Исчезающие животные Америки - Мак-Кланг Роберт 16 стр.

Закон этот уполномочивает министра внутренних дел разрешать сезонную охоту на беркутов для защиты домашнего скота. А потому во многих графствах Техаса и Монтаны в те месяцы, когда ягнятся овцы, отстрел беркутов продолжается.

Недавно Национальное одюбоновское общество, Национальная ассоциация овцеводов и Бюро спортивной охоты и рыболовства согласились провести в течение года совместное углубленное изучение беркута с тем, чтобы точно определить численность популяций, их передвижение, пищевой рацион, а также реальное воздействие беркута на стада домашних овец и коз.

Распространенный по всему миру красавец сапсан, которого в Америке называют еще утиным соколом, до второй мировой войны гнездился почти повсюду в северовосточных штатах. Некоторые сапсаны даже устраивали свои гнезда на карнизах нью-йоркских небоскребов. Однако за последние двадцать лет он перестал гнездиться к югу от реки Св. Лаврентия. Орнитологи объясняют сокращение его численности в Северной Америке, как и в некоторых областях Старого Света, широким применением смертоносных ядохимикатов. Популяция канадских полярных областей, по-видимому, пока еще не пострадала.

Близкий родственник сапсана прерийный сокол (Falco mexicanus), обитающий в западных штатах, также с каждым годом превращается во все более редкую птицу.

Скопа — это еще один широко распространенный вид, который всюду идет на убыль. Питаясь исключительно рыбой, она обитает у морских побережий и на внутренних водоемах по всему северному полушарию — всюду, где может рассчитывать на свою чешуйчатую добычу. В течение последних двадцати лет численность скопы быстро уменьшалась не только в Северной Америке, но и в Европе — и причина все та же: ядохимикаты.

Орнитолог Роджер Тори Питерсон указывает, что в 1954 году в окрестностях его дома в Олд-Лайме (штат Коннектикут) в радиусе пятнадцати километров было не менее 154 гнезд скопы. Однако десять лет спустя обитаемых гнезд осталось всего семнадцать. Следы ядохимикатов были найдены не только в рыбе, взятой из гнезд, но и в яйцах.

Кроме того, на скопу неблагоприятно воздействуют и другие факторы: спортивная охота, исчезновение подходящих гнездовий и усиливающееся загрязнение воды, влекущее за собой гибель рыб, которыми она питается.

В начале 60-х годов флоридский коршун-слизнеед считался, пожалуй, самой редкой птицей Соединенных Штатов. По самым оптимистическим оценкам, этих птиц оставалось не больше двадцати — и все они держались в окрестностях озера Окичоби на юге Флориды. Родственные подвиды обитают на Кубе, в некоторых областях Мексики и в Южной Америке.

Алые глаза, оранжевые ноги и широкая белая полоса у основания хвоста позволяют сразу узнать коршуна-слизнееда, когда он парит над тростниками флоридских болот, выискивая крупных пресноводных улиток, составляющих его единственный корм. Увидев улитку, коршун хватает ее и летит на удобную ветку. Там, зажав раковину одной лапой, он тонким крючковатым клювом ловко извлекает моллюска и проглатывает его.

Эти коршуны встречаются только там, где водится много улиток, что, естественно, ставит их в очень невыгодное положение. Многие пресноводные флоридские болота, где улитки благоденствовали, были осушены под сельскохозяйственные культуры. А в последние годы значительная часть воды озера Окичоби, прежде питавшей болота Эверглейдс, стала использоваться для орошения и для городских водопроводов, в результате чего болота начали высыхать. Все это тяжело отразилось на улитках, а тем самым и на коршунах. Значительный ущерб им, кроме того, нанесли охота и возрастающее применение ядохимикатов.

Коршун-слизнеед, занесенный в список видов, находящихся в наиболее критическом положении, держится во Флориде буквально на волоске. Однако осенью 1967 года в районе национального заказника Локсахатчи к югу от озера Окичоби было зарегистрировано более тридцати гнезд. Такого их числа уже давно никто не видел.

В настоящее время проблемой коршуна-слизнееда во Флориде занимается сотрудник одной из государственных биологических лабораторий. Кроме того, в Патуксенте содержатся в неволе девятнадцать южноамериканских коршунов-слизнеедов. Изучение этих близких родственников флоридского коршуна-слизнееда, возможно, подскажет, как помочь ему выжить в естественных условиях.

Глава 13 ВОДОПЛАВАЮЩИЕ, БОЛОТНЫЕ И ДРУГИЕ ОХОТНИЧЬИ ПТИЦЫ

В настоящее время в Соединенных Штатах более 300 федеральных заказников, и по меньшей мере 250 из них основаны как убежища для водоплавающих птиц. Они расположены на всех главных миграционных путях и обеспечивают птицам необходимые территории для гнездовий, жировок и отдыха. Той же цели служат и многие заказники, принадлежащие штатам и частным лицам.

И тем не менее в наши дни популяции североамериканских водоплавающих птиц едва-едва держатся. А в большую засуху конца 50-х годов их численность снизилась почти так же резко, как в тяжелые времена после кризиса 1929 года.

Причина тут отчасти заключается в том, что далеко не все болота сохраняются как заказники — наоборот, значительная их часть ежегодно осушается для нужд сельского хозяйства. С 1940 по 1964 год, например, было осушено свыше 18 миллионов гектаров болот, где гнездились утки, — таких невозместимых потерь не может причинить водоплавающей птице никакая засуха. В то же время количество охотников на уток, достигавшее перед второй мировой войной полумиллиона, с тех пор утроилось, если не учетверилось. И птицы оказались между молотом и наковальней: с одной стороны, мест, пригодных для их обитания, становится все меньше, а с другой — охотников они каждую осень встречают все больше.

Для того чтобы их популяции оставались здоровыми, водоплавающим птицам необходимы (причем даже больше, чем прежде) и достаточно обширные площади для гнездовий, и строжайшее регулирование отстрела. В настоящее время этими вопросами занимаются сотрудники Бюро спортивной охоты и рыболовства США, специалисты по водоплавающей птице, а также их коллеги в канадской Службе охраны природы и в мексиканском Департаменте охоты.

Эти учреждения внимательно следят за всеми изменениями численности популяций каждого вида, проводят регулярные учеты — на летних гнездовьях, в местах отдыха и жировок во время осенних перелетов и на основных зимовках. По результатам этих учетов устанавливается продолжительность охоты на этих птиц в различных районах на будущую осень, а также квоты отстрела для каждого вида.

Признавая, что утки, гуси и другие водоплавающие птицы по-прежнему больше всего нуждаются в достаточной площади болот, конгресс в 1961 году утвердил семилетнюю программу приобретения дополнительного миллиона гектаров для заказников. По этому плану государство выделяет средства, которые затем будут возвращаться ему из доходов от продажи охотничьих лицензий. Когда в 1967 году срок действия этой программы истек, было приобретено менее половины намеченной площади, и конгресс продлил программу еще на восемь лет в надежде, что необходимые местности удастся сохранить прежде, чем они необратимо изменятся.

Примером вида, которому грозит гибель из-за потери привычных мест обитания, может служить мексиканская утка (Anas diazi). Ареал этой близкой родственницы обыкновенной кряквы был ограничен юго-западом Соединенных Штатов и некоторыми областями Мексики. В Соединенных Штатах за последние пятьдесят лет она почти исчезла, как и в большей части своего мексиканского ареала, в связи с тем, что места ее обитания были в значительной степени уничтожены эрозией или обращены в поля и луга. Неблагоприятно сказывалась на этом виде и та легкость, с какой происходит скрещивание между ним и более распространенными и агрессивными кряквами. В настоящее время болото Сан-Симон площадью в 240 гектаров на границе штатов Аризона и Нью-Мексико преобразуется в заказник главным образом для этого вида.

Потеря привычных мест обитания тяжело сказывается и на многих сухопутных охотничьих птицах. Воздействие человека на среду своего обитания, а также современные сельскохозяйственные методы — засевание огромных площадей одной сельскохозяйственной культурой, химическая борьба с вредителями полей и использование каждого клочка земли — не могут не отразиться на этих птицах самым неблагоприятным образом. Степному тетереву, например, для нормальной жизни требуются большие пространства прерий, заросшие высокой травой, но целинной прерии, так же как и болот, становится все меньше.

Потеря привычных мест обитания тяжело сказывается и на многих сухопутных охотничьих птицах. Воздействие человека на среду своего обитания, а также современные сельскохозяйственные методы — засевание огромных площадей одной сельскохозяйственной культурой, химическая борьба с вредителями полей и использование каждого клочка земли — не могут не отразиться на этих птицах самым неблагоприятным образом. Степному тетереву, например, для нормальной жизни требуются большие пространства прерий, заросшие высокой травой, но целинной прерии, так же как и болот, становится все меньше.

Некоторые водоплавающие, степные и болотные птицы оказываются в особенно угрожаемом положении, потому что в их ограниченных гнездовых ареалах (например, если они обитают на острове) начинают действовать новые вредные для них факторы. Другим же видам приходится выдерживать целые комплексы неблагоприятных воздействий, как показывают нижеследующие примеры.

Некогда, в эпоху плейстоцена или в ледниковый период, несколько гусей — возможно, отдаленные предки нынешних канадских казарок — каким-то образом перебрались из Северной Америки на Гавайские острова. Может быть, они заблудились во время перелета с Аляски. Может быть, их туда занес ураган. Но как бы то ни было, они очутились там. Приспосабливаясь к условиям своей новой родины, эти гуси перестали быть перелетными и отказались от водного образа жизни. За многие тысячелетия они обзавелись длинными ногами, а перепонку между пальцами почти утратили и со временем превратились в особый вид — гавайскую казарку, или нене.

Первоначальный ареал нене охватывал сухие лавовые склоны вулканических гор на островах Гавайи и Мауи. Когда в 1788 году там побывал капитан Кук, численность казарок достигала 25 тысяч, если не больше. Жители острова постоянно охотились на них, а позже ряды охотников пополнились командами китобойных судов, которые заготавливали гавайских казарок впрок бочками, чтобы разнообразить свое меню, состоявшее из солонины и сухарей.

Полинезийцы, а за ними и европейцы ввезли на острова много новых животных — например, коз, рогатый скот, свиней, собак, кошек, крыс и мангустов. Все эти пришельцы оказались врагами нене: они уничтожали их гнезда, которые птицы устраивали на земле, их яйца и птенцов.

В начале XX века популяция гавайской казарки угрожающе уменьшилась. На них все еще разрешалась охота четыре с половиной месяца в году с квотой по шести птиц на охотника в день. В 1911 году охота на них была наконец полностью запрещена, но к этому времени диких гавайских казарок практически не осталось вовсе. Лишь в неволе сохранялось еще несколько птиц.

В 1918 году гавайский фермер Герберт Шипмен приобрел пару гавайских казарок, и к 1927 году их у него уже была небольшая стая. Тогда же он передал нескольких нене охотничьему хозяйству на острове Оаху, и там было выращено около тридцати казарок. Большую часть их выпустили там же, на острове, где гавайские казарки никогда прежде не водились, и они быстро исчезли. В 1946 году почти все птицы Шипмена погибли от цунами; их уцелело всего семнадцать. После этого судьба гавайской казарки, казалось, была предрешена.

Однако в 1948 году на Гавайях были выделены средства для спасения нене, а десять лет спустя конгресс США утвердил дополнительный фонд для изучения гавайской казарки и восстановления вида. Несмотря на эти, правда запоздалые, усилия, в 1959 году, когда Гавайи стали пятидесятым штатом, там оставалось не более полусотни нене. Тем не менее Гавайи сразу же избрали эту птицу своей эмблемой и предприняли попытку спасти ее — с некоторой надеждой на успех.

Три гавайские казарки из первоначальной шипменовской стаи были в 1951 — 1952 годах отправлены в Англию, во всемирно известный Слимбрижский центр охраны природы; там под наблюдением крупнейшего орнитолога Питера Скотта, директора центра, нене прекрасно размножились в неволе, и потомство этих трех птиц достигло нескольких сот. Разводили их и в охотничьем хозяйстве штата на Гавайях и в штате Коннектикут на ферме Диллона Рипли, известного орнитолога, ученого секретаря Смитсоновского института в Вашингтоне.

Затем часть этих выращенных в неволе птиц была выпущена на склоны Мауна-Лоа и кратера Килауэа на острове Гавайи и на склоны кратера Халеакала на Мауи. В настоящее время благодаря этой программе популяция гавайской казарки насчитывает уже свыше пятисот птиц, и с каждым годом это число увеличивается. Как заметил Диллон Рипли, это «ободряющий первый пример того, как дикая популяция редкой птицы была пополнена экземплярами, выращенными в неволе».

Алеутский подвид канадской казарки отличается от всех остальных подвидов не только меньшими размерами, но и более темным оперением, а также более широкой белой полосой на шее. Ее гнездовья располагались на далеких Алеутских островах — вулканической цепи, которая протянулась от полуострова Аляска к Японии более чем на полторы тысячи километров. Первоначально алеутская казарка выводила птенцов на островах Амчитка, Кыска, Агатту и многих других. Но по мере заселения Аляски там началось интенсивное развитие пушного промысла, и на многие Алеутские острова были завезены песцы. Они разоряли гнезда алеутской казарки, пожирали ее яйца и птенцов и на большинстве островов полностью истребили этот подвид.

Однако на крохотный остров Булдырь — длиной в шесть километров и шириной в три — песцов выпускать не стали, и в последнее время только на нем были обнаружены гнездовья алеутской казарки. В 1962 году там было зарегистрировано около трехсот птиц — возможно, эта цифра исчерпывала всю их мировую популяцию.

На следующий год специалисты из Бюро спортивной охоты и рыболовства поймали на Булдыре шестнадцать молодых казарок и отправили их на научную станцию Бюро в Монте-Виста (штат Колорадо), где их вырастили. Затем часть их была передана в Патуксеит. Там в 1967 году эти птицы вывели птенцов, и 23 из них благополучно выросли. В 1968 году было выращено еще много птенцов, и в настоящее время Бюро планирует вернуть алеутскую казарку в былые места ее обитания, как это было сделано с нене на Гавайских островах. А тем временем на таких островах их прежнего ареала, как Амчитка, Кыска и Агатту, проводится уничтожение песцов, чтобы возвращенные казарки могли без помех прижиться там и выводить птенцов.

Обитающий только на крохотном островке Лайсан, черной точке в Тихом океане на полпути между островом Мидуэй и Гавайями, лайсанский чирок — небольшая, утка в белой маске — населяет его пресноводные озерца. Остров Лайсан, в настоящее время необитаемый, входит в Национальный заказник Гавайских островов. Но в начале века его систематически посещали сборщики гуано, и они завезли туда кроликов, чтобы разнообразить свой стол на то время, которое они проводили там, добывая богатое азотом и фосфором удобрение, создававшееся бесчисленными поколениями морских птиц.

Кролики по своему обыкновению стремительно размножились и уничтожили на острове почти всю растительность, превратив его в настоящую пустыню. В результате вымерло несколько видов птиц — водившиеся только на Лайсане пастушок, мухоловка и цветочница, а лайсанскому чирку едва-едва удалось избежать такой же судьбы. В 1922 году экспедиция Бюро биологической службы обнаружила на острове всего 10 уток. В 1950 году другая экспедиция насчитала их всего 33. Однако к этому времени кроликов там уничтожили, и растительный покров начал медленно восстанавливаться. Согласно последнему учету, на острове обитает от 500 до 700 лайсанских чирков, и не менее 100 их, кроме того, живет в неволе.

Из трех подвидов степного тетерева восточный подвид вымер в 1932 году. Другой подвид, населяющий прерии Среднего Запада, полностью или почти полностью истреблен практически на всем протяжении своего былого ареала. Третий подвид — степной тетерев Эттуотера — по-видимому, стремительно идет по пути восточного степного тетерева.

В 1900 году популяция степного тетерева Эттуотера, ареал которой простирался от запада Луизианы до Техаса, насчитывала, судя по всему, свыше миллиона птиц. Компании охотников нередко стреляли их сотнями просто для практики, а потом расходились по домам, оставляя в прерии кучки окровавленных трупов. В те же годы все большие и большие площади целинной прерии, где обитали эти птицы, навсегда исчезали под плугом. Такое двойное воздействие — охота и сокращение среды обитания — оказалось не под силу степным тетеревам Эттуотера. К 1941 году их осталось не больше четырех тысяч.