Бешеный поток, что унес тело еще живого человека!
Вот куда делась прежняя банщица.
Джейран поняла это – и ее судьба стала ей так же ясна, как если бы она умела читать и узрела запись, сделанную тем самым каламом из поговорки, который начертал, как судил Аллах.
Ей следовало убираться отсюда, и поскорее, и куда угодно, и в любом виде. Ибо если ее уже ищут, то возвращение на обжитый эйван подобно смерти.
И та, что умоляла ее о спасении, погибнет тоже! А ведь Джейран отважилась на побег, лишь осознавая свою вину перед той женщиной.
А времени, по милости Аллаха, ей отпущено немного. Ведь если Ибрахим позовет кого-нибудь посмелее, чем его товарищ, на охоту за зеленым шайтаном, если они заберутся в подпол со светильниками и факелами, то обнаружат привязанные к столбикам покрывала!..
Джейран задрожала, и сперва ей самой показалось, что это – от страха, а потом она уяснила, что дрожь самого обычного происхождения – от сырости и холода. Ведь она все еще была вымазана во влажной глине, а соединенные между собой пещеры, вырубленные в скалах много лет назад, изобиловали сквозняками.
Вот и сейчас явственно тянуло по голым ногам.
Ободряя себя молитвой, Джейран повозилась немного в хранилище топлива и обнаружила возле кучки хвороста дыру в стене, наподобие большой норы.
Она не видела в райском саду ни одного верблюда, однако же навоза было предостаточно. Выходит, его доставляли откуда-то снаружи, и ход, по которому его приносили, должен был быть достаточно широким. Не сомневаясь, что обнаружила этот ход, Джейран на ощупь нашла засов.
Помещение, где она очутилась, было похоже на широкий круглый колодец. Джейран поняла это, обойдя его по кругу. Под ногами мягко похрустывал, проминаясь, сухой навоз. Очевидно, его сбрасывали откуда-то сверху, и истопник выгребал навоз в свое хранилище.
Вытянувшись и привстав на цыпочки, девушка снова обошла колодец, пытаясь нащупать край верхнего отверстия. Тогда лишь она обнаружила, что сверху свисает веревка. И, по милости Аллаха, веревка эта оказалась толстой и прочной.
Джейран утвердилась в своем мнении, что именно этим путем в райскую долину попадает немало нужных вещей, кроме верблюжьего навоза и хвороста. Ведь их можно опускать сверху без предосторожностей. Веревка же требовалась для того, что может поломаться или разбиться. Стало быть, ей нужно пробираться туда, откуда тянется эта благословенная веревка, и если Аллах опять окажется милостив, это не будет слишком высоко.
Джейран видела, как лазят по стенам с помощью толстых веревок. Ее силы вполне хватило, чтобы добраться до большой дыры в стене, и лишь одно беспокоило девушку – хватит ли длины кушака. Ведь узел и кувшин она оставила внизу, кушак одним концом обвязала вокруг поясницы, и если бы он оказался короток, то узел и кувшин повисли бы, осложняя и без того нелегкое дело.
К счастью, это случилось, когда она уже держалась одной рукой за край дыры.
Джейран попала в узкий, но довольно высокий коридор, как тот, пробираясь по которому, нашла лестницу и люк от темницы Абризы. Теперь, если только никто сразу не догадается пойти со светильником по зеленым следам жуткого шайтана, она в некоторой безопасности. Впрочем, нужно торопиться.
– О Аллах, я откажусь от сладостей, от пастилы, и пряженцев с мускусом, и пряников с лимоном! – прошептала девушка. – И я обещаю тебе десятидневный пост!
Любимые свои плетеные пирожные и сладчайшие «гребешки Зейнаб» она не упомянула, приберегая эту жертву до более скверных обстоятельств.
Коридор, по которому медленно продвигалась в полнейшей темноте Джейран, вскоре влился в другой, более широкий и, как это ни показалось странным, освещенный через узкий пролом наверху. Двигаясь этим коридором, девушка набрела на вырубленную в скале и ведущую вверх лестницу.
Коридор ей доверия не внушал. Здесь несомненно ходили те, кто хозяйничал в райском саду. И она в любой миг могла повстречать человека более отважного, чем тот истопник, и этот человек при свете, пусть и таком слабом, уж никак не принял бы ее за шайтана. Лестница показалась ей более безопасной.
Поднявшись, Джейран обнаружила нечто вроде террасы, по которой можно было подобраться к пролому. Обрадовавшись, что наконец-то выберется наружу, она протиснулась в пролом – и обнаружила себя как бы на каменном гребне, удержаться на котором было бы трудновато, разве что сесть на него верхом, как на ишака, потому что остротой своей он был схож именно с ишачьим хребтом. По одну сторону гребня простиралась узкая долина, где расположился мнимый рай, и Джейран поразилась тому, как же он, в сущности, невелик. По другую был не слишком опасный спуск к еще одной каменной террасе, в полтора рабочих локтя шириной. Уж куда она вела – было и вовсе неведомо, но Джейран предпочла ее, хотя внизу шумел, несясь по ущелью и таща с собой камни, быстрый поток, тот самый, что унес еще живое тело… На этой террасе ее не разглядели бы из долины – а ведь те, кто служил самозванке Фатиме, наверняка имели луки и стрелы.
Джейран шла, прижимаясь к скале, хотя особой нужды в этом не было, пока терраса и гребень перевала не начали круто подниматься вверх. Спуститься вниз она не могла – там ждал поток. Оставалось продвигаться вверх.
Очевидно, Аллах решил вознаградить девушку за отвагу – она обнаружила хранилище для дождевой воды, снабжавшее какой-то из веселых райских ручейков. Было оно немалым – как и полагается хранилищу, запасов которого должно хватить на все лето. К изумлению своему, Джейран увидела затворы для воды – и это означало, что сюда поднимаются снизу люди, обязанность которых – ухаживать за хранилищем. Судя по всему, эти люди лазили сюда тем же путем, что и Джейран.
Она не стала умываться, беззаботно плещась, потому что сообразила – ручей, замутненный зеленой глиной, может выдать ее. Намочив подол апельсиново-шафранового платья, Джейран старательно обтерла лицо и тело, а платье накинула на себя, чтобы оно на ветру высохло и глина осыпалась с него.
Выглянув из-за гребня и посмотрев вниз, девушка поняла, что оказалась на самом краю райской долины. Очевидно, теперь она могла, обогнув свой мнимый рай, спуститься по другую его сторону – при условии, что и там не было бешеного потока. Она миновала водохранилище и, повернув, пошла дальше. Каменной террасы там уже не было, и это означало, что невольников Фатимы она в этой местности вряд ли встретит.
Вскоре дорогу ей преградил утес, обойти который Джейран никак не могла. Она легла на камни, чтобы проползти, – и тут оказалось, что в дюжине локтей под ней есть еще одна терраса. Вот только стена, которую следовало преодолеть, чтобы добраться до нее, была отвесной.
Джейран со вздохом развязала узел и достала два нарядных платья, голубое и черное с золотым шитьем. Обоих ей было до слез жалко. Но то шелковое, нежное и тонкое, что было на ней, могло не выдержать веса.
Девушка попыталась завязать скользящий узел, чтобы потом, оказавшись внизу и дернув, вернуть себе свои платья. Но тут милость Аллаха оставила ее – уже внизу обнаружилось, что платья, связанные подолами, не желают отцепляться от того камня, который удерживал Джейран во время спуска.
Это было плохо и по другой причине – те, кто, идя по следу зеленого шайтана, случайно заберутся туда, обнаружат еще одну улику, и станет ясно, что шайтаном была беглая банщица.
Джейран взяла совсем отощавший узелок, обхватила кувшин и заспешила прочь, подальше от своих ненаглядных платьев. В этом бедствии ее утешало лишь одно – она не потеряла кувшина, и ее преследователи не смогут послать по ее следу джинна Маймуна ибн Дамдама.
А между тем начинало быстро темнеть…
Следовало поскорее найти место для ночлега.
Терраса привела девушку ко входу в пещеру. Входом этим она завершалась, так что волей-неволей приходилось, положившись на милость Аллаха, входить и двигаться наугад.
Подъем в пещеру оказался крутым, а сама она – подозрительно маленькой. Причем Джейран в устройстве входа опознала человеческую руку – несколько больших камней прикрывали его так, что снизу о нем было и не догадаться. Очевидно, где-то в глубине пещерки имелся вход в другое помещение. И это оказалась узкая трещина, откуда исходил дурной запах. Джейран понюхала – и поняла, что это такое. Такую гнусную вонь мог произвести лишь тысячелетний слой помета летучих мышей.
Джейран поскорее выбралась на свежий воздух.
Вряд ли летучие мыши нагромоздили камни, чтобы скрыть путь в свое убежище. А если здесь хозяйничали люди – то наверняка найдется какой-либо спуск вниз. Ведь по каменной террасе сюда можно было попасть лишь сверху…
Тут Джейран едва удержалась от искушения дать себе порядочную оплеуху. То, что сама она попала на этот путь сверху, еще не означало, что он и впрямь ведет именно оттуда. Ведь она, спустившись по платьям, повернула наугад, пошла по террасе направо, а с тем же успехом могла пойти и налево.
Джейран вернулась туда, где все еще висели платья.
– Пусть это будет наибольшим из того, чего лишит меня Аллах! – сказала она, глядя на них все же с сожалением, и пошла в противоположную сторону, высматривая внизу следы выветренных временем тропинок.
И с другой стороны терраса оборвалась у входа в пещеру, причем был он расположен на высоте человеческого роста.
Вряд ли обитатели этих двух пещер, соединенных террасой, только тем и занимались, что странствовали из одной в другую. Хоть одна из них имела выход туда, где можно было найти дорогу, ведущую к селениям.
Джейран на всякий случай запустила в отверстие камнем, а сама спряталась за выступом стены. Никто не выскочил и не вылетел – так что можно было, призвав имя Аллаха, карабкаться вверх.
Попав вовнутрь, Джейран поняла, что идет верным путем. В пещере становилось с каждым мгновением все темнее, но она увидела, что здесь несомненно жили люди. Джейран, к изумлению своему, успела обнаружить искусственный водоем, продолговатый, шириной локтя в три, длиной локтей в десять. Дождевая вода поступала туда через вертикальный сток с приспособлением для предварительного отстоя. И можно было не только напиться, но и заново наполнить бутылку, потому что вода в ней приобрела не только аромат дорогого масла, но и неприятный привкус.
Здесь Джейран и решила провести ночь – ибо ничего более подходящего она уже не нашла бы. А водоем все же обещал и питье, и утреннее омовение.
Усердно прочитав вечернюю молитву, Джейран завернулась в последнее из покрывал, взятых в хаммаме, улеглась поудобнее и, устав от блужданий по горному склону, заснула.
Проснулась девушка, как и следовало ожидать, от неловкого положения тела и от холода. В отверстие, через которое она сюда забралась, уже пробивался свет. И при свете этом прямо у себя над головой Джейран увидела дырку в стене, как раз такую, чтобы протиснулся ее кулак. Такая дырка могла быть только входом в змеиное логово. Джейран отшатнулась от нее – и почувствовала, что тело плохо ее слушается.
Она порядком закоченела в пещере, и не было у нее иного способа согреться, кроме растирания своих рук и ног.
Путь, которым она попала сюда, был безнадежен. Следовало поискать каких-то ходов в глубине пещеры.
И Джейран действительно узким лазом протиснулась в другую пещеру. Потолок ее обвалился много лет назад, и весь пол ее был усыпан камнями, в том числе, и неподъемными глыбами. Вверху сквозило рассветное небо.
Джейран пошла вдоль стены, опасаясь нового обвала и радуясь тому, что пол там, где нет камней, утрамбован. Рука ее провалилась в пустоту ниши. Но пальцы уткнулись в некое плетение. Пошарив, Джейран ухватилась за ручку и вытащила корзину.
Эта корзина, битком набитая вещами, была, казалось, сплетена совсем недавно. И лишь ее содержимое наводило на мысли о давних временах, когда еще не пришел пророк и люди верили в идолов. Там были сосуды для масла, какие Джейран видела всего раз в жизни, и старинные лампы, и железные серпы, и даже старые сандалии необычного вида, не подбитые гвоздями, а прошитые толстыми нитками.
Сандалии мало того, что оказались прочными, так еще и пришлись Джейран впору. И они были куда удобнее для хождения по камням, чем ее городские вышитые туфли из сафьяна.
Аллах верно направил ее причудливый путь – много лет назад, еще до обвала, здесь скрывались люди, и они каким-то образом попадали сюда, и не через пещеру же летучих мышей они забирались в свое обиталище!
Джейран довольно быстро обнаружила то отверстие, через которое можно было выбраться наружу. Но две немалые глыбы загородили его, и одна легла поверх другой, так что протиснуться было невозможно.
Джейран постояла, подумала, вспомнила этих двух врагов Аллаха, Ибрахима и его товарища, спихивавших тело в трубу-кабур, – и принялась за дело.
Она стала стаскивать со всей пещеры небольшие камни, укладывая их так, чтобы между стеной и глыбами оказалось расстояние, равное длине ее вытянутой руки. Когда выложенный ею каменный топчан достиг высоты ее груди, она оборудовала там седалище и плоскую спинку, о которую могла бы опереться.
Сев и подтянув колени к груди, девушка уперлась ногами в глыбу, призвала имя Аллаха и стала понемногу, все увеличивая силу, жать на нее пятками. Наконец глыба, не слишком устойчиво лежащая, поползла и рухнула. Открылся просвет, через который можно было проползти. Но когда Джейран выглянула, то оказалось, что под входом в пещеру – крутой откос, настолько крутой, что она не удержалась бы там на ногах.
Вряд ли те, что оставили тут свою корзину, лазили вверх и вниз по откосу. Возможно, сбоку к отверстию вела тропинка, но Джейран из-за глыбы не видела ее и, вылезая, могла до нее не дотянуться.
Она опять пошла собирать камни, но обнаружила, что самые маленькие уже использовала для своего топчана. Пришлось разобрать его – и тут уж Джейран пустила в ход всю свою сообразительность. Когда она спихивала верхнюю глыбу, ее союзницей была стена. Теперь же ей приходилось выкладывать каменное сидение, не имея опоры для спины. Вся надежда была на общую тяжесть камней. Если она окажется больше тяжести глыбы, то Джейран, с помощью Аллаха, удастся избавиться от этого препятствия.
О том, что глыба может оказаться не под силу ее крепким ногам, Джейран старалась не думать.
Она опять уселась, опять подтянула колени к груди, опять стала медленно и понемногу выпрямлять ноги, отжимая от себя непокорный камень. В какой-то миг ей показалось, что силы ее внезапно иссякли. И тут же внезапная злость заставила ее напрячь спину до судороги.
Глыба поползла, покачнулась на пороге пещеры – и с грохотом низринулась вниз, поднимая пыльный след.
Путь был открыт!
Джйран немного посидела на полу, тяжело дыша, потом неторопливо встала, взяла кувшин с узелком и ступила на порог.
Действительно, к отверстию подходила боковая тропинка, и спуск был опасен только в самом начале, а дальше росли кусты, за которые можно было хвататься, и вдали виднелась ведущая к горам дорога, и по ней можно было добраться до придорожного хана, или до оазиса, или до колодца, где останавливаются караваны!
Джейран быстро спустилась к кустам, чуть не попав при этом в неглубокую расселину. Сев на краю, она стала размышлять, намного ли сократит себе путь, если спрыгнет вниз. И тут она услышала мужской голос.
– Эта распутница заблудилась в пещерах, о аль-Абдар, и нет нам нужды выезжать на дорогу.
– Нас никто не увидит здесь, о дядюшка, – отвечал другой, – а госпожа не стала бы посылать за нами, если бы твердо была уверена, что эта развратница пропадет в пещерах.
– Просто никто не прошел эти пещеры полностью, и не узнал всех их секретов, и не затягивай свои разговоры, о ослиный хвост! Если есть два выхода из долины, то может быть и третий. А когда эта распутница доберется до города и расскажет о том, где она побывала, – ты будешь благодарен палачу, если он всего-навсего повесит тебя! Мы должны найти ее, отрубить ей голову – и в этом будет наш отдых от ее зла!
* * *– Мы не видели никаких караванов, возглавляемых женщинами, о господин, – сказал мужчина средних лет, которого Джабир аль-Мунзир обнаружил на краю маленького поля, где пшеница, казалось, была при последнем издыхании. – Здесь не проходят караванные дороги. Но совсем недавно, когда я только начинал сев, ко мне подъехал человек на хорошем верблюде, сопровождаемый невольниками. И назвался он купцом, торгующим медной утварью. Он искал жену, которую у него, как он сказал, похитили и повезли вон туда. И он тоже расспрашивал о небольшом караване, который принадлежал женщине средних лет. Земледелец показал рукой в направлении далекой горной гряды.
– Откуда он знал это? – спросил аль-Мунзир.
– А разве я должен был задавать ему вопросы? Он заплатил мне два дирхема за то, чтобы задавать вопросы мне, о господин, а не самому их выслушивать.
Поняв намек, аль-Мунзир достал деньги и, наклонившись с коня, протянул их мужчине.
– Клянусь Аллахом, ты дал мне десять дирхемов! – воскликнул тот.
– Значит, я могу задать тебе впятеро больше вопросов, чем купец, – усмехнулся аль-Мунзир.
– Из всех сыновей арабов, что когда-либо садились на коня и подвязывали к ноге копье, ты – наилучший, – убежденно сказал земледелец. – Меня зовут Хасан, и сам я, и моя семья – к твоим услугам, о господин. Как насчет того, чтобы поесть в моем доме?
– Я охотно отдохну и поем в твоем доме, о друг Аллаха, – сказав это, аль-Мунзир соскочил с коня и расправил помявшуюся фарджию. Вежливость не позволяла ему ехать верхом, когда человек, оказавший ему гостеприимство, идет пешком. Равным образом исконная вежливость жителя пустыни не позволила Хасану удивиться цвету лица аль-Мунзира. Этот всадник никак не смахивал на айара или простого разбойника, он был чисто одет на городской лад, говорил на прекраснейшем арабском языке – а до цвета его кожи пусть будет дело тем отцам и матерям, которые захотят или же не захотят отдать за него своих дочерей.