– Нечего было ворон считать! – ответил Рен.
– Я не считала ворон! Я наслаждалась окружающей красотой!
– Я так и понял. Тем самым ты дала нам прекрасную возможность насладиться окружающим по-своему, – ухмыльнулся он, поддразнивая меня.
Я легонько пнула его ногой.
– Но надо же было оставить мне хоть кусочек!
Рен с улыбкой протянул мне одну из оставшихся куриных ножек.
– А чего ты, собственно говоря, ожидала? Ты всерьез рассчитывала насытить двух голодных тигров парой-тройкой крохотных цыплят? Нет, нам подавай что-нибудь размером с… с… Кишан, что скажешь?
– Я бы сказал, размером с небольшого буйвола.
– Да, именно – небольшой буйвол или козочка… а может, даже пара коз. Кишан, ты когда-нибудь ел лошадей? – спросил Рен.
– Неа, они слишком жилистые.
– А что скажешь о шакалах?
– Никогда. Хотя я их убивал, конечно. У шакалов была скверная привычка болтаться поблизости, выжидая, когда я прикончу добычу.
– Кабаны?
– По одному в месяц, не меньше.
– А что скажешь о… Эй, Келси, ты в порядке?
– Нельзя ли поменять тему беседы? – Куриная ножка выпала из моих пальцев. Я уставилась на нее, представляя себе птицу, которой она когда-то принадлежала. – Знаете, у меня, кажется, пропал аппетит. Давайте договоримся: больше никаких разговоров о вашей охоте за обеденным столом! Хватит с меня того, что я это видела!
Рен, не переставая работать челюстями, посмеялся:
– Кстати, мне только сейчас пришло в голову, что ты сама размером с легкую закуску. Как ты думаешь, Кишан?
Кишан внимательно осмотрел меня, в глазах его плясал веселый огонек:
– Я и сам частенько думал о том, что было бы занятно поохотиться на Келси.
Я метнула на него свирепый взгляд. Кишан впился зубами в бисквит и подмигнул мне.
Рен подтянул колени к подбородку и рассмеялся:
– А ты, Келси, что на это скажешь? Не хочешь поиграть в прятки с тиграми?
– Это вряд ли, – надменно процедила я, тщательно вытирая пальцы свежей салфеткой.
– Да брось, подумай! Мы дадим тебе хорошую фору.
Я привалилась спиной к стволу дерева.
– Но остается вопрос: что вы будете со мной делать, когда поймаете?
Кишан стал намазывать маслом новый бисквит, безуспешно пытаясь подавить улыбку.
Рен оперся на локоть и склонил голову, словно серьезно задумавшись над ответом.
– Полагаю, это останется на усмотрение тигра, который тебя загонит. Ты согласен, Кишан?
– Она не станет убегать, – сказал Кишан.
– Ты так думаешь?
– Да. – Кишан встал и предложил пройти еще часок-другой, прежде чем разбивать лагерь на ночь. Потом наклонился ко мне и дотронулся до моего плеча. – Сейчас довольно жарко. Скажи, когда устанешь, – попросил он, прежде чем углубиться в джунгли на поиски следа.
– Кишан прав. Я не буду убегать, – подтвердила я, потягивая лимонад.
Рен вздохнул.
– Какое разочарование! Большая часть удовольствия от охоты заключается именно в преследовании, но я подозреваю, что в твоем случае поимка будет не менее волнующей. – Он провел пальцем по моей щеке. – Я опять вогнал тебя в краску.
– По-моему, я обгорела, – буркнула я, испепеляя его взглядом.
Он встал и протянул руку, чтобы помочь мне подняться. Вскочив на ноги, я немедленно высвободилась.
Рен поднял с земли коробку печенья и тихо сказал:
– Нет, ты не обгорела.
Он забросил на спину мой рюкзак и зашагал следом за Кишаном. Оставшись без поклажи, я мысленно попросила Золотой плод и Волшебный шарф убрать остатки нашего пикника, после чего побрела за Реном.
Мы прошагали около двух часов, прежде чем я запросила пощады. Рен прислонился к дереву в нескольких футах от меня, а Кишан при помощи Шарфа соорудил небольшую палатку.
– Она тесновата для двух тигров, Кишан.
– Зачем нам спать рядом с тобой, Келлс? Мы тебе будем только мешать.
– Да нет, я не против, честно.
Кишан смочил водой тряпицу и приложил к моему лицу.
– Ох, как хорошо! – признательно вздохнула я.
– Ты перегрелась. Зря я позволил тебе столько пройти за день!
– Да ничего, со мной все в порядке! Может, попросить Золотой плод наполнить мне волшебную молочную ванну, как думаешь?
Кишан ненадолго задумался, потом улыбнулся:
– Огромная миска молока, да еще с тобой посередке – нет, это было бы слишком большим искушением для двух котов.
Я улыбнулась, но была слишком измучена, чтобы придумать какой-нибудь остроумный ответ.
– Отдохни, Келлс. Поспи.
– Ладно. – Я забралась в палатку, чтобы протереть салфетками руки и шею. Но внутри оказалось так тесно, что я вскоре выползла обратно. Оба тигра – черный и белый – растянулись в тени соседнего дерева. Я услышала тихое журчание ручейка. От жары меня в самом деле клонило в сон.
Я села между тиграми, прислонившись спиной к дереву. Когда моя голова упала в третий раз, я сдалась, легла щекой на мягкий бок Кишана и уснула.
Пушистая шерсть щекотала мне нос. Я недовольно буркнула и отвернулась. Услышав птичье пение, я открыла глаза и увидела Кишана, который сидел возле дерева и молча смотрел на меня. Он был бос, в той же черной одежде, в какой всегда оказывался после превращения из тигра в человека.
– Кишан! – Я смущенно подняла голову, вспомнив, что уснула на его мягкой, иссиня-черной шерсти. Оказалось, что одной рукой я упиралась в белое плечо Рена. – Ой, Рен! – Я быстро отползла к Кишану, который обнял меня за плечи. – Рен, извини! Я сделала тебе больно?
На моих глазах белое тигриное тело превратилось в человеческое. Тигр, стоявший на четырех лапах, превратился в человека, сидевшего на корточках. Вечернее солнце ярко сияло на белой рубашке Рена, а он задумчиво смотрел на меня.
– Нет, мне не было больно.
– Точно?
– Да. Ты ворочалась во сне. Но я не испытывал от этого ни боли, ни жжения – ничего вообще.
– И как долго я спала?
– Чуть больше двух часов.
– И все это время ты не испытывал потребности убежать? Спастись от меня?
– Нет. Мне было… приятно. Может, мне стоит почаще бывать с тобой в тигрином облике?
Он улыбнулся, снова превратился в тигра, подошел ко мне и ткнулся носом в мое лицо. Я засмеялась, потом неуверенно протянула руку и почесала его за ухом. Из груди тигра раздалось раскатистое урчание, он повалился на землю рядом со мной и повернул шею, подставляя мне второе ухо.
Кишан откашлялся, встал и потянулся.
– Ну, пока вы двое… заново узнаете друг друга, я пойду немного пройдусь, а может, поохочусь, чтобы развлечься.
Я встала и дотронулась до его щеки:
– Берегись ловушек!
Кишан накрыл своей рукой мою ладонь:
– Со мной все будет в порядке. Я вернусь через часок-другой после заката. А ты, если хочешь, можешь попрактиковаться в отслеживании меня при помощи сотового.
С этими словами он превратился в черного тигра. Я коротко погладила его по голове, и он умчался в джунгли.
Когда Кишан ушел, я села возле Рена и достала свой сотовый. Мне понадобился почти час, чтобы разобраться в том, как работает система слежения. На экране была карта. Я обозначалась точкой «К». Рен был просто «Р», а Кишан – «Ки», и я видела на экране его движущееся изображение. Он был примерно в двух милях от нас и продолжал быстро двигаться на восток.
Увеличив карту, я выяснила, как переключаться на местонахождение Нилимы и мистера Кадама. При клике на обозначавшие их точки появлялось маленькое окошечко с точным указанием координат, а также показателей жизненно-важных функций их организма.
«Невероятно крутая игрушка!»
Рассеянно поглаживая шерсть Рена, я объяснила ему, как работает устройство. Он внимательно шевелил ушами, потом вдруг вскочил и уставился в темнеющую чащу.
– Что? Что случилось?
Рен превратился в человека.
– Иди в палатку и застегни доверху молнию.
– У палатки нет молнии! Шарф не умеет их делать. Что там такое?
– Кобра. Надеюсь, она проползет мимо и не тронет нас.
Я вошла в палатку, а Рен снова превратился в тигра.
Он встал перед входом и стал ждать. Выглянув в щелочку, я увидела длиннющую черно-оливковую змею, выползавшую из джунглей. Голова змеи была непропорционально огромной по сравнению с телом. Увидев Рена, змея замерла и попробовала языком воздух. Рен негромко зарычал, и тогда змея высоко вскинула голову, показав бледно-желтую кожу брюшка, раздула свой капюшон и зашипела.
Рен не шелохнулся. Королевская кобра могла проползти мимо, если мы не станем поднимать шум. Она медленно опустила голову и проползла еще несколько дюймов, но тут я увидела, как Рен сморщился, затряс головой – и оглушительный тигриный чих сотряс все его тело. Змея снова оторвала от земли верхнюю часть тела и с молниеносной скоростью выплюнула двойную порцию яда на расстояние девять футов. К счастью, яд не попал Рену в глаза, иначе наверняка ослепил бы его. Раздосадованная неудачей, кобра подползла чуть ближе и предприняла еще одну попытку.
– Рен! Отойди! Она метит тебе в глаза!
Что-то зашевелилось в моем рюкзаке. Еще одна змея! Золотая головка выскользнула из крохотного отверстия в не до конца застегнутом рюкзаке.
Фаниндра!
Но она уже выползла наружу.
Рен попятился, а я поспешно развязала пару узлов на входе, чтобы он мог забраться ко мне в палатку, и мы стали наблюдать за происходившим.
Фаниндра, извиваясь, подползла к кобре, подняла головку и раздула свой капюшон. Ее изумрудные глазки-камушки сверкали, несмотря на вечерние сумерки. Королевская кобра несколько раз качнулась вперед-назад, быстро попробовала языком воздух, а потом склонила голову перед Фаниндрой. Та неторопливо опустила свою золотую головку и коснулась подбородком макушки разъяренной королевской кобры. Наш свирепый враг мигом растерял всю свою свирепость, покорно скользнул верхней частью туловища по телу Фаниндры, развернулся и стремительно уполз в джунгли. А наша избавительница невозмутимо вернулась в палатку, свернулась в тугую спираль, убрала голову под кольца и вновь сделалась твердой и неживой.
Рен превратился в человека.
– Нам крупно повезло. Это был презлющий змей, да еще с характером.
– Змей? Ничего, наша Фаниндра быстро привела его в чувство!
В палатке было темно. Синие глаза и улыбка Рена сверкнули в сумраке. Я почувствовала, как он осторожно прикоснулся к моему подбородку.
– Красивые женщины нередко оказывают такое воздействие на мужчин.
Он снова превратился в белого тигра и растянулся у моих ног.
Вскоре вернулся Кишан, объявив о своем приходе низким и раскатистым всхрапом. Преобразившись в человека, он сунул голову в палатку и спросил:
– А чего это вы прячетесь?
Я вышла наружу и рассказала ему о змее.
– Кстати, что за звук ты только что издал? – поинтересовалась я, принимаясь за приготовление ужина.
Рен тоже превратился в мужчину и сел напротив меня. Я протянула ему тарелку, а он ответил за Кишана:
– Это называется пыхтение. Тигриное приветствие.
Я сощурилась и посмотрела на него.
– Ты никогда так не делал.
Он пожал плечами.
– Наверное, не было желания.
– Вот, значит, как это называется? – хмыкнул Кишан. Он толкнул Рена локтем. – Кажется, теперь я понимаю, что мне хотели сказать разные тигриные дамочки. Где ты этого понабрался?
– В зоопарке.
– Хм.
Рен ухмыльнулся.
– Значит, тигриные дамочки, вот как? Не хочешь поговорить об этом, Кишан?
Кишан сунул в рот полную вилку еды и пробурчал:
– Кулаком в лицо – вот и весь разговор.
– Ого! Какой чувствительный. Уверен, твои девицы-тигрицы были писаные красавицы. Признайся, я уже стал дядей?
Кишан сердито крякнул и отставил свою тарелку. Потом превратился в черного тигра и заревел во всю пасть.
– Ну все, хватит! – пригрозила я. – Рен, ты не хочешь, чтобы я рассказала Кишану историю о твоем участии в программе размножения белого тигра в неволе?
Рен побелел.
– Ты об этом знаешь?
Я коварно ухмыльнулась.
– Знаю.
Кишан мгновенно преобразился, схватил свою тарелку и просиял улыбкой.
– Келлс, прошу тебя, продолжай! Посвяти меня в мельчайшие подробности!
– Ладно, – я громко вздохнула. – Давайте обсудим все начистоту. Кишан, у тебя когда-нибудь были… беспорядочные сексуальные контакты с самками тигров?
– А ты как думаешь?
– Просто ответь на вопрос.
– Нет, конечно!
– Так я и думала. Теперь о тебе, Рен. Мне известно, что у тебя тоже ничего такого не было, хотя руководство зоопарка очень старалось получить от тебя потомство. Так что с сегодняшнего дня больше никаких подколок и ссор на эту тему, если не хотите, чтобы я угостила вас молниями. Все понятно? Итак, когда вы спущены с поводка, я жду от вас идеального поведения. – Я усмехнулась. – Х-мм… а может, нам стоит потратиться на приобретение для вас хороших шоковых ошейников? Хотя, пожалуй, нет. Это было бы для меня слишком большим искушением.
Они оба фыркнули, но вскоре успокоились и умяли каждый по пять тарелок еды.
После ужина Кишан занялся разведением костра, чтобы отпугивать хищников, а я начала рассказывать им басню о слоне и мыши, но слегка изменила сюжет, так что получилась история о тигре, занозившем лапу иглой дикобраза. Слово за слово, завязался разговор об охоте, братья начали похваляться своими грандиозными тигриными ловчими подвигами, а я только морщилась и старалась не слушать.
Когда мы любовались закатом, Кишан обнял меня одной рукой и стал описывать все изменения, которые он чувствовал в джунглях по мере перехода дня в ночь. Было невероятно интересно и в то же время слегка страшновато узнать о том, какое огромное множество живых существ начинают бродить под деревьями после заката.
Когда этот испепеляюще-знойный день подошел к концу, я забралась в свою крохотную палатку, улеглась на свернутое одеяло и намотала его на себя, запаковавшись, как мумия.
Рен заглянул внутрь, чтобы посмотреть, как я устроилась, и рассмеялся.
– Ты всегда так делаешь?
– Нет, только в походе.
– А ты в курсе, что жукам твой кокон не помеха?
– Ни слова больше! Я предпочитаю оставаться в неведении.
Я услышала, как он тихо рассмеялся, а потом завязал веревки на клапане палатки.
Следующий час я беспокойно проворочалась с боку на бок, потом возле палатки появился Кишан.
– Не спится?
Я приподнялась на локте.
– Знаешь, мне все-таки больше нравится, когда рядом тигр. Это помогает уснуть в джунглях.
Кишан вздохнул. Его золотые глаза блеснули в лунном свете.
– Ладно, подвинься.
Я радостно освободила ему местечко. Он превратился в черного тигра и привалился боком к моей спине. Не успела я устроиться поудобнее, как почувствовала, как чей-то мокрый нос ткнулся мне в щеку. Оказалось, Рен ухитрился втиснуть свое здоровенное тело между мною и стеной палатки, и улегся – большей частью поверх меня.
– Рен! Я не могу вздохнуть! И ты навалился мне на руку!
Он перекатился и лизнул меня в плечо. Я спихнула с себя его тяжелое тело и кое-как вывернулась из-под него.
Потом, окончательно потеряв терпение, я попросила:
– Волшебный шарф, пожалуйста, сделай для нас палатку попросторнее!
Я почувствовала, как стены палатки слегка всколыхнулись, послышался тихий шелест расплетаемых нитей. Вскоре я уже лежала, уютно зажатая между обоими своими тиграми. Перекатившись на бок, я чмокнула Кишана в пушистую макушку и потрепала по шее.
– Спокойной ночи, Кишан.
После этого я перевернулась на другой бок и оказалась лицом к лицу с синеглазым белым тигром. Я погладила его по голове, пожелала спокойной ночи и закрыла глаза. И почти сразу же почувствовала, как его шерсть щекочет мне нос. Голова Рена ткнулась мне в щеку. Я поняла, чего он хочет.
– Хорошо. – Я поцеловала и его в макушку. – Спокойной ночи, Рен. Спи.
Он замурлыкал и закрыл глаза. Я сделала то же самое, улыбаясь в темноте.
3 Пхет
Следующим утром мы решили выйти пораньше. Ночью жара спала, джунгли стояли свежие, душистые и относительно прохладные. Я сделала глубокий вдох, потянулась и вдохнула сладкий, пряный аромат ладанных деревьев. После завтрака Кишан устремился в джунгли, чтобы переодеться в новую одежду, сотканную Волшебным шарфом.
Рен задумчиво ворошил длинной палкой холодную черную золу нашего костра. Я остановилась на приличном расстоянии от него, чтобы не беспокоить. Вся эта новая ситуация под лозунгом «будем друзьями» оказалась довольно мучительной. Я до сих пор не понимала, как разговаривать с ним. И что за Рен передо мной. Мне хотелось, чтобы он был похож на моего Рена. Во многом так оно и было. Но разве можно оставаться тем же человеком, утратив целую часть своей жизни?
Внешне Рен остался все таким же добрым, милым и обаятельным. Он любил то же, что и раньше, разве что утратил былую уверенность в себе. Раньше Кишан всегда был ведомым, а Рен – лидером, но сейчас их роли поменялись. Кишан держался уверенно, он чувствовал себя в своей тарелке. А Рен отступил на второй план, как будто ему больше не было места в нашей жизни.
Казалось, он больше не знал, кто он такой и как ему жить в этом мире. Я была поражена до глубины души, когда поняла, что он утратил чувство принадлежности к чему бы то ни было. Он больше не испытывал ни малейшего желания писать стихи. Редко играл на гитаре. Он читал книги только когда я или мистер Кадам уговаривали его. Он как будто потерял представление о самом себе, растерял свои взгляды, мысли, убеждения.
Когда дело доходило до принятия решений, он проявлял полное безразличие и с радостью делал так и шел туда, куда хотел Кишан. Посещение Пхета было для него скорее походом в джунгли, чем надеждой на пробуждение воспоминаний или снятие проклятия. Нет, Рен не возражал, но и не проявлял никакой активности. Теперь я с поразительной ясностью видела, насколько сильно он изменился, потеряв меня. И я волновалась за него.