Себастьян открыл глаза и заметил Оливию.
– Леди Оливия, – улыбаясь, произнес он. – Давно вы там стоите?
– Я пришла, когда Присцилла умоляла бабушку не уезжать.
– Совершенно бессердечная женщина, – заметил Хантли.
– Она сделала то, что должна была сделать, – не согласился принц.
– При всем уважении к вам, ваше высочество…
У Оливии отвисла челюсть. Ее дворецкий спорит с особой королевской крови?!
– …если бы она еще чуть–чуть постаралась…
– …ей бы не удалось прокормить ребенка, – перебил его принц. – Это ясно любому дураку.
– Просто сердце разрывается, – вставила одна служанка.
– Я даже расплакалась, – призналась вторая.
Третья кивнула, похоже, не в силах говорить.
– Вы замечательный чтец, – продолжила первая.
Себастьян одарил всех троих ослепительной улыбкой.
– Спасибо за внимание, – промурлыкал он.
Служанки вздохнули.
Оливия поморгала, все еще пытаясь понять что происходит. Она вопросительно повернулась к Гарри. У него определенно найдется объяснение.
– В исполнении Себастьяна книга и правда становится намного лучше, – заметил он.
– Ей просто некуда ухудшаться, – пробурчала она в ответ.
– Ее обязательно надо перевести на русский, – заявил принц. – Она произведет фурор.
– Мне казалось, вы говорили, что традиции вашей литературы много глубже, – удивилась Оливия.
– Это очень глубокая книга, – ответил он. – Как океанская впадина.
– Мне читать дальше? – спросил Себастьян.
– Да! – закричали все хором.
– О, пожалуйста, – попросила одна из служанок.
Оливия все еще стояла, не двигаясь, только глаза ее перебегали с одного участника сцены к другому. Как ни прекрасно читал Себастьян, она вовсе не была уверена, что сможет высидеть целую главу и не засмеяться. А это не понравится… ну… пожалуй, никому. А ей вовсе не хотелось впасть в немилость у Хантли. Все знали, что именно он управляет домом.
Возможно, это значит, что она у нее есть шанс тихонько уйти. Она до сих пор еще не завтракала. И не дочитала газету. Раз Себастьян сам развлекает всех гостей (и часть прислуги тоже, но Оливия готова была смотреть на это сквозь пальцы), то она вполне может удрать в столовую и почитать.
Или пройтись по магазинам. Ей нужна новая шляпка.
Она как раз взвешивала открывшиеся перед ней возможности, когда неожиданно заговорил Владимир. По–русски, конечно.
– Он говорит, что вам следовало бы играть в театре, – перевел Алексей Себастьяну.
Себастьян довольно улыбнулся и поклонился Владимиру.
– Spasibo, – произнес он.
– Вы знаете русский? – осведомился принц, бросив на Себастьяна острый взгляд.
– Только самые основы, – быстро ответил Себастьян. – Я могу сказать «спасибо» на четырнадцати языках. А «пожалуйста», к сожалению, только на двенадцати.
– Правда? – Оливия заинтересовалась этой информацией гораздо больше, чем чтением «Мисс Баттеруорт». – И что это за языки?
– Еще мне кажется полезным знать, как сказать «мне надо выпить», – произнес Себастьян, обращаясь к принцу.
– Da, – одобрительно ответил тот. – По–русски это звучит: «Mnye nado vypit».
– Spasibo, – ответил Себастьян.
– Нет, в самом деле, – произнесла Оливия чуть громче, поскольку на нее никто не обращал никакого внимания. – Я хочу знать, что это за языки.
– Хоть кто–нибудь знает, сколько времени? – спросил Гарри.
– На каминной полке стоят часы, – ответила Оливия, не глядя. – Мистер Грей, – настаивала она.
– Секунду, – ответил он ей и снова повернулся к принцу. – Ваш слуга разбудил мое любопытство, – сказал он. – Он ведь не говорит по–английски, правда? Как же он следил за чтением?
Принц и Владимир обменялись несколькими фразами на русском языке, и принц повернулся обратно к Себастьяну.
– Он говорит, что следит за интонациями.
Себастьян был явно вне себя от счастья.
– Ну, и он, конечно, знает несколько слов, – добавил принц.
– Все–таки знает, – пробормотал Себастьян.
– Португальский, – сказала Оливия, размышляя, собирается ли кто–нибудь сегодня обратить на нее внимание. – Вы наверняка выучили в армии португальский. Как сказать на португальском «спасибо»?
– Obrigado, – ответил Гарри.
Она изумленно повернулась к нему.
Он слегка пожал плечами.
– Я тоже кое–что выучил.
– Obrigado, – повторила она.
– Для вас это будет «Obrigada», – исправил он. – Вас никак нельзя спутать с мужчиной.
Не самый восхитительный комплимент в ее жизни, но она решила все же принять его.
– А из всех языков, на каком «спасибо» звучит страннее всего? – спросила она у Себастьяна.
Он минутку подумал и произнес:
– Köszönöm.
Она выжидающе посмотрела на Себастьяна.
– Мадьярский, – сказал он, и видя на ее лице непонимание, добавил: – На нем говорят в некоторых районах Венгрии.
– Откуда вы это знаете?
– Я уже не помню, – ответил он.
– Тут замешана женщина, – с видом знатока произнес принц. – Раз вы не помните, значит не обошлось без женщины.
Оливия решила, что нет смысла чувствовать себя оскорбленной.
– Kiitos, – сказал принц Алексей и с превосходством посмотрел на Себастьяна. – Финский.
– Сердечное спасибо, – отозвался Себастьян. – Теперь у меня в запасе уже пятнадцать языков.
Оливия подумала, не сказать ли ей merci, но решила, что будет выглядеть смешно.
– А вы что можете? – спросил принц у Гарри.
– Да, Гарри, – присоединился Себастьян. – Что можешь ты?
Гарри спокойно посмотрел на кузена и ответил:
– Боюсь, я не знаю ничего необычного.
У Оливии возникло впечатление, что кузены сказали друг другу гораздо больше, нежели произнесли вслух, но ей не дали обдумать эту мысль, поскольку Себастьян снова повернулся к принцу и спросил:
– А как на финском будет «пожалуйста»?
– Ole hyvä.
– Великолепно. – Он кивнул, видимо пристраивая эту информацию где–то у себя в голове. – Никогда не знаешь, где неожиданно встретишься с прекрасной финской барышней.
Пока Оливия прикидывала, как бы ей снова взять в руки происходящее в ее собственной гостиной, раздался стук в дверь. Хантли немедленно пошел открывать.
Через несколько секунд он вернулся с совершенно незнакомым молодым человеком. Хотя… чуть выше среднего роста, темные волосы… Он почти несомненно…
– Мистер Эдвард Валентайн, – провозгласил Хантли. И удивленно поднял брови. – Пришел к сэру Гарри Валентайну.
– Эдвард! – Гарри тут же встал. – Все в порядке?
– Конечно, – ответил Эдвард, смущенно оглядывая комнату. Он, очевидно, не ожидал встретить здесь столько народу. Он протянул Гарри конверт. – Это тебе. Мне сказали, оно срочное.
Гарри взял конверт, положил его в карман и представил брата всем присутствующим, даже трем служанкам, все еще сидящим рядком на канапе.
– А почему Себ стоит на столе? – спросил Эдвард.
– Развлекаю народ, – отсалютовал Себастьян.
– Себастьян читал нам вслух «Мисс Баттеруорт и безумного барона», – объяснил Гарри.
– О! – воскликнул Эдвард, и лицо его буквально–таки осветилось энтузиазмом – впервые с момента прихода. – Я ее читал.
– Тебе понравилось? – спросил Себастьян.
– Блестяще. Очень здорово. Манера письма порой хромает, но история просто фантастическая.
Себастьян, похоже, заинтересовался.
– Фантастическая в смысле отличная или в смысле невероятная.
– И то и то, я так думаю, – ответил Эдвард. Он оглядел комнату. – Не возражаете, если я к вам присоединюсь?
Оливия открыла было рот, чтобы произнести «конечно, нет», но ее опередили Себастьян, Гарри, и принц.
Так. Чей это дом?!
Эдвард обернулся к ней – занятно, он совершенно не походил на Гарри, разве что цветом волос – и произнес:
– Э–э, вы собираетесь войти, леди Оливия?
Она поняла, что все еще стоит в дверях. Остальные джентльмены сидели, но маловероятно, что Эдвард, только–только с ней познакомившись, может сесть, пока она стоит.
– Вообще–то, я хотела выйти в сад, – сказала она и умолкла, поняв, что никто не собирается ее останавливать. – Но я, пожалуй, сяду.
Она села в стороне от всех, недалеко от нервно поглядывавших на нее служанок.
– Пожалуйста, – сказала она им, – останьтесь. Я не хочу, чтобы вы пропустили конец представления.
Они поблагодарили ее с таким жаром, что Оливия задумалась, как она объяснит все это матери. Если Себастьян собирается приходить сюда для ежедневных чтений (а он, конечно, не сможет прочесть весь роман в один присест), а служанки каждый раз будут его слушать, в доме окажется немало нечищенных каминов.
– Глава вторая, – объявил Себастьян.
В комнате воцарилась мертвая тишина, что заставило Оливию прыснуть.
На нее сразу сердито покосились принц, Владимир и Хантли.
– Простите, – промямлила она и благонравно сложила руки на коленях. Похоже, сейчас стоило вести себя примерно.
На нее сразу сердито покосились принц, Владимир и Хантли.
– Простите, – промямлила она и благонравно сложила руки на коленях. Похоже, сейчас стоило вести себя примерно.
Достойный конец мисс Баттеруорт
Автор: Оливия Бевелсток
Барон оказался вполне в своем уме, а вот Присцилла нет!
Новая вспышка оспы. Ранее неизвестная, смертельная разновидность.
Присцилла покидает барона и посвящает остаток жизни разведению почтовых голубей.
Барон съедает голубей.
Барон съедает Присциллу.
Последний финал – явная натяжка, но почему бы барону, в самом деле, не сойти с ума во время исследования темных джунглей, где он подружится с каннибалами?
Вполне возможно.
Она посмотрела на Гарри, пытаясь определить, что он думает о представлении. Но Гарри выглядел несколько рассеянным. Он задумчиво щурил глаза и не смотрел на Себастьяна. А пальцы его барабанили по ручке дивана – верный признак размышлений. Вот только о чем?
Интересно, он думает об их поцелуе? Она надеялась, что нет. Он не выглядел как человек, испытавший безмерное блаженство.
О Господи, она начинает изъясняться, как Присцилла Баттеруорт!
Черт.
***
Прослушав несколько страниц второй главы, Гарри решил, что теперь можно тихо выйти из комнаты и прочесть принесенное Эдвардом письмо, по всей видимости прибывшее из военного министерства. Выходя, он поглядел на Оливию, но она, похоже, о чем–то глубоко задумалась и смотрела в стену прямо перед собой.
У нее шевелились губы. Слегка, но с некоторых пор он стал замечать малейшие движения ее губ.
Эдварду, похоже, было вполне комфортно. Он притулился рядом с принцем и следил за Себастьяном с широкой блаженной улыбкой на лице. Гарри никогда не видел, чтобы его брат так улыбался. Он даже смеялся, когда Себ изображал какого–нибудь особенно противного персонажа. Гарри вдруг понял, что никогда не слышал, как смеется его брат.
Оказавшись в коридоре, он разорвал конверт и вытащил оттуда листок. Похоже, принца Алексея больше не подозревают ни в каких кознях. Гарри приказывалось немедленно прекратить выполнение задания. Никаких объяснений, почему военное министерство больше не интересуется принцем, ни слова о том, как они пришли к своим выводам. Просто приказ прекратить. Ни тебе «спасибо», ни тебе «пожалуйста».
Ни на одном из языков.
Гарри помотал головой. Что, никто не мог этого понять до того, как посылать его выполнять столь нелепое задание? Вот почему он предпочитает переводы! Такие штуки просто сводят его с ума.
– Гарри?
Он поднял взгляд. Оливия выскользнула из гостиной и направлялась к нему, в ее глазах сквозило беспокойство.
– Плохие новости? – спросила она.
Он покачал головой.
– Просто неожиданные.
Гарри сложил письмо и снова засунул его в карман. Уничтожить листок можно и позже, по возвращении домой.
– Я просто не могла там больше оставаться, – сказала она и сжала губы. «Чтобы подавить улыбку», – решил он. Оливия мотнула головой в сторону двери в гостиную, откуда доносились обрывки «Мисс Баттеруорт».
– Что, Себастьян так невыносим?
– Нет, – изумленно ответила она. – Наоборот, он отлично читает. В этом–то и беда. Книжка сама по себе совершенно ужасна, а никто, похоже, этого не понимает. Они все пялятся на него, как на Эдмунда Кина(1) в роли Гамлета. Я просто не могла больше изображать невозмутимость.
– Я восхищен тем, как долго вам это удавалось.
– А принц? – добавила она, недоверчиво покачав головой. – Он просто заворожен. Мне даже не верится. Никогда бы не подумала, что ему может понравиться такое.
«Принц», – подумал Гарри. Какое облегчение. Ему больше никогда не придется иметь дело с этим сукиным сыном. Не надо будет следовать за ним, не придется говорить с ним… Жизнь вернется в нормальную колею. Это будет бесподобно.
Вот только…
Оливия.
Он смотрел, как она на цыпочках подходит к гостиной и подглядывает из–за двери. Она двигалась немного скованно, и на мгновение ему даже показалось, что она споткнется. Она не была неловкой, вовсе нет. Но жесты ее были особенными, неподражаемыми, и он подумал, что может часами следить за ней. Ничего не делать, просто сидеть и смотреть, как ее руки выполняют самые простые повседневные действия. Или следить за ее лицом, наслаждаясь сменой эмоций, движениями бровей, изгибом губ.
От ее красоты болели зубы.
Он мысленно отметил, что ему не стоит даже пытаться писать стихи.
Она выдохнула тихое «О!» и наклонилась еще больше.
Он подошел и прошептал ей в самое ухо:
– Для человека, которому совсем неинтересно, вы выглядите на редкость заинтересованно.
Она шикнула и слегка толкнула его, чтобы не напирал.
– Что происходит? – спросил он.
Ее глаза расшилились, а на лице отразился восторг.
– Ваш кузен играет сцену смерти. Ваш брат забрался к нему на стол.
– Эдвард? – засомневался Гарри.
Она кивнула и снова заглянула в комнату.
– Не знаю, кто из них кого убивает… а, неважно. Эдвард умер.
Быстро они.
– О, стойте, – она вытянула шею. – Нет. Умер. Простите. – Она повернулась к нему и улыбнулась.
Он почувствовал эту улыбку всей кожей.
– У него здорово получилось, – прошептала она. – Думаю, он унаследовал талант от вашего кузена.
Ему снова захотелось ее поцеловать.
– Он схватился за сердце, – она схватилась за свое, – и застонал, а потом, когда все решили, что все кончено, он судорожно вздохнул, как будто еще есть надежда… – Она снова улыбнулась. – И только тогда умер окончательно.
Ему просто необходимо ее поцеловать. Немедленно.
– А что это за комната? – спросил он, указывая на дверь.
– Кабинет моего отца, а что?
– А вот эта?
– Музыкальная комната. Мы никогда ей не пользуемся.
Он схватил Оливию за руку. Сейчас они ей воспользуются.
_____________________________
(1) Эдмунд Кин (англ. Edmund Kean, 17 марта 1787, Лондон – 15 мая 1833, Ричмонд) – английский актер эпохи романтизма.
Глава 18
Не успела Оливия перевести дух, как оказалась в небольшой музыкальной комнате Ридланд–хауса, и дверь за ней захлопнулась. Она хотела спросить «что вы делаете?», но не успела произнести «что», как стало совершенно ясно, что именно он делает.
Его руки снова оказались у нее в волосах, он прижал ее спиной к стене и поцеловал. Безумно, страстно, обжигающе поцеловал.
– Гарри! – выдохнула она, когда его губы оставили ее рот и принялись покусывать ухо.
– Я ничего не могу с собой поделать, – прошептал он, щекоча ее кожу. Она слышала в его голосе улыбку. Похоже, он был счастлив.
Она тоже чувствовала себя счастливой. И не только.
– Ты оказалась там, – сказал он, гладя ее по бокам и спине. – Ты оказалась там и я просто должен был тебя поцеловать, вот и все.
Это самое романтичное, что она когда–либо слышала в своей жизни. Куда там цветистым выражениям безумного барона Мисс Баттеруорт!
– Ты существуешь, – проговорил он полным желания голосом, – ergo[1], ты нужна мне.
Нет, вот это самое романтичное.
А потом он кое–что прошептал ей на ухо. Кое–что о губах и руках, о жаре ее тела, и она подумала, что, наверное, именно это самые романтичные слова на свете.
Ее хотели и раньше. Некоторые даже заявляли, что влюблены. Но это… Все было совершенно иначе. В его теле, в его дыхании, в биении его пульса чувствовалась жажда. Он хотел ее. Он нуждался в ней. Это было за гранью слов, за пределами объяснимого. Но она все равно понимала это и чувствовала глубоко внутри.
Это понимание давало ей восхитительное могущество. И одновременно она чувствовала себя беспомощной, поскольку жажда, бурлящая в нем, передавалась и ей, заставляя кровь бежать быстрее, отнимая способность дышать. Казалось, все ее тело рвется наружу, сквозь нее, чтобы прикоснуться к нему. Ей хотелось схватить его, прижаться к нему. Он нужен был везде, и она обвилась вокруг него, обняла за шею.
– Гарри, – прошептала она с восторгом. Она всю жизнь этого ждала. Этой минуты, этого поцелуя.
Она всю жизнь этого хотела.
И еще тысячи разных вещей.
Его руки скользнули ей за спину, оторвав от стены, и они закружились, затанцевали на ковре и рухнули, перевалившись через ручку дивана. Он упал на нее, и его тяжелое, теплое тело вдавило ее в подушки. Какое странное ощущение! Оно должно быть ужасным – тело ее сжато, движения ограничены. Но она чувствовала себя уютно, как будто не было для нее на свете ничего естественней, чем лежать на спине, когда на ней лежит этот мужчина, горячий, сильный. Ее мужчина.
– Оливия, – прошептал он, и его губы провели огненную дорожку по ее шее. Она выгнулась под ним, у нее застучало в ушах, когда он прикоснулся к нежной, чувствительной коже на ключице. Он двигался все ниже и ниже к тонкому кружевному краю корсажа. А рука его в это время двигалась выше и выше, вдоль ее тела, скользила по ней, пока не заключила ее грудь в ловушку между большим и указательным пальцами.