Алексей ходил по мосту взад-вперед, время шло, а никто так и не показывался. Женщина, торговавшая цветами, подошла к молодому человеку и протянула ему букетик фиалок.
– Возьмите, сударь… Беру недорого.
Алексей едва удостоил ее взгляда.
– Простите, но я… Мне не надо.
– Жаль, – вздохнула женщина и без всякого перехода спросила: – Надеюсь, камушек при вас?
У молодого человека пересохло во рту. Он ожидал чего угодно, только не этого. Женщина меж тем спокойно смотрела на него своими слегка выпуклыми глазами, ожидая ответа.
– Да, – наконец ответил Алексей.
– Вот и хорошо, – сказала она все тем же тягучим голосом, вложила в его безжизненные пальцы букетик и отошла.
Каверин едва успел сообразить, что этот букетик был условным знаком, как к нему подкатил довольно грязный экипаж.
– Садись, – грубо сказал кучер. – Велено тебя доставить. И без глупостей!
Алексей не колеблясь бросил цветы и поднялся в карету. Кучер хлестнул лошадей, и экипаж загрохотал по камням. Молодой человек хотел высунуться наружу, поглядеть, куда его везут, но тут его шеи коснулось холодное острие кинжала.
– Ц-ц-ц, – укоризненно цокнул языком сидевший в карете человек. – Не стоит этого делать, право же, не стоит. Излишнее любопытство вам, сударь, совершенно ни к чему.
– Эльстон? – угрюмо спросил Алексей.
Эльстон быстро обыскал своего пленника, убедился, что у того нет при себе никакого оружия, и задернул шторку на дверце кареты. Теперь он и Каверин сидели в почти полной темноте.
– Как поживает Видок? – спросил Эльстон светским тоном.
– Хорошо, – ответил Алексей. – Послушайте, Эльстон, – взмолился он, – с княжной все в порядке? Они не обидели ее?
– О, что вы, что вы, – отозвался Эльстон. – Она и Огюстен теперь лучшие друзья, если можно так выразиться. Княжна догадалась дать Мими сахарку, и теперь Огюстен в ней души не чает. – И Эльстон по-змеиному улыбнулся.
– Имейте в виду, милостивый государь, – проговорил Алексей, стиснув челюсти, – вам это так просто с рук не сойдет!
– Разумеется, – сказал Эльстон с невинным видом. – Помнится, как-то вы обещались убить меня при встрече, и что же? С тех пор мы виделись с вами раза четыре, не меньше.
– Два, включая сегодняшний, – поправил его Каверин.
– Хорошо, пусть будет так, – легко согласился Эльстон, и Алексей увидел, как в темноте кареты блеснули его зубы. – Но, по-моему, вы такой же болтун, как и я. Вы мастер грозить, но вот приводить свои угрозы в действие – увы.
– Вряд ли вы можете всерьез быть на меня в обиде, – язвительно заметил Алексей. Эльстон снова улыбнулся.
– Вы неподражаемы, честное слово, – начал он, но тут карета остановилась.
Молодой человек насторожился. Что случилось? Неужели они уже доехали до Санлиса?
– Вылезайте, – велел Эльстон. – И без фокусов.
Алексей вышел из кареты. Теплый ветер дунул ему в лицо, взъерошив волосы. И первое, что увидел Каверин, было старое, жуткое, обшарпанное здание, на котором красовалась побуревшая от времени вывеска.
На вывеске значилось: «Санлис».
Увидев ее, Алексей смог в полной мере ощутить то, что в романах высокопарно именуется крушением надежд. Он понял, что они с Видоком ошиблись и что на самом деле имелся в виду не городок Санлис недалеко от Парижа, а это старое здание, расположенное среди пустырей какого-то парижского предместья. Это означало конец всем планам спасения княжны.
– Что встал, шагай, – буркнул Эльстон.
Но ноги Алексея словно одеревенели, и ему с большим трудом удалось сделать несколько шагов. Из «Санлиса» вышла группа в пять или шесть человек и направилась к ним. Впереди шагал маленький юноша на высоких каблуках, и на его плече примостилась хвостатая мышь. За ним следовал Коко Ювелир, от волнения то и дело приглаживавший прядки, лежащие поперек плеши. Еще двое вели женщину, на лице которой застыло отчаяние, – и, когда Алексей увидел его, ему стало по-настоящему больно.
– Адини! – крикнул он, не владея собой, и бросился к ней.
Эльстон сзади несильно ударил его чем-то тяжелым по затылку. Пленник упал на колени.
– Довольно, Фредо, – сказал Огюстен, морщась. Правая его рука была перевязана выше кисти.
Эльстон пожал плечами и сделал шаг назад.
– А все равно получилось по-моему, – сказал Огюстен Алексею, который все еще стоял на коленях. – Фредо, он не привел за собой хвоста?
– Наши чуть ли не час наблюдали за мостом. Ничего не заметили.
Верхняя губа Огюстена вздернулась, обнажив желтоватые клыки.
– И что, никто из мальчиков Видока поблизости не крутился?
– Никто. Я же их всех наперечет знаю.
– Ну ладно, – сказал Огюстен, передернув плечами. – Камень у тебя?
Алексей медленно поднялся и поглядел на этого недомерка сверху вниз.
– Я спрашиваю: камень у тебя? – повторил Огюстен чуть громче. Левая рука его сжалась в кулак.
– У меня, – угрюмо ответил молодой человек.
– Давай его сюда. – Огюстен протянул открытую ладонь.
Алексей вскинул голову.
– Сначала отпусти девушку, – потребовал он.
Огюстен усмехнулся и кивнул тем, кто держал Александру. Они отошли назад, и великая княжна, спотыкаясь по грязи, побрела к Каверину. Она упала ему на грудь и заплакала.
– Все хорошо, Адини, – промолвил он вполголоса. – Я здесь. Все хорошо.
– Камень, – со скучающей гримасой повторил Огюстен.
Алексей кивнул, сунул руку в карман и извлек оттуда жилетные часы, после чего нажал на скрытую пружину. Задняя крышка откинулась, обнаружив небольшое углубление, в котором лежала сверкающая «Принцесса грез».
Коко Ювелир только головой покачал, увидев столь хитрую механику.
– Занятно, – пробормотал он.
С ненавистью взглянув на Огюстена, Алексей уронил холодный камень в его маленькую ладонь.
– Спасибо, – ответил Мышиный Король почти шепотом и мягко улыбнулся.
Уже при виде этой улыбки Алексея охватило нехорошее предчувствие. Огюстен передал камень Коко, который тотчас вооружился своим моноклем, а сам сложил ладони вместе и отвесил офицеру издевательски вежливый поклон.
Каверин оглянулся. Вокруг были пустыри, какие-то покосившиеся заборы, а впереди маячили стены «Санлиса». Бежать? Куда – на пустыри? На открытом пространстве нет ничего проще, чем заработать пулю в спину.
– Алексей… – прошептала княжна, вцепившись в его руку. – Они не отпустят нас.
Алексей осторожно высвободил руку и стал боком, закрывая собой Александру. «Если они начнут стрелять»… – мелькнуло у него в голове. Огюстен подошел к своим людям, обернулся к Каверину, снял цилиндр и отвесил пленнику еще один поклон, еще более глумливый. Оборванцы, ухмыляясь, достали из-за поясов свои пистолеты.
– Прощайте, мсье Каверин, – весело сказал Эльстон. – Мое почтение, мадемуазель.
Огюстен улыбнулся и поклонился еще раз, держа на отлете цилиндр. Он явно наслаждался выпавшей ему ролью. Александра зажмурилась.
– Нет, нет… – проговорила она умоляюще. – Я не хочу умирать, ведь я так мало жила… Я даже еще не жила по-настоящему. – Она открыла глаза и посмотрела на Алексея. – И, – голос ее дрогнул, – я люблю вас.
– Патрон! – простонал Коко Ювелир, роняя монокль из глаза. – Патрон!
Огюстен обернулся к нему.
– В чем дело, Коко? – раздраженно спросил он.
– Патрон, вы не поверите, – жалобно заскулил маленький человечек, – но это опять та же чертова подделка! Это не «Принцесса грез"!
Алексей остолбенел. Ай да Видок, мелькнуло у него в голове, ай да мерзавец! Полина его уламывала, даже поцеловала… после долгих уговоров он пообещал им помочь, да еще чуть ли не со слезами молил, чтобы Каверин берег заветный камушек… Какой же все-таки негодяй! Или нет? Может быть, напротив, молодец? Хоть тут этот подонок Огюстен не будет торжествовать. Ничего не скажешь, молодец старый сыщик!
Мышь на плече Огюстена протестующе запищала. С бешенством в глазах Мышиный Король обернулся к Каверину – но тут прогремели выстрелы, и бешенство на лице Огюстена сменилось странным удивлением. Ноги его подломились в коленях, он упал, выронив цилиндр, и больше не двигался.
Со всех сторон трещали свистки полицейских, то и дело бухали ружья. Опомнившись, Алексей схватил Александру за руку и бросился за карету, которая одна в эти минуты могла представлять хоть какое-то прикрытие от пуль.
– Боже! – вскрикнула Александра, закрывая уши руками. – Боже!
Алексей обнял ее и прижал к себе. Она приникла к нему и только тяжело дышала. Стрельба меж тем уже пошла на убыль. Еще один выстрел… последний… и тишина.
– Мсье Каверин! – загремел знакомый офицеру рев. – Где он, черт подери?
– Я здесь! – крикнул Алексей, высовываясь из-за кареты. – Вы целы, Александра?
Она молча кивнула и высвободилась из его объятий. Медленно, словно нехотя, молодой человек разжал руки.
Она молча кивнула и высвободилась из его объятий. Медленно, словно нехотя, молодой человек разжал руки.
– Черт, да покажитесь же! – бесновался Видок в нескольких шагах от них. – С вами все в порядке?
Алексей поднялся на ноги и, обогнув карету, нос к носу столкнулся со старым вонючим нищим с Нового моста. Широко осклабившись хищной видоковской ухмылкой, тот держал в руке дымящийся пистолет.
– Сударь! – вымолвил молодой человек, как только обрел дар речи. – Но… но ведь у вас не было ног!
– Типун вам на язык! – в сердцах отозвался Видок. – Тьфу! – И он даже плюнул.
Алексея разобрал смех.
– Нет, ну вы все-таки… Старый мошенник, вот вы кто! Зачем вы подсунули мне подделку?
– А я что, похож на идиота, отдавать вам такую ценность? – обиделся Видок. – Саму «Принцессу грез"! За кого вы меня принимаете?
– Простите, – сказал Алексей. – Я… Я не могу выразить, до чего я вам благодарен.
– Да ну, не стоит, – махнул рукой Видок. – Все равно все уже кончилось.
– Нет, но «Санлис»… Как вы догадались, что это не город?
Видок прищурился.
– Милый мой, до Санлиса знаете сколько тащиться? Десять лье, не меньше! Конечно же, я понял, что имеется в виду этот «Санлис». – Он кивнул на потемневшую от времени вывеску, в которой красовалось несколько дырок от пуль. – Я ведь знаю назубок все злачные места Парижа.
– А нам вы ничего не сказали! – упрекнул его Алексей.
– К чему вам подробности? – фыркнул Видок. – И потом, я бы все равно вас не оставил. Из-за вас мне пришлось проделать трюк, к которому я прибегал всего раз в жизни. Знаете, как я приехал сюда? Под днищем вашего экипажа! Ох! Я уж думал, пришел мой смертный час! Но ничего, все обошлось.
– А полицейские? – спросил Алексей.
– Они сидели в засаде тут неподалеку. Но я все равно решил на всякий случай подстраховаться. Я же не был уверен на все сто.
Меж тем жандармы вокруг них продолжали делать свое дело – забирали раненых и тех из бандитов, кто не пострадал во время перестрелки. Одни пленники ругались, другие угрюмо молчали, и на их лицах застыла тупая покорность судьбе. Видок довольно хмыкнул.
– Ну, слава богу, – сказал он. – Шайке Огюстена конец.
Алексей поглядел на своего недавнего врага, и отчего-то у молодого человека сжалось сердце. Огюстен лежал на земле, откинув в сторону одну руку, возле которой валялся испачканный грязью цилиндр. Мышиный Король походил на ребенка, по недоразумению облачившегося в одежду взрослого. Маленькая мышка, Мими, металась у него на груди и жалобно попискивала. Ее лапки были в крови – две пули прошили Огюстена насквозь. Мгновение – и из похожих на бусинки глаз мышки покатились слезы. Она плакала совсем как человек.
– Бедная, – сказала княжна и сама расплакалась. Она наклонилась, взяла мышку и прижала к себе. – Обещаю, я тебя не оставлю.
Видок встряхнулся.
– Эй, а где Фредо Болтун? – крикнул он. – Подать сюда Болтуна!
Двое полицейских подтащили упирающегося Эльстона. Он был ранен, пуля задела руку чуть ниже локтя.
– А вот и наш сорванец! – весело сказал Видок. – Ну как? Не удалось тебе найти бриллиант, а?
Эльстон опустил глаза и невнятно выругался сквозь зубы.
– А хочешь, я тебе его покажу, а? – заговорщицким тоном промолвил Видок. – Чтобы было что вспоминать на каторге, – добавил он, усмехнувшись.
– Почему вы думаете, что мне так интересно увидеть этот бриллиант? – промолвил Эльстон скучающим тоном.
Видок ухмыльнулся.
– Сейчас увидишь. Мадемуазель Полина!
– Я здесь! – откликнулась молодая женщина, подходя к нему.
– Мой сверток при вас?
– Как вы и просили, – сказала Полина, надувшись. – Между прочим, вы обещали мне, что я буду играть важную роль, а вместо этого заставили отсиживаться за каким-то забором, пока эти господа задерживали бандитов!
– Не сомневайтесь, – успокоил ее Видок, – ваша роль самая важная. Давайте сверток сюда.
Полина молча протянула ему какой-то довольно большой предмет, завернутый в холщовую ткань. Видок, глядя на Эльстона, как кот на мышь, сунул руку в карман, после чего запустил ее внутрь мешка.
– Сейчас… где же это… Ага! Нашел.
– Мсье Видок решил показывать фокусы? – холодно спросил Фредо Болтун. – Кажется, покойный Огюстен тоже очень их любил. На этом он и погорел, кстати.
– Да нет, Фредо, – весело сказал Видок. – Я, к твоему сведению, вовсе не фокусник, а волшебник. А Огюстен погорел потому, что ты оказался неудачником, каких свет не видел.
Эльстон стиснул челюсти, желваки на его скулах заходили ходуном. Видок наконец справился с громоздким предметом и извлек его из мешка.
– Узнаешь? – спросил он.
Это были часы с двумя херувимами по обе стороны от циферблата, очень похожие на те, что стояли в комнате у Алексея. Только здесь крылья у херувимов были позолоченные, и вообще вещь имела вид, присущий благородным старинным предметам. Полина открыла рот. Каверин подался вперед, затаив дыхание.
– Это мои часы, – отвечал Эльстон с недоумением. – Но зачем…
Видок перевернул их.
– Смотри сюда. Видишь надпись на задней стенке?
– Л. К., – пробормотал Эльстон.
– То-то и оно, – сказал Видок. – А теперь я выдвигаю деревяшку в основании и… – Он извлек из часов зеленый камень. – Теперь ты понял, простофиля, где все это время находилась «Принцесса грез"? У тебя под носом! Эх ты, дурачок!
– Ой, – потерянно сказала Полина.
– Ох, – вторил ей пораженный Алексей.
Некоторое время Эльстон стоял неподвижно, но потом он заревел и, как дикий зверь, кинулся на Видока. Его еле оттащили. Эльстон хрипел, извивался, на губах у него выступила пена. Он ругался и брызгал слюной.
– Вот и все, – заключил Видок. Он опустил сверкающий зеленый камень в свой карман. – Мадемуазель Полина! Я не могу подарить вам бриллиант, который вам так понравился, потому что он принадлежит французской короне. Но я прошу принять вас часы, в которых он хранился, на память о нашем маленьком совместном приключении.
– Это же не ваши часы! – возмутился Алексей. – Вы их украли!
Видок, однако, только благодушно махнул рукой.
– Уверяю вас, Фредо Болтуну они понадобятся не скоро! А часы вещь полезная, они всегда нужны. Вы что-то хотели у меня спросить, мадемуазель? – галантно осведомился он у Полины.
– Но я думала… – начала та, совершенно сбитая с толку. – Мы думали…
– И зря, – отозвался Видок самодовольно. – Те часы, что стояли в комнате вашего друга, были всего лишь подделкой под старину. Подделкой, понимаете? Они никак не могли быть теми, куда Конт спрятал бриллиант.
– И все-таки… Как вы догадались, что это часы именно Эльстона?
– Хе-хе, да я просто вспомнил, что один раз, когда нужда заставила меня вырядиться часовщиком, чтобы выкрасть кое-какие бумаги, я держал в руках часы, где на задней крышке были выцарапаны те самые инициалы. Вот почему меня в тот вечер у Конта чуть удар не хватил. Это ж надо было – так опростоволоситься!
– А нам вы ничего не сказали! – возмутилась Полина. Глаза ее метали молнии.
– Ничего не сказал, – подтвердил Видок. – И даже напротив, я не стал вас разубеждать, что бриллиант находился в часах мсье Каверина.
– Но почему, почему? – допытывался Алексей.
Видок пожал плечами.
– Таков уж я, – скромно заключил он.
Эпилог
А потом было скучное объяснение в посольстве с господином с военной выправкой, оказавшимся человеком графа Чернышёва. Господин заявил, что Алексей Каверин непозволительным образом манкировал своими обязанностями и что из-за него великая княжна оказалась в весьма двусмысленном положении, и хорошо еще, что газетчики ни о чем не пронюхали. Кроме того, до него дошли слухи, что Алексей Константинович позволил себе совершенно забыться и даже некоторым образом увлек княжну. Похоже, господин Каверин слишком возомнил о себе. Что он себе позволяет, в конце концов? Да как он смеет…
– Милостивый государь, – почтительно, но твердо перебил его Алексей, – осмелюсь предположить, что сплетни о моей несуществующий сердечной склонности распространяются одной особой, которая не блещет ни красотой, ни молодостью. Должен доложить вам, что сия особа не раз и не два делала мне авансы, от которых я был вынужден уклониться, и вследствие этого она положила вконец загубить мою карьеру, распространяя обо мне порочащие слухи.
Господин с военной выправкой пристально поглядел на него и покосился на бумагу на столе, исписанную аккуратным женским почерком. Это было очередное донесение от Полины Серовой, которая доводила до сведения своего начальства, что Алексей Константинович Каверин, ее коллега по особой службе, не знает куда деться от престарелой госпожи Голиковой, которая не дает ему прохода, и надо бы что-нибудь с этим сделать, потому что госпожа Голикова – ужасная сплетница и способна придумать что угодно, дабы разрушить карьеру молодого человека.