Сев на коня, он продолжил путешествие на север, окруженный монотонным ландшафтом из кривых деревьев и холмов ржавеющего вооружения. За полем боя отыскалась дорога, прямая, словно смерть, и по ней Ксолотль поднялся на пустынное, продуваемое всеми ветрами плато.
Задремав в седле, он увидел во сне Кецалькоатля, лежащего в каменном гробу. Бог открыл глаза и сказал:
— Ксолотль, брат мой, иди со мной, и мы навсегда исчезнем в царстве мира и покоя.
— Не могу! — воскликнул Ксолотль. — Я заперт в этом теле. Можешь ли ты помочь мне?
Кецалькоатль скорбно улыбнулся, покачал головой и исчез. Затем к Ксолотлю подошел Тескатлипока:
— Теперь, когда ты обладаешь телом, Ксолотль, у меня для тебя есть кое-что приятное.
И вновь Тескатлипока показал ему зеркальную ладонь. В ее туманных глубинах Ксолотль увидел восхитительную темноволосую женщину в плиссированном одеянии из небеленого льняного полотна. Казалось, она кого-то ищет.
Ксолотль проснулся и понял, что видел вещий сон. Поэтому он не удивился, увидев на очередном перекрестке дорог поджидающую его темноволосую женщину.
— Приветствую тебя, Кассандра, — сказал Ксолотль.
— Привет, Ксолотль, — отозвалась Кассандра. — Надеюсь, ты не будешь возражать, если я стану звать тебя Джо. У меня всегда язык не поворачивался выговаривать всякие там «кс».
— Возражать я не стану. Но откуда тебе известно мое имя?
— Из сна. Да и ты, наверное, мое имя узнал во сне. Вещие сны куда удобнее службы знакомств, верно? Ты мексиканец?
— Ацтек. Ты очень красивая, но слишком много говоришь.
— Ничего себе! — возмутилась Кассандра. — Я лишь старалась вести себя по-соседски. Приветствовала, так сказать, нового соседа-пророка. Но если тебе это не нравится…
Она повернулась и быстро зашагала по одной из дорог, что тянулась вдаль, исчезая за расплывчатой линией плоского горизонта.
— Кончай глупить, — бросил ей вдогонку Ксолотль. — Ты ведь пророчица и прекрасно знаешь, что тебе суждено сидеть на коне за моей спиной.
— Верно, — ледяным тоном отозвалась Кассандра и остановилась. — Но в предсказании не указано, когда это произойдет. Так что поищи меня опять примерно через миллион лет, ладно?
— Ну хорошо, — сдался Ксолотль. — Извини.
— Я и в самом деле много болтала, — признала Кассандра. — Но лишь потому, что нервничала перед встречей с ацтекским жрецом, с которым меня связала судьба. — Она легко забралась в седло позади Ксолотля. — Куда мы едем?
— Зачем спрашиваешь? Наверняка ты знаешь это из предсказания.
— Не могут же предсказания всякий раз оказываться идеально точными. А сейчас наше будущее я вижу несколько расплывчато.
— И я тоже, — признал Ксолотль. Некоторое время они ехали молча.
— Прелестная получается картинка, — сказала наконец Кассандра. — Два предсказателя на одном коне, и никто из двоих не знает, куда они едут.
Ксолотль промолчал.
— И один из них — предсказатель, которому не хватает пророческой силы, чтобы раздобыть второго коня.
— Сама должна была предвидеть, что тебе потребуется лошадь, — ответил Ксолотль.
— Я полагалась на тебя. И никогда не заявляла, что способна обеспечить себя сама. Я все-таки женщина из древнего мира.
Некоторое время они опять ехали молча.
— Я ведь из Трои, сам знаешь.
— Мм-м-м, — отозвался Ксолотль.
— Когда-то в древности я была членом царской семьи. Мой отец Приам был последним царем Трои.
— Помолчи, пожалуйста, — сказал Ксолотль. — Я пытаюсь думать.
И они снова некоторое время ехали молча.
— Я была обручена с богом.
— Ты? — удивился Ксолотль.
— Я. Его звали Аполлон. Знаменитый и красивый бог. Он по мне с ума сходил. Послушал бы ты, что он мне говорил. Мне это по-настоящему льстило, потому что Аполлон мог обладать любой богиней, какую только пожелал бы, и все же он выбрал меня, простую смертную принцессу. Правда, изумительно красивую.
— И ты с ним переспала.
— Нет, я ему отказала.
— И тогда он тебя убил.
— Нет, Джо! Греческие боги так не поступали.
— Он что, отрезал тебе губы и нос?
— Конечно, нет! Так поступают только варвары! Видишь ли, он вдохнул в меня дар пророчества. Так вот, когда я ему отказала, он не стал лишать меня этого дара, но прибавил дополнительное условие.
— Какое же?
— Он сказал, что, хотя все мои пророчества сбудутся, никто не станет к ним прислушиваться, пока не станет слишком поздно.
— Гм, весьма неудобно, — заметил Ксолотль. — Тебе следовало бы переспать с ним именно тогда и попытаться отговорить.
— Я так и поступила… в том смысле, что предложила ему себя. Но к тому времени я его перестала интересовать. Знаешь, что он мне сказал?
— Нет.
— Он сказал: «Я увижу тебя в аду раньше, чем лягу с тобой, Кассандра». Да еще таким грубым тоном. А я просто старалась ему понравиться.
Ксолотль промолчал.
— Или же… как по-твоему, может, он так назначил мне свидание? Тебе не кажется, что он намеревается отыскать меня здесь, в аду?
— Сомневаюсь, Кассандра. А теперь слушай внимательно. Я хочу тебе кое-что сказать.
— Да, Джо, я слушаю.
Ксолотль остановил коня и обернулся. Его плоское бронзовое лицо с крючковатым орлиным носом, черными глазами и тонкими губами оказалось в нескольких дюймах от лица Кассандры. Она уловила его запах — мескит, древесный уголь, пот, текила, убийство.
— Если ты еще раз посмеешь чесать языком, — сказал Ксолотль, — я тебя побью.
— О! — выдохнула Кассандра, широко раскрыв глаза. — Но ты не имеешь права так поступать!
— Понимаю. Но предсказываю, что не смогу сдержаться.
Они устроились на ночь в самом сердце пустыни возле кактуса сагунто. Поднялась луна, слышался крик ястреба, парящего на крыльях ночных ветров и высматривающего робких кроликов в тенистом лабиринте зарослей мескита и полыни. Ксолотль долго сидел, уставясь на пламя костра. Кассандра заскучала и легла спать. Наконец заснул и Ксолотль. Ему приснились пляшущие языки пламени.
Затем из пламени шагнул Тескатлипока — высокий и ужасный, в головном уборе из драгоценных камней и перьев.
— Слушай мое пророчество, о жрец ацтеков.
— Слушаю, о господин, — ответил Ксолотль.
— Да что с тобой? — спросила утром Кассандра. — Ты такой нервный и беспокойный.
— Я видел сон.
— А! Вещий сон!
— Со мной говорил Тескатлипока.
— Вот здорово!
— Да что хорошего? Все очень сложно.
— В чем дело-то? Бог предсказывает, ты пророчествуешь людям. Куда уж проще?
— До того как я начал служить Тескатлипоке, я был жрецом Кецалькоатля. Конечно, у нас, ацтеков, немало богов, но эти два самые важные. Кецалькоатль — бог науки, цивилизации, искусств, милосердия, раскаяния и духовного благородства. А Тескатлипока — бог смятения и войны. Его отличительный знак — темное дымчатое зеркало.
— Но сперва ты служил Кецалькоатлю? — Да.
— Почему же ты сменил бога?
— Потому что Тескатлипока победил Кецалькоатля и изгнал его.
— Не вижу никаких проблем. Что тебе сказал Тескатлипока? Ксолотль набрал полную грудь воздуха и медленно его выдохнул.
— Он сказал мне, Кассандра, что весь космос, включая Землю и все, что ее окружает, как духовное, так и материальное, а также включая ад, где мы с тобой находимся, будут уничтожены пламенем.
— Да ты шутишь, — не поверила Кассандра.
— Но так он сказал.
— И когда это произойдет?
— Примерно через месяц плюс или минус пару дней.
— Ксолотль, но это ужасно! Ты можешь что-либо сделать?
— Ничего, Кассандра.
— Но есть хоть что-нибудь, способное нам помочь?
— Да, есть возможность спасти космос. Но никто мне не поверит, когда я скажу, что для этого потребуется.
— И что для этого потребуется?
— Кровавые жертвоприношения.
— Людей или животных?
— Жертвы должны быть человеческими, иначе можешь обо всем позабыть. Вселенная погибнет, а вслед за ней даже история истории.
— Тут неподалеку живет Юлий Цезарь. Может быть, он даст нам несколько пленных для жертвоприношений. Можно еще спросить и Че Гевару, хотя он, кажется, не очень-то верующий человек.
— Нескольких не хватит. Вспомни, ведь мы говорим обо всем космосе. Потребуется очень много теплых тел, Кассандра. Десятки, а то и сотни тысяч.
— Почему так много? — удивилась Кассандра. — Мы, греки, тоже приносили в жертву людей, но лишь несколько в год, потому что старались соблюсти меру во всем.
— Замечательно, но долг накопился такой огромный, что умеренными мерами не обойдешься. Мы, ацтеки, поддерживали существование космоса, принося ежегодно тысячи жертв. Не очень-то приятно убивать людей, но кому-то надо было это делать. Не наша вина в том, что богам требуется много крови. Потом нас завоевали испанцы и запретили древние кровавые жертвоприношения. Конечно, с тех пор убили множество людей, но все эти убийства не имели религиозного значения. Так что кровавый долг богам все время накапливался. Но кто мне поверит, когда я это скажу?
Кассандра смотрела на него сияющими глазами.
— Я верю тебе, Джо. И другие тоже поверят.
— Сомневаюсь. Начни разговаривать с европейцем о человеческих жертвоприношениях, и он поведет себя так, будто ты произнес нечто вульгарное, и попросту уйдет.
— Не все европейцы такие, Ксолотль. Есть среди них весьма необычные. Позволь мне отвести тебя к ним.
— Это будет нелегко, — заметил Ксолотль, потому что они находились посреди плоской пустыни, однообразие которой нарушалось лишь редкими группками кустов.
— Не так уж и трудно, — возразила Кассандра. — Сверни здесь налево.
Ксолотль повернул коня налево и направил его к городу, прежде скрытому за кустами.
— Человеческие жертвоприношения? — спросил Калигула. — Фу, какая рутина!
— Вы и в самом деле так думаете? — не поверил Ксолотль.
— Ты уж поверь мне, приятель!
— Вот видишь? — сказала Кассандра. — Я же говорила тебе, что кое-что понимаю в местных жителях.
Они находились на вилле Калигулы, расположенной в Восточном Аду в отделении для завистников. Император Август построил Калигуле эту виллу, чтобы он не шлялся по имперскому генеральному штабу и не раздражал всех безумным хихиканьем и неосуществимыми планами.
Вилла была снабжена новейшими цифровыми моделями телевизоров и видеомагнитофонов. Калигула смотрел старые фильмы и закатывал отвратительные оргии, на которые всем страстно хотелось получить приглашение. Правда, для самого Калигулы веселье частенько обрывалось на полпути, потому что гости его всякий раз убивали. Причина состояла вовсе не в том, что он вел себя чересчур вызывающе; просто Калигула принадлежал к тому типу людей, которые невыносимо раздражают остальных. Поэтому его и убивали, и ему всякий раз приходилось терпеть скучный процесс возрождения. Пребывание в состоянии между жизнью и смертью даже превратилось для него в нечто вроде поездки с работы и на работу.
Теперь Калигула был возбужден, потому что поиски человеческих жертв ради спасения космоса оказались как раз тем, чего он хотел, делом, которое он мог по-настоящему возглавить.
— Расскажи мне об этих жертвах, — попросил он Ксолотля. — Они действительно сильно корчатся, когда их убивают?
— Разумеется. Мы ведь вскрывали им грудную клетку и вырывали сердце, а это запускает немало рефлекторных движений. Чтобы удерживать их на жертвенном камне даже без сердца, требовались четверо сильных мужчин.
— А кому-нибудь из них удавалось вырваться уже без сердца? — спросил Калигула.
— Случалось и такое. Конечно, это нарушение обряда, но все же случалось. Тогда начиналась настоящая суматоха.
— Ах, как здорово! — воскликнул Калигула, аплодируя.
— Вы себя ведете как истинный знаток, — заметил Ксолотль.
— Спасибо, — поблагодарил Калигула. — Так ты говоришь, потребуется много жертв?
— Десятки, сотни тысяч. Возможно, около миллиона. На сей раз боги воистину разгневаны. Особенно Тескатлипока.
— О, насколько восхитительны его слова, — не удержался Калигула. — Кассандра, этот парень — то, что надо.
— Я знала, что он тебе понравится, — согласилась Кассандра.
— Тогда первым делом нужно устроить вечеринку, — заявил Калигула.
Вечеринка началась два дня спустя.
Ксолотль очаровал всех гостей. Когда он рассказывал о конце света, они внимательно его слушали и сочувственно кивали. Все вроде бы прекрасно осознали необходимость человеческих жертв.
— Надеюсь, все вы поможете нашему пророку по мере своих возможностей, — обратился к гостям Калигула. — От спасения космоса нельзя легкомысленно отмахиваться. Думаю, мы все с этим согласны.
Выслушав его, гости порылись по карманам и сделали взносы в «Фонд священных жертв» — так они его упорно называли. Калигула собрал деньги в шлем центуриона и принес их Ксолотлю.
— Чуть больше двенадцати тысяч долларов, — сказал он, вручая жрецу пачки эрзац-денег Нового Ада. — Никогда не говори, что здесь живут бессердечные люди.
— И сколько человеческих жертв можно купить на эти деньги?
— Не знаю, какой сейчас курс на человеческие жертвы, — сказал Калигула. — Подожди минутку, позвоню своему брокеру.
Он несколько минут говорил по телефону, потом вернулся.
— Человеческие жертвы сейчас стоят 1123,4 доллара за голову, это текущая цена в валюте Нового Ада. Но брокер сказал, что если нам подойдут такие, кто не в состоянии передвигаться самостоятельно, то он может раздобыть две-три партии по 872,2 доллара за голову.
— И сколько жертв в каждой партии? — поинтересовался Ксолотль.
— Восемьдесят семь. Цена при условии доставки наложенным платежом.
— Больные не подойдут, — возразил Ксолотль. — Боги всегда требовали жертв в расцвете сил. И, как я уже говорил, для достойного начала нам их потребуется как минимум сто тысяч. Собранных денег совершенно недостаточно.
— Что ж, по крайней мере мы попытались, — сказал Калигула. — Это лишь начало. Не волнуйся, что-нибудь придумаем.
— Пойдем, — сказала Кассандра. — У меня есть другие друзья. Может быть, они смогут помочь.
Джон Пирпонт Морган проживал в самом большом поместье Восточного Ада. Он молча слушал, пока Ксолотль излагал ему проблему.
— Вот что я тебе скажу, — сказал Морган. — Может быть, ты и в самом деле первоклассный ацтекский пророк, но в деле привлечения инвесторов ты ничего не смыслишь.
— Инвесторы меня не интересуют, — возразил Ксолотль.
— Но тебе нужно множество жертв, чтобы предотвратить галактическую катастрофу, верно?
— Вообще-то катастрофа не галактическая, а космическая, но вы правы. Да.
— Ну, и как же ты намерен раздобыть свои жертвы?
— Ацтеки захватывали их во время войн.
— Но у тебя нет армии.
— Я попробовал их покупать, но они слишком дороги в нужных мне количествах. В добрые старые времена гражданские власти заботились об этом. Иногда, в удачные годы, у нас даже образовывался запас жертв на черный день.
— Что ж, — заметил Морган, — тогда было тогда, а сегодня есть сегодня.
— Верно, — согласился Ксолотль. — Но что мне сейчас-то делать?
— Я займусь твоей проблемой, — решил Морган. — Поговорю кое с кем, потом встречусь с тобой. Разумеется, я хочу внести свой вклад в сохранение космоса; так будет справедливо после всего, что космос сделал для меня, но десятки тысяч жертв… это очень много даже в аду.
Подавленный, Ксолотль вернулся в отель «Ад», где новые друзья сняли для него номер. Сейчас он спит и видит во сне, что он царь Нецалькойотль, облаченный в дорогие одежды и в короне из перьев попугая. Он шествует к огромному храму, по бокам от него телохранители, а ликующие горожане наблюдают за событием с импровизированных трибун. Настал день самого важного религиозного праздника в году, и беспрецедентное количество жертв уже доставлено со всех восьми уголков Анахуака.
Нецалькойотль входит в храм, сопровождаемый телохранителями. Внутри тихо, слышны лишь стоны рабов, связанных как цыплята и сложенных штабелями вдоль стены храма — все они будут принесены в жертву.
В дальнем конце храма на пьедестале стоит жертвенный камень, освещенный лучами солнца, проникающими сквозь отверстие в крыше. На нем уже разложена первая жертва, ее держат четверо жрецов.
Солдат вкладывает в руку Ксолотля старинный нож из черного обсидиана. Нецалькойотль взмахивает им, все смолкают.
— Довольно, забудьте об этом! — внезапно восклицает он. — Я повелеваю прекратить жертвоприношения. Сам Кецалькоатль сказал мне, что больше людей нельзя приносить в жертву! Начинается царство мира!
Рабы и пленники радостно кричат. И тут телохранители хватают Нецалькойотля и валят его на большой каменный диск.
— Да как вы посмели! — кричит Нецалькойотль, более разгневанный, чем испуганный.
— Так велели жрецы, — говорит один из солдат — Они сказали, что, если не приносить кровавых жертв, мир погибнет.
— Жрецы ошибаются! — выкрикивает Нецалькойотль.
— До сих пор они были правы, — возражает солдат Обсидиановый нож взлетает вверх и опускается.
Ксолотль просыпается весь дрожащий и мокрый от пота. Он понимает, как ему следует поступить.
Когда утром Кассандра пришла в отель, чтобы отвести Ксолотля на завтрак, она узнала, что тот ушел.
— Он выписался час назад, — сказал ей клерк. — Сказал, что его тошнит от всех, кто не принимает его всерьез, и от богов, что грызутся из-за того, что ему полагается сделать.
— И куда он пошел?
— Выйдя за дверь, он повернул налево, — ответил клерк. — Если он пойдет и дальше, никуда не сворачивая, то попадет в Пустоши Восточного Ада. Говорят, это весьма пустынный район, мисс.