У Найла забрезжила робкая надежда.
«Опиши признаки его болезни», — велел старик.
Найл рассказал, как Вайг, пробуя на остроту лезвие топора, которым орудовали убийцы Скорбо, случайно порезал палец. Когда он взялся описывать симптомы — скачущий жар, бред, провалы в памяти, — старик лишь покачал головой.
«Это не просто яд. Похоже на уусли — зелье из корней трекуты, содержащей крохотные живые тельца, подвластные карвасиду. Ими можно управлять на расстоянии, даже из Страны Призраков».
«А нельзя ли каким-то образом эти организмы уничтожить?»
«Если карвасид готовил зелье сам, то почти невозможно. Впрочем, есть дерево, способное мешать его мысленным вибрациям. У нас оно зовется ниритой».
Найл узнал мысленный образ.
«Аболия? Мы уже поместили брата в комнату, где по бокам стоят два таких дерева».
«Тогда вы сделали все, что могли».
«Но ведь ты можешь попросить о вмешательстве богиню?» — предположила хозяйка.
Найл отрицательно покачал головой.
«Она скажет, что эту проблему я должен решать сам».
«Так на что ты надеешься?» — напрямик спросил тролль.
«Я хочу говорить с карвасидом напрямик и найти обоюдно приемлемое решение, которое спасет жизнь брату».
«Поэтому ты и держишь путь к северным горам?»
«Да».
Супруги с некоторой неуверенностью переглянулись, затем посмотрели на старика, задумчиво посасывающего трубку.
«Ну а что? Только может оказаться, ты заплатишь цену выше той, на которую рассчитываешь».
«Каким образом?»
«Более всего на свете он ненавидит пауков. Если пойдешь у него на поводу, он задумается, как можно использовать тебя против них».
«Почему он так не любит пауков?» — недоуменно спросил Найл.
«Потому что он сам находился в Корше, когда тот пал под натиском Хеба. Паукам было дозволено разговеться человечиной, он лишился жены и детей».
«Как его звали?»
«В те дни он был известен как Сатханас — начальник стражи, ревностный служака. После падения города он незаметно ушел в сторону Серых гор».
«Вы с ним когда-нибудь встречались?»
«Нет. Но однажды я его видел. Пробираясь на север, Сатханас с несколькими воинами останавливался неподалеку на ночлег, и я, сделавшись невидимым, за ним наблюдал. Я никогда не видел, чтобы кто-то был так обуреваем ненавистью. И уже тогда я понял, что он раскрыл секрет пауков».
Найл поглядел на пытливо слушающего капитана и, вероятно, задал его вопрос:
«А что это за секрет?»
«Знание о том, на что годится сила воли. Пауки были свидетелями массового истребления своих сородичей — сначала Иваром Жестоким, затем Скаптой Хитрым, спалившим городок Сибиллу, а после того Вакеном Ужасным, который прогнал пауков на север, где многие погибли от холода и голода. Вот когда пауки постигли всю глубину и силу ненависти, а это в свою очередь развило у них способность парализовать людей волевой энергией. Вот что определило решимость людей покончить с пауками любой ценой. И они прознали, что если нападать на пауков внезапно, из засады, те не успевают объединить свои умы в силовую паутину. И Вакен, устраивая засады, уничтожил столько восьмилапых, что снискал себе прозвище Убийца Пауков. Ему повезло умереть своей смертью, прежде чем восьмилапые взяли Корш, иначе кончина его была бы не менее жуткой, чем у Ивара Ужасного».
«Так почему, когда Хеб взял город, Сатханаса пощадили?»
«Пощады не было. Пауки без устали его выискивали, а он прятался в пещерах под городом. Ему с десятком людей удалось ускользнуть на лодках, которые там хранились».
Так вот откуда взялись те лодки на берегу подземной реки. Уж не люди ли Сатханаса вывели их из строя, чтобы не допустить погоню?
«Когда я их увидел, — продолжал старик, — все они были измотаны и удручены. Все, кроме Сатханаса, который сплачивал их силой своей воли. По нему было видно, что он не сдастся. Но ненависть, которой он горел, наводила на мысль, что она может сжечь и его самого».
«А пауки пустились в погоню?» — спросил Найл.
«Не знаю. Точнее, не думаю. Вероятно, считали, что оним теперь не помеха. И это было их ошибкой: Сатханас и его люди отыскали вход в Страну Призраков, и там он начал вынашивать план возмездия».
«Где же он, вход в Страну Призраков?» Найл перестал дышать в ожидании ответа.
«В семи лигах к северу от горы, именуемой Сколлен».
Одновременно со словами возникла и картина горы. Вот он, тот самый фантасмагоричный пейзаж с игольчатыми вершинами и приплюснутыми макушками вулканов — место, где потерпел неудачу Скорбо.
«А что за место эта Страна Призраков?» — поинтересовался Найл.
«Ты же был под священной горой? Страна Призраков чем-то похожа на этот край, только куда просторней.
Мои собратья прозвали ее Страной Зеленого Сумрака. Протяженность у нее более сотни миль».
«Ты сам там бывал?»
«Много раз. Еще задолго до того, как я появился на свет, там обитали трогласы (в уме Найла возник образ существа, похожего на огромную черную обезьяну). По они почти все погибли от ядовитых испарений во время извержения. В пору моего детства это была призрачная пустыня, где не водилось ничего, кроме проклятой нежити. Вот там и обосновался Сатханас со своими людьми. И постепенно число поселенцев возросло».
«Как оно могло возрасти, если у них не было женщин?» — хотел спросить Найл, но осекся: все и без того было ясно.
«Они совершали набеги на скальные жилища и угоняли тамошних жителей».
Ну разумеется. Убийцы Скорбо были их прямыми потомками.
«А дальше?»
Это подал голос старший из мальчуганов. Незаметно проснувшись, он зачарованно слушал и рассказ гостя про брата, и дедушкины воспоминания.
«О том лишь Сатханасу и известно, — ответил старик. — Но в те давние дни я однажды подслушал там разговор стражников. Один из них рассказывал, как карвасид набрел в гробнице на древние письмена. Тогда-то он и начал постигать магические искусства».
Тут Найлу вспомнилась библиотека Белой башни с рассказом Старца про антропологов, сделавших удивительный вывод: некоторые первобытные племена совершали магические обряды выкликания дождя, отчего и в самом деле выпадали осадки.
«А это верно, что карвасид может управлять погодой?»
«Разумеется. Чего проще. Я тоже могу».
«В самом деле?» — живо заинтересовался Найл.
«Ну, скажем, вот так».
Старик подал Найлу хрустальный шар. Тот, вопреки ожиданию, на ощупь оказался не жирным — наоборот, на удивление сухим и словно заново отполированным.
«Почему он такой чистый?» — не удержался от вопроса Найл.
«Очищается сам. Такова природа кристалла. Он даже пыль отталкивает».
«И как с его помощью контролировать погоду?»
«Проще показать, чем объяснить, — ответил старик. — Пойдем».
Грузно поднявшись, он направился к выходу. Сын пошел следом, увязался и внучек. Капитан перетаптывался в нерешительности: позовут или нет? Ему, обернувшись, весело махнул рукой тролльчонок — дескать, айда с нами. Хозяйка не пошла; бережно уложив в плетеную кроватку малыша, она начала убирать со стола.
Найл, ухватившись за край столешницы, неловко Спрыгнул и заспешил за остальными, которые были уже на середине лестницы (вот что значит быстроходность). Кристаллический шар, словно отзываясь на волнение, легонько кольнул ладонь электричеством. Карабкаясь по здоровенным ступеням, Найл неожиданно припомнил себя в раннем детстве, когда и мебель, и взрослые казались эдакими исполинами.
Хрустальная пещера на этот раз поражала своей величавой красотой еще сильнее — очевидно, контакт с троллями настроил вибрации Найла соответствующим образом. Его как будто облекало звучание ветра где-нибудь в лесу; казалось, согбенные под его порывом деревья вот-вот откроются взгляду.
Остальные находились в дальней части пещеры, где полупрозрачные кристаллы сменялись колоннами, похожими на деревья из зеленого стекла, с саблевидными листьями. Напротив них располагалось подобие трона или большого кресла из льдистого хрусталя, перед которым возвышался столп примерно на голову выше Найла, с чашеобразным углублением сверху. В углублении, подрагивая, теплился как будто язычок живого света — что-то вроде маяка у городской бухты, недавно восстановленного для пристающих ночью кораблей.
Тролльчонок уже успел влезть на кресло и недвижно уставиться на огонек расширенными глазами. Когда приблизился Найл, шар в его руке повел себя странно. Он вздрагивал, словно норовил вырваться из руки, подобно воздушному шару; приходилось даже придерживать.
В эту секунду совсем рядом громыхнуло, да так, что Найл от неожиданности чуть не выронил шар. Запахло озоном. Мальчуган расхохотался и захлопал в ладоши: видимо, к этому раскату он имел прямое отношение.
Дед поднял озорника с кресла, освободив место для Найла. На сиденье его, взяв под мышки, усадил тролль. Кресло было явно не по росту: огромное, с подлокотниками на уровне головы. Шар теперь дергался так сильно, что приходилось удерживать его обеими руками. Усилилось и покалывание; ладони буквально жгло.
Старик запустил руку в углубление и вынул еще один шар размером примерно с тот, что рвался из ладоней Найла Аккуратно помещенный дедом на пол, кристалл постепенно померк. Затем тролль взял шар Найла и положил на место первого. Тот мгновенно воссиял намного ярче своего предшественника; капитан невольно отпрянул, а Найл аж зажмурился. Но затем, повинуясь безотчетному импульсу, отнял ладони от глаз и всмотрелся в сияние. При этом оно словно вливалось внутрь, преображая его самого в шар света.
Дивным был этот опыт, вызывающий одновременно и страх, и безудержную радость. Он ощущал себя словно припавший к кружке жаждущий, боящийся, как бы ее не вырвали из рук. Этот свет обновлял чувство внутренней силы, испытанной некогда в Белой башне.
«Это вот паллен, — указал старик на зеленоватый столп. — Он соединяет шар со своим окружением».
Чувствовалось, как по столпу поднимается некая энергия, отчего шар светится подобно лампе.
Эффект можно было сравнить с действием медальона. Хотя медальон усиливал в основном волю. Шар же углублял и чувства, наделяя их озаренностью. То же самое и со знаниями. Медальон концентрировал ум, а одухотворенная сила его одновременно расширяла, так что теперь разум Найла вмещал в себя и эти горы, и долину Мертвых с ними вкупе.
Приобщившись к силам кристалла, Найл уяснял теперь и его цель, и суть его, и историю. Создатель шара был священнослужителем, потратившим год, чтобы найти глыбу кварца весом в полсотни фунтов и вызволить из кристаллической темницы этот полуфунтовый шар, чья энергия скоплялась на протяжении полутора миллионов лет.
Неудивительно, что его так жаждет заполучить Маг. Завладев этой вещью, он невероятно усилил бы свою мощь. Ведь нити от этого кристалла простираются по всему миру, подобно паутине, а энергия, сверкающая сейчас трепетными сполохами, — это энергия самой Земли, та же взрывная сила, что исторгается громом и молнией. Подобно заряду батареи, она хранится в окружающих сейчас Найла кристаллах. А со входом в мир шара эта сила сделалась доступна его, Найла, уму. Не сходя с этого самого кресла, служащего своеобразной смычкой между умом и шаром, он мог бы вызвать громовое сотрясение всей долины Мертвых; мог сделать так, чтобы озеро вышло из берегов и сокрушило все на своем пути.
Пронзительная эта догадка рождала вполне логичный вопрос. Отрешившись умом от шара — отчего тот заметно потускнел, — Найл спросил у старого тролля:
«А у карвасида есть в распоряжении подобный шар?»
«Есть, только несравненно слабее».
«Откуда он взялся?»
«Карвасид сделал его сам, используя порабощенного боку. Бока, — предвосхитил он следующий вопрос, — это дух природы, обитающий в серебряных и медных рудниках. Он может принимать человеческое обличье. Вообще боки — замечательные мастеровые мира дива».
Переданная умозрительная картина была не сказать что приятна. Перед глазами встал высоченный, будто освежеванный человек с худым трупным лицом и запавшими красными глазами, довольно-таки зловещими. Прочтя мысли Найла, старый тролль сказал:
«Да, они могут быть очень опасны. Но карвасиду как раз нравится демонстрировать на них свою силу».
«А откуда взялся ваш собственный шар?»
«Его сделал мой прадед. Он не такой мощный, как твой, потому что кристалл у него погрубее».
Судя по мысленному образу, большая роль здесь отводилась структуре кристаллической решетки, как у портных внимание уделяется текстуре и изяществу ткани.
«Можно попробовать?» — спросил Найл.
«Конечно».
Убрав из углубления шар Найла, старик поместил туда свой. Устанавливать контакт не потребовалось — хрустальный стул сам осуществил смычку, — и сразу сделалось понятным значение слов тролля. Этот шар не мог концентрировать такое количество земной силы — поле охвата у него было меньше.
Напрашивался еще один вопрос.
«Интересно, а почему никто из угнанных в полон пещерных жителей за все время так и не открыл карвасиду, где упрятан шар?»
«Об этом знал один лишь жрец, а он был убит».
«А сами вы никогда не думали его отыскать?»
Старик покачал головой.
«Уж коли сам карвасид с этим не справился — а мне это известно, — значит, шар спрятан был надежно. Да и найди я его, не хотелось бы после этого сносить на себе неуемную алчность карвасида».
«И еще один вопрос. Ты мог бы подсказать нам наиболее удобный путь в Страну Призраков?»
«Это необязательно, — ответил старый тролль. — Ты все можешь узнать через него. — Он кивком указал на кристальный шар. — А теперь мы, пожалуй, оставим тебя одного, более-менее с ним освоиться».
С этими словами он забрал с паллена свой шар, заменив его шаром Найла. Его свет тут же сделался ярче, а Найл испытал кратковременное внутреннее сжатие, какое бывает, если с непривычки повернуть медальон.
Спустя минуту он остался в пещере один. Капитана явно обрадовал повод удалиться: от такой энергии пауку было не по себе.
Хотя и приятно было оказаться в одиночестве, но все равно без стороннего совета Найл чувствовал себя до странности скованно: надо что-то делать, но что и как?
Первое, что пришло в голову, это установить контакт с матерью, узнать, как там сейчас Вайг. Найл расслаблялся, пока не почувствовал, как от него в эфир протянулись незримые нити живого восприятия. Затем он привел в действие навык, которым овладел в келье Сефардуса — своеобразный «щелчок» в мозгу, — и представил во всех деталях комнату матери.
все получилось так быстро, что он даже сам не успел подготовиться. Какое-то мгновение — и вот Найл уже в комнате матери, что в другом крыле дворца. Стоял он спиной к двери, а мать сидела на стуле, штопая детскую одежонку.
Ощутив постороннее присутствие, она подняла взгляд и от неожиданности чуть не вскрикнула. Найл, округлив глаза, поднес палец к губам.
«Что ты здесь…» — начала она, но голос сорвался.
Видно было, что ее бьет дрожь, а шитье упало на пол. Мать наверняка думала, что перед ней привидение.
«Не беспокойся, я в порядке», — быстро сказал он.
Мать посмотрела в окно, где в ночном небе сияли звезды.
«Но ведь у нас сейчас время…»
«У меня теперь есть другой способ тебе являться. Как Вайг?»
«Все такой же, очень слабый. Но где ты сейчас?»
Найла разобрал смех. Нелепость какая: они с матерью в одной комнате, а она спрашивает, где он сейчас находится.
«В пещере, у Серых гор. Ты только не тревожься. Я снова приду, завтра».
Картина на глазах начала тускнеть; секунда — и он опять в пещере. Суть происшедшего была ясна: он слишком слабо концентрировал ум, полагаясь в основном на силу шара. Отсюда напрашивался примечательный вывод: без активного умственного усилия мощность шара на порядок ослабевает.
Часть вторая
Найл понятия не имел, как выведать о Стране Призраков хоть что-нибудь. Но едва войдя в мир кристалла, он мгновенно ощутил себя в центре некой паутины и понял, что нужно научиться считывать ее вибрации, ориентируясь по ним, как паук в тенетах. Сразу от центра, где находился непосредственно он, пролегал внешний мир, начинаясь с каменистой долины, через которую Найл проник в подземный мир троллей. Сейчас ее окутывала мгла, но стоило вглядеться, как в считаные секунды темная завеса поднялась подобно туману и пейзаж стал различим ясно как днем.
Но это не был день в обычном понимании. Он словно подернулся сероватым флером иллюзорности. Что-то подобное Найл замечал во время встречи с матерью, но счел это за слабое освещение в комнате. Теперь же было понятно: все обусловлено энергией кристалла, способной проникать сквозь твердую материю так, что незыблемые предметы обретают почти полную прозрачность. Нечто сродни «двойному видению», которое ему приоткрылось после разговора с богиней Дельты.