Здѣсь онъ вынулъ на показъ шолковый кошелекъ, связанный руками миссъ Амеліи; въ кошелькѣ было весьма небольшое количество мелкого серебра.
— Въ деньгахъ, смѣю сказать, у тебя не будетъ недостатка. Сынъ британского негоціанта можетъ и долженъ вести себя какъ порядочный джентльменъ высшаго калибра. Я не скряга, сэръ. и мои гинеи не хуже аристократическихъ векселей. Заверни завтра въ Сити, къ мистеру Чопперу и онъ передастъ тебѣ, что нужно. Я не постою изъ-за гиней, и касса моя къ твоимъ услугамъ, какъ-скоро я знаю, что ты въ обществѣ порядочгыхъ людей. Высшій кругъ долженъ быть постоянной сферой твоей дѣятельности, я этого требую и желаю, потому-что знаю — высшій кругъ полезенъ для моего сына. Я не гордъ… да, совсѣмъ не гордъ. Я имѣлъ несчастье родиться въ низшемъ кругу; но ты, Джорджъ, совсѣмъ другая статья; ты уйдешь далеко, потому-что у тебя огромныя выгоды рередо мной. Пользуйся своими обстоятельствами, и шагай впередъ безъ страха. Ищи себѣ друзей и знакомыхъ на высшихъ ступеняхъ англійской аристократіи. Есть тамъ достойнѣйшіе молодые люди, у которыхъ ты можешь поучиться уму-разуму. Твои гинеи стоятъ ихъ долларовъ. Что жь касается до этой розовой шляпёнки…
Здѣсь старикъ Осборнъ нахмурилъ брови, и свирѣпо указалъ на потолокъ.
— Что жъ касается до этой розовой шляпёнки… понимаешь?.. ну, молодые люди всегда были и должны быть молодыми людьми. Одного только избѣгай, мой другъ — въ карты не играй. Если же, сверхъ чаянія, дойдетъ до моего слуха, что ты соришь деньжонки за игорнымъ столомъ, то ужь не прогнѣвайея: съ той поры ты не получишь изъ моей кассы ни одного шиллинга.
— О, это само-собою разумѣется! сказалъ Джорджъ, можете быть спокойны, сэръ; я ненавижу карты.
— Хорошо, хорошо. Возвратимся теперь къ Амеліи. Неужели, сэръ, увасъ твердое намѣреніе жениться на дочери этого купчишки? Развѣ для васъ ужь не найдется никакой невѣсты въ аристократическомъ кругу? Вотъ что я желаю знать, сынъ мой, Джорджъ.
— Это вѣдь у насъ фамильное дѣло, сэръ, отвѣчалъ Джорджъ, разгрызая волоскій орѣхъ, вы и мистеръ Седли, смѣю сказать, затѣяли эту партію лѣтъ за сотню передъ этимъ.
— Такъ точно, я не запираюсь; но обстоятельства, мы видимъ, измѣняіотся съ каждымъ днемъ, а съ обстоятельствами могуть измѣняться и мысли. Что хорошо сегодня, то никуда не годится завтра, и наоборотъ. Я не запираюсь: купецъ Седли вывелъ меня, можно сказать, изъ ничтожества, или другими словами: далъ мнѣ первоначальное средство, усиліями моего собственного генія и талантовъ, пріобрѣсть мало-по-малу огромнѣйшее состояніе, и утвердиться твердою ногою въ той блистательной позиціи, которую я теперь занимаю въ коммерческомъ мірѣ; какъ первый негоціантъ по части сала и свѣчей. Благодарю Бога, я имѣлъ случай еще недавно съ лихвой отблагодарить господина Седли, какъ ты можешь въ этомъ увѣриться собственными глазами, если заглянешь въ мою коммерческую книгу. Мы квиты, Джорджъ! скажу тебѣ по довѣренности, за тайну, что дѣла мистера Седли запутываются весьма неискусною рукой. Мой главный конторщикъ, мистеръ Чопперъ, слѣдитъ за ними прозорливыми глазами, а ему биржевыя дѣла извѣстны какъ свой пять пальцовъ. Чопперъ именно думаетъ, что не удержать этому Седли коммерческого баланса на своихъ рукахъ. Уже Гулкеръ и Буллокъ давно посматриваютъ на него искоса. Что если, въ самомъ дѣлѣ, онъ свихнется? Что если у этой Амеліи не будетъ ничего, кромѣ ся розовой шляпёнки? Послушай, Джорджъ, невѣста моего сына должна имѣть по крайней мѣрѣ десять тысячь годового дохода, или къ чорту всѣ эти дочери оголѣлыхъ банкрутовъ. Выпьемъ еще по стакану, и вели подать кофе.
Съ этими словами, старикъ, растянувшись въ креслахъ, закрылъ свое лицо огромнымъ листомъ вечерней газеты. Это служило сигналомъ окончанія аудіенціи; и Джорджъ увидѣлъ, что папа желаетъ всхрапнуть послѣ обѣда.
Онъ побѣжалъ наверхъ въ самомъ веселомъ расположеніи духа, и въ одно мгновеніе ока утѣшилъ свою милую Амелію. Онъ былъ теперь внимателенъ къ ней до истощенія всѣхъ силъ своего остроумія, любезности, голубиной болтовни, и каждое слово мистера Осборна проникалось такою нѣжностью, какой восторженная дѣвушка никогда не замѣчала въ немъ ни прежде, ни послѣ. Что жь бы это значило? Неужели великодушное сердце мистера Осборна переполнялось состраданіемъ при мысли о несчастной будущности, какая ожидала его бывшую невѣсту, и онъ заранѣе хотѣлъ этимъ способомъ приготовить ее къ неотразимымъ ударамъ судьбы? Или эта драгоцѣнная игрушка сдѣлалась теперь для него милѣе, какъ-скоро зналъ онъ, что долженъ будетъ потерять ее невозвратно?
И долго, очень долго миссъ Амелія жила воспоминаніями этого счастливого вечера въ домѣ своего жениха. Она припоминала его слова, его взоры, пѣсню, которую онъ пѣлъ, его позу, когда онъ, опираясь на ройяль, смотрѣлъ прямо и нѣжно, пристально смотрѣлъ въ глаза своей невѣстѣ. Вечеръ пролетѣлъ удивительно какъ быстро, и она почти разсердилась на мистера Самбо, когда тотъ, совсѣмъ некстати, принесъ ей дорожную шаль и сказалъ, что мистриссъ Седли приказала ему проводить свою барышню домой.
Поутру на другой день Джорджъ Осборнъ разъ еще завернулъ на Россель-Скверъ прижать къ трепещущему сердцу свою бывшую невѣсту, и потомъ побѣжалъ онъ въ Сити, къ мистеру Чопперу — правой рукѣ своего отца. Отъ этого джентльмена получилъ онъ документъ, который тотчасъ же, въ конторѣ господъ Гулкера и Буллока, размѣняли ему на звонкую монету. Когда Джорджъ былъ у воротъ этого дома, старикъ Джонъ Седли возвращался изъ банкирского кабинета въ самомъ уныломъ и мрачномъ расположеніи духа. Но крестникъ его, упоенный близкимъ счастьемъ, совсѣмъ не замѣтилъ, какъ этотъ старый джегтльменъ бросилъ на него свой грустный и печальный взоръ. Дѣло въ томъ, что молодой Буллокъ, при выходѣ изъ кабинета, не поздравилъ его тою радушною улыбкой, какую онъ привыкъ видѣть на его устахъ въ бывалое время.
И когда мистеръ Седли, понуривъ голову, вышолъ изъ дверей банкирского кабинета, мистеръ Куилль, банкирскій кассиръ, лукаво подмигнулъ на мистера Драйвера, который писалъ за конторкой у окна, мистеръ Драйверъ улыбнулся, и тоже подмигнулъ.
— Не ѣдутъ, шепнулъ Драйверъ.
— Ни за какую цѣну, сказалъ Куилль; мистеръ Джорджъ Осборнъ, не угодно ли получить и росписаться?
— Сію минуту.
Въ тотъ же день, въ общей залѣ за столомъ, мистеръ Джорджъ Осборнъ, въ присутствіи многочисленной компаніи, заплатилъ капитану Доббину пятьдесятъ фунтовъ звонкою монетой.
И въ тотъ же день Амелія написала къ нему длинное, предлинное письмо. Ея нѣжное сердце — она сама не знаетъ отчего — предчувствуетъ какую-то бѣду. Отчего это мистеръ Осборнъ былъ вчера такъ пасмуренъ и угрюмъ за столомъ? спрашивала она. Не поссорился ли онъ съ ея папа? За что жь бы? — она не могла прпдумать. У нея голова идетъ кругомъ. ей не спалось всю ночь. Ея бѣдный папа воротился ныньче такимъ печальнымъ изъ Сити. Весь домъ безпокоится о немъ. И, словомъ, четыре огромныя страницы были пропитаны насквозь любовью, опасеніями, страхомъ и самыми мрачными предчувствіями.
— Бѣдная Эмми, бѣдная Эмми! Какъ она влюблена въ меня! сказалъ Джорджъ, прочитавъ, за чашкой кофе, это огромное посланіе своей бывшей невѣсты, какъ болитъ голова отъ этого проклятого пунша!
Бѣдная, бѣдная, бѣдная миссъ Эмми!
ГЛАВА XIV Миссъ Кроли въ своемъ лондонскомъ домѣ
Между-тѣмъ какъ на Россель-Скверѣ собирались мрачныя тучи, готовыя разразиться надъ бѣдною головкой влюбленной дѣвушки, въ противоположной части города, на Парк-Ленѣ, въ одно прекрасное утро, къ щегольскому и чрезвычайно опрятгому домику, выстроенному по всѣмъ правиламъ новѣйшей архитектуры, подъѣзжала богатая дорожная карета, съ гербомъ на дверцахъ, съ женщиною, въ дорожномъ чепчикѣ, на запяткахъ, и съ жирнымъ кучеромъ на козлахъ. Широкоплечій кучеръ былъ; казалось, совершенно веселъ и здоровъ; но женщина, засѣдавшая на запяткахъ, имѣла чрезвычайно озабоченный видъ, и была, повидимому, недовольна своей судьбой. Экипажъ принадлежалъ любезной нашей старушкѣ, миссъ Кроли, воротившейся теперь изъ Гезмпшира. Окна кареты были заперты; жирная болонка, выставлявшая изъ нихъ въ былыя времена свою морду и языкъ, покоилась на колѣняхъ женщины, имѣвшей озабоченный видъ. Лишь только колесница остановилась у подъѣзда, слуги и служащіе, подъ руководствомъ молодой леди, вынесли оттуда огромный свертокъ шалей и другихъ массивныхъ принадлежностей женского дорожного туалета. Въ этомъ сверткѣ содержалась сама миссъ Кроли, которую тотчасъ же, общими усиліями, отнесли наверхъ, и положили на постель въ теплой комнатѣ, благовременио приготовленной для ея пріѣзда. Въ ту же минуту распорядились послать за докторомъ и хирургомъ; они пришли, понюхали, потолковали, предписали и ушли. Послѣ этой консультаціи, молодая комнаньйонка миссъ Кроли отправила въ аптеку докторскій рецептъ, откуда для больной, страдавшей воспаленіемъ въ желудкѣ, примесли микстуру антифлогистического свойства. Компаньйонка приняла на себя обязанность поить больную черезъ каждые два часа.
Поутру на другой день пріѣхалъ изъ четемскихъ казармъ гвардейскій капитанъ, Родонъ Кроли, на своемъ борзомъ конѣ, который остановился у подъѣзда и съ нетерпѣніемъ расчищалъ передними копытами солому, лежавшую густыми слоями передъ окнами больной старухи. Капитанъ распрашивалъ съ величайшимъ усердіемъ обо всемъ, что могло имѣть какое-нибудь отношеніе къ плачевному состоянію возлюбленной тётки. Было множество предметовъ, способныхъ огорчить и взволновать его любящую натуру. Горничгая миссъ Кроли, та самая женщина, что сидѣла на запяткахъ, имѣла теперь чрезвычайно угрюмый и растроенный видъ. Миссъ Бриггсъ, почотная dame de compagnie, утопала въ океанѣ горькихъ слезъ, и Родонъ засталъ ее одну въ парадной гостиной. Она прибѣжала сюда съ быстротою лани, какъ-скоро услышала, что ея добрая покровительница страдаетъ воспаленіемъ въ желудкѣ. Она пламенѣла желаніемъ бодрствовать денно и нощно подлѣ болѣзненного ложа, гдѣ такъ часто, въ былыя времена, ея заботливыя руки разливали сердцекрѣпительную влагу. И что же? ея не допустили въ спалню миссъ Матильды Кроли, и сказали ей, что не нуждаются въ ея услугахъ. какая-то незнакомая дѣвчонка, пріѣхавшая изъ деревни, прдъиняла подъ свое вѣдѣніе докторскіе рецепты, и зовутъ ее… но слезы не позволили неутѣшной миссъ Бриггсъ произнести ненавистное ная, и, раздираемая болѣзненной тоскою, она похоронила свой бѣдный красный носъ въ батистовомъ платочкѣ.
Лишь-только горничная доложила о прибытіи Родона Кроли, новая компаньйонка, выступившая на цыпочкахъ изъ спальни, протянула капитану свою маленькую ручку, и бросивъ искоса презрительный взглядъ на отуманенную миссъ Бриггсъ, повела его внизъ, въ опустѣлую столовую, бывшую нѣкогда великолѣпнымъ центромъ веселыхъ гостей.
Здѣсь говорили они минутъ десять, разсуждая, безъ сомнѣнія, о средствахъ возстановить драгоцѣннле здравіе паціентки. Къ концу этого времени, сверху раздался пронзительный звонокъ, немедленно повторенный внизу мистеромъ Баульсомъ, долговязымъ буфетчикомъ миссъ Кроли (который, какъ намъ заподлигно извѣстно, наблюдалъ изъ корридора черезъ замочную скважину интересное свиданіе молодыхъ людей). Закрутивъ усы и махнувъ рукой, капитанъ немедленно вышолъ изъ печального дома, и возсѣлъ на хребетъ своего борзого коня, продолжавшаго расчищать солому, къ великому удивленію негодныхъ мальчишекъ, собравшихся на улицѣ. Между-тѣмъ какъ борзый конь принялся скокать и выдѣлывать живописные курбеты. Родонъ Кроли еще разъ заглянулъ въ окно столовой, гдѣ промелькнула фигура молодой дѣвицы, и потомъ исчезъ на противоположномъ концѣ Парк-Лена. Молодая дѣвушка побѣжала наверхъ для исправленія своихъ филантропическихъ обязанностей.
Кто жь эта новая компаньнонка. удостоившаяся необыкновенного счастья присутствовать при особѣ больной старушки?
Вечеромъ, въ тотъ же день, въ столовой былъ приготовленъ маленькій обѣдъ для двухъ персонъ. Какъ-скоро раздался обѣденный звонокъ, мистриссъ Фиркинъ, горничная больной леди, вошла въ комнату своей барыни и провозилась тутъ около двадцати минутъ, пока внизу продолжался обѣдъ. Новая компаньйонка и миссъ Бриггсъ сидѣли вдвоемъ за параднымъ столомъ.
Подавляемая внутреннимъ волненіемъ, миссъ Бриггсъ едва дотрогивалась до пищи. Молодая дѣвушка, между тѣмъ, разрѣзала жареную курицу и попросила яичного соуса такимъ звучно-серебристымъ голосомъ, что бѣдная миссъ Бриггсъ, передъ которой стояло это лакомое блюдо, затрепетала всѣми своими членами и, выпустивъ разливательную ложку изъ своихъ рукъ, опрокинулась на сптнку стула со всѣми ужасающими признаками истерического припадка.
— Потрудитесь налить вина для миссъ Бриггсъ, сказала молодая особа мистеру Баульсъ, буфетчику и, вмѣстѣ, довѣренному миссъ Кроли.
Баульсъ повиновался. Миссъ Бриггсъ машинально схватила рюмку, проглотила, и начала выдѣлывать судорожныя эволюціи съ цыпленкомъ на ея блюдѣ.
— Мы, кажется, можемъ остаться вдвоемъ, и для насъ, я думаю, не нужны болѣе обязательныя услуги мистера Баульса, сказала молодая дѣвушка вкрадчивымъ и ласковымъ тономъ. Вы можете идти, мистеръ Баульсъ; я позвоню, когда будетъ нужно.
Буфетчикъ поклонился и ушолъ на кухню, гдѣ, для препровожденія времени, принялся ругать беззащитного лакея, состоявшаго подъ его непосредственной командой.
— Очень жалѣю, миссъ Бриггсъ, что вы принимаете на себя трудъ безпокоиться безъ всякой причины, сказала молодая леди, бросая на свою собесѣдницу холодный саркастическій взглядъ.
— Благодѣтельница мля лежитъ на смертномъ одрѣ, а я… я… я не мо… гу и видѣть ее! захныкала миссъ Бриггсъ въ припадкѣ возобновленной скорби.
— Кто же вамъ сказалъ, что миссъ Кроли на смертномъ одрѣ? Успокойтесь, моя милая, вы дѣлаете изъ мухи слона. Миссъ Кроли объѣлась и больше ничего. Теперь ей легче. Скоро она выздоровѣетъ, и силы ея будутъ возстановлены для вашего блага. Она слаба, конечно, потому-что ей ставили рожки; но можете быть увѣрены, что черезъ нѣсколько дней благодѣтельница ваша будетъ совсѣмъ здорова. Успокойтесь, миссъ Бриггсъ, и выкушайте рюмку вина.
— Но зачѣмъ, ахъ, Боже мой! зачѣмъ она не хочетъ меня видѣть? воскликнула миссъ Бриггсъ. О Матильда, Матильда! Это ли награда твоей бѣдной Арабеллѣ за двадцать три года неизмѣнной нѣжности и дружбы!
— Кчему же вы такъ надрываетесь, бѣдная Арабелла? возразила молодая леди, закусывая слегка свою нижнюю губу; она не хочетъ васъ видѣть потому только, что вы не умѣете за ней ухаживать, какъ я. Неужели вы думаете, что мнѣ черезъ-чуръ пріятно просиживать напролетъ цѣлыя ночи подлѣ ея постели? Я съ удовольствіемъ бы могла вамъ уступить эту обязанность.
— Не я ли ухаживала за ней цѣлые десятки лѣтъ? сказала Арабелла, и вотъ теперь…
— Теперь вздумалось ей выбрать другую, лучшую сидѣлку, какъ она говоритъ. Что тутъ удивительного? У больныхъ всегда бываютъ капризы, это вы знаете. Какъ-скоро она поправится, я уйду, и у васъ все пойдетъ по старому.
— О, никогда никогда! воскликнула Арабелла, неистово обнюхивая хрустальный флакончикъ со спиртомъ.
— Что вы хотите сказать, миссъ Бриггсъ? Никогда она не выздоровѣетъ, или я никогда не уйду? сказала молодая леди съ двусмысленной улыбкой; фи, какъ вамъ нестыдно! Недѣли черезъ двѣ; миссъ Кроли совсѣмъ будетъ здорова, и я должна буду отправиться на «Королевину усадьбу» къ своимъ маленькимъ ученицамъ и къ бѣдной ихъ матери, которая страдаетъ; можетъ-быть, гораздо больше, чѣмъ ваша благотворительница. Вамъ нѣтъ ни малѣйшей надобности ревновать ко мнѣ, милая моя миссъ Бриггсъ. Я дѣвушка бѣдная, безъ роду и безъ племени, и не могу быть опасной для кого бы то ни было. Я слищкомъ далека отъ того, чтобы занять ваше теплое мѣстечко въ сердцѣ миссъ Матильды Кроли. Черезъ два, три дня послѣ моего отъѣзда, она совсѣмъ забудетъ безпріютную сиротку, не спавшую для нея по цѣлымъ суткамъ, между-тѣмъ какъ вы навсегда останетесь ея наперсницей и подругой, потому-что привязанность ея къ вамъ основывается на продолжительной привычкѣ. Какъ вы этого не понимаете, моя милая миссъ Бриггсъ? Нальемъ по рюмкѣ вина, и дайте мнѣ вашу руку въ знакъ дружбы. Мнѣ слишкомъ нужны друзья, миссъ Арабелла.
При этомъ воззваніи, разнѣженная Бриггсъ безмолвно протянула руку; при всемъ томъ еще болѣе она почувствовала свое грустное одиночество, и горько, горько продолжала оплакивать сердечное непостоянство своей Матильды. Съ окончаніемъ обѣденной церемоніи, миссъ Ребекка Шарпъ (потому-что — страшно выговорить! — именно такъ, а не иначе называется счастливая соперница бѣдной миссъ Арабеллы) отправилась опять въ спальню своей паціентки, откуда она, съ обязательной учтивостью, поспѣшила выпроводить горничную Фиркинъ.
— Покорно васъ благодарю, мистриссъ Фиркинъ, сказала Ребекка, все это очень хорошо; вы распорядились какъ-нельзя лучше. Я позвоню, когда здѣсъ нонадобится что-нибудь. Покорно благодарю.
И Фиркинъ отправилась внизъ, волнуемая бурею ревности, тѣмъ болѣе опасной, что она принуждена была затаить это чувство въ своей груди.
Не эта ли буря раздвинула половинки дверей въ гостиной первого этажа, когда мистриссъ Фиркинъ проходила мимо? Нѣтъ, дверь была отворена рукою миссъ Бриггсъ. Бриггсъ стояла на часахъ. Чуткое ухо миссъ Бриггсъ мгновенно разслышало шаги на лѣстничной ступени и звукъ дессертныхъ ложекъ въ рукѣ мистриссъ Фиркинъ.
— Ну, Фиркинъ? сказала она, когда горничная переступила черезъ порогъ отворенной двери. Ну, Дженни?
— Часъ отъ часу нелегче, миссъ Бриггсъ, сказала Фиркинъ, многознаменательно качая головой.
— Не поправляется?
— А почему я знаю? она не удостоила вступить со мною въ разговоръ. Лишь-только я запкнулась спросить: «какъ вы себя чувствуете, сударыня?» миссъ Кроли отвѣчала… что бы вы думали?.. «Придержи свой глупый языкъ, старая хрычовка!»
— Неужьто!