— Он и мне предлагал, — вступил в розыгрыш Полянский. — В складчину. Но я отказался.
— Я тебя понимаю, — кивнул Данилов. — С Катей ее и сравнивать нельзя!
— Еще чего не хватало – сравнивать меня с какой-то проституткой! — возмутилась Катя. — А профессор ваш тоже хорош! На вид такой интеллигентный…
— Не судите его строго, — вступился за ни в чем не повинного профессора Данилов, — ему же надо как-то бороться с застоем в малом тазу. А то ведь это чревато разными нехорошими осложнениями!
— Старый развратник! — Катя не желала менять гнев на милость. — Он женат! Вот пусть бы с женой и лечил свой застой! И в малом тазу и в большом! О, неужели все мужчины такие?!
Пакет мешал картинно заламывать руки, поэтому Катя опустила его на пол.
— Игорь – не такой! — вставил Данилов, внутренне содрогаясь от смеха. — Совсем не такой.
— Да, я знаю, что он меня любит. — Катя немедленно вознаградила Полянского серией поцелуев. — Он не станет приглашать девочек по вызову. Я права, Гоша?
— Не стану! — эхом откликнулся Полянский, перекидывая костыль из правой руки в левую, чтобы можно было обнять Катю.
— Осторожней, Гоша! — снова заволновалась она. — Не упади!
— Пожалуй, нам можно вернуться в палату, — сказал Данилов еще раз, для правдоподобия бросив взгляд на часы. — Время истекло.
Он уже собирался уходить и мог бы спуститься вниз прямо сейчас (Катя спокойно справилась бы с сопровождением Полянского до палаты), но ему хотелось взглянуть на сцену встречи профессора с Катей.
Обратный путь занял вдвое больше времени, потому что Катя постоянно путалась под ногами (точнее, под ногами и костылями) у Полянского. У двери в палату она остановилась и обернулась к Данилову:
— Владимир, посмотрите, пожалуйста, ушла ли эта… особа.
Данилов вошел в палату и сделал приглашающий жест рукой – заходите, не помешаете.
При появлении Кати профессор оживился, расплываясь в улыбке:
— Здравствуйте, Катюша! Рад вас видеть! Вы – добрая фея нашей палаты.
— Здрссссс… — по-змеиному прошипела Катя, избегая глядеть в сторону «старого развратника».
Данилов посмотрел на обескураженного профессора и закатил глаза к потолку – мол, не в духе девушка. Профессор едва заметно кивнул в ответ и привычно отгородился от мира газетой.
— Ну мне пора, — сказал Данилов. — До среды. Если все сложится хорошо и тебя выпишут – приду помахать ручкой. Если нет – просто навещу.
— Я думаю, что Гоша вполне может лечиться амбулаторно, — авторитетно, словно какое-нибудь светило травматологии и примыкающей к ней ортопедии, заявила Катя. — Тем более что я буду рядом!
— Разумеется, — согласился Данилов.
Если раньше Катя убеждала Полянского не спешить с выпиской и «полечиться как следует», то сейчас ей явно не хотелось, чтобы ее дорогой и любимый Гоша надолго оставался в компании развратного соседа. Со «старого развратника» станется, еще втянет Гошеньку в какую-нибудь оргию!
Ради этого Данилов и сымпровизировал свой розыгрыш. Если Катя не будет поддерживать Игоря в его заблуждениях, вся мнительность быстро исчезнет.
На прощание Данилов незаметно для Кати погрозил Полянскому кулаком – смотри, не выдавай, не вздумай признаться Кате, что ее разыграли! Полянский движением век показал, что все понял.
На улице было малолюдно. «Если ты выспался на дежурстве, то идти домой в воскресенье просто глупо», — подумал Данилов и позвонил жене.
— Я стою на Сухаревской площади, — сказал он после обмена приветствиями, — и думаю – а не закатиться ли нам куда-нибудь? Погулять, и вообще… У меня романтическое настроение.
— У меня тоже романтическое настроение, — ответила Елена. — Пять минут назад мой сын сказал мне, что я ничего не понимаю в современной музыке и вообще отстаю от времени.
— Ты попросила его немного потише слушать Тимати? — предположил Данилов.
— Хуже, я сказала, что мне не нравится Пинк. Хорошо, что хоть старухой не назвали…
— Во время прогулки можно наломать подходящих веток, — предложил Данилов.
— Зачем?
— Будут розги.
— Это хорошая идея! — одобрила Елена. — Так ему и скажу – ушла за розгами… Пусть помучается.
— Глядишь, и раскается, — поддержал Данилов. — Где тебя ждать?
— Давай у «Макдоналдса» на Сухаревской.
— Тогда лучше на Чистых прудах у памятника. Пока ты приедешь, я неспешно прогуляюсь.
— Хорошо, на Чистых прудах так на Чистых прудах…
Мимо Данилова, воя сиренами, пронеслись одна за другой четыре машины скорой помощи. По тому, что соседнее с водителем место во всех машинах пустовало, Данилов сделал вывод, что «скорые» ехали не на вызов, а с вызова – везли пациентов в Склиф. Причем пациентов тяжелых, требующих внимания в пути, иначе какой смысл всей бригаде ехать в салоне.
— В Склиф повезли! — сказал один из прохожих.
«Самая известная больница в мире», — вспомнил Данилов слова Везломова.
Глава тринадцатая Дипломатическая миссия
По поводу выписки Полянского было у Данилова какое-то неясное предчувствие. Как-то не верилось ему, что Полянский может выписаться домой без сюрпризов.
Когда выписка перенеслась со среды на пятницу (во вторник вечером Полянский упал в палате, и ему пришлось задержаться для того, чтобы сделать контрольный снимок), Данилов решил, что вот он – сюрприз, и успокоился.
В пятницу Данилов тоже дежурил – доктор Агейкин попросил поменяться с ним сменами, а потом мог отдыхать целых пять дней. Прямо мини-отпуск.
Где-то около полудня Данилов забежал в первую травму, пожелал Полянскому счастливого пути и пообещал в воскресенье навестить его дома – принести чего-нибудь сладкого и отметить выписку.
— Катя звонила, уже едет, — доложил Полянский.
Он уже собрался в дорогу – пакет с вещами стоял возле тумбочки.
Перевозку, которая приедет неизвестно когда, Полянский ждать не собирался. Катя, злоупотребив служебным положением, организовала ему микроавтобус, на котором обычно разъезжала съемочная группа. Поскольку микроавтобус был выделен строго по времени, а ехать предстояло далеко, Катя очень торопилась.
Розовым смерчем влетела она в отделение, заскочила в ординаторскую, где, рассыпаясь в благодарностях, истекая признательностью и раскаиваясь в своих необдуманных поступках, вручила Ольге Николаевне цветы, конфеты и бутылку коньяка Hennessy, а затем помчалась в палату. По дороге высмотрела в коридоре санитара и наняла его для срочной доставки Полянского к микроавтобусу, заплатив вперед сто рублей.
В палате облобызала Полянского, помогла ему усесться в кресло-каталку, которое следом за ней вкатил санитар, сухо попрощалась с профессором (про розыгрыш Полянский так и не раскололся) и покинула палату в авангарде процессии.
В суматохе зацелованный до асфиксии Полянский напрочь позабыл о таких вещах, как выписка из истории болезни и больничный лист. Катя, упивавшаяся важностью и ответственностью своей миссии, тоже о них не подумала. В результате где-то через час после отъезда Полянского Ольга Николаевна позвонила в приемное отделение токсикологии, попросила к трубке Данилова и сообщила:
— Наш Полянский забыл взять выписку и больничный лист. Что будем делать?
Что можно сделать в такой ситуации? Позвонить Полянскому, чтобы тот вернулся, или забрать больничный лист и выписку, чтобы завтра, после дежурства, отвезти ему? Откладывать нельзя – Полянский должен продолжать лечение по месту жительства, а задним числом ему там никто больничный не отметит.
— Я к вам забегу, — пообещал Данилов. — Только историю оформлю…
Пока он оформлял одну историю болезни, «скорая» привезла нового пациента.
— Мы вчера отмечали пятидесятилетие нашего шефа, и я, кажется, отравился грибами…
— Давайте начнем с жалоб, — сказал Данилов. — А заодно снимем рубашку и приспустим джинсы…
Когда бригада скорой помощи ждет твоего ответа «принял – не принял», расспросы лучше совмещать с осмотром. Ради экономии времени.
— Жалобы у меня на слабость, рвоту и понос.
— Язык покажите, пожалуйста… Когда что началось?
— Вырвало вчера вечером, два раза подряд, я сначала не придал значения, подумал, что просто объелся… Люблю, знаете ли, покушать…
— Это заметно, — сказал Данилов, пальпируя живот, возвышавшийся подобно холму. — Здесь болит?
— Нет.
— А здесь?
— Покалывает.
— Что ели? Перечисляйте по порядку.
— Много чего… Нарезки разные, винегрет, оливье, грибочки…
— Какие?
— Соленые, как называются, не знаю, грибы они и есть грибы.
— Хорошо, если соленые, то уже ясно, что не шампиньоны. Что еще?
— Селедку ел, семгу, курицу-гриль…
— Вот здесь, когда нажимаю, больно?
— Вот здесь, когда нажимаю, больно?
— Немного… Доктор, можно прерваться? Мне надо…
— Таня, проводите, пожалуйста, товарища, — попросил Данилов.
Таня увела мужчину в туалет.
— Доктор, мы не можем столько ждать, — сказал врач скорой помощи. — Он там, может, сорок минут просидит…
— В подобной ситуации обычно управляются быстрее, — ответил Данилов. — А подождать вам придется. Сами виноваты – привезли в токсикологию пищевую токсикоинфекцию под видом отравления грибами.
— Я покурю пока. — Фельдшер вышел.
— Давайте присядем и все обсудим, — предложил Данилов.
Врач нехотя сел рядом с ним на кушетку.
— Первое – здесь нет тяжелого отравления токсинами, так ведь?
— Ну, это как сказать…
— Мужик в сознании, состояние средней тяжести, понос, слабость… Почему вы уцепились за грибы? Он же перечислил такое количество продуктов… Да от этого «ассорти» желудок сам по себе расстроится! Мел все подряд…
— Вот вы говорите так, а привезешь в инфекцию, они уцепятся за грибы и начнут вопить: «Вези в Склиф!»
— А вы аргументируйте! — посоветовал Данилов. — И потом – я вам напишу отказ, вы на меня сошлетесь и никаких претензий к вам не будет!
Доктор вздохнул и ничего не ответил.
Сам больной обрадовался тому, что его не взяли в Склиф. Его можно было понять – отравление грибами звучит куда как более грозно, нежели «пищевая токсикоинфекция». Его еще не успели увезти, как приехала очередная карета скорой помощи и привезла женщину, попытавшуюся после ссоры с мужем отравиться таблетками имована. Пациентка оказалась не из приятных – отчаянно истерила, не желала госпитализироваться, угрожала, умоляла и довела всех до белого каления, а Данилова – до головной боли.
Следом за истеричкой в приемное явилась женщина, заявившая, что хочет поговорить с дежурным врачом с глазу на глаз. Данилов, вызванный охранником, заявил, что с глазу на глаз он обычно беседует с женой, а на работе предпочитает общаться при свидетелях. Свидетелями были охранник и Таня. Вести разговор при них таинственная незнакомка не пожелала. Фыркнула, развернулась и ушла по направлению к кардиологическому корпусу.
— Голимая подстава! — высказался вслед ей охранник.
— Вопрос – чья? — вслух подумал Данилов.
— Как «чья»? — удивился охранник.
— Владимир Александрович не понял, кто это так развлекается, — пояснила более догадливая Таня, — наша администрация или ребята в погонах.
— Какая разница? — пожал плечами охранник. — Отфутболили, и все дела. С утра мужик подходил, интересовался, нельзя ли у нас лекарства купить. Я его в аптеку отправил…
Разжиться в Склифе лекарствами желающих хватает. Кто-то пытается сделать это по старой памяти, ведь в 90-е годы, как утверждает молва, в некоторых отделениях торговали учетными препаратами почти в открытую. Некоторые сотрудники даже закупали пользующиеся спросом лекарства на стороне и продавали их на работе – как пациентам Склифа, так и посторонним: «Деньги не пахнут». Некоторые считают, что в таком большом учреждении, как Склиф, списать пару упаковок того или иного препарата не составляет труда. В общем, народная тропа, будучи протоптанной, уже не зарастает.
Данилов совсем забыл о Полянском и его больничном листе. А тут еще один за другим в реанимацию поступила бригада сантехников из трех человек, отравившаяся метаном, и врачи реанимации попросили Данилова помочь, потому что у них буквально не хватало рук.
Сантехники пострадали по своей вине – легкомысленно пренебрегли правилами безопасности. Не обследовали предполагаемое место работы специальным прибором, выявляющим наличие опасных газов, и не взяли с собой противогазы. В результате двое потеряли сознание прямо на рабочем месте, а один успел выбраться наружу и, прежде чем отрубиться, позвал на помощь.
— Когда люди научатся думать головой, а не попой, мы останемся без работы! — сказал в сердцах один из реаниматологов.
— Не беспокойтесь, — «утешила» его одна из сестер. — На наш с вами век работы хватит!
«Печально все это, — подумал Данилов, устанавливая подключичный катетер одному из сантехников. — Еще четыре часа назад это были здоровые, полные сил мужики. У каждого имелись свои планы как на ближайший вечер, так и на всю оставшуюся жизнь. А что теперь? Еще не факт, что вообще придут в себя. Кому это надо? Как все глупо…»
Подобные мысли о несовершенстве бытия приходили к нему давно, еще со времен работы в скорой помощи. Когда-то, еще в студентах, Данилов склонен был верить в то, что окружающий мир устроен разумно и логично. По мере взросления и накопления опыта, особенно врачебного, он все больше и больше убеждался в том, что никакой логики в устройстве мира нет. Есть только хаос и определенные причинно-следственные связи, большей частью – неподвластные разуму.
Самое стройное и грамотное, на даниловский взгляд, объяснение придумали индусы. Поступки, совершенные в прошлой жизни, влияют на все, что творится в этой. Гениальное решение, особенно с учетом того, что о прошлой своей жизни, если таковая вообще была, никто ничего не помнит. Связей не проследить, до первопричин не докопаться, а значит, и опровергнуть нельзя.
«Индус бы сказал, что все четверо в прошлой жизни изрядно грешили, всячески пачкая свою карму, и за это несут наказание, — подумал Данилов. — Интересно, а реанимация в Индии есть?»
Когда Данилов собрался идти за больничным листом Полянского, на часах было без двадцати восемь. В надежде на то, что Ольга Николаевна может дежурить, Данилов позвонил в первую «травму» и узнал два огорчительных факта. Ольга Николаевна не дежурила и не оставила перед уходом ни дежурному врачу, ни дежурным сестрам ничего для передачи.
Сегодня дежурил доктор Вагин, который вошел в положение и дал Данилову номера домашнего и мобильного телефонов Ольги Николаевны.
Прежде чем беспокоить ее, Данилов позвонил Полянскому. Вдруг тот вспомнил про больничный и отправил за ним Катю?
Увы, про больничный и выписку Полянский вспомнил только с подачи Данилова.
— Блин! Как же это я? Совсем из головы вылетело! Что же теперь делать? Мне же в травмпункт надо! Катюша, ты сможешь завтра подъехать в Склиф?
— Завтра суббота, — напомнил Данилов.
— А мне ведь завтра в травмпункт…
— Что, не могли тебе до понедельника больничный продлить?
— Не знаю, что они там могли, но Ольга Николаевна сказала, что в травмпункт на следующий день после выписки…
— Ладно, жди, — распорядился Данилов. — Я тебе перезвоню.
Помянув про себя недобрым словом забывчивого Полянского и его шебутную подругу, Данилов позвонил Ольге Николаевне.
— Мой грех! — повинилась она, совершенно не удивившись звонку Данилова. — Я сунула выписку с больничным в сумку, чтобы не пропали, да так и утащила домой… Совсем про них забыла. Извини меня, пожалуйста…
— Это наш общий грех, — ответил Данилов. — Ты завтра, случайно, не дежуришь?
— Нет.
В разговоре возникла пауза.
— У меня сейчас просто нет сил снова выходить из дома, — призналась Ольга. — Я из отделения ушла всего час назад. Сейчас лежу трупом и собираюсь с силами, чтобы приготовить ужин. Давай я завтра встану пораньше и к восьми подвезу тебе эти проклятые бумажки, а?
Последняя фраза была сказана с такой надеждой на то, что слишком рано вставать не придется, что только конченая сволочь могла сказать: «Хорошо, привози утром».
Данилов не был сволочью, тем более конченой. Поэтому он ответил:
— Не стоит так утруждаться, я могу сам зайти после дежурства, если это удобно.
— Конечно, удобно. Заходи.
— Тогда напомни адрес…
Затем Данилов сделал еще два звонка – обрадовал Полянского и предупредил Елену, что завтра вернется домой ближе к вечеру.
Положив трубку, он задумался: случайно ли Ольга унесла домой документы Полянского или же сделала это намеренно? Решил, что, скорее всего, случайно, не дети же, в конце концов, чтобы прибегать к подобным уловкам.
В первом часу ночи к Данилову «самотеком» явился не кто иной, как доцент Холодков с кафедры клинической токсикологии. Приехал, как сам сказал, на такси. Взъерошенный, небритый, с трясущимися руками и бегающим взглядом, воняющий перегаром на всю смотровую.
Данилов вначале не поверил своим глазам, даже хотел ущипнуть себя, думая, что видит сон.
— Меня надо уложить и полечить. — Холодков распоряжался в приемном отделении как на кафедре. — И чем скорее, тем лучше…
— Положим, Владимир Самсонович, — ответила за Данилова Таня. — Кардиограмму снимать будем?
— Будем! — кивнул доцент.
— Тогда вы пока раздевайтесь… — сказала Таня, указывая Данилову глазами на дверь.
— Иногда бывает такое, Владимир Александрович, — сказала она в коридоре. — Мы ему сейчас глюкозу прокапаем, витаминчиков сделаем, снотворного дадим, а утром посмотрим. Он больше чем на два дня не залеживается…