– Подскажи, где брать?
– В Коломне. Судами перевезёшь. Где избу ставить разрешишь?
– Где хочешь, лишь бы потом не мешала.
– Лес рубить надо, мужиков нанимать. Одному долго, да и не плотник я. А на голой земле спать – староват.
Андрей намёк понял и дал денег плотников из окрестных деревень нанять. Да и в дальнейшем рабочие нужны – кирпич обжигать, потом стены возводить, руду копать, в «литейке» трудиться.
– Нанимай людей, ставь избу – сразу на всю семью. Бери плотников, каменщиков – работы предстоит много. Чернорабочие нужны, пусть руду пока копают. Я через несколько дней появлюсь.
Андрей на возке уехал в Коломну – купить готовых кирпичей. Качества они отменного, при ударе звенят, и на каждом клеймо, своего рода знак качества. Там же он урядился с владельцами судов доставить кирпич на реку Протву.
А вернувшись через три дня, глазам своим не поверил. У избы уже стены были готовы, осталось крышу сладить и печь поставить. Похоже, не ошибся он с выбором мастера. Не зря товарищ Сталин в своё время сказал: «Кадры решают всё».
– Вторую избу рядом пусть ставят, – увидев Савченко, сказал он, – для меня, мастеров – вроде управления.
– Известь нужна, подвод двадцать, и желательно уже гашёная. Сразу подскажу: в монастырях искать надо. Они каменную кладку зачастую в больших объёмах делают, известь заранее в ямах готовят, и много.
Андрей сразу поехал в Протвино, узнал от местного священника, где монастырь располагается, а особенно – где строительство каменное идёт.
Десять дней ушло на поиски извести и перевозку её к стройке – там уже стояли две готовые избы.
– Всё, барин, не надобен ты мне более на месяц. Вот денежку, будь добр, готовь, мне с людьми рассчитаться надо.
– Отчёт к приезду составишь.
– Нешто мы не понимаем? Деньги – они счёт любят.
Андрей оставил Савченко тридцать рублей медными пятаками и копейками, а сам отправился в Москву. Времени не хватало катастрофически, он остро ощущал нужду в толковых помощниках. Самому везде просто не успеть, хоть разорвись. Только где толковых да невороватых взять? Исполнительных найти можно, а чтобы сам соображал да без подсказки дело вперёд двигал – таких пойди сыщи.
За деньгами Андрей не гнался – не они были мерилом успеха. Опираться только на два небольших заводика в Вятском крае недальновидно. Он хотел активной жизни, ставить новые производства, расширяться. При государе Петре это вполне реально, и почти все рыночные ниши не заняты. Допетровская Русь основывалась на ручном, штучном производстве, а сейчас только не ленись! Хочешь – пушки лей, хочешь – ткани тки, кирпичи обжигай, да хоть иголки производи. Андрей по образованию инженером был, в производстве толк понимал, нравилось ему создавать новое. Купечество – не его стезя. В одном месте купил, в другом – с выгодой продал. Денег лично у купца прибавилось, а государству пользы никакой. Андрей к тому же патриотом был, хоть сейчас и слово это, и понятие затёрли. Он решил для себя помогать Петру и Отчизне – всё-таки это его Родина, здесь его корни. В политику он не лез, грязное это занятие, да и дворяне не подпустили бы его близко. А в чём он силён был – так это в производстве. Им и занялся.
Самое слабое звено в армии было вооружение, вот он и занялся пушками. А ограды и крыльцо чугунное – для души это, да и, честно говоря, нос иностранцам утереть хотелось. В России ведь не только щи лаптем хлебать умели и в шкурах по улицам ходить. Отсюда и получалось: хорошо дело сделал, неплохо заработал. А тратил он много: заводик с нуля поставить, даже небольшой, многих вложений требует; да и рабочих отобрать, обучить, толковых вверх продвинуть – мастерами. Не у всех на это хватка есть, а уж если талант, так и вовсе редкость.
Когда он приехал в Москву, Макар с поклоном подал ему список.
– Это что? Расходы?
– Господа-баре наезживали, пока ты в «нетях» был. Уж очень видеть тебя хотели. Я списочек да с адресами для тебя и приготовил.
– Молодец! Как дела, как люди?
– Все здоровы, дом в полном порядке.
– Вижу, хвалю за усердие. А не говорили господа заезжие, что им надобно?
– Про железо толковали, вроде как сделать им что-то надо.
– Понял. Вот тебе денежка, прислуге жалованье выплати. Да кухарке на закупку провизии дай, дабы нужды ни в чём не было.
Макар помялся.
– Говори.
– На постоялом дворе купец остановился, бают – из самой заграницы. Вино на продажу в бочках привёз.
– Купи кувшин для пробы. Если мне понравится, бочек пять возьму.
– Ноне и сделаю.
Андрей прикинул: гости да клиенты богатые или родовитые к нему приезжать будут, негоже их яблочным вином угощать, какое на Руси делают, а фактически – сидр.
Макар не уходил.
– Что ещё?
– Племянник у меня, шестнадцати годков. Грамоте обучен, смышлён.
– Пристроить хочешь?
– Так ведь родня… Почему не порадеть?
– Завтра приводи на смотрины, мне толковые люди нужны. Но коли тупой – не взыщи.
Макар поклонился и вышел.
Андрей разделся и с удовольствием растянулся на кровати. Славно дома, особенно когда он свой, а не съёмный угол.
А из кухни уже запах аппетитный идёт, кухарка Антонина старается.
Глава 7. У истоков Петербурга
Племянник Макара, Евграф, Андрею понравился. Не по годам высокий, взгляд смышлёный. Для проверки грамотности Андрей продиктовал ему простой текст, и Евграф, высунув от усердия язык, написал его. Андрей взял текст, прочитал – ошибок было немного.
– Ты учился ли где?
– Не довелось, а хочется.
Андрей раздумывал какое-то время. Паренёк занятный. Его бы подучить – толк бы вышел.
– Кем же ты стать хочешь?
– Инженером, а ещё архитектором. Дома и крепости строить хочу.
– Детей в семье много?
– Кроме меня, семь душ.
Понятно. Откуда в многодетной семье деньги на учёбу? Людей в помощь себе найти можно – честных, верных, смышлёных. Грамотных не хватает. Но и взять их негде, надежда только на то, что сам взрастишь кого-то.
И решил Андрей устроить Евграфа в Навигацкую школу. Если способен к учёбе окажется, получит он в помощники грамотного специалиста. Перспектива долгая, отдачу сразу не получишь, но альтернативы нет. А на это время можно других специалистов сыскать.
Навигацкая школа была открыта по распоряжению Петра 14 января 1701 года, и располагалась она в Москве, в Сухаревской башне. Была первым инженерным, морским и артиллерийским училищем. Также называлась школой Пушкарского приказа, поскольку финансировалась им и подчинялась ему.
Руководил школой Яков Вилимович Брюс. Из школы должны были выходить столь необходимые России специалисты – инженеры, архитекторы, артиллеристы и морские офицеры, учителя и гражданские чиновники.
Школа делилась на Нижнюю, своего рода подготовительный класс, где обучали чтению и письму, изучали арифметику, геометрию и тригонометрию, и Верхнюю, в которой обучали немецкому языку, математике, а также морским, инженерным и артиллерийским наукам.
Преподавательский состав школы был сильным. Достаточно сказать, что в числе педагогов были иностранцы вроде Генри Фарварсона, англичанина, профессора Абердинского университета. Были и русские преподаватели: математик Леонтий Филиппович Магницкий, автор первой русской математической энциклопедии.
По указу Петра Первого в школу ежегодно должны были принимать от ста до ста пятидесяти человек, причём две трети из них должны были составлять дети дворян. В школе обучались дети видных людей – Волконские, Шаховские, Урусовы, Долгорукие, Шереметьевы, Щербатовы, Барятинские.
Андрей распорядился запрягать лошадей.
– Едем!
– Куда?
– Если получится, устроим тебя на учёбу.
– Денег же нет у батюшки…
– Жить и кушать в моём доме будешь, в людской. Макару, дядьке своему, в свободное время помогать будешь. Ежели Нижнюю школу осилишь, не выгонят с позором за лень и тупость, пойдёшь в Верхнюю, специалистом станешь – хоть инженером, хоть архитектором. Только уговор: после учёбы будешь у меня на заводах работать. Пять лет учиться будешь – пять лет отработаешь. А коли десять учиться придётся, то и работать столько же будешь.
Андрей знал, о чём говорил. В Нижней школе обучали год, зато в Верхней определённых границ не устанавливали, и там могли учиться и пять, и десять лет. Тех, кто способности к знаниям проявлял, отправляли на практику за границу за казённый счёт.
Начальник школы оказался на месте. Сначала он и слышать о приёме не хотел, дескать, нет свободных мест, но потом всё же решил устроить экзамен и начал задавать Евграфу задачи по арифметике, устроил ему простенький диктант.
– Сильно ли учиться хочешь, недоросль?
– Очень! – с жаром ответил Евграф.
Ответ Брюсу понравился. Дворянские дети в большинстве своём учиться не хотели. Зачем тратить время, если можно нанять грамотного писаря? Ведь иные недоросли дворянские расписывались с трудом. А для простого сословия это был единственный шанс выбиться в люди, поэтому учились упорно, с желанием и зачастую по оценкам своих знаний превосходили детей дворянских.
Ответ Брюсу понравился. Дворянские дети в большинстве своём учиться не хотели. Зачем тратить время, если можно нанять грамотного писаря? Ведь иные недоросли дворянские расписывались с трудом. А для простого сословия это был единственный шанс выбиться в люди, поэтому учились упорно, с желанием и зачастую по оценкам своих знаний превосходили детей дворянских.
– Хорошо, берём. Завтра придёшь с бумагой, чернилами и перьями. Но ежели отлынивать начнёшь – не обижайся, вытолкаю взашей.
Когда Андрей поблагодарил Брюса и они сели в возок, Евграф не мог поверить своему счастью:
– Вот повезло! Благодарствую, барин! Только… – Он вдруг замолчал.
– Договаривай, – взглянул на него Андрей.
– Денег на бумагу и чернила нет.
Андрей достал из кошеля деньги:
– Сходи на торг, купи, что надо. Всех денег не трать. Сходишь на занятия завтра, посмотришь, чем пользуются другие ученики.
– Мне домой сбегать надо, отца с матушкой порадовать.
– Сбегай, но после торга, дело прежде всего.
– Тогда я побегу! – Евграф прямо на ходу выскочил из возка.
Андрей засмеялся, глядя ему вслед, но потом вздохнул: этого хлопчика пораньше бы начать учить!
Дома Макар обеспокоился:
– А где же племянник мой? Не взяли?
– Уговорил я начальство, завтра учиться идёт. А сейчас на торг побежал – за чернилами и бумагой. Жить будет в людской, питание за мой счёт.
Макар упал на колени перед Андреем:
– Благодетель! Не забуду милости твоей, барин, верой и правдой служить буду!
– Встань, Макар! – попытался поднять старика смущённый Андрей. – У меня ведь тоже свой интерес. После учёбы он у меня на заводах работать будет.
– Парень-то способный к наукам. Дьячок его алфавиту научил, так он всё читает: вывески, Библию…
– Посмотрим, как он учёбу в Навигацкой школе осилит. Распорядись насчёт баньки, Макар.
– Всё в лучшем свете сделаю!
Пока топилась банька, Андрей раздумывал. Поехать самому по адресам, что Макар записал, или придумать что-нибудь эдакое, похлеще чугунного крыльца, о чём в Москве долго говорить будут? А ведь, пожалуй, можно себя показать в выгодном свете. Не отлить ли в бронзе родовой герб Романовых, грифона? Бояре да дворяне увидят – обзавидуются. Только где образец взять, да чтобы мелкие детали видны были?
И он поехал к дьяку Пушечного приказа. Уж Алексей Митрофанович подскажет!
– Нет у меня парсуны, нет. А чего ты мучаешься? Есть же Посольский приказ, езжай туда. Постой, а зачем тебе?
– Пока секрет, после узнаешь.
Парсуной на Руси называли цветной рисунок. Позже, в 1722 году, Пётр введёт должность герольдмейстера – впервые на Руси – и назначит за заслуги Колычева Степана Андреевича.
В Посольском приказе Андрея встретили прохладно:
– А зачем тебе родовой герб государя? Может быть, ты кощунствовать будешь?
– Упаси Господь, как у тебя только язык повернулся?
В комнату вошёл подьячий с бумагами, услышал разговор.
– Я его видел, – ткнул он пальцем в сторону Андрея, – вместе с государем.
– Так ты с Петром Алексеевичем знаком? Что же сразу не сказал? – И к подьячему: – У нас парсуна с гербом государя есть, отдай. Только не насовсем, на время.
– Верну! – клятвенно пообещал Андрей.
Подьячий сопроводил его в комнату без окон, зажёг свечу.
– Чего же окон нет? – недоумённо огляделся Андрей.
– Так выцветают краски-то. А в темноте они лучше хранятся.
Андрей чуть по лбу себя не хлопнул. Вот дурень-то, простые вопросы задаёт! Мог бы и сам догадаться.
– Вот, нашёл. Держи.
– Спасибо. А вот там герб чей?
– Да Карлы же, короля свейского.
– А его можно взять? Верну!
– Бери, нам он пока ни к чему.
Андрей забрал оба рисунка. Выполнены они были на шёлке и нарисованы красками, а не выполнены вышивкой.
Дома он засел за работу на два дня, тщательно копируя гербы. Закончив, сравнил детали – вроде бы всё правильно. Не поленился, сам отвёз парсуны в Посольский приказ и поблагодарил подьячего.
Образ будущего литья сложился у него в голове сразу, как только он увидел шведский герб. Первоначально он планировал отлить родовой герб Романовых, но потом идея возникла: внизу, под гербом Романовых, нарисовать герб Карла XII из рода Пфальц-Цвайбрюккененской династии, а может, и шведский герб, который «Тре крунур» – три золотые короны на лазоревом щите. Пётр пока не одержал побед над Швецией, но Полтава и маленькие битвы были ещё впереди.
На Руси Петровской иносказания в скульптурах и рисунках читать умели, и Андрей знал, что и его бронзовое изображение не останется непонятым.
На торгу он купил несколько самых больших листов бумаги и китайскую тушь, почитавшуюся лучшей. Дома склеил листы в один большой, тщательно, с соблюдением пропорций и деталей перенёс родовой герб Романовых, увеличил его. Снизу лёгкими набросками карандаша нарисовал герб Карла. Посмотрел, подумал – нет, не то. Сегодня Карл есть, но после Полтавы он сбежит к османам, а Швеция останется. Он стёр карандашные линии. Делать – так на многие годы.
Карандашом снова нарисовал герб – только уже государства Швеции. Получилось лучше, с перспективой. Он обвёл карандашные линии тушью и только потом нарисовал детали. Смысла раскрашивать рисунок не было, всё равно будет в бронзе, одного цвета. Шведский лев получился немного жалким. Тело мощное, а лежит на спине, и лапы задрал, как нашкодивший щенок. А над ним – грозный грифон, изрыгающий пламя.
Не откладывая дела в долгий ящик, следующим же днём он отправился на ушкуе в Вятский край – надо чертёж отдать и производство посмотреть. Забрать готовые изделия, да и проконтролировать управляющих – всё ли в порядке, не наломали ли они дров? Власть, пусть и небольшая, иных людей портит. Но она же иногда проявляет лучшие черты характера человека: ум, способность быстро принимать верные решения, видеть перспективы. К тому же следовало поторопиться. Уже осень, через месяц могут ударить первые морозы, а ещё через пару недель скуёт льдом реки. Тогда до снега, когда можно будет ехать на санях, не выберешься из дальних краёв.
Производство своё Андрей нашёл в полном порядке, осмотром остался доволен. Ко всему прочему он увидел, что его задумка в виде дешёвых торговых заводских лавок прижилась, принеся облегчение работному люду. Тем более что Андрей привёз деньги на выплату жалованья – на три месяца вперёд. А то в осеннюю распутицу ни готовые изделия с мануфактуры вывезти, ни жалованье доставить. Не голодать же рабочим из-за его недальновидности? Управляющим наказал:
– Выдать деньги за отработанное время. В распутицу меня не ждите. Как снег ляжет да морозы ударят, можете санный обоз в Москву отправить. А обратно – жалованье привезти. Только старшим в обозе поставите трезвого, толкового мужика, чтобы деньги не растерял, не пропил.
– Всё сделаем, как велишь, барин.
Изделия на обоих заводах были – десяток больших бронзовых пушек на одном заводике, части оград и ворота из художественного чугунного литья на другом.
Рабочие грузили изделия на ушкуи, Андрей же развернул перед управляющим меднолитейным заводом рулон бумаги:
– Мелентий, тебе особая задача. Надо из бронзы вылить этот герб, мой подарок государю. Лучших мастеров поставь, после отливки сам проверь, каждую детальку. Если дефект какой – перелить заново. А потом и отшлифовать, чтобы блестело, как… – Андрей запнулся, не найдя нужного сравнения. – Ну, ты знаешь.
– Сложно.
– Просто только в носу ковырять. Сам понимаешь, нам, мне и мануфактуре, лицом в грязь ударить никак невозможно. Полагаю на воротах царских закрепить. Пётр Алексеевич ежедневно зреть будет. Отливочка глаз ласкать должна.
– Погоди-ка, барин! Немалых денег стоить работа будет.
– На жалованье намекаешь? Думаю, за подарок денег не берут. А за труды мастеровых сам заплачу.
– Попробуем, – Мелентий поскрёб заскорузлой пятернёй затылок.
– Девка попробовала – бабой стала. Ты мне к Новому году отливку сделай и доставь. Иначе подарок только к именинам пригодится, к тридцатому мая.
– О! Постараемся!
– Я на тебя надеюсь, Мелентий. Посмотрю, какой ты управляющий.
Подковырнул, подначил Вохмянина, чтобы гордость взыграла, чтобы зацепить его. И ведь получилось!
А утром в составе каравана из трёх ушкуев он двинулся в обратный путь. Всего-то был на своих заводиках два дня, успел многое, спал лишь четыре часа. Зато на судёнышке отдохнул.
Прибыв в Москву, Андрей развил кипучую деятельность. Пушки свёз в Пушечный приказ, объехал всех заказчиков, и через неделю ни пушек, ни ограды, ни чугунных ворот уже не было. Андрей пересчитал выручку, а потом отправился на Протвино – строительство надо контролировать.
К его удивлению и радости печи для плавки и стены «литейки» были уже сложены, осталось сделать крышу. На строительстве были задействованы десятки людей, и оно оставило у Андрея впечатление большого муравейника. И обе избы уже были готовы – для семьи мастера Савченко и для заводоуправления. Порадовался Андрей, что человека нужного, дельного к себе сманил.