Может быть, это и есть те самые заказчики по работе на выборах? Кандидату в депутаты только на «шестисотом» и ездить.
Лоскутков вернулся из коридора. Мент ходит, как старый и опытный вор, неслышно. Даже половицы не скрипят.
– Один человек. Молодой, высокий…
– Второй смотрит на окна из машины. Водила. И третий появился…
Я увидел, как открылась задняя дверца. Обычно на заднем сиденье сидит босс. Выглядеть он, в моем понимании, и должен боссом. Солидно. Но оттуда вылез… Оттуда вылез знакомый человек. Я даже обрадовался этой встрече. А то где его потом искать?
– Мой клиент прибыл.
– Кто? – майор не рискнул к стеклу приблизиться, чтобы себя не показать.
– Паша Гальцев.
– Опять… – майор, похоже, не на шутку разозлился. Квартирный вор проявил необыкновенную назойливость. – Надо брать. Сначала этого, на лестничной площадке.
Прозвенел второй звонок, а сразу за ним и третий.
– Нет, – не согласился я. – Это разведка. Сейчас он спустится и вернется вместе с Пашей. Вот тогда и будем брать…
Я вдруг с тоской вспомнил лестничную площадку. На улице шел дождь, так? Мы прошли через мокрый и грязный двор, так? И топтались перед дверью, пока Лоскутков мучился с ключами. Мне трудно сказать, насколько тренирован взгляд Паши Гальцева, но я бы недавний чей-то приход заметил сразу. Следы явно не успели еще высохнуть.
Лоскутков прогулялся к двери.
– Лифт уехал, будем ждать визита, – сказал уже нормальным голосом. – Следи за ними, а я пока вызову машину и передам насчет гостей, чтобы, в случае чего, перехватили «Мерседес».
И взялся за телефон.
А я и так от шторы не отходил. Вот вышел из подъезда парень. Высокий, крепкий. Похож на охранника или телохранителя. Походка и манера держать себя – соответствующие. Подошел к остальным. Водитель закрыл машину, подбросил ключи вверх и ловко поймал их, изображая из себя ухватистого и решительного парня. Гальцев что-то со смехом сказал и двинулся к подъезду. Первый парень – за ним следом. Водитель вразвалку пошел последним. Тяжелый случай с этим водителем. Ему на пиджак материала надо столько, сколько мне, Лоскуткову и Славе, вместе взятым.
Теперь – к двери. Приготовиться. Обуться хотя бы, чтобы не пришлось бегать за кем-нибудь босиком по лужам. Не люблю сырость. Да и, при случае, каблуком бить сподручнее, чем пяткой. А то у меня в армии была травма – трещина пяточной кости. Это после прыжка с парашютом со стометровки с принудительным раскрытием купола.
Теперь – работать. Ухо – к замку.
Лифт зашумел достаточно скоро. Однако я не услышал близкого характерного лязгающего звука дверей. Значит, остановился он на другом этаже. Вроде бы никто в подъезд не входил. Это определенно они. Остановились, должно быть, этаже на третьем. Заклинили каким-то предметом дверь, чтобы никто не пытался лифтом воспользоваться в неудобный момент. Соображают.
Лоскутков со Славой тоже обулись. Пистолеты – только у меня и Лоскуткова. Лейтенант безоружен – он не оперативник. Кулаки его, мне кажется, тоже стоят не слишком много. Компьютерщику больше пристало головой работать. Только в нашем случае головой желательно уметь бить, а потом уже думать. Надежды на Славу мало. Но лишь бы не мешал. Майор свой пистолет приготовил – дослал патрон в патронник. Мне пока оружие доставать рано. А патрон у меня всегда дослан – согласно привычке спецназовца ГРУ. Нам так полагалось, в отличие от остальной армии и ментов, носить оружие по уставу.
Я занял первую позицию. В соответствии с физической подготовкой. Слава с Лоскутковым вынуждены были спрятаться за шифоньер. А это по крайней мере – пять шагов по дуге. Значит, четыре секунды в мусорное ведро выброси, и – чертовски неудобное положение для вступления в схватку. Если противник зайдет в дверь прямо и не вверх тормашками – а на это надеяться особо не стоит, ты окажешься к нему боком. И будь готов получить удар, если у него достаточно хорошая реакция. Не хочешь – делай лишний шаг и дай ему возможность приготовиться. Тогда удар может быть сильнее.
Как тут себя вести?
Но нам уже не до выбора. Архитекторов бы самих сюда, на наше место. Они явно не додумали – такая скверная для засады планировка квартиры. Как ни крутись, а сначала оказываешься в одиночестве против всех.
Замерли, расслабленные, как крадущиеся кошки..
Снова звонок. Вкрадчивый какой-то, настораживающий. Естественно, звонок – он только звонок, обыкновенный электрический, и не может быть вкрадчивым – любой мент понимает. Конечно, тогда подавно понимаю и я, поскольку я не мент и никогда им не был. Но все равно – мы, сидя в засаде, именно так ощущаем его.
Вот. Началось…
Металлическое шевеление в замке. Спокойное, без нажима. Меньше минуты понадобилось «народному умельцу» Паше Гальцеву, чтобы справиться с довольно сложным механизмом. Он в самом деле великий талант. Не зря его по всей России ищут.
Скрипнула петля. Шагов не слышно.
Ждут?
И мы ждем. Нас тоже не слышно.
Теперь скрип половицы. Совсем рядом. Визитер передвигается осторожно и вот-вот должен появиться из-за косяка. Но следовало в детстве его поскромнее кормить, чтобы таким тяжелым не вырос и чтобы не скрипел под ним пол.
Итак, ребята, в порядке очереди – становись!
А что дают?
В лоб дают!
Появился один. Ростом выше меня сантиметров на пять. И покрепче физически. Такого лучше отрубать сразу. Я же предупредил, что здесь в лоб дают…
Короткий резкий удар основанием ладони прямо в лоб. И затылок с треском бьется о косяк. Сотрясение мозга гарантирую. Это тот, что поднимался и в первый раз. Но не успел он осесть на пол, как – не скажу даже кто-то – что-то отодвинуло его и закрыло весь дверной проем.
Водитель.
Ключи на пальце крутит и идет вперед, как карьерный бульдозер «Т-800». Ростом он пониже первого, но тяжелее килограммов на тридцать. А за спиной водителя еще остался Паша. Если он не дурак, то может и смотаться. И надо дать возможность Лоскуткову принять участие в беседе. Тет-а-тет с Гальцевым. Слава пусть ему помогает. Или в стороне стоит и в ладоши хлопает – мне помехи не нужны. Я сориентировался верно, отступил от широкой груди водилы, но не в комнату, где Лоскутков уже вышел из-за шифоньера, а в короткий, но достаточно широкий коридорчик на кухню. Водила шагнул ко мне. Молодец! Люблю работать с увлекающимися натурами. Смелее, дружок, смелее. Видишь же, как ты меня напугал своим животом. Вперед!..
Еще один мой шаг назад. Еще один его шаг вперед. Все. Путь для Лоскуткова свободен. И мне места хватит, чтобы попытаться этот «бульдозер» положить на жесткий пол мягким боком.
Из коридора донесся шум. Лоскутков со Славой бросились туда. У Лоскуткова в руке – пистолет. Слава – вижу в щель между стеной и «бульдозером» – вылетел назад спиной. Но не от удара. Удар достался Лоскуткову. Майор не встал, похоже – аут, а Слава – упорный интеллектуал – устремился в коридор снова.
«Бульдозер» попытался ударить. С размаху, всем весом. У меня было время, чтобы подумать, куда уклоняться. От правой его руки я все же предпочел уйти влево и ударить вразрез точно так же, как он – прямым, только со всей возможной резкостью.
«Бульдозер» – вот ведь что значит большой вес и тупая голова – устоял на ногах. Крепкая натура. Но руки у него бессильно опустились, и ключи от шестисотого «Мерседеса» упали на пол. Я ударил еще трижды. Два раза – кулаками, третий раз – локтем. «Бульдозер» только слегка качнулся и наклонился вперед. И в меня вцепился. В одежду. Чтобы не упасть. Пальцы тренированные. Всю свою жизнь – продолжительностью лет, наверное, в тридцать пять – баранку крутил. Похоже, с самого раннего детства, с пеленок. Иначе откуда такая железная хватка? За рукава меня держит и «рулит». И я ударить не могу – если только из куртки выскользнуть. Но раздеваться с помощью такого швейцара неловко, да и расстегнуть куртку трудно. И вижу, что в коридоре ситуация начинает мне совсем не нравиться – уже упал Слава. Сейчас Паша Гальцев сюда ввалится. А у меня руки заняты.
«Бульдозер» так и стоял, согнувшись. Скоро должен бы и в себя начать приходить. Это ни к чему. Сначала я ударил правым коленом в челюсть, и голову его слегка приподнял, чтобы левому колену не мешала. Потом левым – с замахом, но резко – в печень. Если голова слишком кирпичная для кулака, то печень вовсе не обязательно должна противостоять лягающемуся мустангу. Он рухнул на колени и разжал руки. А в дверном проеме уже появился Гальцев, наступивший на спину безмятежно лежавшему лицом вниз Славе.
Я шагнул к нему в стойке. Он оценил мои успехи в схватке с двумя противниками по заслугам – и отступил на шаг. А следующий шаг я сделать не успел. «Бульдозер» ожил, двумя руками вцепился мне в одну штанину, а зубами – в другую. Мне оставалось только выскочить из штанов, чтобы вступить в схватку с Пашей, но квартирный вор вдруг засмеялся над моим положением, блеснув ослепительно белыми зубами, и стремительно исчез из поля зрения. Я понял, почему. У майора Лоскуткова упорства и упрямства хватит на целый райотдел. Даже потеряв сознание от удара Гальцева, он не выпустил из рук пистолет. И сейчас уже поднялся на четвереньки. Пистолет по-прежнему был в руке. Талантливому домушнику не слишком хотелось получить пулю только за удовольствие подраться с человеком, обе штанины которого находятся во вражеском плену. И потому он ретировался.
«Бульдозер» хотел приподняться, используя мои ноги вместо костылей. Пришлось еще раз отбить себе локоть – теперь о его затылок. Последнего удара ему хватило, чтобы успокоиться и решиться на краткосрочный отдых.
И как раз к этому моменту подоспел наряд, который вызвал Лоскутков.
– Гальцев где? – прошипел майор.
Говорить он в полный голос не мог. Удар домушника, похоже, повредил менту челюсть.
– Кто? – спросил сержант.
– Парень в коричневой куртке!
– На лестнице нам навстречу попался. Сюда послал, сказал, что здесь квартиру грабят. Мы и побежали быстрее. Лифт-то не работает.
А вот зарычать одновременно со стоном Лоскутков умудрился достаточно громко. Второй стон раздался почти в унисон. Это встал на четвереньки лейтенант Слава.
Глава седьмая
1Лейтенант отделался легче майора. Ему достаточно было только умыться, и он уже мог одним глазом все видеть. И потому он начал смотреть – видимо, от обиды за непочтительное с ним обращение – более зло, более старательно и несколько более эффективно. А, возможно, лейтенант решил, что – поскольку он пострадал в этом помещении – то имеет право на компенсацию. И начал тщательный осмотр всех компьютерных причиндалов, что имелись в доме. В надежде что-то и для себя найти. По крайней мере, очень долго он копался в какой-то коробочке, рассматривая ее содержимое. Если зрение и скудные знания мне не изменяют, то его заинтересовали блоки оперативной памяти. Для самого компьютера они – явно лишние, потому что больше «оперативки», чем там поставлено, втолкать уже невозможно. Разве что на другой компьютер…
С полки лейтенант вытащил какой-то прибор и коробку с толстыми дискетами.
– Это ZIP, – радостно сообщил. – И целая коробка дискет к нему! Вот где должны храниться важные данные. То, что не нужно было Чанышеву держать на жестком диске, он должен был переписывать на дискеты для ZIPа.
Что такое ZIP, даже я знаю – устройство для записи данных на дискеты большого объема. Лоскутков страдал от боли в челюсти и лишнее спрашивать не старался. Он и саму челюсть придерживал рукой, чтобы на куски, наверное, не рассыпалась, но смотрел внимательно, чтобы мы ничего не упустили. Еще больше его мучили, видимо, запоздалые душевные страдания. С пистолетом, да еще вдвоем, ментовские офицеры против одного молодого вора выглядели, надо сознаться, неважно – упустили…
Что бы они вообще делали без отставного майора спецназа ГРУ? Хорошо хоть моя парочка уползти не успела. Задержанные сейчас молча сидели на полу, прислонившись к стене – их просто не стали пока поднимать. Так спокойнее для всех. «Бульдозер» тупо улыбался непонятно чему. Я даже грешным делом подумал, что он после моих ударов с собственным умом поссорился. Первый же из визитеров, которого я принял за охранника, смотрел зло и все пытался скованными наручниками руками потрогать затылок. Он прилично расшиб себе голову о косяк. Кровь стекала за шиворот и, похоже, щекотала. Парень криво ухмылялся. А я рассматривал сам косяк – не сдвинулся ли он с места, не треснул ли где: нехорошо все-таки портить чужой интерьер, тем более, если пришел без приглашения и вообще в отсутствие хозяев.
– Ты, что ли, мне накатил? – спросил парень, когда я убедился в целостности косяка, подошел к нему вплотную и стал в упор разглядывать.
– Не расстраивайся, на допросах тебе еще добавят…
– А тебе – так прямо на хате, – и он без запинки выдал мой домашний адрес.
Вот это он зря – чего не люблю, так это соседей по пустякам беспокоить. И так несколько месяцев назад сначала Лоскутков у меня обыск устроил, а соседей понятыми пригласил, потом его самого под моими окнами подстрелили. Теперь и этот – или сам надеется выпутаться, или обещает гостей подослать. А я вообще-то человек гостеприимный.
– Предупреди только, когда пожаловать изволишь. Я чайник заранее поставлю.
– Побалуемся чайком, побалуемся… – парень не унимается. Злопамятный, зараза, хуже Лоскуткова.
– Нет. Извини. Не чайком. Просто у меня дома всегда с горячей водой проблемы. А теплой кровь легче будет с твоего затылка смывать. Для того, понимаешь, и чайник…
– Поглядим.
– Если доживешь, – вступил в разговор Лоскутков. Он слова процеживает сквозь зубы, и оттого голос его кажется странно-смешным и одновременно змеино-злобным. – Я для тебя, сука ты последняя, специальную камеру подготовлю. Там ребята опытные сидят, проверенные. В первый же час тебя «опустят»…
Это подействовало лучше любого удара. Глаза парня затравленно скакнули – с майора на меня, потом обратно. Ответить он, чтобы не обострять отношения, не решился. И правильно.
У Лоскуткова в руках его документы.
– Знаю я этого сукиного кадра, – говорит мне. – Боевичок сраный… Бывший старший лейтенант ОМОНа. Надоела ему нищенская ментовская зарплата, решил однажды еще подработать и попался – погнали. Можно было бы и по статье оформить, да выкрутился. А надо было дело до конца доводить…
Парень молчит. Посматривает на мои руки и на руки майора. Ожидает – с какой стороны будут бить больше.
– Так что? – Лоскутков низко наклонился к его лицу. – Знаешь, что в камере с бывшим ментом сделают?
Молчание в ответ. Угрюмое и дремучее, как лес в сказках про Соловья-разбойника.
Знает.
– Что вам надо было в этой квартире?
А вот теперь все стало ясно. Парень бросил короткий взгляд на «бульдозера». При нем говорить не решается. Лоскутков, к сожалению, неправильно сориентировался. Дожимать не стал, хотя дожать можно бы было. Всегда надо продолжать атаку. И при напарнике все бы он выложил после обещания майора. Более того, сразу бы поставил себя в такое положение, что помощи от пославших сюда ему ждать бы уже не пришлось. Это тоже важно. Майор оплошал. Склонился над вторым.
– Что здесь надо было?
– В сортир сходить хотели. Понимаешь, на улицах все общественные туалеты в пивбары переоборудовали. Говорят, ваш мэр лично сортирами торговал и мелочь на сдачу недодавал. Непорядок. Куда человеку по нужде податься? Вот и вспомнили, что здесь хата пустует…
– Ничего, – успокоил его Лоскутков, – теперь параша рядом с твоей шконкой стоять будет. Это очень удобно.
«Бульдозер» широко улыбнулся и замурлыкал себе под нос мотивчик из популярной песни.
Вышел из второй комнаты Слава:
– Что еще забрать надо?
Майор ему ответил только злобным взглядом. Он сам не знал, что нужно забирать из этой квартиры. Не знал и не понимал, почему так настойчиво, с риском для свободы кто-то пытается сюда попасть.
А я решил исправить ментовскую ошибку – первого парня «дожать», пока не остыл. Все же в армейской разведке лучше учат проводить допросы, чем в ментовке. Оно и понятно, нам зачастую приходилось это делать в условиях боя. Для повторного допроса времени может и не быть.
– Мыло возьми, – посоветовал я Славе.
– Зачем? – не понял он ситуацию, и бровь на его «зрячем» глазу удивленно поднялась вверх – ходячая комедия ужасов, а не лейтенант.
– А вот этому другу задницу намылить… – кивнул я. – Он уже готовится к сеансу камерного секса.
Теперь и Лоскутков понял ситуацию. Снова склонился над бывшим омоновцем.
– Мне долго некогда болтать. Что здесь надо было?
– Деньги… – сказал вдруг «бульдозер». – Десять тысяч баксов здесь должно быть.
За деньгами, насколько я понимаю, на шестисотом «Мерседесе» не ездят. Даже если это и десять тысяч баксов. Откровенно врет и дает подсказку товарищу.
– Что здесь надо было? – я тоже склоняюсь над первым. – Что?
– Деньги… – говорит он, но уже так неуверенно, что даже менту заметно: клиент «созрел».
– Гальцев знает, что здесь был обыск. Значит, деньги забрали бы. В последний раз спрашиваю, – нажимает майор. – Что здесь надо было?
Молчание. И потом – почти шепот:
– Компьютер…
Камерный секс парню не по вкусу…
2Еще в студенческие годы Леший, который тогда не был Лешим, а носил обыкновенное имя, любил гулять в позднее вечернее время. Где-то на грани вечера и ночи, часов в одиннадцать. Особенно в дождь. Когда прохожих очень мало. Когда редко-редко встретится на улице девушка, спешащая домой, и можно подойти к ней и предложить проводить. А если она и откажется, как, впрочем, всегда и бывало, так ведь вечер – никто не видит его позора, никто не будет смеяться над ним. Это очень унизительно, когда над тобой смеются.
И в тот, в первый раз он вышел так же. И долго бродил по улицам в одиночестве, подняв воротник плаща. Дождь моросил не переставая. Было грустно. Было скользко и мокро. На душе тоже было скользко и мокро.
Эту одинокую фигуру в коротком плаще он увидел издали. Она вышла откуда-то из лабиринта дворов, окруженных серыми стандартными монстрами-девятиэтажками. Мрачными, как сами дворы, лишенные зелени. По фигуре, по походке Леший понял, что девушка очень молода. Он прибавил шагу и быстро догнал ее.