Физическая работа не мешала размышлять. Пушка бронзовая, такие сейчас тоже используются, хотя уже и чугунные в ходу. Бронзовые появились около сотни лет назад, ну, может быть, лет сто пятьдесят. Стало быть, клад заложен около века назад, плюс-минус полсотни лет. Кто мог заложить такие ценности и забыть? Нет, не забыл, скорее всего, помешали забрать – обстоятельства, смерть… И вдруг мысль пронзила, даже грести бросил: не Стенька ли Разин?
Родился знаменитый разбойник в казачьей станице на Дону в 1630 году, а в 1652 году был уже атаманом казачьим.
В 1662–1663 годах Степан командовал казачьим войском в походах против Крымского ханства. Воевал успешно, но в 1665 году царский воевода князь Ю.А. Долгоруков приказал казнить брата Степана Ивана за его желание уйти на Дон.
С этих пор Степан решил мстить. Он поднял казаков и повёл их к Волге – ограбили суда купца В. Шорина и патриарха Иоасафа. Разгромили стрельцов из Чёрного Яра под водительством воеводы С. Беклемишева, взяли Яицкий городок. При битве на Каспии у Свиного острова казаки на ушкуях разбили флот персидского шаха под командованием Мамед-хана, взяли в плен его сына и дочь. Стенька Разин с войском захватил Астрахань, Царицын, Саратов и Самару, множество мелких городков. Со всех сторон к нему стекались люди – обиженные, желающие отомстить, а по большей части – пожить вольницей, пограбить.
Войско его росло и со временем стало представлять для государства угрозу. Однако полоса везения закончилась. 4 октября 1670 года Стенька был ранен и разбит царскими войсками под Симбирском. Царские войска штурмом взяли Кагальницкий городок и пленили Разина. 6 июня 1671 года его вместе с младшим братом Фролом доставили в Москву.
Разин был подвергнут жестоким пыткам и четвертован на эшафоте на Болотной площади.
Когда Степану Тимофеевичу отрубили правую руку по локоть и левую ногу по колено, Фрол, не выдержав, закричал: «Слово и дело государево!» Он испугался – ведь его тоже приговорили к казни. Однако Степан прохрипел: «Молчи, собака!» И в этот момент палач отсёк ему голову.
Слухи о несметных богатствах, награбленных Степаном, дошли до Москвы давно. Фрола тогда оставили в живых – он должен был выдать тайники. Выдал ли он их, и если да, то все ли места указал, – на этот счёт история умалчивает. Сам Фрол был казнён там же, на Болотной площади, в 1676 году. Кстати, позже в этой же станице Зимовейской на Дону родился Емельян Пугачёв – просто какое-то бунтарское место.
По легенде, Стенька Разин прятал клады именно в трофейных пушечных стволах, зарывая их в землю, – ведь дерево и ткань могут сгнить.
Прикинув всё ему известное, Андрей пришёл к выводу, что найденный им клад и является одним из многих тайников Стеньки Разина. М-да, происхождение клада мрачноватое, много крови на том золоте. А впрочем, золото – металл злой, за ним рука об руку идут всякие злодейства – грабежи, разбой, убийства, предательства. А теперь это золото, золото мёртвых – у него в руках.
Похоже, Андрей определил происхождение клада, причём с большой долей вероятности. Теперь следовало обдумать, как с ним поступить. Рано или поздно эту «корягу», торчавшую из берегового склона, кто-нибудь всё равно обнаружил бы. Но коли этим человеком стал именно он, надо найти кладу применение. Вариантов масса. Самый простой – клад снова спрятать. Но всегда есть опасность, что кто-нибудь случайно обнаружит его. Можно сдать властям как находку. Вот только зная порядки, царящие среди чиновного люда, Андрей остерегался делать это – казнокрадство на всех уровнях великое. Клад просто не попадёт в казну, а сам он, чтобы не распускал язык, бесследно исчезнет или может быть казнён за мнимую вину.
И Андрей придумал лучший, как ему тогда казалось, выход. Он поможет Петру и вложит эти деньги – золото всё равно не его. Армия, по крайней мере в нынешнем её состоянии, ему не нравилась. Он напишет рапорт об отставке, впрочем, можно и так уйти, по-английски, не прощаясь. И организует мануфактуру, как тогда говорили, а проще – производство. Повезёт – деньги приумножит, а нет – чего жалеть? Петру в ближайшее время оружие будет надобно, войны со Швецией уже не за горами. Царю нужно будет всё – пушки, фузеи, порох, амуниция. Ведь до того дойдёт, что по распоряжению Петра колокола будут снимать с церквей и переливать на пушки, чем вызовут народное недовольство. А тут в нужный момент – вот он я, возьмите пушки или порох. Царь должен оценить. При любом раскладе всё, что он, Андрей, сделает, останется в России.
Думалось как-то так, но это были планы стратегические. А сейчас предстояло подумать о том, где ему почивать, что поесть и как согреться. Города так и не было видно, и потому, когда в сумерках он увидел на берегу деревню, причалил. Лодку привязал к дереву, стоящему поблизости, и сгрёб свой узел из кафтана. Тяжёл, чёрт!
Кое-как Андрей добрёл до изб. Сквозь маленькие оконца из выскобленного жёлчного пузыря быка пробивался неверный, скудный свет лучины или свечи.
Андрей постучал в ворота. Залаял пёс на соседнем дворе.
Скрипнула дверь, и на крыльце появилась тёмная фигура:
– Кого нелёгкая принесла?
– Переночевать пустите? Офицер я. Лошадь пала, до своего полка добираюсь.
– Ну коли так – заходи. Служивого чего же не приветить?
Андрей прошёл через незапертую калитку, поднялся по ступенькам и вошёл в дом. Хозяин прикрыл за ним дверь.
Комната едва освещалась двумя лучинами. На печке лежала детвора, с любопытством разглядывая гостя. М-да, народа много, тесно.
– Прости, служивый, место только на лавке. Есть хочешь?
– Как волк.
– Только толокно.
– Давай.
Хозяйка поставила перед Андреем на стол толокняную затируху – вроде жиденькой каши, положила кусок ржаного хлеба. Бедно живут. Зато толокна не пожалели, полную большую глиняную миску дали.
Андрей съел всё, поблагодарил. Хозяин принёс подушку и кусок домотканой ткани вместо одеяла. Всё же лучше спать в доме на лавке, чем в лодке или на голой земле. Не август месяц, по утрам довольно холодно.
Поплевав на пальцы, хозяин погасил лучину:
– Всё, спать!
В избе наступила тишина. Андрей, изрядно утомлённый прошедшим днём, уснул моментально.
Проснулся утром от тихого разговора. Пятеро детишек лежали на печи и обсуждали его:
– Сапоги, глянь, с каблуками.
– У меня такие же будут, когда вырасту.
– Не, Ванька, так и будешь ходить в лаптях.
– Тихо, мальцы! – В избу вошёл хозяин.
– Да я проснулся уже. – Андрей встал, обулся.
– Сейчас хозяйка на стол соберёт.
Уселись всей семьёй. Поели варёных яиц и хлеба с квасом. Скудно.
Поблагодарив за завтрак, Андрей спросил:
– У кого-нибудь в деревне лошадь с подводой есть?
– Как не быть, на земле живём.
– Мне бы в Рязань.
– Можно, всё равно работы нет. С полей всё убрано, в амбарах лежит. Сколько дашь?
– А что попросишь?
– Два алтына. Мне ведь полдня туда ехать, к вечеру только возвернусь.
– Согласен, запрягай.
Через полчаса они выехали со двора. Андрей сидел на задке телеги рядом с узлом. Когда въехали в какое-то село, он попросил возничего:
– Правь к базару, какой-то кафтан или кожушок купить надо, зябко.
На базаре Андрей купил кусок прочной холщовой ткани и зелёный кафтан из аглицкого сукна. В таком и тепло, и вид приличный.
Они тронулись дальше. На телеге трясло неимоверно, верхом на коне куда спокойнее. Вроде и не избалован, а матрац не помешал бы.
Далеко за полдень добрались до Рязани.
– Держи! – Андрей протянул крестьянину серебряный рубль, по деревенским меркам – целое состояние.
– Откель у меня сдача? Мы на два алтына уговаривались, – мужик огорчённо покачал головой.
– Бери всё, не надо сдачи. Ты меня ночью приютил, накормил. Детишкам одежонку, обувку купишь, жене шаль или душегрейку.
– Спасибо, служивый! – У мужика на глазах блеснули слёзы. – Знал бы, что такое дело, последнюю курицу зарезал бы.
– Зачем? Ты о детях думай, у тебя их пятеро.
– Корову на эти деньги куплю, моя сдохла о прошлом годе.
Секунду помолчав, мужик добавил:
– И детям леденцов. Давно просят, не пробовали ещё.
– Тогда бывай!
Андрей завернул кафтан с ценностями в холщовую ткань и направился на постоялый двор: хотелось сытно поесть, отдохнуть и обдумать ситуацию.
Он снял комнату, оставил там узел, сунув его подальше под топчан, чтобы в глаза не бросался, и спустился в трапезную. Заказав обед и вина, поел не спеша. А поднявшись в комнату, запер дверь и высыпал содержимое узла на стол.
Среди найденного были не только монеты, причём разных стран, судя по арабской вязи на них и по латинице; встречались и ювелирные изделия вроде колец, брошей, перстней и цепочек. Причём все драгоценности были явно ношеные, со следами потёртостей и царапинами. Видимо, разбойники отбирали их у людей, новых просто не было.
Он увязал ценности в холстину, и узел без офицерского кафтана сразу стал компактнее. Андрей вернул узел под топчан, вызвал слугу и со словами: «Держи денежку и вычисти кафтан как следует», – вручил ему полушку и испачканный землёй кафтан.
– Всё сделаю на совесть, – заверил слуга.
Кафтан форменный, а в полк следовало явиться в форме. Хотя была у него мыслишка уехать, не заезжая в полк – это крюк делать лишний в триста вёрст. Но лучше сделать крюк и подать прошение об отставке, чем стать дезертиром и висеть на крюке. Дезертиров во всех армиях и странах не жаловали, били кнутами, пытали и ссылали на каторгу. Казалось бы, страна огромная, пространства немереные, а укрыться негде. Если только подальше в Сибирь забиться, в глухую тайгу. Только и там после похода Ермака остаётся всё меньше необжитых мест.
Подать прошение недолго, но не хотелось далеко ехать. Повозка оставила у него не самые лучшие впечатления, а путь предстоял долгий, да ещё и от Воронежа добираться надо. Вот только куда? При Петре оружейные заводы начали строить в Туле, поскольку железные руды недалеко, ведь для изготовления фузей потребно качественное железо, рудное, а не болотное. А вот пушки чугунные прочными делать пока не научились. Сколько случаев в армиях всех стран было, да и на флотах тоже, когда пушки разрывались, убивая и калеча своих же бомбардиров.
Андрей натужно пытался вспомнить, где на Руси медные рудники. За границей – на Кипре, а у нас? На Урале точно есть, но с восточной стороны горной гряды. Местность там пока не обжитая толком, да и Демидов построит свои заводы попозже.
Постучал слуга, принёс кафтан, держа его за плечи. Андрей удивился: кафтан был вычищен на совесть, почти как новый.
– Молодец!
– Рад стараться! Надо будет – завсегда обращайся.
– Учту. Ты мне вот что подскажи: где в городе лошадей продают и медь?
– Лошадей на торгу, есть там угол. А медь? – Вопрос явно поставил слугу в тупик. – Не скажу барин, потому как не знаю.
Начало смеркаться, и Андрей улёгся спать.
С утра отправился на торг, обошёл лавки купеческие. Особенно интересовали его те, где торговали железными и медными изделиями. В них он дотошно выспрашивал, где купцы медь берут.
По большей части медь была шведской, и покупали её у новгородских купцов. Но двое сказали, что медь вятская, и для Андрея это стало новостью. Но теперь он хотя бы знал, куда направится после Воронежа. Другой бы, заимев такое богатство, как у него, отправился бы в столицу, купил дом и зажил бы припеваючи. Но так было скучно, да и Отечеству от этого пользы никакой. Учитывая большие грядущие перемены в стране, самому следовало применить силы. Ведь совсем скоро Пётр поставит страну на дыбы, сломает старые порядки и введёт новые, построит город на Неве.
После долгого и тщательного осмотра Андрей выбрал для себя лошадь, купил седло, сбрую и перемётную суму – не везти же узел в руках?
А следующим днём он уже выехал в Воронеж. Коня не гнал, ехал осторожно, постоялые дворы подыскивал засветло, чтобы не попасть впросак. О безопасности не забывал, оружие держал под рукой. Если по дороге в Москву он берег пакет с документами, который, положа руку на сердце, мало кого мог заинтересовать, то теперь он владел действительно материальными ценностями. Любители позариться на них нашлись бы быстро, благо, что никто не знал о грузе. Да и одет он был в военную форму, а что может быть ценного у служивого? Только неприятностей огребёшь, ежели напасть решишься. Во-первых, офицеры очень хорошо владели оружием и могли постоять за себя, а во-вторых, за нападение на государева человека полагалась смертная казнь через повешение.
Через несколько дней он был в Воронеже и уже в сумерках въехал на территорию полка. Часовые пропустили его беспрепятственно.
Андрей перенёс узел с ценностями в свою комнату и направился к полковнику – Кондратьев ещё был на службе. На столе у него горела свеча, полковник писал бумаги.
– Андрэ! Рад видеть тебя в добром здравии! Как съездилось?
– Пакет передал, ответа не было. На обратном пути из конюшни постоялого двора лошадь украли, причём не у меня одного. Полагаю – дезертиры.
– Эка беда – лошадь! Спишем!
– Я хочу подать рапорт об отставке, – заявил Андрей.
– Чего так? – удивился полковник.
– После болезни не оправлюсь никак, – слукавил Андрей.
– Вольному – воля, – развёл руками командир. – Пиши бумагу, я дам ход.
Андрей уселся сбоку стола и написал прошение. Полковник прочитал, поморщился:
– Эка у тебя ошибок!
Хм, а ведь Андрей старался. Только, видно, кое-где переборщил он с «ятями», а где-то не так написал.
– Учи язык, француз! А куда податься думаешь? К себе на родину?
– Чего я там не видел? Попробую в России мануфактуру открыть.
– Да? – удивился полковник. – Вино будешь делать?
– Как француз, так сразу вино! Сукно делать!
– Вот как? Ну что же, желаю успеха. Если дело на лад пойдёт, приезжай. Полк всё равно в оптовых закупках сукна нуждается, подсобим, – и полковник заговорщицки подмигнул.
На прощание они пожали друг другу руки. Андрей увидеться не думал, потому как производством сукна заниматься не собирался.
Утром он зашёл в свою роту попрощаться и увидел, что в казарме от силы двадцать человек.
– А где солдаты? – спросил он у капрала.
– Кто в казарме, а кто и на кладбище. Четверо в карауле, – отрапортовал капрал. – Объявить построение?
– Отставить! Я больше не капитан, прошение подал об отставке. Вот попрощаться зашёл.
– Эх, да что же это у нас полк такой невезучий? – расстроился капрал. – То убьют офицера, то от болезни умрёт, то в отставку уйдёт! Жаль!
– Свято место пусто не бывает, другого дадут.
– Эх, капитан! При тебе хотя бы в роте порядок был и солдат шпицрутенами не били.
Это было правдой – Андрей не применял в своей роте телесных наказаний. Новобранцу сначала толково объяснить надо, что от него требуется, показать, да не один раз, а уж потом спрашивать. Потому как новобранцы в основной массе своей парни деревенские, тугодумы и с грамотой не в ладах.
– Прощай, капрал! Даст Бог – свидимся ещё.
– И тебе удачи, капитан. Вы двое, – он ткнул пальцем в двух солдат, – седлать лошадь капитану.
Через полчаса, взгромоздив перемётную суму позади седла, Андрей выехал с территории полка. Как он думал, начинался новый этап в его жизни.
Глава 4. Вятский край
Личных вещей у Андрея было мало, только сменное бельё. Основной вес – ценности. Но главное – он знал цель и направление своего пути: сначала – на Москву, а потом – на восток, на Вятку.
Ехал, как был, в форме. Её никто не попросил снять, и Андрею это было на руку, его везде принимали как служивого. Хуже было другое – наступала зима. По утрам мороз сковывал грязь, замерзали лужи. Да и Андрей начал замерзать в кафтане и решил в первом же городе купить тулуп. Шуба дорогая, ехать в ней неудобно, а случись оружие в руки взять – только мешать будет.
Остановился он на постоялом дворе в Орле. Выспавшись и позавтракав, отправился на базар – чаще его называли торгом. Купил себе шапку из енота, тулуп овчинный крашеный. Постоял, раздумывая – не купить ли пистолет? Всё-таки соблазнился, взял – уж больно привлекательно тот выглядел: немецкой выделки, с запасом пуль, пыжей и пороха. Покрутив в руках и полюбовавшись, сунул его за пояс. Шпага офицерская у него была, но странно бы он выглядел – в тулупе и шапке с офицерской шпагой на ремне. И ещё: со шпагой позволено было ходить армейским офицерам или чиновникам в парадном платье. Но к армии он теперь не принадлежал, чиновником никогда не был. Пистолет же под тулупом не заметен, а чувство уверенности вселяет. И шпагу можно было теперь везти в перемётной суме, не привлекая ничьего внимания.
Уже на выходе с торга купил войлочную попону для коня, резонно решив, что впереди зима, морозы усилятся и о коне тоже надо позаботиться. Скотина бессловесная, но живая и своя.
Следующим утром он продолжил путь. Отдохнувший конь сам поддерживал хороший темп, и вскоре Андрей въехал в Москву. Исстари сложилось так, что, куда бы ты ни ехал, все дороги вели через Первопрестольную. Ещё находясь на постоялом дворе, из разговора купцов в трапезной он узнал, что царь Пётр покинул столицу и отправился с «Великим посольством» за границу. Много нового узнает Пётр, будет вводить новые порядки в стране, но «Великое посольство» едва не закончится для него потерей власти. Бояре пока только приглядывались к Петру, и поддержки с их стороны молодой царь не имел. К тому же у бояр были причины настороженно относиться к Петру: его частые застолья с иноземцами в Немецкой слободе давали пищу для разговоров.
Андрей знал, что после отъезда Петра Софья решит: настал момент, когда надо брать власть в свои руки бесповоротно. Тем более что на её стороне были стрельцы, по численности превосходившие Преображенский и Семёновский полки, преданные Петру.
Но Пётр, срочно вернувшись в Россию, жестоко подавит стрелецкий бунт и заключит Софью в монастырь, лишив власти. Стрельцы окончательно потеряют силу: Пётр их не любил ещё с младых лет.