Я попробовала снова открыть свою школу и провести урок по рисованию, но ребятишки были не в настроении и стали разбрасывать мои красивые фломастеры.
– Мне скучно, скучно, скучно! – вопил Бэкстер прямо мне в лицо.
– Мне тоже скучно! – кричала я в ответ. – Ладно, ладно, мы пойдём гулять, даже если дождь льёт как из ведра.
– А можно нам в волшебный сад? – спросила Блисс.
– Да, мы туда пойдём, но нужно остерегаться той пары с собакой – мы ведь не хотим, чтобы они задавали нам вопросы, правда?
Я знала, что выходить на улицу – чистое безумие, но у меня в голове стоял гул, и я просто больше не могла торчать с малышами в квартире. Я заставила Бэкстера с Блисс надеть их зимние куртки. У них никаких плащей не было, зато у Пикси был прозрачный целлофановый плащик с ковбойской шляпой. Ей нравилась шляпа – она надвигала её очень низко на глаза и ничего перед собой не видела. Были у неё и резиновые сапожки, которые ей были уже малы, но она позволила мне втиснуть в них её ножки. А у нас – только кроссовки из «Теско», но я надеялась, что они водонепроницаемые.
В коридоре я заставила всех малышей умолкнуть, и мы осторожно выползли, прикрыв дверь. По нашей галерее шла дама в косынке, но она только робко нам кивнула и пропустила вперёд.
Спустившись во двор, мы попали под очень сильный дождь, но, когда прошёл первый шок, это уже не имело значения. Запрокинув головы, мы хватали ртом капли и бегали как сумасшедшие, размахивая руками и бешено кружась. Выйдя с территории дома, мы очертя голову понеслись по улицам, завернули за угол, на этот раз точно зная, куда бежим.
– Мороженого! – задыхалась Пикси, прыгая на одной ножке в своих тесных сапожках.
Но мороженщика там не было, наверное, он решил, что в такой сильный дождь у него не будет покупателей. Когда мы вошли в ворота, парк показался нам почти пустым – на стоянке было не больше десяти машин. Я всё равно осторожно огляделась по сторонам, приготовившись в любой момент удрать, если на горизонте покажутся Арни с Элизабет, и заметила за деревянным забором маленькую детскую площадку.
– Послушайте! Давайте немножко поиграем – тут никого нет.
– Это малышовая площадка – здесь нет домика для больших парней! – воскликнул Бэкстер.
– Разве нельзя пойти в волшебный сад? – спросила Блисс.
– Пусть Пикси здесь немножко поиграет, а потом пойдём в волшебный сад, – пообещала я. Я начала сомневаться, стоит ли туда вообще идти. Блисс с Пикси дрожали от холода, их слипшиеся от дождя волосы превратились в крысиные хвостики, а топавший по лужам Бэкстер был уже по колено в грязи. Они ещё больше перепачкались, когда стали прыгать по площадке и взбираться на горку, а потом с неё съезжать. Бэкстер стал буквально кататься в грязи, но я решила, что в этом нет ничего плохого – по крайней мере он выплеснет свою энергию.
– Бэкстер, ты как маленький поросёнок, который играет в луже, – заметила я.
Бэкстер отвратительно захрюкал, и девчонки захрюкали следом за ним. Пикси сорвала с себя сапожки, потому что они стали натирать ей ноги. Она объявила, что будет шлёпать по лужам босиком. Я стала играть с ней в игру «Поросёночек пошёл на рынок», и она покатывалась со смеху. Блисс тоже скинула кроссовки, чтобы я поиграла и с ней. Они так веселились, плещась в лужах, что мне тоже захотелось разуться и запрыгать вместе с ними просто так, ради смеха… Но тут к парку подъехала ещё одна машина. Мы услышали, как кто-то сильно хлопнул дверью и громко закричал. На нас.
– И чем это вы, ребята, скажите на милость, занимаетесь?! – завопила шикарно одетая тётя. Её длинношёрстный элегантный пёс с надменным носом завистливо залаял. Видно, ему никогда не позволяли валяться в грязи.
– Они просто играют, – объяснила я.
– Надо же до такого додуматься – играть под проливным дождём! – возмутилась она, будто мы сами этого не знали. – Что у вас за вид? Вы только посмотрите на себя!
Я сама к тому времени сильно перепачкалась, а трое малышей были покрыты грязью с ног до головы, будто их залили шоколадом. У Бэкстера грязь была даже на вихрастой голове, точно на неё надели каску.
– Это просто грязь! Она смоется, – успокоила я тётю.
– Да вы посмотрите на свои куртки!
Ну да, я уже и сама начала беспокоиться по поводу них.
– Что скажет ваша мама? Где она?
Я неопределённо махнула рукой в сторону туалета у ворот парка.
– Ну, так идите и найдите её! Думаю, вас не стоит больше пускать на эту красивую площадку. Подумать только – перепачкали горку и все сиденья на карусели! Ну-ка, пошли отсюда вон!
– А что это вы раскомандовались?! – возмутился Бэкстер, выпятив подбородок. – Это не ваш парк! Он для всех!
– Парк для людей, любящих природу, а не для маленьких беспризорников и вандалов, которые хотят всё испортить.
Она зло уставилась на нас из-под капюшона своего нелепого плаща в клеточку, будто и впрямь нас ненавидела.
Мы ответили ей тем же. Бэкстер нагнулся и зачерпнул пригоршню грязи, а я не стала его останавливать. Он выпрямился, прицелился и кинул мокрым комком в тётку, попав ей прямо на капюшон, словно привет от летающей коровы. У тётки был настолько нелепый вид, что мы все расхохотались – ну просто ничего не могли с собой поделать. Она побагровела как свёкла. Я быстро схватила малышей за руки.
– Бежим! – скомандовала я.
Мы понеслись что есть мочи. Я тащила Пикси, а Бэкстер с Блисс бежали сами. Я надеялась, что тётка отвяжется, когда мы достигнем ворот, но она мчалась за нами со своим аристократическим псом, который, оскалив зубы, тоже бежал вприпрыжку.
– Быстрее, быстрее! – задыхаясь, подгоняла я малышей.
Мы добежали до нашего угла, стремительно завернули за него, и я влетела в калитку и спряталась за чьей-то живой изгородью. Бэкстер с Блисс, споткнувшись, пристроились рядом. Мы бросились на грязную землю и тихо лежали, дрожа от холода. На всякий случай я прикрыла рот Пикси рукой, если она вдруг заревёт. Мы слышали лай, торопливые шаги, злые крики. Я была уверена, что пёс нас учует, но, возможно, его длинный нос оказался для этого слишком нежным. Мы слышали, как они с шумом промчались мимо. С сильно бьющимся сердцем я немного подождала, а затем осмелилась посмотреть сквозь изгородь.
Преследователи, перебегая с тротуара на тротуар, убежали по дороге далеко вперёд. Нужно было удирать, прежде чем они вернутся.
– Быстро… и тихо! – прошептала я.
Мы пробрались сквозь изгородь к калитке и побежали назад, вдоль дороги, а затем вверх по соседней улице, которая, как я считала, вела к нашему дому. Блисс с Бэкстером бежали босиком, но им хватило ума схватить свои кроссовки.
– Мои сапожки! – уныло бормотала Пикси, шевеля голыми пальчиками на ногах.
– Завтра мы за ними вернёмся, – пообещала я. – Давайте домой, быстро!
Мы замедлили бег и устало потащились вверх. Блисс хромала и озабоченно счищала грязь со своей промокшей куртки, а Бэкстер весело топал по лужам, радуясь тому, что он такой чумазый. Мы поднялись вверх по дороге и обнаружили, что она переходит в другую, и – о нет, о нет! – вдали появилась тётка в капюшоне со своей собакой.
– Бежим! – задыхаясь, скомандовала я.
На этот раз мы мчались к своим домам. Больше деваться было некуда. Хватаясь за сердце, женщина шла теперь гораздо медленнее, лицо у неё под капюшоном стало пунцовым, а на макушке до сих пор была грязь, даже после такой пробежки.
– Нельзя, чтобы она бежала за нами до квартиры! – задыхаясь, предостерегла я. – Мы должны спрятаться.
– Я знаю где, – сказал Бэкстер.
Он промчался мимо первой башни, нырнул за угол и подбежал к помойке. Мы прислонились к большому металлическому контейнеру и, прижавшись друг к другу, стояли по щиколотку в отвратительно вонявшем мусоре. Мы ждали, вдали лаяла собака, но ничего больше мы не услышали.
– Она ушла? – прошептала Блисс.
– Думаю, да. Хотя лучше нам подождать здесь ещё несколько минут.
– Правда, она была смешной с этим комком грязи на капюшоне? – хихикнул Бэкстер.
– Ш-ш-ш! Это очень-очень плохо с твоей стороны, Бэкстер, – прошептала я, но сама тоже захихикала.
Мы все затряслись от смеха. Когда наконец мы вышли из-под навеса, злой тётки в капюшоне и её собаки и след простыл, и мы, заулюлюкав, радостно завопили:
– Дай пять!
– Ладно! Пошли домой! – сказала я. – Нам всем очень нужна ванна.
– А вдруг мама вернулась? – прошептала Блисс. – Она с ума сойдёт, если увидит нашу одежду.
– Она ещё не вернулась, пока не вернулась, – ответила я. У меня задрожал голос. Бэкстер взял меня за руку, чем очень удивил.
– Нам и не надо, чтоб она возвращалась. Без неё гораздо веселее! – воскликнул он.
– Да, – подтвердила Блисс. – Теперь ты наша мама, Лили.
Пикси вообще не слушала, но всё равно пробормотала:
– Да, да, да!
– Замолчите, вы, подлизы! – велела я, боясь разрыдаться.
– Да, да, да!
– Замолчите, вы, подлизы! – велела я, боясь разрыдаться.
Как бы то ни было, когда мы зашли в квартиру, ребятишки всё равно пробежались по каждой комнате – очевидно, в поисках мамы. Поняв, что в квартире никого нет, они расстроились.
– Пора купаться, пора купаться, пора купаться! – нарушила я молчание. – Можете залезть в ванну втроём, мы добавим в воду жидкости для мытья посуды, и будет много пузырей. Давайте снимайте грязную одежду и прекратите бегать по квартире – вы всюду оставляете грязные следы.
– Сейчас ты похожа на настоящую маму, – сказал Бэкстер.
Я стала наполнять ванну, щедро плеснув туда жидкости для мытья посуды. Помогла Пикси снять одежду и поболтала малышку в воде, разрешив ей попрыгать в пузырях. Бэкстер с Блисс голышом вбежали в ванную – туловища у них были розовыми, а лица, руки и ноги шоколадно-коричневыми.
– Ты тоже залезай в ванну, Лили! – попросила Блисс.
– Нет, там больше нет места. Я вымоюсь через минуту после того, как отмою вас, – пообещала я.
Я разрешила им немного поиграть, пока разбирала их одежду. Выстирать их футболки с джинсами не представляло труда, а вот с их куртками была проблема. Я попробовала протереть их старым ковриком, но только размазала грязь, оставив повсюду пятна. Так и бросила их лежать мокрой кучкой, решив подождать до утра. По крайней мере мне удалось как следует отскрести ребятишек. Я начала их отмывать, а они уворачивались, извивались и пищали, но вскоре их тела порозовели.
Вытащив одного за другим малышей из ванны, я завернула их в полотенца. Бэкстер с Блисс были уже большими и вытирались сами, но я всё равно их бережно растёрла, а потом запеленала Пикси и взяла её на руки, будто она моя малышка.
Я нашла им всем чистые трусы и футболки и усадила перед телевизором, а сама пошла неспешно принимать ванну.
Мне пришлось её сначала оттереть, потому что всё дно было покрыто прилипшей грязью, но когда наконец ванна стала чистой, я наполнила её водой, взбив ещё больше пузырей. Вздохнув, я откинулась назад и до подбородка погрузилась в мыльную пену. Кровь стучала у меня в висках. Было так приятно вытянуться во весь рост. Из-за того что я всё время тащила на себе Пикси, у меня болели руки и спина. Закрыв глаза, я стала играть в игру «Лили сама по себе»: потягивая из бокала напиток, я лежала в своей красивой мраморной ванне нефритового цвета, усыпанной лепестками роз. Как следует расслабившись, я бы вышла из ванны, схватила бы из шкафчика двадцать белоснежных полотенец и вытерлась бы насухо. Скользнула бы в шёлковый халат и, неторопливо пройдя в свою белую гостиную, расположилась бы на большом белом диване, включив огромный, во всю стену, телевизор. В полной тишине я бы посмотрела фильм, рядом со мной никто бы не дергался и не дрыгал ногами, никто бы не вырвал из рук пульт управления, никто бы не жаловался, что фильм девчоночий, слишком страшный или слишком глупый. Я была бы Лили сама по себе, и никто и никогда не смог бы меня побеспокоить, и если бы зазвонил звонок, я бы его просто проигнорировала…
А звонок звонил! Я так резко села, что вода перелилась через край ванны.
– Это мама вернулась! – закричал Бэкстер, и я услышала, что он побежал.
– Нет-нет, не подходи к двери, Бэкстер! – закричала я, выпрыгивая из ванны и тоже на бегу.
Бэкстер подскочил к двери раньше меня, подпрыгнул и открыл задвижку, крича:
– Мама, мама, мама!
Это была не мама. Я услышала мужской голос. Нет, слава богу, это был не Мики. Это был добрый, мягкий грудной голос, тот голос, который рассказывал бы вам разные истории, и вы никогда бы не устали их слушать… Это был мистер Эбботт! И, о боже, я так и стояла, без одежды, а вода капала в коридоре на пол! Я побежала в ванную, закрыла за собой дверь и прижалась к ней. Впилась зубами в ноготь большого пальца, гадая, что же мне делать. Вопреки всем сомнениям, я надеялась, что Бэкстеру удастся как-нибудь от него отвязаться, даже если он захлопнет дверь перед самым его носом, но я услышала разговор, а потом шаги. О боже мой! Теперь мистер Эбботт был у нас в квартире!
Совершенно беспомощная, я стояла и дрожала в ванной. Потом услышала стук в дверь.
– Лили? – это была Блисс. – Лили, это твой учитель, мистер Эбботт, пришёл тебя навестить.
– Ну, я не могу с ним разговаривать. Я принимаю ванну. Послушай, скажи ему, что я заболела. Скажи, что мы все заболели.
– Да Бэкстер уже понарассказывал ему кучу всего, но он всё равно говорит, что хочет тебя видеть. И маму.
И что же мне было теперь делать? Не могла же я позволить Бэкстеру проболтаться?! Если его не остановить, он обо всём поведает мистеру Эбботту.
– Скажи ему, что я иду, – зашипела я. У меня не было времени искать чистую одежду. Натянув на себя набухшие от грязи мокрую футболку и джинсы, я выскочила из ванной.
Мистер Эбботт сидел в гостиной с Бэкстером. Пикси примостилась на подлокотнике его кресла. Она трещала как сорока, рассказывая всякую всячину о тётке с собакой, но к счастью, казалось, что мистер Эбботт слушал её невнимательно. Бэкстер носился в трусах по комнате, говоря учителю, что не знает, где мама, да ему и всё равно, потому что она плохая.
– Бэкстер! – резко сказала я. – Не смей так говорить о маме! Конечно же, ты знаешь, где она – мама опять пошла в аптеку нам за лекарством от расстройства желудка.
– Расстройство, расстройство, расстройство, – подхватила Пикси. Я не знала, что она имеет в виду – расстройство желудка или расстройство по поводу того, что у нас плохая мама. Я была уверена, что она сама тоже не знает.
Мистер Эбботт пристально на меня посмотрел. Я почувствовала, что сильно краснею. Что он должен обо мне подумать, если я вся такая грязная?
– Привет, Лили, – мягко сказал он. – Мне жаль, что вы все заболели. Тебя три дня не было в школе. Ты ходила к врачу?
Я замешкалась:
– Ну, мама сказала, что если нам не станет лучше, она нас завтра отведёт.
– Да, это правильное решение.
– Эта… эта болезнь очень заразная. На вашем месте я бы долго у нас не задерживалась. Вы же не хотите заразиться, мистер Эбботт? – пугала я.
– Ну, я просто посижу, пока ваша мама не вернётся, – ответил он.
В горле у меня пересохло. Я попыталась сглотнуть.
– Я… я пойду приготовлю вам чай, – в отчаянии сказала я. – Бэкстер, Блисс, прекратите скакать в одних трусах! Идите наденьте джинсы, чистые!
– Ты сама вся грязная, – вредным голосом заявил Бэкстер.
– Делай что тебе говорят, Бэкстер, – свирепо велела я. – А ты, Блисс, найди Пикси её комбинезон. Пикси, оставь мистера Эбботта в покое и иди с Блисс.
– Мне нравится мистер Эбботт, – сказала Пикси, гладя его по щеке.
– Ты мне тоже нравишься, Пикси, – сказал мистер Эбботт. Он улыбнулся, когда она запрыгала по комнате на одной ножке. Потом пошёл за мной в кухню.
– Милая крошка, очень дружелюбная. Она пыталась влезть ко мне на колени.
– Да она просто хочет привлечь внимание, – сказала я, ставя чайник.
– И Пикси тоже плохо себя чувствовала? По-моему, сегодня она в отличном расположении духа, – заметил мистер Эбботт.
– Ой, ей было очень плохо, нам всем было плохо… – солгала я.
– Ты, конечно, выглядишь немного усталой и измученной, Лили. Как жаль, что ты сегодня пропустила нашу поездку в галерею!
– Да, – с грустью согласилась я. – Очень жаль!
– Я ещё и из-за этого заглянул к вам. Купил тебе небольшой сувенир, – сказал мистер Эбботт, вытаскивая из кармана маленький бумажный пакетик.
– Ой, мистер Эбботт! – воскликнула я. Я была так приятно удивлена, что даже опрокинула чашку.
– Не волнуйся ты так! Тут ничего особенного, просто несколько открыток.
Мне пришлось разливать кипяток по чашкам, держа чайник обеими руками – так они у меня дрожали. Мистер Эбботт купил мне подарок! Я пошла к холодильнику за молоком и тут же вспомнила, что у нас его нет. В смятении я пыталась сообразить, что же делать. Вряд ли к чаю можно предложить мистеру Эбботту мороженое.
Мистер Эбботт наблюдал за мной.
– Я пью чай без молока, – быстро сказал он.
– Ой, и я тоже! Так гораздо вкуснее, – благодарно поддакнула я учителю. Я протерла блюдца полотенцем в тех местах, где чай случайно пролился. – Пожалуйста! Вам с сахаром?
Я знала, что у нас есть целый пакет сахара, но мистер Эбботт от него тоже отказался. Я сидела напротив учителя, ужасно стесняясь своих мокрых волос и грязной одежды.
– Вот, – сказал он, вкладывая мне в руки бумажный пакетик.
Я открыла его. В нём было шесть открыток с фотографиями картин – синих, розовых, алых и золотых.
– Я подумал, что если ты не можешь пойти в галерею, пусть она к тебе придёт, – сказал мистер Эбботт. – Я выбрал всех ангелов, которых только смог найти. Я помню, что однажды у нас с тобой был очень интересный разговор о крыльях. У этих ангелов чудесные разноцветные крылья. И посмотри, как они отличаются друг от друга по размеру. У этого маленькие хрупкие крылышки, сворачивающиеся веером, в то время как у другого крылья гораздо больше его самого. Если бы он задумал тебя навестить, ему бы пришлось очень осторожно входить в лифт, а то его крылья там бы застряли.