— Мы прочитали твой доклад, — сказал он. — Эти люди исследуют помещение, следов радиоактивности здесь нет. Правда, это был небольшой локальный взрыв, и прошел уже месяц…
— Месяц? — Вар побледнел. — А Сет?.. — неуверенно спросил он.
— Ты видел его.
— Я написал в докладе чистую правду, — тихо сказал Вар. — Кроме того, по моему дезинтегратору можно…
— Он в контейнере. Мы обнаружили незначительные следы радиоактивности. Он мог с одинаковой степенью вероятности использоваться как год, так и месяц назад.
— Да. Я понимаю тебя, — сказал Вар. — Ничто не подтверждает мой доклад. Еще один вопрос, Сорв. Из всего этого следует, что у меня были галлюцинации и что у меня травмирована психика. Почему в таком случае вы не отправили меня на Землю с ракетой психиатрической помощи?
— Послушай, Вар, — медленно заговорил Сорв, — такие случаи не могут проходить бесследно. Я понимаю, каким это было потрясением для тебя. Ты мог быть в горячке… ты бредил… Люди-двойники… Согласись, это выглядит по меньшей мере неправдоподобно.
— Но я это пережил… Это действительно было!
— Ты в этом вполне убежден?
— Да.
— Что ж, в таком случае для тебя будет нелишним отдохнуть в изолированном помещении.
— Сорв, поверь мне, у меня никогда не было никаких психических расстройств, ты прочтешь это в моей карте медицинских исследований. Я прошел все тесты… Я на самом деле здоров.
— Я понимаю и… хочу тебе помочь. Потому я и вызвал тебя сюда.
— Помочь? Каким образом?
— Очень просто. Забери обратно свой доклад. К сожалению, мы не успели его задержать, и он уже ушел на Землю. Ты должен отдавать себе отчет в том, что там, на Земле, плохо представляют наши реальные условия. Им наверняка покажется, что у нас работают люди с излишне красочным воображением — вроде тебя…
— Я уже не в силах что-либо изменить. Я написал то, что действительно случилось со мной. Если бы отказаться от доклада… Но это невозможно. Да я и не откажусь.
Сорв помолчал, потом спросил:
— Тебя когда-нибудь интересовало, почему эта местность называется Котловиной Светящихся скал?
— Не шути, Сорв.
— Я говорю серьезно. Эти скалы и в самом деле светятся. Разумеется, обнаружить свечение можно только с помощью приборов, так что название несколько натянуто.
— Но что общего это имеет с нашим делом?
— Эти скалы были облучены.
— Пусть так, но…
— Они были облучены много лет назад, когда базы здесь еще не существовало.
— Я не понимаю, на что ты намекаешь.
— Двигатели космических кораблей при взлете и посадке могут заражать близлежащие участки…
— Звездолеты? Здесь? — Вар с недоверием посмотрел на Сорва. — Ведь здесь только скалы, пропасти и ничего больше.
— Когда-то здесь была ровная поверхность. Дно кратера не совсем потухшего вулкана. Не так давно, кстати, лет триста—четыреста назад — доля секунды по геологической шкале времени.
— Не понимаю, какое отношение это может иметь к базе?
— Это как раз несложно понять. Здесь они спрятали свою базу. Они разместили ее в расщелинах искусственных разломов.
— Кто?
— Они…
— Они… Я ничего не понимаю, Сорв.
— Твой доклад только подтверждает наши предположения.
— Предположения?
— Предположения по поводу назначения базы Котловины Светящихся скал. Известно ли тебе, что она не играла никакой роли в системе лунных баз?
— Да, я припоминаю. Эль говорила мне, что здесь ничего нет, что база служит только как приют селенистам.
— Она была недалека от истины. Это единственная бесполезная база на Луне.
— Зачем же тогда ее построили?
— Этот же вопрос задавал себе Анадо.
— Кто такой Анадо?
— Создатель гипотезы реконнессанса,[5] но о ней чуть позже. Пока ты отлеживался в госпитале, дело несколько продвинулось вперед. Базе уже двести лет. Ты не желаешь поподробнее узнать о ее возникновении? Мы просмотрели исторические акты раннего периода колонизации Луны.
— Ну и что?
— Актов, относящихся к этой базе, мы не обнаружили, они бесследно пропали. Никто не в состоянии ответить, зачем построили эту базу, существование которой не представляет никакой практической ценности для человечества.
— И все равно я не понимаю.
— Что же тут понимать? Ответ напрашивается сам: пришельцы из космоса.
— Ты думаешь, что это они?
— Не я. В этом суть гипотезы, выдвинутой Анадо.
В кабинете стало тихо. Все ушли. Они остались одни с Сорвом. Неожиданно он почувствовал себя стесненно. «Проклятые ассоциации, — подумал он, — это место ассоциируется у меня с Сетом и дезинтегратором».
— Я объясню тебе до конца, — сказал Сорв. — Они становились похожими на людей. Принимали человеческий облик. Таким образом им было легче наблюдать за нами. Но они еще не умели синтезировать человека. Они были вынуждены использовать для этого живых людей.
— Они убивали их?
— Нет, множили. Для этого им было достаточно иметь немного времени и живого человека. Затем они стирали из памяти людей все, что было связано с копированием, и подопытный образец продолжал жить, ничего не подозревая.
— В то время как у него уже был двойник?
— Да, один или несколько. В сущности, этим двойником была система, принадлежащая их цивилизации, а не человек.
— Это… это невероятно!
— А тебе не приходилось слышать о случаях удивительного сходства между людьми, которые друг друга раньше в глаза не видели?
— И ты думаешь, что один из них?..
— Если верить гипотезе Анадо, это вполне возможно.
Вар минуту сидел в молчании.
— Но для чего они это делают? — спросил он наконец.
— Реконнессанс. Так предполагает Анадо. Впрочем, они делают их уже сотни лет. Вполне вероятно, что среди миллиардов людей существует немало подобных близнецов.
— А центры, в которых осуществляется производство копий? Где они располагаются?
— Ты находишься в одном из них. Полузабытая база на отшибе, на которой меняются только практиканты. Они покидают ее по истечении положенного срока уже скопированными. Такие центры должны действовать постоянно, создавая все новые к новые копии, из-за того, что те недолговечны.
— То есть Воора скорее всего уже не существует?
— Он живет в образе Сета, скопированного Сета, которого ты видел. А может, он уже перешел в Эль.
— А настоящий Сет?
— Судя по всему, ты попал на базу как раз в момент копирования. Возможно, что именно тогда его память, память Сета-человека подвергалась стиранию. Не исключено, что в такие моменты человек ведет себя именно так.
— А откуда тебе известно, где они сами, а где их копии?
— А откуда я знаю, что ты — это ты, а я — это я?
— Но ведь Воор был одним из них?
— В этом нет никаких сомнений. Когда в ракетной аварии погиб предыдущий руководитель этой базы — нечеловек, требовалось срочно заменить его другим нечеловеком. Тогда Воор и выдумал эту историю с серией регулярных сигналов. За подобные вещи отсылают на самые дальние базы, а на этой, полузаброшенной, как раз открылась вакансия.
— Знаешь, Сорв, — сказал Вар после минутной паузы, — может, я тоже не человек?
— Ты человек.
— Почему ты так решил?
— Я знаю. Иначе бы не говорил всего, что сказал.
— Здесь ты, пожалуй, прав. Сейчас, когда я знаю все…
— Ты не знаешь самого главного.
— Чего я не знаю?
— Что Анадо находится в изоляторе.
— Почему?
— Наверняка ты один из немногих, кто не думает, что Анадо заслуживает клинического лечения за подобные гипотезы.
— Но ведь есть доводы, хотя бы мой доклад…
— Об этом докладе доктора не знают и не узнают. Поэтому ты должен затребовать назад свой доклад.
— То есть как?
— Нельзя допустить поисков других центров копирования. Непростительно добровольно отказываться от такой замечательной возможности изучения вида homo sapiens.
Вар несколько мгновений всматривался в Сорва и вдруг все понял.
— Так ты тоже?..
— Да.
Вар сдавил руками подлокотники кресла.
— Зачем ты мне это говоришь, зачем ты мне все рассказал?
Его голос слегка дрожал.
— Потому что мы хотели знать, что случилось тогда на базе. Они все погибли — все, за исключением тебя. Те, которых ты видел сегодня, это только копии, какие-то очередные копии, взятые со склада.
— Но ведь мой доклад…
— Нам неизвестно, что ты написал в докладе, а дело принимало серьезный оборот. Вообрази себе наше положение. Мы получаем сигнал тревоги и прилетаем сюда. Они, эти нелюди, которые были в нашем распоряжении на этой базе, уничтожены. В живых остался один ты — человек. Парадоксальная ситуация. Прямо скажем, опасная ситуация. За последние несколько сотен лет люди сумели сделать громадный шаг вперед и в некоторых отношениях стоят вровень с нами.
— А Сет?
— Он сам себя сжег дезинтегратором. Во всяком случае, мы застали его уже мертвым. Мы должны были привести базу в относительный порядок. Мы нашли на складе копии Сета и Эль. Ты видел их. После этого нам пришла в голову мысль скопировать тебя.
— Что дальше?
— Не успели. Мы получили известие, что Ако стартовал к тебе. К тому моменту база еще не была готова, поэтому нам пришлось выпустить тебя отсюда, чтобы не иметь хлопот с Ако. Но, как мы видим, ты вернулся. Впрочем, то, что ты сейчас все знаешь, уже не имеет для нас ровно никакого значения. Через минуту ты забудешь все, что помнил, кроме горячего дуновения воздуха после взрыва в момент твоего появления в шлюзах.
Вар хотел протестовать, но его волю сковала усталость, безмерная усталость путника, прошедшего длинную дорогу в горах и наконец добравшегося до места, где тепло и безопасно.
— Чувствуешь сонливость, — донесся до него заботливый голос Сорва. — Ты в радиусе действия копировального эмиттера.
— Подожди… скажи… зачем… почему вы это делаете?
Сорв усмехнулся.
— Только потому, что homo sapiens — довольно интересный вид. Я бы даже сказал, чрезвычайно интересный вид. Вы быстро развиваетесь. Таких случаев, как твой, становится все больше и больше. Вы сокращаете дистанцию между нашими цивилизациями, а ведь ваша на несколько миллионов лет моложе. Вы уже добрались до пределов Солнечной системы, и не исключено, что через несколько сотен лет вы захотите полететь к звездам и наткнетесь на нашу Атариду…
Он не слышал звука открывающихся дверей. Он вдруг увидел перед собой лицо Ако… Сорв что-то крикнул, но Вар ничего не разобрал. Его ослепил голубой блеск, а потом он почувствовал отрезвляющий запах озона… Омертвение, сдавливавшее его, проходило. Он снова увидел лицо Ако.
— Они не догадались проверить, они не знали о включенном передатчике, который я положил в карман твоего скафандра. Извини, что я не вырвал тебя отсюда раньше, но я хотел записать весь ваш разговор. Он будет неплохим дополнением к твоему докладу.
УТРО АВТОРА
Он постучал, вместо того чтобы просто позвонить во входную дверь, а когда Роберт вышел, он уже стоял в прихожей. Он был среднего роста и встретил Роберта улыбкой.
— Вы ко мне? — Роберт смерил его оценивающим взглядом. «Какая необычная куртка, — подумал он. — Ни пуговиц, ни «молний».
— Да, к вам.
— Дверь была не заперта? — спросил Роберт.
— Да, в некотором смысле. Но я ее закрыл.
— Благодарю вас. Моя жена ужасно рассеянна, особенно когда спешит на работу.
— Вы уже женаты? — Незнакомец перестал улыбаться.
— Да. А почему вас это интересует?
— Разумеется, это мелочь. Небольшая неточность. Но извините… — странный посетитель заколебался, — первый или второй раз?
— Не понимаю вас. Я женат первый раз. Но объясните мне…
— И в самом деле мелочь. Я только поинтересовался.
— Хорошо. Я не держу в тайне свое гражданское положение. Но объясните мне все-таки, что привело вас ко мне?
— Ах да, действительно. Я забыл представиться. Меня зовут Дон.
— Дон? Красивое имя… А фамилия?
— Дон, имени вполне достаточно. Есть еще некоторые подробности, но они несущественны. Я читатель ваших книг.
— Мне очень приятно. А эта встреча, как я понимаю, что-то вроде утреннего интервью с писателем? — Он сделал два шага по направлению к незнакомцу.
«Сейчас я его вежливо выпровожу», — подумал Роберт.
— Нет, что вы. Из-за таких мелочей я бы никогда не стал вас беспокоить. Я представляю Институт истории литературы. Отдел… Впрочем, об этом потом. Для начала я должен объяснить вам все в нескольких словах. Может быть, пойдем в ваш кабинет? Он мне хорошо знаком по фотографии. Письменный стол служит доказательством вашего тонкого вкуса и украшением…
— Мой стол всего лишь занимает предназначенное ему место, в чем вы можете убедиться собственными глазами. Другого у меня никогда не было. — Роберт сделал приглашающий жест в сторону кабинета.
«Интересно, — подумал он. — Этот тип совсем не похож на нормального человека. Что поделать, писателю не приходится выбирать своих читателей».
Они прошли в кабинет, в котором вместе со множеством книг на полках привлекали внимание разбросанные на полу старые иллюстрированные журналы, машинописные листы, какие-то счета и просто бумажки без определенного содержания и предназначения. Возле пепельницы с окурками стояла чашка с недопитым кофе.
— Если бы вы позвонили перед тем, как прийти, я бы успел навести здесь порядок, — сказал Роберт.
— Но, дорогой мой, вы именно так и работали, и это очень похоже на вас… — Он, видимо, заметил удивление во взгляде Роберта, потому что сразу же добавил: — Только человеку, оторванному от мира, нужен порядок, чтобы не пропасть. Это цитата, — сказал он, как бы извиняясь перед Робертом.
«Я знаю, что это цитата, и даже знаю чья», — подумал Роберт, невольно гордясь тем, что держит в памяти столько разных высказываний писателей, чьи книги он когда-то читал.
— Однако нашему миру, нашей Солнечной системе порядок необходим, и вы это всегда утверждали. Я имею в виду ваши книги, — добавил он.
— Знаете, я как-то не задумывался над этим…
— Историки литературы раннего периода атомной эры настаивают на такой трактовке вашего творчества.
— Эры… какой?
— Ну, вашего времени.
— Я не совсем понимаю, — сказал Роберт и решил про себя, что ничего страшного бы не произошло, если бы этот человек находился сейчас по другую сторону двери.
— Собственно, вы вложили эту мысль в свои «Откровения андруада».
— Вы ошибаетесь. Я никогда не писал такой книги…
— Еще нет?
— Вам угодно издеваться надо мной?
— Вы приписываете мне слишком смелое намерение. Но я вас уверяю, вы ее еще напишете. Вы можете полностью доверять моему слову. Ведь я писал работу магистра по теме «Образ андруада в литературе раннего периода атомной эры».
— Дорогой друг, — Роберт старался говорить спокойно, — мы сейчас попрощаемся с вами. Я на сегодня запланировал еще много работы…
— Разрешите мне закончить, дорогой автор. Итак, я буду прост и краток с вами: я возглавляю отдел истории литературы раннего периода атомной эры.
— Я был знаком с человеком, который утверждал, что он адмирал Нельсон, — иронично сказал Роберт.
— К сожалению, мне не пришлось знать этого адмирала. Те, кто попадает на практику во времени, наверное, встречались с ним. Но вернемся к делу. В ваших несомненно значительных произведениях нельзя не отметить определенные противоречия, которые, если можно так выразиться, ставят под сомнение возможность широкой популяризации ваших книг. Мы затрудняемся рекомендовать их к обязательному чтению в школе, ни тем более включить их в штатные библиотеки космолетов.
— О чем вы говорите? О каких космолетах…
— Я имею в виду, конечно, пассажирские космолеты регулярного сообщения с Марсом и Венерой. Экипажи экспериментальных космолетов и кораблей далекой разведки, — это, естественно, интеллектуальная элита. Они читают все. Но в данном случае речь идет об обычных землянах, у которых могли бы возникнуть непрогнозируемые ассоциации.
— Под влиянием моих книг?
— Ну, конечно. — Незнакомец явно обрадовался. — Замечательно, что мы наконец-то начинаем понимать друг друга.
— Тогда, черт побери, пусть они их не читают.
— Нет. Это полностью исключено. Признанный классик литературы. Миллионные тиражи. Огромное количество стереовизорных экранизаций. И совсем не принимать в расчет?..
— Да, я понимаю всю сложность вашего положения. Теперь, пожалуй, мы можем начать прощаться, — сказал Роберт.
— Но ведь вы даже не выслушали мое предложение.
— Тогда говорите покороче.
«Он скажет, и я наконец избавлюсь от него», — подумал Роберт.
— В таком деле, как всегда, лучше отталкиваться от фактов.
— В каком деле?
— Речь идет об опыте с курицей.
— С кем?
— С курицей. Провоцирование определенной реакции курицы в результате стимуляции, или, другими словами, раздражения тех или иных центров в ее мозге.
— Да, с помощью имплантированного электрода. А почему обязательно с курицей?
— Это может быть и петух. Но, дорогой автор, давайте не придираться к мелочам. У нас есть курица, мы помещаем электрод в соответствующем участке ее мозга и воздействуем электричеством на этот центр.
— Согласен, но…
— Одну минуту. Если это центр агрессии, курица принимается атаковать несуществующего противника, если центр страха — убегает, несмотря на то, что вокруг нет ничего, что бы могло побудить ее к этому.
— Я тоже читал об этом.
— Вы об этом, ко всему прочему, еще и писали. Таким образом, если мы раздражаем оба названных центра одновременно, то поведение курицы становится двойственным: курица топорщит перья, бегает по кругу и попискивает.