По экрану побежали строчки разговора:
«– Сегодня наша последняя встреча, господин Эрхард! Вы мне сказали, что ночью сейнер уйдет на ту сторону?
– Я старый лис, господин Муслим! Что-то происходит вокруг. Этот ненужный взрыв дачи начальника уголовного розыска. Он теперь будет носом землю рыть, чтобы найти подрывников. Мужик он крутой, у него есть связи с криминалом, а начнет «копать», то может какой-нибудь совершенно не нужный нам хвостик обнаружить. Потянешь за хвостик, а лапка вылезет. Одно дело – незаконная торговля малолетними девочками, и совсем другое – шпионаж. Надо стараться разделять эти два вида деятельности.
– Не всегда так получается, вы же знаете, что контрабанда и «окна» разведчиков – очень часто одни и те же. Меня очень волнует отсутствие сигнала с сейнера. Такое ощущение, что там установлена мощная глушилка. Доказать я ничего не могу, но это, как в советское время, когда не позволяли слушать заграничные радиостанции.
– Для нашей подводной лодки эти все пограничные корабли не играют никакой роли.
– Я тоже с нетерпением жду лодку.
– Я понимаю ваше нетерпение. Вы ждете, если я не ошибаюсь, шестьдесят килограммов чистейшего героина. В России есть даже статья Уголовного кодекса, которая оговаривает такое деяние: использование служебного положения в корыстных целях!
– Ваши предложения, господин Эрхард!
– Как говорят новые русские: надо делиться, обязательно хорошо делиться, по понятиям!
– В Коране говорится: надо делить по совести!
– Мне больше нравится изречение большевиков: «Грабь награбленное!»
– Вы хорошо изучили наследие большевиков, господин Эрхард! К сожалению или к радости, но сейчас в России капитализм, который не приемлет большевистских штучек и лозунгов!
– Для вас это еще хуже, господин Муслим! При большевиках вы могли надеяться на неразбериху и неграмотность людей! Сейчас не то время! Капитализм – это строгий учет всех доходов!»
Дальше компьютер выдал какие-то отдельные слова и буквосочетания. Видимо, Муслим долго и изощренно ругался, вспоминая всех родственников своего собеседника. Мелькали слова: кал шакала, слюна больного верблюда. В целом смысл тирады был понятен и без перевода. Муслим выпускал пар, готовясь обсуждать условия компромиссной сделки.
«– Господин Эрхард! Вы понимаете, что такие деньги в одиночку не делаются? Это мощная организация со своими разведывательными структурами, войсками и большим количеством киллеров.
– Не надо меня пугать, господин Муслим! Я тоже представляю не общество добровольных пожарных. Смею вас уверить: все, что вы перечислили, у нас имеется, и наверняка в большем количестве. Такими химерами, как совесть, добропорядочность, долг и честь, мы не обременены. Во главе угла у нас стоит одно – целесообразность при выполнении поставленной перед нами руководством задачи. Мы не в меньшей, а может, и большей степени заинтересованы в экспорте в Россию наркотиков. Но, в отличие от вас, мы готовы поставить на российский рынок не только героин, но и любое количество синтетических наркотиков. Дело в том, что любая специальная служба заинтересована в неподконтрольных деньгах, которые руководитель будет тратить по своему усмотрению, для быстрого решения поставленных перед ним задач. Я думаю, что десять процентов от стоимости ваших товаров не слишком большая цена за наши транспортные услуги.
– Вы меня прямо режете тупым ножом! У меня нет полномочий решать самостоятельно вопросы такого масштаба!
– А вы не решайте! Вы просто доложите своим хозяевам о нашем предложении. Я думаю, что такими вещами, как синтетические наркотики в сотнях килограммах, ваше начальство разбрасываться не будет! Через два часа за мной придет лодка, и мне хотелось к этому времени получить ответ на поставленные вопросы.
– Такие вопросы быстро не решаются.
– А вы попробуйте их решить, господин Муслим! Я очень советую вам их решить за это время! У вас в Тегеране хороший дом, четверо прелестных дочерей, красавица жена, престарелые родители. Обидно будет, если с ними случится несчастье. Мне очень понравилась ваша вторая дочь – такой, знаете ли, нежный бутончик!
– Вы не сможете этого сделать!
– Мы все можем. Можем взорвать ваш дом вместе со всеми родственниками, можем продать ваших дочек на невольничьем рынке в Израиле, а можем и оставить вас в покое, если вы выведите нас на человека, способного решать вопросы, о которых я вам говорил раньше.
– Это называется «вербовка»!
– Конечно, вербовка! Нам давно нужен был человек в вашем картеле. Мы даже знаем, что этот героин сделан в Афганистане и в какой именно лаборатории. Пока вы гоните свою дрянь в Россию, мы вам негласно помогаем. Как только грамм этого дерьма попадет в США, тогда вся ваша шайка моментально исчезнет с лица земли.
– Как вас заберут на лодку?
– Мы выйдем в море, возьмем удочки, а там нас подберет лодка.
– Найти в ночном море одинокую лодку очень трудное дело. В море нет никаких ориентиров.
– Ничего сложного. Как только стемнеет, на затопленном судне зажгут фонарь. Прямо по траверзу этого импровизированного бакена нас будет ждать лодка. Она подойдет к нам в надводном положении, и часа через два я уже буду на сейнере. В случае неприятностей – встреча с пограничниками или военным сторожевым судном – лодка погрузится и пойдет к сейнеру по компасу и по сигналу гидролокатора. В любом случае, через три часа после встречи я должен быть на сейнере. В пять утра сейнер снимется с якоря и отплывет.
– Господин Эрхард, может, мы как-то договоримся? Я думаю, двести тысяч долларов наличными заставят вас забыть о моем существовании? В Бухаре, в конце девятнадцатого века, жил знаменитый поэт Ахмад Дониш, который служил у эмира бухарского в свите. Поэт он был зловредный и отличался острым языком, за что и был смещен тогдашним эмиром Музаффаром.
По обычаям того времени раз в год эмир объезжал свои владения. Все чиновники, даже смещенные со своих постов, должны, вернее, обязаны были сопровождать его. Если кто из чиновников без личного распоряжения эмира уклонялся от поездки, то ему грозили очень большие неприятности, которые не исключали смертную казнь не только самому саботажнику, но и его семье.
По дороге в город Карши эмир около восьмидесяти дней оставался в Каршинской степи. Чем он там занимался, история умалчивает, но, по всей видимости, у него были на то свои причины.
Всем смещенным со своих постов (в том числе и нашему поэту) пришлось жить в открытой степи, ютясь в соломенных шалашах под снегом, дождем и пронизывающим ветром. Несмотря на то что дело происходило в Средней Азии, температура в Каршинских степях зимой может опускаться до минус двадцати градусов. Можешь себе представить, как весело было в этом стойбище смещенных чиновников. Многие из них были старыми больными людьми. Нахождение в таких условиях для молодых, полных сил людей было не только тяжелым, но и крайне опасным для здоровья. Никто ведь не заботился о них. Тем более о центральном отоплении или тепловых пушках в девятнадцатом веке не было ничего известно. Главным отопительным прибором в то время была жаровня, которую ставили посередине юрты или шатра, и сандал…
Видимо, в это время Муслим изобразил на своем лице непонимание слова «сандал», и Эрхард счел необходимым дать пояснение, лишний раз подчеркивая свою образованность:
– Это та же жаровня, но поставленная под стол и накрытая сверху скатертью. Она греет только ноги, но до чего приятная вещь!
…Все эти обиженные решили написать письмо эмиру, где рассказали о невыносимых условиях, в которых они живут, и, соответственно, просили его высочество отпустить их в Бухару домой.
Эту жалобу должен был подписать и Ахмад Дониш.
Он засмеялся и сказал, что такая просьба сильно развеселит нашего повелителя. Чтобы нас еще больше огорчить и наказать, он постарается подольше побыть в степи.
Он взял калам – так называлось в девятнадцатом веке перо из тростника – и дописал внизу прошения:
Обозленный эпиграммой эмир велел прогнать из степи всех смещенных, чего они и добивались.
– У меня нет времени писать вам стихи. Двести тысяч долларов кэшем, я думаю, для вас приятнее какой-то старинной эпиграммы? – прервал словопрения своего собеседника Муслим.
– Мне больше нравится цифра триста, а за четыреста тысяч я готов не подавать служебную записку своему руководству о тебе.
– Это очень много. Мне столько не собрать.
– Ты можешь отдать чеками «Америкен-экспресс». Мне придется забрать мою записку у резидента, а он тоже кушать хочет и очень любит черную икру.
– За эти деньги он может каждый день до самой смерти есть по килограмму зернистой икры.
– Это здесь, в России, это стоит недорого, а в Америке икра ценится до пяти тысяч долларов за килограмм.
– Вечером я передам вам деньги, и мы разбегаемся!
– Договорились!
19
– Больше они не говорили. Вернее, может, и говорили, но компьютер не записал разговоров с тональностью и тембром их голосов.
– Виталик! Ты сейчас же начнешь обучать Фала управлять подводной лодкой. Работайте сначала на поверхности, под воду не спускайтесь. Под воду только с нами! Потом – очередь Малыша. В последнюю очередь займешься мной. Все! Время пошло!
Виталик обидчиво хмыкнул, но ничего не стал говорить и послушно отправился работать. Он посадил на водительское место рулевого Фала и стал объяснять ему, стоя на платформе, порядок управления судном.
Виталик так смешно размахивал руками, горячился, тыкал пальцем в клавиатуру бортового компьютера, что Клим не выдержал:
– Посмотри внимательно в программе. Должна быть простенькая программа для управления лодкой! Не может программа быть рассчитана на вундеркиндов типа тебя. Возьми поправку на инерционность мышления! Не у всех такие быстрые компьютерные мозги, как у тебя!
– Слушаюсь, шеф! – согласился Виталик и, усевшись в лодку на пассажирское сиденье, погрузился в программу бортового компьютера.
– Значит, Малыш, нам с тобой предстоит разработать план действий на сегодняшний вечер, – задумчиво сказал Клим, вызывая на ноутбуке карту акватории прилегающей к поселку.
– Надо брать этого Эрхарда вместе с Муслимом и передавать Антею.
– Если наши действительно включили глушилку, то рассчитывать мы можем только на себя. Эти двое хорошие специалисты, но как боевики они не стоят ломаного гроша.
– У Фала, как местного аборигена, наверняка есть пара берлог, где можно спрятать на пару часов наших пленников, – заметил Малыш, рассматривая карту побережья, которую он удлинил курсором ноутбука.
– Значит, я правильно решил, что брать Эрхарда и Муслима мы будем вдвоем, а наши друзья – команда обеспечения. С этим вопросом все ясно.
– Работаем, как на Юге, – жестко закончил дискуссию Клим.
Согласившись, Малыш склонил голову.
Тогда Клим принялся конкретизировать свои наметки нападения:
– Я прикидываю план примерно такой: ребята надевают снаряжение боевиков и на подводной лодке по морю подплывают к Эрхарду и Муслиму. В этот момент мы из-под воды выскакиваем и берем их в плен. На нашей стороне неожиданность и опыт. На их стороне – неизвестное количество человек и знание ситуации.
– Мне не нравится такой сырой и непроработанный план. Но будем действовать по известной армейской поговорке: «Ты начальник – я дурак, я начальник – ты дурак!» Сейчас ты являешься руководителем операции и вся полнота власти у тебя. Единственно, что меня волнует – Раиса. Ей непременно сообщат, что я погиб, и это будет для нее сильным ударом, – заметил Малыш.
– Мы разобрались! Теперь любого человека можно научить управлять этой лодкой! Все просто, как апельсин! – закричал Виталик, выскочив из лодки.
Фал в это время отплыл от площадки и, сделав аккуратный круг, точно притерся к площадке.
– Видите, как просто! – не унимался Виталий, таща Клима за руку к лодке.
– Подожди минутку! Надо обговорить наши действия.
Привязав лодку к платформе, Фал выскочил на платформу и с восторженным лицом подошел к столу.
– Совершенно фантастическая машина! Послушная как собственная рука, мощная, маневренная – умеют же люди строить! – восхищался Фал.
– Значит, остается только один вопрос: куда девать Муслима с Эрхардом после акции. Сейчас вся связь в этом районе вырублена. Не знаю, как проволочная связь, но вся мобильная вырублена. Это часть задачи, которую выполняет группа поддержки, – закончил Клим.
Вся эта тирада была рассчитана на Фала, который, единственный из всех присутствующих, был местным жителем.
– У меня есть недалеко от поселка один человек, который может приютить этих людей.
– Ему можно верить? – недоверчиво спросил Малыш, который всегда выполнял в присутствии Клима роль «злого» следователя.
– Это мой родственник. Он немного занимается икрой, и поэтому у него в степи есть свое место, где он хранит рыбу и икру, о котором никто не знает.
– У него есть транспорт? – спросил Малыш.
– У него все есть: машина, мотоцикл, катер, яхта, два телефона, в том числе и проводной.
– Это очень интересная информация. До него морем можно доплыть? – быстро спросил Клим, лихорадочно прикидывая свои дальнейшие действия.
– Минут за десять на хорошем катере или за пять минут на Серегином катамаране, – откликнулся Фал.
Наконец решившись, Клим начал приказывать:
– Виталик! Давай наверх, пора снимать аппаратуру.
– Малыш, давай под воду. Надо достать две сумки со дна. Они лежат метрах в тридцати от платформы. От них наверх идут буйки.
– Фал! Учти, вопрос очень серьезный, и если твой родственник подведет, то будет плохо всем нам.
– Ему можно верить как мне, – чуть обиженно ответил Фал, но сейчас Клим не обратил никакого внимания, продолжая командовать:
– Будем надеяться на это. Теперь о плане захвата пленников. Мы встанем на якоре на траверзе маяка, который сейчас устанавливает Виталий на вершине корабля. Когда лодка подплывет, вы ничего не говорите. Мы с Малышом из-под воды нападем на них. В бой не встревайте. У нас приборы ночного видения есть, так что вы молотите под дурачков: ничего не видим, ничего не знаем! Ребята! Одна просьба: будьте осторожны! Если Эрхард тебя узнает, то он поймет, что это не его боевики, и тогда события могут повернуться в нежелательную для нас сторону.
На платформу спрыгнул с лестницы Виталий, весь обвешанный кофрами с аппаратурой.
– Тебя тоже касается! Никакой самодеятельности! Рта не раскрывать! – Чувствуя, что он повторяется, Клим начал злиться и решил разом кончить разговор, увидев подплывающего к ним Малыша с двумя сумками. – Времени у нас осталось совсем немного. Давайте откроем сумки и посмотрим, что в них.
– А вот этого не надо делать! – строго сказал Виталий, водя вокруг сумки небольшим приборчиком. – Сейчас на каждом углу твердят: «Увидел сумку – позови милиционера! Сам не открывай! Может, эту сумку оставил злой террорист? Не надо лишний раз рисковать. Эта сумка – залог нашей порядочности по отношению к Муслиму и вероятный источник торга. Чтобы сумки не убежали, я их слегка помечу, и теперь ни сумки, ни их содержимое с территории России никуда не уйдут.
Виталий, назидательно говоря, водил каким-то маленьким приборчиком вокруг сумки, второй рукой вкалывая в мокрую кожу иголки радиомаячков.
– Что бы я, родной, без тебя делал? – серьезно спросил Клим.
– Все, господа! Время! – скомандовал Клим, рукой показывая на Фала и Виталика. – Малыш! Давай вяжи два конца к лодке. Не забудь петли, – продолжал Клим, одевая свой аппарат.
Видя, что Фал и Виталий топчутся вокруг стола, Клим снова взял управление операцией в свои руки.
– Быстро – надели гидрокостюмы, аппараты и марш в лодку. Фал! Отнеси сумки в лодку, а потом помогай паковаться Виталию! – распоряжался Клим, зная по собственному опыту, что нельзя оставлять солдатам перед боем время на размышления. Видя, как Фал легко двигается, несмотря на аппарат, надетый на него, Клим в который раз восхитился этим человеком, но ничего не сказал, опять руководствуясь боевым опытом. – Теперь, Виталий, внимание! Сюда, как я понял, можно приплыть только на подводной лодке, так что вся надежда только на тебя! Слева под водой есть проход. Включай прожектор на лодке и аккуратно – со скоростью не больше одного узла – выруливай отсюда. Мы пойдем следом на тросах.
– Шеф! Зачем такие сложности? Садимся в лодку и спокойно плывем на встречу с нашими друзьями!
– Молодой человек! Когда командир приказывает, надо говорить «Есть!» и не проявлять ненужной инициативы, – лениво заметил Малыш, не вылезая из воды.
– Но так же лучше и быстрей! – возмутился Виталий.
– Первый и последний раз объясняю свои приказы. Второй раз объяснять не буду – сразу поедешь в Москву. Ты прекрасный специалист, но пререкания в боевых условиях приносят один вред! Ты исходишь из того, что вокруг все тупые, глухие и у них отсутствуют все твои штучки, которые у тебя в кофрах! Если они сумели построить такую лодку, то наверняка на бинокль с приставкой для ночного видения они раскошелились. Увидев четырех человек в лодке – вместо двух, – лучше всего пустить в лодку ракету типа «мухи» или «стрелы», а можно и «стингер». Потом можно разбираться, почему в лодке было четыре человека вместо двух, но это будет потом. Разбираться будете в чистилище или в другом месте. Да, они попадут на большие деньги, но это все будет потом.
Сейчас вы уйдете под воду и проведете первое подводное плавание. Вы можете застрять, может произойти сбой программы, и лодка врежется в стенку или напорется на невидимый трос – вот поэтому мы и плывем за вами на линях.
Мы сможем оказать вам помощь, а вы нам – нет! Под водой всегда самые опытные идут позади, страхуя первых! Дискуссия окончена! Время пошло! Капот не закрывайте! – приказал напоследок Клим, спрыгивая в воду.