— Это невозможно, я принадлежал секте полностью. Завещание было составлено еще до знакомства с тобой.
— Хоть бы предупредил, я бы тогда из штанов не выпрыгивала, чтобы с тобой познакомиться. И не тратила бы на тебя свое драгоценное время.
— Так ты же вроде как по любви… — расстроилось отражение Игоря.
— Да пошел ты со своей любовью! Одной любовью сыт не будешь! Иди к своей секте и мозоль ей глаза. Нечего за мной по пятам ходить. Если ты поступил с женщиной как скотина, будь добр, признай это и отвали. На кого свое завещание составил, с тем и шагай в свой яркий и увлекательный мир. Не мужики пошли, а дерьмо собачье, честное слово. Не могут нормально позаботиться о любимой женщине.
— Наташенька, не нужно ругаться, — подмигнуло мне отражение Самуила. — Мы все тебя любим и хотим, чтобы ты была рядом. Мы даже делить тебя между собой не будем, потому что ты для нас — самое ценное и значимое, что только может быть.
— А ты что ж этому ценному ничего не оставил? Все переписал на фирмы проституток, а жене фиг. Опозорил меня на весь белый свет.
— Это дело прошлое.
— Ни черта не прошлое. Ты это прошлое самым наглым образом тащишь в мое настоящее. И я из-за прошлого осталась без копейки денег, обсмеянная на весь свет.
— Я тебе машину дорогую подарил.
— Я тебя и все твои похождения не за дорогую машину терпела. Машину, между прочим, заправлять чем-то надо и в сервис гонять. Дорогая машина большую денежку любит, а без денежки она никуда не поедет.
— Наташенька, а как же любовь?
— Да пошел ты куда подальше со своей любовью.
— Я уверен, что Наталья именно меня любит. Я единственный, к кому она испытывала истинные чувства, — заявило отражение Михаила.
— А ты, алкоголик, молчал бы! — огрызнулась я. — Я о твоей бывшей жене и детях забочусь, конь нерадивый. Тебе вообще было на них начхать.
— Сама же хотела, чтобы я развелся.
— Хотела, а потом перехотела.
— Но я же тебя, между прочим, с голой задницей не оставил. Я на тебя дом записал.
— Хотя мог записать всего побольше, а не пропивать свое состояние. Хоть на этом спасибо. Так дай мне пожить в этом доме. Не мешайся у меня под ногами. У тебя свой мир, у меня свой. Мне еще твоих детей поднять надо. Благо я твою бывшую удачно выдала замуж. Но вы ж мужики такие, у вас все в любой момент поменяться может, а ответственности за твоих детей с меня никто не снимал. Так что будь другом, возьми этих своих двоих друзей, и идите вы, откуда пришли. Что, вам там заняться нечем?
— Мы без тебя никуда не уйдем, — произнесли мужчины почти хором, и я почувствовала, что мне стало тяжело дышать.
— Уйдете… — неуверенно произнесла я. — Я вас не боюсь. Вы ничего не можете, у вас нет физических тел, только языком бла-бла… Вам надоест, и вы свалите от меня сами. Насколько вас хватит?
— Зря ты так, — грозно отозвалось отражение Самуила. — Зря думаешь, что мы ничего не умеем. Еще как умеем.
В этот момент в комнату заглянула встревоженная домоправительница.
— Наташа, с вами все в порядке?
— Да. Все хорошо. Я на кнопку не нажимала, вас не вызывала, — произнесла я.
— Извините. Я мимо проходила и слышу — из вашей комнаты голоса.
— Какие голоса?
— Ну, один ваш, а другие мужские.
— Послушайте, вы в своем уме? — В моем голосе зазвучали истерические нотки. — Откуда здесь мужские голоса?
— Я тоже удивилась, но отчетливо их слышала.
— Думаю, у вас галлюцинации. Из моей комнаты действительно мог слышаться голос, но только мой. Я разговаривала по телефону.
— Странно. У меня очень хороший слух.
— Вы что, подслушивали?
— Я же вам говорю, мимо проходила. Переживаю за вас, ведь вы всё-таки сознание потеряли.
— Да не надо за меня переживать. Я уже большая девочка. Так что у вас действительно галлюцинации. Никаких мужских голосов вы слышать не могли.
— Голоса были, — стояла на своем домоправительница и подозрительно оглядывалась по сторонам, словно надеялась увидеть в комнате еще кого-то, кроме меня.
— И вообще, это не ваше дело…
Я не успела закончить фразу, как со старинного комода поднялась в воздух бронзовая статуэтка и несколько раз сильно ударила женщину по голове. Бедняжка вскрикнула и рухнула на пол. Окровавленная статуэтка тут же встала на место. Я застыла, онемев от ужаса. В комнате воцарилась гробовая тишина, только тикали часы. Я сползла на пол и приблизилась к домоправительнице.
— Скажите, вы живы? Откройте глаза… Это не я… Господи, господи, это не я! Я вас не трогала… Да очнитесь же!
Я попыталась нащупать у женщины пульс, приподняла ей веки и с леденящим ужасом поняла, что домоправительница мертва.
Глава 6
— Боже мой, за что?! — взвыла я и повернулась к зеркалу. — Сволочи! Я знаю, это сделали вы! Нагадили и спрятались.
Я замолчала и подумала, что разговариваю сама с собой в помещении, где никого нет. Только сейчас до меня стало доходить: в убийстве домоправительницы обвинят меня. Если сошлюсь на то, что статуэтка убила женщину или, того хуже, на своих покойных мужей, мне не просто вкатают срок, а сделают пожизненной пациенткой психиатрической лечебницы, социально опасной для общества.
Теперь я осознала слова бабки Антонины, что призраки отправляют людей в психушку, они не безобидны, как на первый взгляд кажется. Еще как обидны…
Понимая, что в комнату в любой момент может кто-нибудь зайти, чтобы меня проведать, я решила, что ни в коем случае нельзя говорить о том, что убийство домоправительницы произошло именно в моей комнате. Я ничего не видела, ничего не слышала, моя хата с краю, ничего не знаю. Понятия не имею, кто это сделал, я не при делах.
Одним словом, нельзя рассказывать о том, что здесь произошло на самом деле. Это как раз тот случай, когда правда никому не нужна, потому что в нее никто не поверит, и она сыграет против меня. Недолго думая, я стала заталкивать тело домоправительницы под кровать, приняв решение перетащить ее куда-нибудь в другую комнату позже, скорее всего, в ночное время, когда все уснут либо будут заняты оргиями на цокольном этаже. Желательно в ту, которая и принадлежит ей, если такая имеется. Нужно об этом разузнать подробнее.
Затолкав тело домоправительницы под кровать, я взяла окровавленную статуэтку, отправилась в ванную, поразившись, какая она тяжелая, и принялась смывать с нее кровь под струей воды из-под крана. Вымытую фигурку я аккуратно поставила на место.
Неожиданно в дверь комнаты постучали. Я вздрогнула и поспешно легла на кровать.
— Кто там?
— Это Леонид. Можно?
Я выдержала паузу и, убедившись, что на полу не осталось следов крови, слабо произнесла:
— Заходите!
— Я на минуточку. Заглянул вас проведать. Как вы себя чувствуете? Я приказал Абель приглядывать за вами.
— А кто такой Абель?
— Не кто такой, а кто такая, — рассмеялся Леонид. — Это домоправительница Патрика, его палочка-выручалочка. Она уже много лет ему служит верой и правдой. Стала почти членом семьи. Патрик без нее как без рук.
Я удивилась:
— Разве так себя ведут с обслугой? Они же потом на шею сядут.
— Персонал разный бывает. На Абель весь дом держится. Невероятная, душевная женщина. Она Патрику почти как мать. Иногда и поругаться на него может.
— Это вообще ни в какие рамки не лезет. Она же на работе. Ей за это деньги платят.
— Деньги многим платят, только отдача от каждого разная. Надеюсь, она к вам уже заглядывала? Абель любого достанет опекой и заботой. Она у нас такая.
— Да, она заглядывала ко мне на минуту. Спросила, все ли у меня хорошо. Я ответила, что мне уже лучше. Действительно приятная женщина.
Леонид присел на краешек кровати.
— Не помешаю? — осторожно спросил он.
— Нет. Я уже в порядке. Так почему вы не приезжаете в свой дом?
— В Сен-Тропе постоянные автомобильные пробки. Это страшно раздражает, — недовольно произнес Леонид.
— И эти пробки из одних «Ламборджини», «Феррари» и «Роллсов», — улыбнулась я. — Кто устает в пробках, тот передвигается на вертолете, — попыталась я пошутить. — Через Сен-Максим лучше не ездить.
— Я предпочитаю плавать вдоль побережья на яхте и каждый день менять города.
— Это здорово. Уверена, вы коллекционируете не только дома, но и яхты.
— Вот тут вы не угадали. Яхта у меня всего одна.
— Значит, вы больше по домам специализируетесь?
— Как-то больше по домам, — рассмеялся Леонид и посмотрел в окно. — Рад, что вам лучше. Вы нас так всех напугали… Про разбитый «Бентли» забудьте. Мои ребята закроют этот вопрос.
— Так приятно видеть рядом с собой мужчину, который «закрывает» вопросы. Такое редкое ощущение крепкого мужского плеча.
— Да разве это вопросы? Так, мелочевка всякая.
— Да разве это вопросы? Так, мелочевка всякая.
— Ничего себе! Авария на арендованном «Бентли» для вас мелочевка? Что же тогда вы считаете большой неприятностью?
— Большая неприятность — это большие проекты, а помятый «Бентли» — всего лишь кусок железа. Худа без добра не бывает. Если бы не авария, мы бы с вами не встретились. Нет, конечно, я бы когда-нибудь приехал проведать свой дом, но это вопрос времени.
— А дом вашего друга действительно впечатляет. Настоящий дворец. Замок как в сказке. А любимая домоправительница Патрика проживает в этом дворце?
— Конечно. И уже много лет. Я же говорю, они как семья. Патрик и этот дом — вся ее жизнь.
— А у нее своя комната?
— Да, на первом этаже. У нее там квартирка со спальней, гостиной, собственной кухней. В доме есть ее личное пространство. Свое собственное место. Весь дом для Патрика, а в ее квартирке все как она хочет.
Я немного напряглась, подумав, что тащить тело домоправительницы на первый этаж очень проблематично, и у меня сразу возникла мысль о видеокамерах в коридоре. Если они есть, мысль о том, чтобы перетащить тело домоправительницы в ее квартиру, отпадает.
— Представляю, как тяжело содержать и охранять подобный дом.
— Насчет содержать не знаю. Патрик на это не жаловался. Он вроде бы не обделен деньгами. А насчет криминала в Монако… Здесь относительно спокойно. Криминала почти нет. Личная безопасность каждого на самом высшем уровне. Тут на улице через каждые два метра видеокамеры. В Монако только одна тюрьма. Она, по большому счету, выполняет функции следственного изолятора. Так что тут очень даже тихо. Если только кто в пух и прах проиграется в казино, но какой это криминал? Жить в карликовом государстве одно удовольствие. Выставки, спектакли, киноконцерты, показы мод и никакой уголовщины. Можно спать спокойно. Разве что только русские тусят шумно, с размахом. Только они постоянные фигуранты местной светской хроники. Местные же любят жить спокойно и даже уединенно. Они просто смакуют вкус роскошной жизни. Здесь собрались самые толстые кошельки со всего света, деньгами тут никого не удивишь. И это, наверное, единственное место на земле, где все вопросы нельзя решить деньгами. Если тебе в чем-то отказали и что-то запретили, ты не купишь и не сделаешь это ни за какие деньги.
— Это вы о чем?
— Один мой знакомый, тоже из наших бывших соотечественников, сделал себе лифт, на котором можно было спуститься прямо на пляж к подножию холма. Ну, лениво ему было ходить до пляжа. Но эти работы были сделаны без разрешения. Лифт он построил прямо под автомагистралью. Какие только сумасшедшие деньги он не предлагал властям, чтобы узаконить строение. Даже страшно называть эти цифры. Но ему отказали.
— Скажите, правда, что на улице через каждые два метра видеокамеры?
— Я думаю, не одна, а сразу две, — рассмеялся Леонид.
— Наверное, у Патрика в доме то же самое? Мы сейчас с вами разговариваем, а нас слушает служба безопасности.
— Наташа, не до такой же степени… Ни один адекватный человек не будет в комнатах ставить камеры и давать службе безопасности смотреть, что в них творится. Патрик не сумасшедший. Дом огромный, у него всегда много гостей останавливается. Зачем ему знать, кто и чем в комнатах занимается. Если интимом, это должно остаться тайной. Патрику не нужен компромат. Он зарабатывает деньги совсем другим способом.
— Я совсем не это имела в виду. Конечно, устанавливать видеокамеры в комнатах — нелепость. Я хотела сказать, ими, наверное, напичканы все коридоры.
— На этот вопрос я ответить не могу, потому что не знаю. Вокруг дома и на территории камер, конечно, полно, без этого никуда, а что касается дома… понятия не имею. А вы почему интересуетесь? Хотите прикупить домик в Монако?
— На какие шиши? — прямолинейно спросила я.
— Может быть, вы их коллекционируете, как я. В Сен-Тропе ведь у вас было два домика.
— Один купили вы. Это я так, ради любопытства спрашиваю. Мне просто всегда была интересна жизнь Монако. Естественно, и система личной безопасности тоже, ведь это одно из тех мест, где олигархи любят поразить окружающих безмерностью своего богатства. Роскошные виллы, яхты длиной в футбольное поле, кутежи, личные самолеты, в которых даже сантехника из золота, поражающие воображение вечеринки, море кокаина и табуны эскорт-девиц…
Когда я упомянула девиц, Леонид немного смутился, но тут же взял себя в руки и сделал вид, будто не понимает, о чем я.
— Ну, да, особенно русские любят шикануть. Один крендель, сидящий на «трубе», подарил на пятилетие своей дочери огромное колесо обозрения. Она катается, когда у нее есть желание, вместе с многочисленной охраной. Другой арендует для себя целый пляж. Все шестьдесят шезлонгов. Ходит вдоль них и выбирает, на какой улечься. Не любит соседей.
— Да уж, забавно. Но дом в Монако я покупать точно не буду. У меня нет возможности, как у вас, коллекционировать дома по всему миру, — сказала я совсем тихо. — Если только выйду за вас замуж.
В глазах Леонида появилось недоумение. Я тут же взяла его за руку.
— Шутка. А почему у вас такие руки холодные?
— Не знаю. Может, потому что их некому согреть.
— Хотите, попробую? Я умею. Я вообще очень горячая женщина. Чувствуете, какое тепло от меня идет?
— Да, становится очень жарко.
Леонид наклонился ко мне, чтобы поцеловать. Я обвила его за шею руками и потянулась к нему, но в этот момент под кроватью раздался какой-то сигнал. Он становился все громче и громче. Мы резко отпрянули друг от друга, и тут до меня дошло, что в кармане домоправительницы сработала рация. Кто-то нажал на кнопку в своей комнате и ее вызывает. О, нет! Господи, пронеси…
Глава 7
— Что это? — Леонид попытался заглянуть под кровать, но я не дала ему это сделать.
— Телефон упал под кровать.
— Ваш телефон лежит на тумбочке.
— У меня их два. Это второй.
Как назло, сигнализация не унималась. Видимо, она замолкала, только если домоправительница нажимала на кнопку и давала отбой. И как я об этом не подумала, когда затаскивала ее под кровать…
— Странный сигнал у вашего телефона. Так поднимите его.
— Не хочу. Телефон сейчас интересует меня меньше всего на свете. Я хочу вас.
— Я так не могу. Там, под кроватью, что-то ревет.
— Не обращайте внимания.
— Да я бы и рад, но как это возможно? Давайте его достанем.
— А давайте не будем.
— Кто-то очень настойчивый.
— Да это так, не берите в голову.
— Как не брать, если голова разрывается. Зачем так долго звонить?
— Я хочу вас.
— Я не могу под такие чудовищные звуки. Не понимаю, в чем проблема. Почему мы не можем его достать и отключить?
— Леонид, мне нужно ответить.
— Так ответьте.
— Для этого я должна быть одна. Это очень личный разговор.
— Муж?
— Я не замужем.
— Любовник?
— Один сумасшедший.
— Хорошо. Если мешаю, я уйду.
— Будьте так любезны, — произнесла я с дрожью в голосе.
Как только Леонид ушел и закрыл за собой дверь, я бросилась под кровать искать эту долбаную рацию.
Ага, вот она… Я вытащила ее из кармана фартука домоправительницы и стала нервно нажимать на все кнопки, чтобы она, наконец, замолкла. Вынула батарейки. Потом сообразила, что у домоправительницы может быть еще телефон, тут же его нашла и отключила.
«Вроде бы все следы замела», — пронеслось у меня в голове, словно я преступница.
Отдышавшись, я на ватных ногах дошла до столика, дрожащими руками открыла бутылку виски и отхлебнула прямо из горлышка, чтобы хоть как-то снять нервное напряжение. Нет, ну не сидится же мне спокойно. Вечно во что-нибудь влипну… А ведь когда-то жила совершенно обычно и не хватала звезд с небес. Сама не знаю, как моя жизнь сложилась именно так, что я стала охотницей за олигархами. Порой мне казалось, что это уже моя профессия, и в этой немыслимой погоне я уже не могла остановиться и была готова на все.
Может быть, у меня нарушена психика, но сейчас я хотела видеть рядом именно Леонида. Даже представляла, как мы с ним плаваем на его яхте по различным городам и летаем в его многочисленные дома. Я не позволю этим трем призракам разрушить мою мечту. Они еще плохо понимают, с кем связались. В конце концов, моя совесть чиста, я не убивала домоправительницу. Пальцем ее не тронула…
Я прогоняла неприятные мысли, но понимала, что улики указывают именно на меня, и от убийства мне никак не отмазаться. Хлебнув еще виски, я вышла из комнаты и побрела по коридору, стараясь заметить, есть ли там видеокамеры. Никаких камер не было видно, но это еще не факт, что их действительно нет. Вполне возможно, они просто вмонтированы в стену и скрыты от глаз. Идея перетаскивать домоправительницу в ее хоромы отпадала сама собой. Уж слишком это рискованно. Но оставлять ее в своей комнате надолго тоже нельзя. Нужно что-то делать. Может, выкинуть из окна… В голове начали всплывать самые бредовые идеи.