– Зачем ты зовёшь свою маму? Её ведь там нет, да? – спросила она.
– Я… я не знаю.
– Всё-то ты знаешь. Она убежала, так? Чего мы только здесь не пережили, стучась в вашу квартиру, – учителя, соцработники, даже полиция.
Мне стало плохо. Зажав рукой рот, я прислонилась к двери.
– Да, они все вас искали. Где вы прячетесь? Они пришли ко мне и всё о вас рассказали, и вели себя так, будто это я вас забрала: спрашивали то одно, то другое, заглядывали во все уголки моей квартиры. Где остальные, Лили? Бэкстер, Блисс и Пикси? Такие нелепые глупые имена! Откуда только ваша мать их взяла? Вот что мне хотелось бы знать. Что она себе думает? Кто она такая? – продолжала она разглагольствовать, поблескивая от возбуждения маленькими глазками-бусинками. Помада на её губах размазалась.
– Заткнись, не смей так говорить про мою маму, старая страшная ведьма! – взорвалась я.
– Что?! Ты ещё смеешь так со мной разговаривать?! О, ты влипла, и ты, и твои братишка с сестрёнками! – набросилась она на меня, хватая за руку. – Ты пойдёшь ко мне в квартиру, а я вызову полицию!
– Ты спятила?! Убери от меня руки! – и я сильно ударила её по ужасной старой груди и побежала что есть мочи.
Глава 11
Я пробежала тёмный лестничный колодец и направилась к помойке. Спряталась внутри её отгороженной, ужасно вонючей площадки и заплакала. Я разрешила себе поверить, что мама действительно вернулась, а она, наверное, была ещё в Испании и совсем за нас не волновалась. А мистер Эбботт точно что-то заподозрил и начал всем рассказывать, и теперь все нас ищут. Нас заберут в детский дом, а маму посадят в тюрьму.
Единственным выходом из нашего положения было продолжать прятаться в парке, пока мама наконец не вернётся, а потом притвориться, что мы все были с ней. Старуха Кэт сунет свой нос в наши дела и скажет, что видела меня, – но кто поверит сумасшедшей старухе? Да, вот что надо делать: сидеть в парке до завтра, до следующей недели, в общем – сколько потребуется. А теперь нужно найти ребятишкам что-нибудь поесть. Я подумала, не поискать ли еду в мусорных баках, но они все ужасно пахли. Я была уверена, что в них любая еда будет испорченной. Я не могла рисковать отравить малышей.
Вытерла глаза и нос о футболку, а потом выбралась наружу. Побежала прочь от наших домов, в полной уверенности, что все за мной следят, и переживая, что все знают про маму. Подошла к маленьким магазинчикам. Что, если осмелиться и стащить шоколада у мистера Пэтеля? Но он не пускал в свой магазин детей без взрослых.
У меня потекли слюнки от запаха из палатки, в которой продавали рыбу с картошкой. Я стояла на улице, вдыхая чудесный солёный аромат. Джо, продавец, увидел, что я прячусь, и помахал мне рукой:
– Эй, Лили! Пришла за рыбным ужином на пятерых?
Я замялась. Мне всегда нравился Джо, и, кажется, я ему тоже всегда нравилась – он давал мне больше картошки и добавлял в мою порцию кусочки поджаренного теста. В магазине больше никого не было. Я зашла, сглотнула комок в горле, стараясь прийти в себя.
– Что с тобой, детка? – спросил он.
Может быть, у меня на щеках были следы слёз, а может, я выглядела очень взволнованной:
– Джо, мне нужно четыре порции, может быть, три. Я бы могла поделиться с Пикси.
– Будет сделано.
– Да, но у меня совсем нет денег, – пожаловалась я.
– Ну, иди и попроси у мамы, милая.
– Я… не могу.
Он взглянул на меня. Я ждала следующих вопросов. Вдруг он рассмеётся надо мной или рассердится, что я трачу его время? Но он лишь перевернул рыбу в сковороде и перемешал крупную жареную картошку.
– Заплатишь, когда сможешь, – просто сказал он.
– О, Джо, огромное спасибо! – И я снова расплакалась, как дурочка.
Джо аккуратно разложил порции по картонным коробкам, посыпал картошку солью и добавил к рыбе дольки лимона. Положил все четыре коробки в пластиковый пакет и вручил мне:
– Вот, пожалуйста, дорогая.
– Вы ангел, Джо, – сказала я, быстро забрав наш ужин, пока он не передумал.
Дорога обратно в парк показалась мне гораздо дольше, а рыбный ужин невероятно тяжёлым. Я постоянно меняла руки, а пакет больно стучал мне по ногам. Мне всё ещё казалось, что я привлекаю к себе внимание, и я была в полной уверенности, что прохожие на меня глазеют, показывают пальцами и перешёптываются. Всякий раз, когда кто-нибудь брал в руки мобильный телефон, я волновалась, что он звонит в полицию. При виде машины я в тревоге оглядывалась – конечно, это за нами.
Зайдя в ворота парка, я побежала по песчаной тропе. Я знала, куда иду. Теперь дорога была знакомой, к тому же я пометила дерево, но оказалось, найти его труднее, чем я думала. А что, если я не найду дорогу назад? А вдруг дети застрянут в дереве и будут там сидеть, пока не стемнеет? Я снова побежала, отчаянно желая поскорее до них добраться – конечно, они будут ужасно волноваться. Бедная Блисс сойдёт с ума от горя, Пикси заревёт, а Бэкстер покраснеет и изо всех сил будет стараться сдержать слёзы…
Я настолько была готова застать их в расстроенных чувствах, что почти рассердилась, когда увидела, что Блисс с Бэкстером качаются на нижних ветвях дерева, болтая ногами, а Пикси скачет рядом, что-то бормоча себе под нос. Все они хохотали взахлёб.
– Чем это вы тут занимаетесь? Я велела вам оставаться в дереве!
– Там стало слишком тесно, и Пикси всё равно нужно было пописать, – сказал Бэкстер.
– Мы играли в смешную игру под названием «Обезьянки», Лили, – объяснила Блисс. – Я её придумала, и им она понравилась. Я старалась смотреть за нами как ты. Не сердись!
– Вы не понимаете всю серьёзность нашего положения. Нас могут найти, схватить и отправить в приют. Нам нужно прятаться, – напугала я малышей.
– Но тут же никого нет, глупая! – воскликнул Бэкстер. – А что это у тебя в пакете? Пахнет вкусно! – И он попытался выхватить у меня пакет.
– Отстань! Я дам вам поесть, когда вы все нормально сядете. Мы пойдём в папоротник и там спрячемся от чужих глаз на случай, если кто-нибудь придёт.
– А что у тебя для нас есть, Лили?
– Рыба с картошкой, – гордо сказала я. – Хватит на всех!
– Ура, ура, рыба с картошкой!
– Ш-ш-ш, мы должны вести себя тихо. Вперёд, в папоротник!
Блестя глазами и причмокивая, они меня послушались. Я раздала им коробки рыбы с картошкой. Еда остыла, но всё равно была очень вкусной. Когда мы доедали последние крошки рыбы и кляра, ко мне придвинулась Блисс.
– Ты ходила домой, Лили? – прошептала она.
Я кивнула.
– Значит, мама до сих пор не вернулась?
Пикси закатила глаза и забормотала:
– Мама, мама, мама.
– Думаю, она может вернуться завтра, – успокоила я сестрёнку.
– Значит, дома её нет. Она вредная старая кошёлка! – выпалил Бэкстер. – Она плохая, потому что уехала и бросила нас.
– Прекрати! Ты никому не должен на неё ябедничать, потому что тогда нам не позволят с ней жить. Они отдадут тебя новым, приёмным маме и папе.
– Мне всё равно. Мне не нужен папа. У меня есть свой!
– А у нас будет мама, когда она вернётся.
– Завтра? – спросила Блисс.
– Да, я надеюсь. Когда она вернётся, мы все пойдём домой и притворимся, что никуда не уходили, и если нас кто-нибудь спросит, полиция или соцработники, мы поклянёмся, что были в отпуске вместе с ней, хорошо?
– Но ведь приходил мистер Эбботт и нас видел, – возразила Блисс.
– Замолчи! Я не хочу о нём говорить! – свирепо сказала я.
Я не могла смириться с тем, что мистер Эбботт донёс на нас. Мистер Эбботт, мой самый лучший друг! Теперь он всё так усложнил. Может быть, мы больше никогда не сможем вернуться и нам придётся вечно жить в парке.
В ту ночь, отправившись спать, я представляла, что мы проживём здесь целых пять лет. Мне было бы уже шестнадцать, я стала бы практически взрослой, поэтому смогла бы построить для нас нормальный дом на дереве. Я бы его полностью спроектировала в своём альбоме, заставила бы Бэкстера собирать ветки, и мы бы построили его там, наверху, и нам бы вовек ничто не угрожало. Мы бы не питались только объедками. Мы с Блисс научились бы разбираться в диких травах и ягодах, собирали бы орехи и готовили замечательное рагу над небольшим костром. Я подумала про мясо. В парке бегают сотни кроликов, не говоря уж об оленях. Бэкстер захотел бы охотиться, но я даже представить себе не могла, как можно убивать этих чудных созданий. Ночью, возможно, мы ходили бы на пруды на рыбалку, но в остальное время нам бы пришлось быть вегетарианцами.
Я прошла бы с Блисс, Бэкстером и Пикси всю их школьную программу. Можно было бы добывать книги в одном из шикарных домов, притворившись, что они библиотечные и мы берём их на время. Хорошо бы было стащить побольше одежды, но на год нам хватило бы и одного-двух комплектов, например, из того барахла, которое оставляют у магазинов, торгующих подержанными вещами. Может быть, однажды на стоянке кто-нибудь оставил бы свой старый драндулет и мы бы его починили. У Бэкстера это прекрасно получится. Потом, ночью, в своей машине мы прокатились бы по парку…
Я заснула, поверив в то, что мы действительно сможем прожить здесь целую вечность, но, проснувшись ночью, я снова почувствовала себя маленькой и испугалась. Я не знала, как мне вообще удастся со всем справиться. Лежала, зажатая ребятишками, и не могла пошевелиться. Я с трудом из-под них выползла, выбралась из дерева и растянулась в зарослях папоротника. Теперь места стало больше, но было холодно и одиноко, и я боялась, что может прийти олень и затоптать меня копытами. Я перевернулась на спину и стала смотреть на луну и звёзды.
«Пожалуйста, пусть с нами не случится ничего плохого! – пожелала я. – Пусть я буду заботиться о ребятишках».
Может быть, когда вырасту, я уже не захочу жить совсем одна в своём белом доме. Может быть, я захочу, чтобы со мной жили Блисс, Бэкстер и Пикси – мы вчетвером и навсегда.
Под светящимися звёздами я долго не могла сомкнуть глаз. Не могла заснуть до тех пор, пока темнота не рассеялась, превратившись в мрачный серебристо-серый туман, и я поняла, что скоро рассвет. Забывшись сном, я смутно слышала, как ребятишки болтают друг с другом. Несколько раз что-то глухо стукнуло, и я догадалась, что малыши слезли с дерева. Пикси заревела, и я попыталась открыть глаза, но минуты через две она успокоилась.
Снова пошевелившись, я услышала, что она прямо давится от смеха. Они все смеялись, весело играя втроём. Я поглубже зарылась в свою папоротниковую постель, желая остаться в ней навсегда. Мне не хотелось просыпаться. Пришлось бы искать нам что-нибудь поесть, а в голову не приходило ничего путного. Мне бы также пришлось решать, стоит ли снова рисковать и пробираться к квартире в поисках мамы. Мне больше не хотелось быть старшей и обо всех заботиться. Конечно, я этим занималась и когда мама была дома. Но мне так хотелось, чтобы кто-нибудь позаботился и обо мне.
Малыши всё ещё смеялись, но вдруг Блисс испуганно завизжала. Я заставила себя сесть на папоротниковой постели и выяснить в чём дело. Потёрла глаза. Где же они? Голоса раздавались совсем близко, но я их не видела.
– Блисс, Бэкстер, Пикси, – позвала я.
Пикси захихикала и напала на меня сзади:
– Ты проснулась, Лили! Мы снова играем в мартышек. Я не могу залезть на дерево, но Бэкстер может… и Блисс.
– На дерево?!
Я посмотрела вверх… и чуть не умерла. О ужас! Бэкстер и Блисс висели на ветке у самой верхушки.
– Эй, вы, идиоты! Спускайтесь! Спускайтесь сию же минуту! – закричала я.
– Мы мартышки. Мы не хотим спускаться, да, Блисс? Мы лезем всё выше и выше, – сказал Бэкстер и в подтверждение своих слов издал обезьяний крик.
– Ты у меня дождёшься! Вот я тебя поймаю! И как ты посмел втянуть в это Блисс? Спускайся, или я поднимусь и скину тебя! – закричала я.
Бэкстер понял, что я не шучу. Повисев там для виду полминуты, он осторожно пополз по ветке к стволу дерева.
– Хорошо! Молодец! А теперь ты, Блисс! – кричала я.
– Я забралась очень-очень высоко, – пропищала Блисс.
– Знаю. Живо спускайся!
Прижавшись к ветке, Блисс обхватила её руками и ногами.
– Давай, Блисс, ползи как Бэкстер. Потихоньку-полегоньку, – командовала я. – Не смотри вниз!
Но Блисс глянула вниз и расплакалась.
– Я сказала – не смотри вниз!
– Здесь слишком высоко! – рыдала Блисс.
– Да, я знаю.
– Я хотела быть храброй, как Бэкстер.
– Ну, конечно, ты смелая, Блисс, но это не значит, что надо карабкаться по дереву как чокнутая белка, – я старалась говорить спокойно и глупо шутила, чтобы она хоть чуть-чуть расслабилась. – Давай, ты должна спуститься, вот молодец!
– Я… не могу, – пролепетала Блисс.
– Нет, можешь! Бэкстер, покажи ей, как надо спускаться.
– Проще простого, – похвастался Бэкстер, снова забравшись на ветку.
Блисс взвизгнула, потому что под его тяжестью ветка закачалась.
– Бэкстер, прекрати! Потихоньку!
– Я ей просто показываю. Смотри, Блисс, вот так.
Он показал, поползя по ветке в её сторону.
– Именно так, Бэкстер! Видишь, Блисс? Делай как Бэкстер. Перебирай руками, помогай себе ногами и медленно продвигайся к стволу дерева.
– Я не умею! Не могу перебирать руками – я упаду! – крикнула Блисс.
– Смотри, Блисс! – завопил Бэкстер.
Блисс не могла смотреть. Она беспомощно рыдала, не в силах пошевелиться.
– Может быть, ты спрыгнешь, а я тебя поймаю? – предложила я. – Нет, подожди, слишком высоко. Бэкстер, ползи вниз! А я поднимусь и помогу тебе, Блисс, малышка! Всё в порядке, ты в полной безопасности! Не плачь! Мы тебя быстро оттуда снимем! – бормотала я.
– Я упаду, я знаю, что упаду! – плакала Блисс.
– Нет, не упадёшь! Обещаю! Просто повиси ещё несколько секунд, и тогда я приду и…
В это время ветка затрещала.
– Она ломается! Помогите мне! – закричала Блисс.
Я поползла по стволу вверх, но ветка вдруг отломилась. Вместо того чтобы спрыгнуть, Блисс к ней сильнее прижалась и с грохотом приземлилась на неровную поверхность у корней дерева.
– Боже! Блисс, с тобой всё в порядке? – закричала я, спускаясь по стволу вниз.
Бэкстер опередил меня и подбежал к ней первым. Он встал рядом с ней на колени и залился слезами.
– Ш-ш-ш, Бэкстер! Блисс, поговори со мной! – закричала я, подбегая к ним.
– Она не может говорить! Она умерла! – рыдал Бэкстер.
– Умерла, умерла, умерла! – вторила ему Пикси, как маленький звонкий колокольчик.
– Она не умерла, – сказала я, опускаясь на колени рядом с Блисс.
Она лежала в неловкой позе – с запрокинутой головой, раскинув руки и неестественно вывернув ногу. Со лба капала кровь. Глаза были закрыты. Казалось, она и правда умерла.
– Блисс, пожалуйста, очнись! Тебе нельзя умирать! Я не дам тебе умереть! Блисс, пожалуйста, пожалуйста, открой глаза!
Я видела, как дрогнули её веки, а потом медленно-медленно, будто они были очень-очень тяжелыми, сестрёнка открыла глаза.
– Ой, спасибо, спасибо тебе! – сказала я, обняв её голову.
Я почувствовала, как по всему её телу пробежала дрожь, и она заплакала.
– Ничего, Блисс, мы с тобой! Мы тебе поможем, не волнуйся! – воскликнула я.
Я выпрямилась и попыталась ей помочь. Рана на голове казалась страшной и глубокой. Нужно было найти что-то чистое, чтобы остановить кровь, но вся наша одежда была жутко грязной. Сорвав большую ветку папоротника, я попробовала промокнуть ею рану. Блисс поморщилась.
Я слегка притронулась к царапинам на руках и посмотрела на её ноги. Одна коленка была ободрана, но, казалось, не очень пострадала. Опасения вызывала её левая нога. Она была как-то неестественно согнута, и когда я очень осторожно попробовала её выпрямить, Блисс вскрикнула.
– Прости, прости, родная. Я не хотела сделать тебе больно, – сказала я. – Я не знаю, как быть. Бедная твоя ножка…
Блисс была серо-белого цвета, и по её лицу катились слёзы. Бэкстер сел рядом с ней и, стараясь её не беспокоить, держал её за руку.
– Лили, её нога, – пробормотал он.
– Да, я знаю.
– Похоже, она оторвётся, – сказал Бэкстер.
Блисс тихонько вздохнула и попробовала приподнять голову.
– Нет, не шевелись, родная. Не обращай внимания на Бэкстера – ты же его знаешь, – успокаивала я Блисс, хотя её нога болталась как у куклы.
– Блисс умерла? – спросила Пикси.
– Нет, конечно, нет! Как она может умереть, если у неё открыты глаза?! – воскликнула я.
– Но она очень-очень сильно ушиблась, – торжественно произнесла Пикси.
Я сглотнула комок в горле.
– Да, она очень сильно ушиблась, но ей станет лучше, – успокоила я Пикси, поглаживая оцарапанный лоб Блисс. – Не волнуйся, Блисс, я знаю, что тебе очень больно, но если ты немножко отдохнёшь, я уверена, ты скоро почувствуешь себя лучше… – Мой голос стал совсем тихим. Я сама не слышала, что говорю. Больше я не могла притворяться. Для всех нас было очевидно, что Блисс сломала ногу, и перелом тяжёлый. На лбу у неё тоже был глубокий порез, который надо было зашить.
– Я… я думаю, просто чтобы удостовериться, что всё в порядке, нам нужно отвести тебя в больницу, – прошептала я.
– Нет! Нет! Я не могу! – воскликнула Блисс.
– Она боится больниц, – фыркнул Бэкстер.
– Нет… ну, в общем, я действительно боюсь, но я не могу туда поехать, потому что мы должны прятаться, – задыхаясь, сказала Блисс.
– Я знаю, но сейчас тебе нужно в больницу, Блисс, – дрожа, убеждала я сестрёнку.
– Со мной всё будет в порядке. Я отдохну, как ты сказала, Лили.
– Но твоя нога… она, наверное, ужасно болит. – Я не могла на неё смотреть.
– Она не очень болит, – солгала Блисс.
– Блисс! Ты же не можешь пошевелиться!
– Ну, я буду лежать спокойно.
– Прекрати быть такой храброй! – закричал Бэкстер. – Зачем тебе надо было залезать так высоко?!
– Потому что ты мне велел!
– Да, но не всегда надо делать то, что я тебе говорю. Посмотри, что случилось. Тебе обязательно должно стать лучше, или я буду во всём виноват, – убеждал её Бэкстер, продолжая держать её руки в своих.