«Вот он, песочек, летит в воздух!» – подумал Клим, двигая рукоятку дросселя газа до упора.
Катер прямо взлетел на воздух, подбивая днищем верхушки волн.
– Давай глуши шарманку! – крикнул на ухо Малыш, хлопая по плечу.
– Нельзя! Я не знаю, какая тут глубина! – проорал в ответ Клим, всматриваясь в воду светло-желтого цвета.
Через пять минут, когда вода стала опять глубокого зеленого цвета, Клим постепенно сбросил скорость, и катер легко заскользил по поверхности воды.
Оглянувшись назад, Клим в бинокль увидел задранный нос сторожевика, стоявшего посередине банки.
Толстяк опять навалился на спину Клима и заорал несмотря на то, что сейчас говорить можно было спокойно:
– Правь левее! Вон на тот остров! Сейчас будет буря, по сравнению с которой вчерашний шторм – легкий ветерок!
– Афганец идет? – проорал вопрос Клим, толком не понимая, на каком языке он кричит.
– У нас по-другому называют! Это самум! – рявкнул в ответ толстяк.
Впереди показался каменный островок.
– Обходи слева! Сразу снижай скорость! Там фарватер извилистый! – командовал толстяк, дополняя свои крики тычками в нужную сторону тела Клима.
Остров был небольшой, весь сложенный из каменных глыб, которые неведомый великан взгромоздил в беспорядке одну на другую в хаотическом беспорядке.
Великан, наверное, был пьяный, когда складывал остров. Маленькая глыба внизу, потом на нее поставили большую, потом снова маленькую и снова большую. Следующая глыба поставлена вертикально, рядом еще одна, а сверху на нее установлены сразу две – размерами с футбольное поле каждая.
Заложив вираж, Клим обошел слева остров, как говорил толстяк, и за нависшей над морем каменной платформой увидел узкий проход между двумя желто-черными каменными великанами.
Климу пришлось до минимума снизить скорость катера, буквально протискиваясь между камнями. Ширина канала была явно не приспособлена для такого судна, как их катер.
Толстяк и Малыш встали по бортам катера, отталкиваясь от стен руками.
Неожиданно потемнело. Было такое ощущение, как будто сразу выключили свет.
От неожиданности Клим начал правой ногой нащупывать тормоз, стремясь остановить катер, как простой автомобиль. Это была естественная реакция водителя со стажем, попавшего в условия недостаточной видимости.
Сказав какую-то длинную фразу на своем языке, которая полностью характеризовала Клима как рулевого катера, толстяк перегнулся через спинку сиденья и щелкнул тумблером. По бокам катера вспыхнули мощные фары, которые с трудом пробивали белесую тьму, полностью создав имитацию автомобиля, едущего по узкой дороге в горах.
Ветер завывал все сильнее и сильнее, бросая в лицо острые песчинки.
– Лево руля! – заорал толстяк, хлопая довольно ощутимо по левому плечу Клима.
С трудом различая проход, Клим держал катер строго посередине фарватера, двигаясь скорее на ощупь.
Еще поворот вправо, потом влево – и катер ткнулся носом в песчаный берег.
– Давай привязывай катер. Вода скоро поднимется и его унесет! – командовал толстяк, полностью позабыв о своей роли пленного.
Едва Малыш привязал катер к стоящему вертикально камню, как толстяк снова начал командовать:
– На голову намотайте все тряпки, которые у вас есть! Девушку отстегните и оденьте!
Клим на ощупь отстегнул наручник от катера и, подхватив безжизненное тело девушки на руки, выскочил вместе с ней на берег. Несмотря на свою миниатюрность, девушка оказалась довольно тяжелой.
– Всем вместе держаться! – заорал толстяк, накидывая на голову Клима вонючее одеяло. Одеяло противно пахло бензином, козлом и застарелым человеческим потом.
В пещере совсем потемнело и, если бы не лучи фар катера, желтыми лунами светившие влево от него, то он наверняка потерял бы ориентировку.
Подмяв девушку под себя, Клим сдернул с себя куртку, начал в нее укутывать верхнюю половину тела девушки, справедливо полагая, что нижней половине песок не страшен. Девушка слабо отбивалась от него, стремясь сбросить куртку с головы.
– Цыц, стерва! – рявкнул Клим, прижимая к груди девушку левой рукой, сам одновременно накидывая на обоих выданное толстяком огромное одеяло.
Ветер задул еще сильнее, став из просто теплого обжигающе горячим.
Так продолжалось много времени. Сколько, Клим не мог определить. Ему хотелось сходить в туалет, но кто-то огромный и тяжелый навалился на него, давя на грудь и ноги.
Рядом лежащее тело начало извиваться и отталкиваться от него руками. Маленькие ладошки оказались неожиданно жесткими и больно давили на грудную мышцу.
– Да отпусти же! Я сейчас описаюсь! – заверещала девушка.
– Я сам хочу! – откликнулся Клим, пытаясь открыть глаза.
Ничего не получалось. Под веки, на лицо насыпали мелкого песка, который прилип к потной коже и не желал с нее скатываться.
– Лежи спокойно! – приказал Клим, наваливаясь на девушку всей своей тяжестью.
Девушка слабо ойкнула, но не стала вырываться.
Расставив руки и ноги над девушкой наподобие краба, Клим попробовал подняться, и это ему немного удалось.
Казалось, сверху на него навалена машина, которую надо поднять.
«Так я не встану, – понял Клим и, перевалившись с девушки, лег на спину рядом с ней.
Опять кто-то навалился на него.
Приподняв руки в локтях, девушка ехидно спросила:
– Не понравилось на мне лежать?
– Собираюсь с новыми силами! – огрызнулся Клим и, подтянув ноги к груди, стал поднимать их вверх, справедливо рассудив, что ноги человека во много раз сильнее рук.
Новая попытка сначала не принесла успеха.
Собрав все силы, Клим резко толкнул ногами, испустив при этом звук, который свойственен штангистам, поднимающим тяжесть, и пробил песок.
Ноги вместе с одеялом выскочили наружу, заставив кучу песка разойтись в стороны.
Перевернувшись на грудь, Клим отжался на руках, наполовину высунувшись кормой из песка.
Он перегруппировался и, поджав под себя ноги, начал вставать, чувствуя на себе неимоверную тяжесть.
На тренировках Клим садился и легко вставал с весом штанги до трехсот килограммов. Однажды на спор он сел и встал с полутонной веса на плечах, но тут было неизмеримо больше.
Снова раздался штангистский звук, и Клим встал, высунув голову, закутанную в одеяло, из кучи песка.
Не мудрствуя, Клим достал водолазный нож и, прорезав одеяло, высунул голову.
Проморгавшись, несмотря на резь в глазах, он увидел, что стоит в каменной пещере, почти доверху засыпанной песком. Слабое подергивание за штаны внизу дало ему понять, что он не один и надо помочь девушке, которая волей случая оказалась засыпанной вместе с ним.
Сунув вниз правую руку, он начал, не торопясь, подтягивать девушку, таща ее по своему телу. Сказать, что это было приятным, не смог бы даже заядлый мазохист. Это здорово напоминало обработку наждачной шкуркой открытой раны.
Девушка была довольно сильной, и через минуту ее голова оказалась на уровне живота Клима, о чем она немедленно уведомила его, укусив за него.
Первым делом Клим вложил нож в ножны, для чего ему пришлось поднять ногу почти до пояса, а уже потом начал вытаскивать одеяло.
Все его попытки вытащить тело из песка, упираясь в его сыпучую поверхность, ни к чему не приводили. Ладони проваливались в сыпучий песок, как в глину.
Оторвав кусок от одеяла, Клим начал откидывать им от себя песок. Мелкий песок не желал выпускать от себя жертву и все время сыпался обратно.
Примерно через час Клим понял тщетность своих попыток и остановился передохнуть. За час непрерывной работы он откопал только свою голову, которая торчала из песка наподобие головы профессора Доуэля.
Маленькие ручки вцепились ему в плечи, и тело девушки начало извиваться наподобие змеи, используя Клима как точку опоры.
Через минуту девушка уже сидела рядом с головой Клима, с ног до головы облепленная песком.
– Бррр! Никогда больше не буду играть в песочек! – выдала она первую фразу, зябко передернув плечами.
Она звонко хлопнула ладонью Клима по лбу, объяснив свой жест:
– Это вам за испорченный воздух!
– Это нечестно! Я сейчас беспомощный, а вы меня бьете! – пожаловался Клим, внимательно прислушиваясь к звукам голоса, в которых слышались знакомые нотки.
– Я встану вам на плечи и осмотрюсь! – объявила девушка и начала взбираться на плечи Клима, расшвыривая ногами песок.
Посмотрев минуту, она села на шею Клима и, повернув его голову градусов на двадцать, заявила:
– Если толкнете песок в ту сторону, то есть шанс быстро освободиться!
Клим не стал спорить, а, наклонившись, как ему было указано, стал толкать песок, упираясь изо всех сил ногами в твердое каменное дно.
«Если не чувствовать твердого дна под собой, то можно запросто утонуть в песке, несмотря на всю его кажущуюся мягкость и податливость!» – промелькнула у него в голове печальная мысль.
Через минуту песок стал поддаваться и вдруг потек, освободив фигуру Клима до пояса.
Дальше все пошло быстро. Разгребая песок, как воду, Клим выбрался из кучи песка высотой около трех метров. Куча возвышалась над ним, превышая его рост больше чем на метр.
«Если бы не девушка, вполне могла эта гора песка стать погребальным курганом», – констатировал про себя Клим, осматривая этот песчаный холм, занесенный за одну ночь в середину моря.
Сейчас холм полностью напоминал песчаный бархан в обычной азиатской или африканской пустыне.
И Клим рассказал анекдот.
Идет караван по пустыне. День идет, второй, третий. Утром четвертого дня встречают они аквалангиста. Как положено, идет аквалангист по пустыне в ластах, маске и тащит на себе акваланг.
– Далеко ли до моря, уважаемый караван-баши?
– Три дня пути, – невозмутимо отвечает караванщик и идет своей дорогой.
– Ничего себе пляжик отгрохали. Умеют же люди строить! – восхитился аквалангист и пошел в сторону моря.
Клим с девушкой молча стояли на берегу протоки, за одну ночь засыпанной до краев песком.
Только мокрый песок показывал путь, по которому они недавно проплыли, да туго натянутый нейлоновый трос указывал, что здесь вчера стоял прекрасный катер на подводных крыльях, на котором они приплыли на остров.
– Надо помыться сначала, – заявила девушка, осматриваясь вокруг.
– Сначала надо найти моего товарища, – оборвал девушку Клим, руками разгребая кучу песка.
Критически посмотрев на работу Клима, пигалица встала и снова полезла на кучу.
Ухватившись за одеяло, она начала изо всех сил тащить его, но ничего у нее не получилось. Сил в женских руках было явно маловато для такой работы.
– Помоги мне вытащить одеяло! – резко попросила девушка.
Что-то в тоне ее показалось Климу опять знакомым, но он откинул все посторонние мысли, быстро копая песок наподобие собаки, отбрасывая его между широко расставленных ног.
– Я всегда говорила, что ум у мужиков обратно пропорционален мышечной массе! – громко сказала девушка.
– На кой ляд тебе сдалось это одеяло? – поинтересовался Клим, окидывая мужским взглядом обсыпанную с ног до головы, но, несмотря на это, довольно пропорционально сложенную девушку, в которой не было ничего от угловатости подростков, на которых он успел наглядеться за истекший день.
Одним рывком вытащив одеяло, Клим кинул его девушке и только собрался спуститься с кучи вниз, как она рявкнула на него не хуже фельдфебеля царской армии:
– Стоять! Выполняй приказание! Взялся за один конец, и потащили вниз!
Клим бестолково оглянулся, ища по морской привычке канат, за который надо тянуть.
– Да за край одеяло хватайся и сталкивай им песок с вершины вниз! Бестолочь!
Теперь Клим понял задумку девушки.
Они вдвоем тащили песок одеялом, сталкивая его сверху вниз.
Девушка в это время рассказывала:
– Я видела на станции, как разгружают путейские рабочие платформы с песком. Они не кидают его, а сталкивают вниз.
Открыли борта платформы, половина песка сама собой высыпалась. Потом берут лопату и сверху вниз сталкивают песок с платформы. Очень быстро и эффективно.
Через час ударной работы, Клим с девушкой откопали толстяка с Малышом, лежащими в обнимку около камня, к которому был привязан катер.
Малыш, закутав голову курткой, обняв одной рукой толстяка, безмятежно спал, храпя, как пароходный ревун. Толстяк вторил ему, выводя рулады носом.
На все попытки разбудить Малыша он, стащив куртку с головы, отвечал площадной руганью.
– Могли и подольше поспать! Нечего было так ударно трудиться! – заявила зловредная девчонка.
– Но лучше перебдеть, чем откопать холодный труп, – нашелся Клим.
– Пошли мыться, спасатель! – приказала девушка, увлекая Клима от спавших без задних ног мужчин.
Протока за скалой неожиданно оказалась полной чистой морской воды, ровно стоявшей у самого пола. Ни малейшего волнения на черной воде не было видно. Вода походила на разлитый мазут, но радужных разводов на поверхности не было видно.
Разбежавшись, девушка с радостным визгом нырнула в нее.
Клим снял с себя брюки и осторожно вошел в воду, чувствуя, что вода имеет температуру градусов двадцать пять тепла. Минут пять посидев в воде, Клим почувствовал, как песок смывается с тела. Кожу начало саднить, как будто ее посыпали солью.
Нырнув, Клим начал энергично смывать с себя песок, обтирая тело руками. Вода имела, кроме морского, еще и каменный привкус и не была горько-соленой. Так бывает в закрытых водоемах, подпитываемых пресными подземными источниками.
Всплыв, он не увидел девушки. В метре от него неожиданно появилась белокурая девичья головка, и Клим от удивления, снова ушел под воду.
Головка принадлежала Юлии. Той самой Юлии, отец которой категорически запретил ее видеть!
24
– Плохая у тебя память, господин зэк! Я из последних сил стараюсь, трясу своими женскими прелестями, а он – ноль внимания, фунт презрения! Может, вы меня поцелуете, как положено целовать женщину после долгой разлуки.
Она бросилась на шею Клима и впилась в него страстным поцелуем, обхватив ногами его тело.
Целоваться за прошедшие с их последней встречи годы она научилась в совершенстве.
Руки Клима сами собой сделали два гребка, и он оказался у берега, по пояс в воде.
Страстные поцелуи Юли сделали свое дело, и вот уже два обнаженных тела слились.
Они любили друг друга недолго. Взрыв произошел очень быстро, и Клим почувствовал, как содрогается тело Юлии.
– Ты знаешь, мне еще семь лет назад до жути хотелось с тобой трахнуться! Это как удар молнии! Как наваждение! Я тебя теперь никуда не отпущу! Ты мой, понял, мой! Я слишком долго тебя ждала! – закричала Юля, приподнявшись, и впилась в его глаза своими бездонными глазами.
– Я, понимаешь… – начал мямлить Клим, совсем не готовый к такому повороту событий.
Юлина ладошка быстро закрыла ему рот.
– Мне абсолютно плевать: женат ты или нет, есть у тебя постоянная баба или только временные подружки – с этого дня ты принадлежишь только мне!
– Это все так неожиданно! – задумчиво сказал Клим, водя пальцем по бровям Юли.
– Ты второй раз спасаешь мне если не жизнь, то честь – наверняка! Хотя эти хачики пальцем боялись ко мне прикоснуться.
– Это не хачики, а азиаты, – назидательно сказал Клим, поворачиваясь к девушке боком.
– Да какая разница! Хачики, азеры, бандерлоги, «духи»! Самое главное – я тебя нашла! Мне папочка рассказал твою историю. Правда, в обмен на учебу в Москве! – передернула она своими округлыми плечиками.
Груди у нее за прошедшее время нисколько не изменились – все так же задорно торчали в разные стороны.
– Как ты очутилась на сейнере? – задал давно интересующий его вопрос Клим.
– Да все папенька! Ни дна ему ни покрышки! Все мои неприятности, правда, и радости от него! – Она нежно поцеловала Клима, одновременно проведя рукой по его мужскому естеству, и разочарованно вздохнула.
Для подобного ознакомления ей пришлось распластаться на Климе, но процесс прошел довольно успешно. Все было на месте, ничего не потеряно, о чем не преминула вслух сообщить неожиданная находка.
– Тебе не говорили, что ты растекаешься мыслями? – спросил Клим, с удовольствием поглаживая твердые грудки.
– Ты меня сам отвлекаешь! – возмутилась Юлия, но отодвигаться не стала, продолжая, как говорят на Востоке, исследования нефритового стержня.
Тем не менее, продолжая целенаправленно свои изыскательские труды, Юля вернулась к своей одиссее:
– Папочка уже генерал-лейтенант и служит в Москве в Главном управлении лагерей, или как их там сейчас называют.
– Ты не растекайся мыслями, девушка. Ты дочь военного, должна объясняться точно, коротко, – попытался направить в нужное место рассказ Юлии Клим, но сразу же получил отпор:
– Вот еще один командир на мою шею нашелся!
Клим не нашел ничего лучшего, чем хлопнуть ее по аккуратному задику, чем заставил ее взвизгнуть, но продолжать рассказ в нужном духе и темпе:
– Короче говоря, история проста, как апельсин. Один хачик… – Видя, как сморщилось лицо Клима, Оля быстро поправилась: – Ну один совсем не русский, не знаю я, как их называть! Один с двумя руками, ногами и хреном попал в пермскую зону, и, чтобы его вытащить соплеменники похитили меня, предложив обменять меня на него. Они, эти черные, друг с другом корешатся, не то что мы, русские! Меня схватили на работе, сунули в транспортный борт и привезли в этот маленький городок, не знаю, как он называется. Ночью переправили на сейнер. Я начала возмущаться, качать права. Тогда трое хачиков притащили двух малолеток и начали на моих глазах их трахать, показывая мне, что со мной будет, если я не соглашусь с ними сотрудничать. Трогать меня они, конечно, не стали. Папенька не дурак, он быстренько похватал пяток людей из их диаспоры и спрятал в Лефортово, так мне объяснил Зуфар – у него тоже козыри неплохие в торговле за меня. Этим людям с желто-черными рожами нарисовали хорошие статьи, так что лет по десять зоны им корячится.