.
Чуть повернув голову, я понял, из-за чего напряглись их голосовые связки.
Мощные мускулистые лапы чудовища, почтившего память погибших в Юго-Восточной Азии, были столь неуместны тут, что у меня самого непроизвольно открылся рот, в легкие хлынул воздух и…
Я все же не присоединился к орущим.
Потому что уже видел такое же тело, – и даже не одно! – местами покрытое бурой шерстью, проросшей между стыками крупных чешуй. Как эта тварь зовется на самом деле, я не знал. А зная, не сумел бы воспроизвести имя с помощью горла или жестов. Крысозавр – так я назвал это чудовище. Если уж оно на кого похоже, то на доисторического ящера и гигантского грызуна одновременно. У него серые бельма вместо глаз – встретите тварь на улице, сразу узнаете. Бельма те сплошь в кровеносных сосудах или трубках. В темноте они становятся алыми и светятся. Длинный черный хвост – кусок силового кабеля воткнули крысозавру в задницу – величаво, эдак неспешно, хлестнул монстра по боку. Монстра ни в малейшей мере не беспокоили вопли толстух.
Он действительно мне кивнул своей массивной черепушкой? Мол, привет, я тебя узнал, как дела? Или показалось? Точно одно: он ощерил слюнявые желтые клыки, чем довел женский интернационал почти что до коллективного инфаркта.
Крысозавры противостоят путникам, а значит, с ними надо дружить.
Если бы не помощь крысозавров, мой сын Патрик сгинул бы в подземельях Парадиза.
– Ты с ним заодно? – Я обернулся к Ронину. – Если да, это меняет дело…
Но того и след простыл.
Впрочем, пока я пялился на монстра, можно было оббежать вокруг земного шара, так что ничего сверхъестественного, однорукий просто исполнил джентльмена – в смысле, ушел не попрощавшись.
Я дернул головой обратно – крысозавр тоже пропал.
Зато японка оказалась на месте. Глаза ее злобно сверкнули, когда, предупредив мой вопрос, она сказала на чистом – без малейшего акцента – русском:
– У хозяина много дел. И он действительно благоволит этому… этому существу.
Готов дать на отсечение ее второй мизинец, мадам такая же уроженка Токио или Киото, как я – чистокровный принц Персии. Уверен, в ее родословной не обошлось без бурятов, башкиров или якутов. Я хотел проверить свою гипотезу, но вмешался Патрик:
– Точнее – существо благоволит твоему хозяину. Твоему новому хозяину. Ведь старого ты предала, раз до сих пор жива.
«Японка» посмотрела на него с неприкрытой ненавистью. Мы были ей глубоко несимпатичны, оба. Будь ее воля, она бы нас!..
А сирены все выли и выли. Или их клонируют, или к парку подтягивается вся полиция Нью-Йорка. Второй вариант правдоподобнее – вдалеке то и дело мелькали фигурки в униформе. Приближаться к нам копы пока что не решались. Тоже верно – на кой подставляться под пули, если можно вызвать снайперов, которые грохнут нас, страшных бандитов, метров с двухсот или больше?
Наоравшись вдоволь и сообразив, что делать им в парке больше нечего, толстухи зарысили прочь. Их телеса так колыхались, что просто обязаны были сорваться с костей и плюхнуться на асфальт подтаявшим холодцом. К счастью, этого не произошло, иначе меня вывернуло бы от омерзения.
Надо было принимать решение, что-то делать уже. Но какое и что?
Я снова в связке с Ронином? Или сам по себе, то есть с Патриком? Что ж, пожалуй, не мешает спросить у сына, что он-то думает по этому поводу. Копы откроют по нам огонь через пару минут, так что время еще есть.
– Лично меня однорукий убедил. – Патрик опередил мой вопрос. – Батя, надо действовать по его плану, каким бы он ни был.
– По плану человека, который везде таскается с пташкой? Дружище, ты разве не понял, что Ронин не в своем уме?
– А ты разве не понял, что пташка – это метаморф, подчинивший себе тело Ронина?
Это мне как-то в голову не приходило, но я сделал вид, что Патрик не открыл мне Америку.
– Он из той команды разведчиков, которая подчинялась Асахаре. Но при этом он состоит в тайной организации путников, переосмысливших свою жизнь. Пройдя множество миров, они поняли, что поступают неправедно. Они считают, что пора закончить Путь.
– Откуда ты все это?.. – Задавая вопрос, я уже знал ответ. Путникам не нужно издавать звуки, чтобы обмениваться информацией. А если принять-таки утверждение Патрика, что он – ликвидатор, то…
Безучастно глядя в асфальт, японка ждала, пока мы наговоримся.
– Ему поставили задачу: контролировать клан «Азия», – продолжил Патрик. – И он использовал возможности клана, чтобы напасть на Парадиз. Ничто не должно было указывать на него, иначе бы он выдал не только себя, но и остальных заговорщиков. Не справься ты с байкерами, в бой пошли бы «африканцы», нанятые Ронином. А угоди в плен хоть кто-то, кто знал о нанимателе, во время допроса сработал бы ментальный блок, поставленный исполнителю в мозг. Так что Асахара никак не мог вычислить того, кто все затеял.
Наше время истекло. Я пятой точкой чувствовал: мной и сыном уже любуются в коллиматорные прицелы. Но удержаться от расспросов не было сил:
– А крысозавр тут каким боком?
Патрик нахмурился, пытаясь понять, о ком речь.
– То существо, что испугало женщин?
Я кивнул. На груди – весьма немаленькой – у японки возникла красная точка. Наверняка лазерный луч упирается мне в спину чуть ниже левой лопатки.
– Батя, мы присутствовали при историческом событии. Ронин со своей пташкой – точнее пташка с Ронином – встретился с эмиссаром крысозавров. Контакт наконец-то состоялся. Это о многом говорит, это… Все сложно, долго объяснять. Но если они договорятся об образовании союза сопротивления путникам, появится шанс положить конец губительной экспансии метаморфов!
Послушай нас кто со стороны, решил бы, что мы законченные психи. Крысозавры, экспансия, метаморфы… А меня зовите Бонапартом.
Я окинул взглядом окрестности. Лавочки, цветочки и полицейские в бронежилетах. Да уж, самое место, чтобы решать судьбы многих миров. Не зал заседаний, но и не свалка все же.
Подмигнув японке, я сказал:
– Не знаю, какие планы у Ронина, но меня недавно чуть грузовик не сбил, и потому возникла одна идея…
Договорить я не успел. Копы открыли огонь.
Глава 10 Road works ahead
– Пожарная лестница? – Зауру некогда рассматривать план эвакуации, висящий на стене. – Где?
Вместо того чтобы просто сказать, кавказец оторвал ладонь – вся в крови – от пореза на плече и махнул рукой в нужном направлении – мол, вам туда.
Мысленно уже сорвавшись с места, палач замер. Он что-то не учел. Какую-то мелочь. Но вся жизнь человеческая зависит от мелочей, поэтому…
Взгляд его остановился на теле, распростертом на полу. Негр по имени Ахмед. Он был прислужником Глоссера, был с ним заодно, а значит… Повинуясь импульсу, Заур склонился над трупом и обшарил карманы, благо тех на униформе было немного. Конфеты-леденцы – одна мятная, другая со вкусом малины – нет, не то. Еще есть кожаное портмоне, внутри пяток визиток, небольшая сумма денег – купюры упали на тело – и магнитная карточка, белая, без надписей, с черной полосой, похожая на…
Заур показал магнитную карту доктору-кавказцу:
– Это ключ от двери на лестницу?
– Нет.
Господь, снизойди до тревог и молитв раба Твоего… Палач уронил пластик на пол. Только время зря потерял. От волнения из желудка подкатывало кверху, оставляя во рту дурной кисловатый привкус. Дорога каждая секунда. Мало ли что может прийти в голову старому маньяку, разумом которого завладели демоны?!
Палач метнулся к выходу на пожарную лестницу. Мог бы и не спрашивать, где он, ведь на стенах в полуметре от пола – это если надо ползком выбираться из задымленного помещения – краснели стрелочки-указатели. Доктор поспешил следом.
– Но может, вы все-таки иначе… – пробормотал он, открыв пожарный выход обычным стальным ключом. – Зачем так?..
Как можно быстрее надо спуститься, оббежать здание и через центральный вход проникнуть в подвальное помещение, где медики назначили себе место для свиданий с девушками, если верить небритому доктору и блуднице-медсестре. Это место – морг, туда Глоссер потащил Танюшку.
Бесцеремонно оттолкнув доктора, – чего замешкался?! – Заур ухватился за ржавые поручни.
С Богом!
Он выбрался из здания, повиснув над пустотой, ведущей к асфальту внизу. Свежий ветерок коснулся лысины. Тут, снаружи, уже не пахло неистребимым больничным ароматом.
Палач сразу понял: на пожарной лестнице министерство здравоохранения конкретно сэкономило. Две полосы-уголка длиной метров тридцать с приваренными поперек прутами, закрепленные в трухлявом кирпиче анкерами, – это путь не к грешной земле, но к небесам, куда Заур едва не отправился, оскользнувшись на ступеньке. Узаконить бы того мудреца, который придумал сей способ эвакуации из горящего здания! Если палач, здоровый, в общем, тренированный мужчина, едва способен спуститься, то что уж говорить о больных? А о тех, кто только-только после операции?..