Какой же она была дурочкой! Будто Мики придёт, когда она ему такое сказала. Но она не могла не похвастаться Гордоном. Потом, видимо, Мики грубо её перебил.
– Что? – рассердилась мама и, так же грубо ему ответив, повесила трубку. – Какой подлец! – продолжала она возмущаться, тяжело дыша. – Что ж, пусть катится ко всем чертям!
– А что он сказал?
– Не важно! Я ему покажу! Думает, что раз он меня бросил, я теперь никому не нужна. Да как он смеет! Ох, если б он только увидел Гордона! Говорю тебе, он бы очумел.
– Я рада, что он не придёт. Терпеть не могу Мики! Послушай, не нужна нам никакая няня! Всё будет хорошо!
– Да, но я могу и допоздна не вернуться. Действительно допоздна! Ну, типа, уйти на всю ночь… – сказала мама.
– Ничего. Ведь вчера с нами было всё в порядке, правда?
– Да, ты хорошая девочка, Лили! Я так благодарна тебе, родная! Ты ведь меня понимаешь? Я не хочу оставлять вас одних, но у меня нет выбора, да? Не часто попадаются такие парни, как Гордон. Их нужно хватать при первой возможности!
К чаю мама приготовила нашу любимую еду – сосиски с тушёной фасолью. Пока мы ели, она переоделась в своё серое платье и подправила косметику. Затем она вошла в кухню и закружилась на месте.
– Я нормально выгляжу? – спросила она.
– Ещё бы! – восхитилась я.
– Ты чудесно выглядишь, мам! – пролепетала Блисс.
– Чудесно, чудесно, чудесно! – захлопав в ладоши, повторила Пикси.
Бэкстер попробовал поприветствовать маму свистом, но ничего не получилось, потому что у него выпали передние зубы, – поэтому вместо свиста у него вырвалось нелепое шипение, что нас всех очень рассмешило.
Поцеловав нас на прощание, мама ушла.
Глава 3
По правде говоря, я думала, мама вернётся рано. Я была совершенно уверена, что Гордон больше не появится. Я думала, мама его немного подождёт в городе, может быть, выпьет чего-нибудь для поднятия духа, так как она знала, что малыши будут уже спать. Я бы приготовила ей чашку чаю, обняла, если бы она расплакалась, вытерла ей слёзы и сказала, что он их не стоит. Я бы повела себя по-взрослому, будто и вправду была маминой подругой. Мне уже почти этого хотелось.
Но мама не вернулась. Мы смотрели телевизор, а потом долго играли в скучную карточную игру. Она нам надоела, потому что Бэкстер решил изменить правила и выкрикивать неприличное слово на «с», если выпадали две одинаковые карты, и Пикси стала за ним повторять, и мы никак не могли заставить её замолчать. Нелегко было их всех успокоить и уложить в постель. Даже когда я накрывала Пикси одеялом в кроватке, она продолжала бормотать это слово.
Мне пришлось гоняться за Бэкстером по всей квартире, прежде чем удалось его поймать и загнать на матрас, а потом самой лечь на братишку сверху, чтобы успокоить и удержать его на месте, пока он не заснёт, крепко сжимая в руке свой автопогрузчик. Блисс отправилась спать без скандала, но когда я через полчаса заглянула в нашу спальню, она всё ещё бодрствовала. Я разрешила ей встать и вместе со мной пойти в гостиную.
– Пойдём пообнимаемся на диване, Блисс. Если захочешь, я расскажу тебе сказку, – пообещала я.
Она послушно уткнулась в меня, тихонько прислонив головку к моему плечу. С ней всегда было приятно посидеть. Бэкстер был сущим кошмаром – он боролся и брыкался, и Пикси тоже превратилась в ужасную егозу – не могла и двух секунд спокойно высидеть.
– Ты моя любимица, Блисс, – призналась я, обнимая её одной рукой. – Ладно, я почитаю тебе сказку из нашей книжки. Какую? «Золушку»? В девятьсот девяносто девятый раз?
– А ты сама не можешь придумать сказку? – спросила Блисс. – Только без ведьм, великанов или драконов.
– Ладно, я расскажу тебе сказку про…
– …маленькую девочку по имени Блисс?
– …и большую девочку Лили, – ответила я.
– И про Бэкстера с Пикси? – спросила Блисс.
– Ну, они тоже есть в нашей сказке, но крепко спят в заколдованном лесу.
– Там ведь не будет ведьм, да? – не сдавалась Блисс.
– Нет, никаких старых ведьм с бородавками! В любом случае мы обе феи, ты и я, и наши чары гораздо сильнее, чем у любой старой ведьмы.
– А Бэкстер с Пикси тоже феи?
– Конечно! На Бэкстере красивое розовое платье феи с блёстками и такими же сверкающими розовыми крылышками.
Блисс фыркнула от смеха, как будто я сказала ей самую смешную шутку.
– А у Пикси маленькое белое платье феи с белыми крылышками – только с ней нет никакого сладу: в заколдованном лесу она вечно ползает по земле и пытается забираться на деревья, поэтому её платье всегда грязное и покрыто зелёными пятнами от травы. Она фея-малышка, поэтому ещё не умеет как следует летать. И Бэкстер не умеет летать – он кружит меж деревьями, кидается желудями в белок и пытается ловить птичек. Но мы с тобой, Блисс, летаем великолепно.
– А какого цвета у нас платья?
– Ну, у тебя голубое платье феи.
– Голубой – мой любимый цвет, – счастливым голосом сказала Блисс.
– Да, это очень красивый небесно-голубой цвет, и у тебя самые красивые радужные крылышки. Ты самая хорошенькая фея, которую я знаю.
Блисс потянула себя за тонкие волосёнки.
– И у меня вьются длинные золотые кудри? – спросила она.
– Конечно, прямо до талии, и я каждое утро их расчёсываю и завязываю тебе разноцветные бантики в тон крылышкам.
– А у тебя, Лили? У тебя тоже есть голубое платье?
Задумавшись, я слегка прикусила нижнюю губу.
– Пусть у тебя тоже будет голубое платье, Лили, я не против. Знаешь, что я тебе скажу… Ты можешь носить голубой цвет, потому что мы с тобой близнецы, понимаешь? – предложила Блисс.
– Нет-нет, я старшая сестра-фея. Я должна следить за твоим поведением.
– Но ведь я всегда послушная!
– Это ты здесь послушная, но в заколдованном лесу ты можешь быть очень даже озорной маленькой феей. Ты любишь срывать головки цветов, и гоняться за кроликами, и можешь съесть всю землянику, не поделившись с нами.
– Значит, я буду как Бэкстер?
– Хуже Бэкстера. И когда ты выкинешь что-нибудь по-настоящему возмутительное, например порвёшь своё голубое платье и будешь бегать в одних трусах, распевая во всю глотку неприличные песни, мне придётся тебя поймать и отшлёпать своей волшебной палочкой.
Хихикая, Блисс каталась на спине по дивану.
– Так какого же цвета твоё платье феи? – быстро спросила она.
– Я думаю, оно фиолетовое. Да, фиолетовое, как анютины глазки. У меня будет фиолетовый лиф, а под ним многослойная бледно-фиолетовая юбка, поэтому, когда я взлечу, она громко зашелестит. У меня вырастут бледно-фиолетовые крылья, тёмные по краям. А к волосам я приколю маленькие-маленькие фиолетовые анютины глазки.
– Ах, как замечательно! А можно мне тоже фиолетовое платье, ну пожалуйста?
– Нет, Блисс, твоё голубое гораздо симпатичнее, и фиолетовое платье не подойдёт к твоим радужным крылышкам. Нужно, чтобы все цвета сочетались.
– А что это значит?
– Все цвета должны гармонировать друг с другом. Вот Бэкстер – фея, одетая со вкусом. У него тёмно-розовые трусы, подходящие к платью, и в тон им блестящая розовая помада.
Блисс заливалась смехом. Её лицо порозовело.
– Ты такая смешная, Лили! – воскликнула она. – Ты ведь всегда будешь моей сестрой, правда? По-настоящему? Ты ведь никуда не уйдёшь?
– Я всегда буду твоей старшей сестрой, Блисс, и всегда буду о тебе заботиться, обещаю, – заверила её я.
– Ведь мама вернётся, да? – спросила Блисс.
– Конечно, вернётся. Ты прижмись ко мне и усни здесь, на диване, а когда проснёшься, увидишь – мама будет уже дома и станет нас ругать за то, что мы не спим.
Блисс послушно прижалась ко мне и уснула.
Когда на заре мама прокралась через входную дверь, мы вздрогнули и проснулись. Увидев нас обеих на диване, она нас поцеловала:
– Что вы делаете на диване, глупые девчонки? Вы что, полночи смотрели телевизор? Какие вы непослушные!
– Ой, мама, Лили сказала, что ты нас отругаешь, и ты и вправду нас ругаешь! – радостно воскликнула Блисс.
– Что? Ты хочешь, чтобы тебя отругали, глупенькая? – спросила мама, щекоча её.
– Не надо щекотать! Не надо! – просила Блисс.
– Ну иди ложись рядом с Бэкстером и ещё подремли, будь умницей!
– Я не умница. Я озорная фея, – сказала Блисс, направляясь к двери гостиной. Потом она обернулась: – А ты, Лили? Разве ты не пойдёшь со мной?
– Нет, мы с Лили посекретничаем, как большие девочки, – сказала мама. – Давай отправляйся, а то я буду тебя щекотать, пока ты не завизжишь.
– Иду-иду, – исчезая, пробормотала Блисс.
– Ах! – сказала мама, зевая и потягиваясь. – Она смешная малышка, правда? Послушай, Лили, пойди сделай нам по чашечке чаю. Нам нужно поговорить.
Я пошла ставить чайник. Очевидно, Гордон всё-таки появился. Мама была в таком хорошем настроении! Она и выглядела отлично, даже когда смыла с лица косметику, а волосы убрала за уши. Она снова стала похожа на девочку, а не на маму четверых детей. Я так была за неё рада! Ну, скажем, большая часть меня радовалась, а меньшая, вредная, ревновала. Почему я не могу доставить ей радость? Почему мы четверо не можем сделать её такой счастливой?
– Иду-иду, – исчезая, пробормотала Блисс.
– Ах! – сказала мама, зевая и потягиваясь. – Она смешная малышка, правда? Послушай, Лили, пойди сделай нам по чашечке чаю. Нам нужно поговорить.
Я пошла ставить чайник. Очевидно, Гордон всё-таки появился. Мама была в таком хорошем настроении! Она и выглядела отлично, даже когда смыла с лица косметику, а волосы убрала за уши. Она снова стала похожа на девочку, а не на маму четверых детей. Я так была за неё рада! Ну, скажем, большая часть меня радовалась, а меньшая, вредная, ревновала. Почему я не могу доставить ей радость? Почему мы четверо не можем сделать её такой счастливой?
Я налила чаю и принесла две кружки в гостиную. Мама ходила по комнате, пританцовывая и потряхивая волосами.
– Вот, пожалуйста, мам, – сказала я, опуская кружки на стол.
– Ты настоящий друг, – похвалила она и села рядом.
– Ну? Он всё ещё мужчина твоей мечты?
– Конечно, да! – сказала мама. – Ой, Лили! Не могу поверить! Он такой замечательный! Как мне повезло!
– Да, раньше тебе не везло, верно? А ты уверена, что Гордон действительно хороший?
– Говорю тебе – на все сто процентов! Ну, насколько я могу судить на этом этапе наших отношений. Очевидно, мне нужно провести с ним больше времени, чтобы точно убедиться. Вот о чём я и хочу поговорить с тобой, – мама отхлебнула чай. – Лили, он пригласил меня поехать вместе с ним в Испанию.
– Что?!
– Не смотри на меня так! Просто небольшой отпуск, родная! Он улетает сегодня вечером и позвал меня с собой. Ну, разве не здорово?!
– Ну а как же школа? – задала я глупый вопрос. – И нам нужны паспорта, и откуда у нас деньги на авиабилеты?
– Эй-эй, мы поедем не все. Не глупи, Лили! Он не собирается связывать себя четырьмя детьми, разве непонятно? Речь идёт только обо мне, и у меня есть паспорт с тех пор, как я ездила в Магалуф, когда близнецы были совсем маленькими. Мики о них заботился, он и сейчас сможет о них позаботиться.
– Только не Мики!
– Послушай, я знаю, что он тебе не нравится, но ты можешь держаться от него подальше. Он хороший отец близнецам, и он с удовольствием с ними повидается, он так сказал. Он просто не хочет отказываться от субботнего вечера с друзьями.
– Мама, пожалуйста, не оставляй нас с Мики!
– Ну-ка прекрати! Больше никого нет. Это всего на несколько дней.
– Не уезжай!
– Эй-эй! Не могу же я подвести Гордона, милая! Он заказал билеты по Интернету. Всё уже решено. Я уезжаю сегодня вечером. Это так романтично! Прямо как в фильмах, когда герои мчатся на уик-энд в Париж.
– А разве ты не можешь поехать на уик-энд?
– Сейчас и есть уик-энд, глупышка! Я не собираюсь уезжать надолго, только на несколько дней. Я скажу Мики, что до субботы вернусь, чтобы не портить ему настроение.
– Мам…
– Послушай, не смотри на меня так! Мне действительно нужен небольшой отпуск. Я годами никуда не выезжала, я просто с ума схожу, сидя в этой дыре. Ты не представляешь, каково мне было, Лили. Я не понимаю, почему я не имею права на небольшой отпуск, как все. Ради вас я отказалась почти от всего, чтобы вы, дети, были счастливы. И всего один раз я поставила свои интересы на первое место. В этом ведь нет ничего плохого, правда?
– А разве нам нельзя куда-нибудь поехать всем вместе?
– Послушай, Гордон о вас пока ничего не знает. Я не хочу его отпугнуть. Он молодой беззаботный парень. В конце концов я ему, конечно, всё расскажу. Он привыкнет к этой мысли, а вы замечательные дети, но пока слишком рано играть в счастливую семью.
– Но мы же семья, мама!
– Послушай, помолчи, пожалуйста! Я на седьмом небе, а ты, стараешься мне всё испортить. – Мама стукнула своей кружкой по столу. – Ладно, пойду вздремну пару часов, пока малышня не устроила трам-тарарам. Хочешь со мной? Или будешь сидеть здесь и дуться?
– Я посижу, спасибо, – ответила я.
– Ну ладно! Подумаешь, – сказала мама и вышла из комнаты, покачивая бёдрами в своём новом платье.
Я сидела, вся сжавшись и положив голову на колени. Я решила, что ненавижу маму. Нет, на самом деле, конечно, это было не так. Я ненавидела Гордона за то, что он хочет её увезти, но трудно ненавидеть того, кого совсем не знаешь. Но я знала Мики и, конечно, терпеть его не могла. Представила, как он с грохотом будет топать по нашей квартире, орать на всех нас, и меня затрясло. Даже когда он был в хорошем расположении духа, у него никогда ничего не получалось. Он боролся с Бэкстером, но всегда перебарщивал, забывая о том, что тот всего лишь маленький мальчик. Бэкстер сильно краснел, стараясь не расплакаться, и если у него текли слёзы, Мики насмехался над ним, называя «рохлей». Он пытался играть с Блисс в глупые карточные игры, но она всё время проигрывала и поэтому становилась очень нервной и дёрганой. С Пикси у Мики получалось лучше, хотя она была гораздо меньше близнецов и не его дочь. Она приносила ему своих плюшевых мишек, а он делал вид, что их кормит, а затем сам превращался в большого медведя и рычал на Пикси. Она вскрикивала от восторга и умоляла его рычать ещё громче – но часто так перевозбуждалась, что писала в штаны.
Я, конечно, не играла с Мики ни в какие глупые игры. А он и не пытался со мной играть. Никогда, даже когда я была маленькой. Однажды я услышала, как он говорит маме:
– От этого ребёнка у меня мурашки по спине бегают. Из-за того, как она на меня смотрит.
Это меня от него дрожь пробирает.
Я немного поплакала, вытерла глаза тыльной стороной ладони и пошла искать маму. Она лежала, свернувшись клубочком на кровати. Я легла рядом с ней и попробовала её обнять.
– Я думала, ты всё дуешься, – пробормотала она, но всё равно обняла меня. – Слушай, малышка, не клади на меня свои холодные ноги. Они у тебя, как льдышки.
– Мам, я подумала. Нам не надо, чтобы приходил Мики. Я присмотрю за малышами, это проще простого.
– Не глупи, Лили.
– Я сумею. Вчера и позавчера у меня получилось.
– Да, но я не смогу оставить детей одних на целую неделю.
– Ты сказала, не на неделю, а на несколько дней.
– Ну, я не совсем уверена. Мы купили дешёвый билет в одну сторону. Возможно, обратный билет я куплю на следующую пятницу. Или на субботу. Как бы там ни было, я всё равно не могу оставить вас одних на всё это время. Если кто-нибудь узнает, меня посадят в тюрьму за то, что оставила детей без присмотра. Бросать малышей противозаконно, поэтому тебе придётся смириться с приходом Мики. А теперь давай поспим, хорошо?
Мама уснула через несколько секунд. Я лежала рядом с ней, обняв её обеими руками словно пыталась удержать. Мне ничего не оставалось, как надеяться, что, когда она проснётся, она изменит своё решение. Но ничего не получилось. Когда Бэкстер, Блисс и Пикси ввалились в комнату, мама проснулась и сразу им сказала, что придёт Мики и будет о них заботиться. Блисс притихла, Бэкстер обрадовался, а Пикси захлопала в ладоши и без конца повторяла:
– Мики медведь, он ревёт. Мики медведь, он ревёт.
Они даже не поняли, что мама собралась в отпуск без нас. Я тоже никак не могла в это поверить. Она что, действительно решила уехать? Мама часто что-нибудь выдумывала. Однажды она сказала нам, что получила место певицы в ночном клубе. Не переставая об этом трещала, даже заявила, что ей предложили контракт на выпуск альбома. Я ей и вправду поверила, но оказалось, что она просто пошла в караоке-бар и спела там несколько песен. В другой раз я слышала, как она рассказывает мамам в школе, что один фотограф остановил её на улице и очень хотел сделать её гламурные снимки, и что она станет «девушкой с третьей страницы». Я тогда была вместе с ней, и никакой это был не фотограф – просто какой-то глупый парень дурачился со своим мобильником.
Возможно, Гордон случайно обронил пару слов, сказав что-то по поводу своей работы в Испании, и позвал маму приехать и как-нибудь его навестить, а теперь она сочиняет, что он точно пригласил её и даже заказала билет. Размышляя об этом, я почувствовала себя гораздо лучше, особенно потому, что мама не пыталась дозвониться до Мики и договориться, чтобы он к нам пришёл. Может, она просто мечтала наяву, так же как я, когда поднималась на балкон последнего этажа нашего дома и, стоя на цыпочках, представляла, что смогу раскинуть руки и полететь? Я чувствовала, что стоит мне по-настоящему этого захотеть, как у меня за спиной вырастут крылья, раскроются, как зонтики, и понесут меня над крышами. Я бы взмыла над нашей башней, улетела от всех прочь и парила – одна-одинёшенька.
Мама суетилась всё утро, пылесосила и вытирала пыль, позволив Блисс размахивать тряпкой, а Пикси кататься верхом на пылесосе. Она назначила Бэкстера ответственным за сортировку мусора, но тот просто напялил себе на голову чёрный пластиковый пакет и стал кругом носиться, изображая монстра.