Галлюцинация, думал я. Гипноз! Но сам не верил своим мыслям. Мне просто было страшно признаться, что я ничего не понимаю, «Здесь все происходит на самом деле», — говорила Заноза. Но ведь это невозможно. Невозможно мгновенно создавать и уничтожать города со всем их населением без каких-либо видимых затрат энергии. Откуда берется эта энергия? От капли снадобья? От нечистой силы? От духа святого? И что мне-то надлежит делать в данной ситуации? Бежать куда глаза глядят, как советует Заноза? Ну, нет, бежать рановато. Я просто обязан взглянуть на это зелье, материализующее мечты и кошмары…
…Доски пола тихо поскрипывали, когда я шел по коридору. Мне не удалось найти комнату Хозяина. Я подолгу стоял, прислушиваясь, возле каждой неподписанной двери, затем осторожно открывал ее и заглядывал внутрь. Ничего. Не заняты были еще три комнаты, кроме моей, но в них не было даже мебели. Видимо, апартаменты Хозяина располагались на первом этаже.
Я направился к лестнице и вдруг услышал шаги: кто-то поднимался мне навстречу. Это мог быть Хозяин, и я вовсе не хотел, чтобы он увидел меня здесь. Ближе всех была дверь с надписью «Блатной», я толкнул ее, и она подалась. Что там за ней? Если уж Доктор позволяет себе цветастые оргии, то этот, наверное… Но шаги приближались, и выхода у меня не было. Я открыл дверь и вошел.
Сразу за порогом начинался светлый от берез лес, сквозь листву проглядывало яркое голубое небо. Дверь бесследно исчезла, едва я закрыл ее за собой, прямо под ногами начиналась тропинка, ведущая куда-то вдаль. Меня удивило не отсутствие комнаты, но та умиротворенная тишина и покой, которых никак нельзя было ожидать здесь.
Я отправился вперед по тропинке. Через какую-нибудь сотню шагов за деревьями блеснула река. С берега тянуло дымком, там у костра сидели два человека и о чем-то весело беседовали. В одном из них я узнал Блатного. Подойдя поближе, я увидел еще троих: один сидел с удочкой у воды, а двое — парень с девушкой — прогуливались вдоль берега.
Блатной, заметив меня, нисколько не удивился.
— А, Пациент! — сказал он, пошевеливая палочкой дрова под кипящим котелком, — садись, сейчас уха будет. Да вот, знакомься, кореш мой, Петюха.
Я представился и сел у костра. Петюха, молча улыбаясь, подхватил лежащее возле него удилище и направился к реке. Блатной долго смотрел ему вслед, потом повернулся ко мне и вздохнул:
— Из нашей деревни он. На Севере замерз…
Я очумело поглядел на Блатного. Черт! Опять забыл, где нахожусь. Ну конечно, откуда тут взяться настоящим людям? Привидения…
— А остальные? — спросил я, — они как, тоже?..
— Что тоже? — поморщился Блатной, — вон на берегу — это Толька Шмаков. Сгорел он. Прям в своем дому, по пьянке. Лет пять уж… А тот, что с Натальей прохаживается, это Коська, сосед мой бывший.
— Он жив?
Блатной помолчал.
— Зарезали его. Из-за нее, как раз из-за Наталья… А знаешь, кто зарезал?
Я посмотрел в его усталые водянистые глаза.
— Здесь и встречаемся, — продолжал он, — только ты при них молчи, понял? Живые они…
— А девушка? — спросил я.
Блатной глядел на огонь.
— Чего ей сделается? Баба. Да уж теперь и не такая она совсем… Эх, кореша мои! Мы с одной деревни все были… Ты Хозяину не говори, он их знает, еще скалиться будет…
— Как это — знает?
— Ну, знал раньше. Он тоже наш, быстровский. Только не любили его там…
— За то, что алкоголик?
— Да нет. Один он, что ли? Ну, стыдили, конечно, посмеивались. А он в ответ — погодите, мол, гады, попляшете скоро, посмотрим, кто шибче засмеется… Злоба у него на всех. Я так думаю, он не успокоится, пока не разнесет Быстровку по камушку. А там и за город примется, тоже не угодили ему чем-то…
— Погоди, — перебил я, — о чем это ты? Что он может сделать городу?
— А ты сны видал? Сходи на двор, посмотри…
— Но ведь это ваши сны! Хозяин снов не видит. Неужели он может заставить тебя напустить какую-нибудь гадость на деревню, где прошла вся твоя жизнь?
Блатной вдруг побагровел.
— Ты мою жизнь не цепляй! Кабы не Хозяин, я б давно в деревянный бушлат сыграл, понял? Вот тут она, моя жизнь, и не отымете, хрен! А на остальное мне наплевать! И тебе скажу — дурак ты, Пациент. Образованный шибко? Ну и радуйся, что такой случай выпадает! Чего тебе? Дворец мраморный? Получай. К звездам хочешь полететь? Пожалуйста, садись и мотай. Хочешь, сексом займись. Доктор советует…
А будешь под Хозяина копать — спишу, понял? Ну катись, раз понял, а то смена скоро…
Что-то вдруг резко ударило меня в спину. Едва успев заслонить рукой глаза, я полетел прямо в костер, но упал на пол в коридоре. За мной с грохотом захлопнулась дверь с чернильной надписью «Блатной».
— Что, поговорили? — произнес кто-то рядом. Я поднял голову и прямо перед собой увидел длинного субъекта в очках, драных джинсах и вылинявшей куртке со следами многочисленных нашивок.
На вид ему было лет тридцать. Одну руку он прижимал к груди, осторожно придерживая что-то под курткой, другой же ухватил меня за плечо, помог подняться и, оглядевшись по сторонам, втолкнул в свою комнату.
— Будем знакомы, — сказал он, закрывая за собой дверь, — Студент. А вас как зовут?
Я назвал свое имя, но он только поморщился.
— Знаешь, я уже как-то привык по-здешнему. Кличку тебе дали какую-нибудь? Как? Пациент? Остряки! Ну, хорошо. Итак, Пациент, времени у нас в обрез. Судя по приему, оказанному тебе Блатным, ты предложил ему связать Хозяина и сдать в милицию, так?
— Хотел. Но не успел.
— Еще бы! Ну и что ты намерен делать дальше?
— А почему тебя это интересует?
— Меня это уже не интересует. Я это знаю не хуже тебя. Ты хочешь выкрасть у Хозяина препарат, который он нам дает, верно?
Я промолчал.
— Да не строй из себя Штирлица! У тебя же на физиономии все написано! Короче. Препарат у меня.
Он достал из-под куртки довольно вместительную металлическую фляжку с плотно завинченной крышкой, от фляжки исходил знакомый горьковатый запах жженого сахара. Студент нежно погладил ее и снова спрятал.
— Нужно доставить это в город. Вдвоем у нас будет больше шансов, может, и прорвемся. Ну как, согласен?
Я кивнул. Почему-то этот парень внушал мне доверие.
— Тогда иди вперед, — сказал он, — и если на лестнице никого нет, дай сигнал…
…Небо начинало понемногу светлеть, но в лесу еще было совсем темно.
— Куда мы идем? — спросил я, едва поспевая за Студентом, уверенно ныряющим в густой ельник.
— К тракту. Это самый короткий путь.
— Так ведь у меня же машина! По-моему, если добраться до нее…
Студент обернулся и посмотрел на меня, как мне показалось, виновато.
— Машины твоей, к сожалению… в общем, она пострадала.
— Как пострадала? От чего? Откуда ты знаешь?
Он снова зашагал вперед.
— Откуда знаю? Во сне видел. Ты что, не в курсе? Мы потому и спим на крыше, что во сне как бы следим за всей окрестной территорией. Вот только то, что при этом происходит, к сожалению, совершенно не зависит от сознания. Снятся непременно какие-то кошмары. Однако неодушевленные предметы обычно не страдают… Так что эти твари напали на твою машину, видимо, случайно. Другое дело, если бы ты был еще в ней… Тебе, Пациент, собственно, чертовски повезло, что на крыше сегодня был я, и снился мне не Бог весть какой кошмар. Конечно, встретить собственное живое отражение тоже достаточно неприятно, но оно по крайней мере хоть безобидно, не пускает — и все.
— Значит, ты меня видел тогда?
— Да, и, к твоему счастью, почти сразу проснулся. Хозяин выскочил, стал спрашивать, в чем дело, а потом взял ружье и пошел встречать.
— Но неужели никто до сих пор не заметил того, что здесь происходит?
— А снаружи ничего не заметно. Стоит выйти из некоторой зоны сна, и перестаешь видеть и слышать все, что делается внутри ее. Но это легко сказать: «стоит выйти», а на самом деле нам придется еще топать и топать, прежде чем мы выберемся на волю. Я сильно надеюсь, что будет переполох. Когда Блатной обнаружит на крыше сломанный топчан, на котором мы обычно спим, то, конечно, побежит к Хозяину. Пока они будут охать и материться, мы уйдем далеко…
Густой ельник сменился, наконец, чистым сосновым бором. Идти стало легче, кроме того, в лесу быстро светлело. Однако Студент не убавлял шага, по-прежнему озабоченно оглядываясь по сторонам. Я понимал, что беспокоит его — мы отошли еще недостаточно далеко от дома, слева поднимался склон все той же сопки.
— Послушай, Студент, — спросил я, — а почему ты все-таки решился выкрасть зелье у Хозяина?
Некоторое время он продолжал молча шагать, затем наконец ответил:
— У Хозяина лютая злоба на весь род людской, А это, — он похлопал по карману, где лежала фляжка, — это единственный способ его остановить.
— У Хозяина лютая злоба на весь род людской, А это, — он похлопал по карману, где лежала фляжка, — это единственный способ его остановить.
— Однако больше ни у кого из вашей компании почему-то не возникло желание его останавливать.
— Ну, в компании я недавно. А кроме того, в отношении этого, как ты говоришь, зелья у меня есть свои планы.
— Планы? Что же ты собираешься с ним делать?
— Прежде всего исследовать. А если удастся, то и синтезировать. Я думаю, что под такое дело не жалко отдать половину Академии наук. Нужно научиться его изготовлять…
— А зачем?
— А затем, чтобы потом раздать. Каждому.
Я посмотрел на него как на ненормального.
— Ты что, серьезно?
— Абсолютно.
— Но ведь это же все равно что наркотик! Хуже наркотика! Ты представляешь, что будет, если все начнут колоться твоим препаратом? И потом, куда ты денешь кошмары? Заповедник организуешь на тысячу двести койко-мест?
— Хотя бы. Но есть и другой способ.
— Какой?
— Постоянная подзарядка препаратом.
— Да неужели ты не понимаешь, к чему это приведет? Человечество просто выродится, расползется по норам и тихо вымрет!
— Погоди, — удивился Студент, — так тебе что же, так и не дали попробовать?
Я рассказал ему про Занозу.
— Ну, нет, — махнул он рукой, — это совсем не то. Понимаешь, ты видел только маленький кусочек того, что там происходило. А на самом деле… Ну, ясно, в общем. То-то я смотрю, ничего ты не понимаешь… «Расползется!», «выродится!»… Ерунда. Наоборот, каждая комнатушка увеличится до размеров Вселенной! И это будет не иллюзия, не сон, а настоящая, необъятная, неведомая Вселенная — изучай, интересуйся, наслаждайся! Времени много — старости просто не существует, компания — какая хочешь. Скажешь, неинтересно без трудностей? Пожалуйста, трудностей сколько угодно, и главная из них — бедность собственного воображения. Так ведь с этой трудностью бороться — одно удовольствие! Кроме того…
Он вдруг умолк и схватил меня за руку. Словно тяжелый вздох пронесся по лесу, и сейчас же из-под земли отозвался короткий глухой шум, как будто шевельнулась там какая-то гигантская масса.
— Что это? — прошептал я.
Студент не ответил. Он с тоской смотрел куда-то вдаль и, казалось, ни на что больше не обращал внимания. Я понял — мы опоздали. Но как это могло случиться?
— Послушай, Студент! — закричал я, — а что, если сейчас выпить зелье?
Он опустил голову.
— Не поможет, нужно замкнутое пространство…
Прямо перед нами по тропинке вдруг поползли трещины, и земля вспухла бугром, будто огромный крот выбирался на поверхность. Уступая бешеному напору снизу, бугор быстро рос, пока, наконец, не превратился в конический холм в два человеческих роста высотой. Тогда на вершине этого гигантского нарыва образовался свищ, и струя темной, маслянистой жидкости ударила вверх.
Я с ужасом смотрел на крупные тяжелые капли, падавшие вокруг нас. Ударяясь о землю, они не разбивались, но начинали шевелиться, увеличиваться в размерах, выпускали пучок длинных, членистых ног и, поднявшись на них, медленно ковыляли в нашу сторону.
Когда некоторые из этих пауков достигли размеров стола и стали видны их быстро двигающиеся челюсти, мы, наконец, очнулись и бросились бежать. Не разбирая дороги, я несся вслед за Студентом и боялся даже обернуться, чтобы, не дай Бог, не увидеть, как, уже возвышаясь над лесом, за нами гонятся пауки.
Неожиданно мы выскочили на небольшую поляну, в центре которой стояла толпа мохнатых двуногих существ. Скаля свои вытянутые, будто волчьи, пасти, они смотрели мимо нас, куда-то в глубь леса. Студент резко свернул в сторону, и мы снова углубились в чащу. «Да что же это такое, — в отчаянии думал я, — ведь не можем мы в самом деле сгинуть в этом кошмаре! Мы должны выбраться! Должны!»
И я снова продирался сквозь ельник. «Должны выбраться!» — ныло в голове, и я перескакивал через поваленные стволы. «Выбраться!»
Путь нам преградил заросший кустарником овраг. Студент первым прыгнул с крутого откоса и скрылся в зарослях. «Назад!!! — раздался вдруг его вопль, — назад. Пациент! Бег…» — и оборвался. Раздвинув листву, на дне оврага поднялась белесая бесформенная туша и медленно покатилась прочь, оставляя в зарослях широкий коридор. «Выбраться» — прошептал я по инерции и тогда только понял, что Студента больше нет. Перед глазами поплыли круги, вся земля вместе с оврагом вдруг накренилась и бросилась мне навстречу…
…Я очнулся от солнечного света, пробивавшегося сквозь ветви сосен. В лесу было светло и спокойно, будто все, что происходило здесь утром, в самом деле приснилось мне, а не этой сволочи — Блатному, завалившемуся спать в нескольких километрах отсюда. Какието птички даже позволяли себе беззаботно щебетать.
Я приподиялся и заглянул в овраг. Кусты уже распрямились, и коридор, оставленный чудовищем, исчез. Никаких следов. Никаких, если не считать, что где-то там, на дне оврага, лежит Студент.
Цепляясь за корни деревьев, я осторожно спустился вниз. Вот здесь он вошел в заросли. Да, здесь. Но сделал, вероятно, всего несколько шагов… Я вдруг увидел его.
Нет, Студент, это был не сон. По крайней мере для тебя…
Рядом с ним лежала раздавленная фляжка. Никаких следов, подумал я. Никаких доказательств, никакой от меня пользы… Мне нечего нести дальше, нечего противопоставить слепой и страшной силе, подчиненной одному Хозяину.
Где-то недалеко в лесу хрустнула ветка. Господи! Неужели снова начинается? Я забрался поглубже в кусты и стал ждать. Долгое время все было тихо, затем послышались торопливые шаги, и на краю оврага с ружьем на изготовку показался Хозяин.
Он окинул взглядом заросли и стал быстро спускаться вниз. Наши следы были хорошо видны на глинистом откосе. Двигаясь по ним, Хозяин вошел в чащу и почти сразу наткнулся на Студента. Стараясь не пачкаться в крови и тревожно поглядывая по сторонам, он обошел его кругом. Я понимал, что Хозяина беспокоит отсутствие второго трупа, но страха не испытывал. Скорее наоборот, мне приходилось удерживать себя, чтобы не броситься на него с голыми руками.
Закончив осмотр, Хозяин снова приблизился к останкам Студента и поднял сплющенную фляжку. «А, черт! — пробормотал он, — придется снова лезть!»
Я насторожился. Куда лезть? Не иначе как к источнику зелья! Что же, Хозяин, путь добрый. Поживи еще немного…
Вот уже два часа пробирался я вслед за Хозяином. За это время мы поднялись почти к вершине сопки. Отсюда было видно широкое лесное море и вдалеке — тракт с ползущими по нему грузовиками. Грузовики! Это что-то очень родное, что-то очень человеческое… А потому бесконечно далекое отсюда!
Хозяин вдруг пропал из виду. Он скрылся за небольшим обломком скалы и исчез. Уж не заметил ли меня? Может быть, притаился и уже целится? Может быть. Но это ничего не меняет. Перебегая от камня к камню, я подобрался к этому месту. Хозяина там не было, но зато обнаружился узкий лаз, ведущий, видимо, в какую-нибудь пещеру. Я стал осторожно протискиваться в него, стараясь поменьше шуметь. Лаз скоро расширился и превратился в коридор, полого уходящий вниз. Впереди маячил свет, и я подумал сначала, что это факел Хозяина, но по мере продвижения вперед свет становился все ярче и приобретал явственный зеленоватый оттенок. Скоро его отблески заиграли впереди на стенах коридора, представлявших собой нагромождение каменных глыб.
Журчание невидимых ручьев заглушало шаги, и, миновав поворот, я едва не наткнулся на Хозяина. Он стоял ко мне спиной, склонившись над каким-то предметом, лежащим у стены. Мне сперва показалось, что это длинный, туго набитый мешок.
Прижавшись к холодному каменному выступу, я наблюдал за Хозяином, но он все стоял, слегка покачиваясь, и, казалось, не собирался прикасаться к мешку. И тут я понял, что это совсем не мешок. Хозяин, пихнув его ногой, вдруг заговорил:
— Лежишь? Сгнить давно пора, а ты все скалишься… Пятый ведь год в потолок смотришь, и все как заспиртованный… Чего ждешь-то? Чего после смерти маешься? Все равно не выйдет по-твоему, начальник. Никто сюда не придет, больно уж место потаенное. Такой только умник, как ты, и мог найти… А использовать по уму — только такой, как я. Потому как дурак ты, начальник. Телок слюнявый. А я Хозяин, ясно?
Зачем тебе камень небесный? С рулеткой вокруг него ползать? Бумажки про него писать? А мне в нем толк! Я с ним такого наворочу!.. Они узнают меня… Они у меня попляшут…
Эх! Предлагал ведь я тебе, по-хорошему говорил… ведь голова-то какая! Мы бы вдвоем, да с камнем этим. Эх!.. А теперь вот и поговорить не с кем. Кому расскажешь?..
Хозяин махнул рукой и, продолжая что-то бормотать, поплелся дальше. Он был сильно пьян, но у меня не возникло ни малейшего сомнения в правдивости, его страшных слов. Я, наконец, смог хорошенько приглядеться. У стены действительно лежал человек. На нем была старенькая штормовка и стоптанные сапоги, мертвые пальцы сжимали серую солдатскую шапку, в темных с проседью волосах запеклась кровь, живые блестящие глаза его словно в терпеливом ожидании глядели в потолок.