– Теперь пора спать наступилась.
– Как это? Мне еще и спать с этим?
– Да. Все время для сна. А смотреть утром.
– Ну спасибо!
Пхет отошел к раковине, чтобы вымыть руки. Рен смотрел на меня с угрюмой тоской, сейчас он был похож на мокрого намыленного пса, который с немым укором смотрит из ванны на своего хозяина. Подавив смешок, я попросила Шарф создать полотенце. Рен сидел на стуле, скрестив руки, с мрачной гримасой на красивом лице. Когда я подошла к нему с полотенцем, огромный комок розовой жижи шлепнулся ему на нос и пополз по щеке.
– Позволь, я тебе помогу! Не беспокойся, я постараюсь до тебя не дотрагиваться.
Рен кивнул, и еще одна клякса заскользила у него по шее. Я вытащила расческу, зачесала темные волосы Рена назад и собрала излишки розовой массы полотенцем. Закончив, я попросила у Шарфа свежее полотенце, смочила его под краном и вытерла Рену шею, уши и лицо, двигаясь от линии волос к носу и щекам.
Я старалась быть осторожной, но все равно допустила ошибку. Медленно проводя полотенцем вдоль щеки Рена, я нечаянно коснулась большим пальцем его кожи. И тут внутри у меня что-то щелкнуло. Нежность затопила меня. Моя рука задрожала, и я замерла. В комнате стало очень тихо. Я слышала только звук своего сбивчивого дыхания, убыстрявшегося вместе с сердцебиением.
Потом я почувствовала, как его рука легла на мое запястье, и медленно подняла взгляд к его глазам. Рен с ласковой улыбкой смотрел на меня. Я растворилась в его глазах, пока его тихий голос не вывел меня из оцепенения:
– Спасибо.
Я резко отдернула руку с полотенцем, он отпустил мое запястье. Я заметила, как он потирает большим пальцем щеку. Сколько же времени я простояла, таращась на него, как дура? Ведь я могла обжечь его до мяса! Я поспешно опустила глаза и отошла. Все в комнате смотрели на меня. Я повернулась к ним спиной и стала стелить постель. Когда снова обернулась, я уже полностью овладела собой.
– Пхет прав! – с улыбкой объявила я. – Пора спать!
Пхет хлопнул в ладоши.
– Каль-си в доме. Тигры – на дворе. Пхет, – тут он лукаво улыбнулся, – с Шарфом.
Заливаясь ликующим смехом, он попросил для себя уютную палатку в виде шатра. Потом распахнул дверь и стал ждать, пока тигры выметутся во двор.
Кишан дотронулся до моей щеки.
– Спокойной ночи, Келлс, – сказал он и, пригнувшись, вышел.
Рен последовал за ним, но на пороге задержался, чтобы одарить меня одной из своих ослепительных семафорных улыбок. Боль надежды обожгла мне сердце. Рен небрежно кивнул и вышел. Я услышала, как Пхет шепотом дает им указание, где устроиться на ночлег.
На следующее утро я проснулась под пение Пхета на кухоньке.
– Ага, Каль-си! Пробудилась. Ешь!
Его крохотный столик был заставлен едой. Я присоединилась к Пхету и положила себе фруктового салата и чего-то, похожего на рассыпчатый домашний сыр.
– А где все?
– Тигры купаются посредством реки.
– Ага.
Мы поели в полном молчании. Пхет внимательно всмотрелся в мое лицо, потом взял мою руку в свои ладони. Он повернул ее, погладил. От его прикосновений узоры, которые он в прошлый раз нанес хной на мою ладонь, вновь ненадолго проступили, засветились красным и тут же погасли.
– Хм-м. Ай-ай. Хм-м. – Он взял ломтик яблока и сочно захрумкал им, не сводя глаз с моей руки.
– Ай, Каль-си, ты обращалась своими глазами на многие вещи, путешествовала в дальние места.
– Да.
Он пристально посмотрел мне в глаза.
– Вы смотрите в мою душу?
– Эх-хе-хе… Каль-си очень удрученная. Какая беда?
– Беда? Ну, как сказать… От чувств. Я люблю Рена, а он меня не помнит. Кишан любит меня, но я не знаю, что мне с этим делать. Иными словами, это старый как мир любовный треугольник, в котором все несчастны. Кроме Рена, пожалуй. Он не помнит, счастлив он или нет. Можете что-нибудь посоветовать?
Пхет глубоко задумался.
– Любовь похожа на воду. Вода с нами везде. Лед, река, облако, дождь, океан – все вода. Когда большая, когда малая. Одна чтобы пить, другая слишком соленая. Но всякая вода полезна для земли. И постоянно пребывает в круговороте. Надо признать необходимость воды. А что женщина? Женщина – она как земля. Должна поглощать воду. Соединившись, вода и земля берут силы, придают друг другу форму.
Смотри, Каль-си, земля изменяется для реки – создает ей русло. Дно озера знает, как удержать воду в берегах, как вместить ее в себя целиком. Застывшая вода может сделаться льдом, двигать землю. Дождь делает оползни. Океан делает песок. Они всегда вместе, всюду, земля и вода. Крепко нужны друг другу. Становятся единым целым. А тебе придется выбирать. Быстро-быстро.
– А если я не смогу выбрать или откажусь выбирать? Или сделаю неправильный выбор?
– Не бывает неправильный выбор. Бывает твой выбор.
Пхет подошел к кровати и взял с нее две подушки.
– Какую полюбишь – круглую или квадратную?
– Не знаю. Подушки они и есть подушки.
– Любишь круглую? Выбери круглую. Нравится квадратная? На здоровье возьми квадратную. Это не имеет важность. Хочешь спать – берешь подушку. Разве возьмешь камень? Нет! Подушка – хорошо для спанья. Вот что нужно. Так же и с водой. Выберешь реку? Лед? Океан? Все хорошо. Выбрав океан, изменишь песок. Пожелав реку, сделаешься илом. Взяв дождь, станешь садовой землей.
– Вы хотите сказать, что я должна выбрать мужчину исходя из того, кем я хочу стать? Какую жизнь хочу прожить?
– Да. Это я и хочу говорить. Оба мужчины сделают твою жизнь особенной. Выбери океан или реку. Нет разницы.
– Но…
– Нет такого – но! Есть – так. У Каль-си крепкая спина. Может выдержать большой груз, большой долг, много дел. Каль-си как земля. И твоя спина изменится с любым из мужчин, какого выберешь.
– Если я правильно поняла, вы считаете Рена и Кишана двумя подушками в мире камней и полагаете, что я буду счастлива с любым из них?
– Ага! Умная девушка! – захихикал Пхет.
– Проблема в том, что… один из них двоих будет несчастен.
Пхет потрепал меня по руке:
– Ты совсем неправильно тревожишься! Пхет помогать тиграм.
Примерно через полчаса братья шумно вошли в хижину. Оба вежливо поздоровались со мной, Кишан пожал мне руку, а Рен кивнул из-за стола.
Я тихо спросила Кишана:
– Ну что, помогло? Он вспомнил?
Кишан отрицательно помотал головой и вернулся за стол, чтобы помочь Рену дочиста опустошить тарелки. Волосы у обоих братьев были влажные и зачесаны назад. Рен дочиста смыл с себя вчерашнюю массу.
Я невольно усмехнулась и подумала: «А может, она за ночь впиталась ему в мозги!»
Все время, пока братья ели, я размышляла над словами Пхета.
«Смогу ли я быть счастлива с кем-то из них? Сможем ли мы с Реном снова полюбить друг друга? И если сможем, то как насчет физической близости? Неужели я никогда не смогу дотронуться до него, не причинив боль?» До сих пор я не задумывалась о возможности совместного будущего с Кишаном. Я была слишком уверена в прочности наших отношений с Реном. Но теперь, когда Рен утратил воспоминания о нашем прошлом, я стала сомневаться, сможем ли мы когда-нибудь вернуть то, что потеряли.
Я видела, что Кишан то и дело поглядывает на меня, слушая речи Пхета. Неужели Кишан прав? Может, мне в самом деле суждено потерять Рена? Но следует ли из этого, что Кишан и есть тот человек, с чем мне предназначено остаться? Или, как сказал Пхет, я должна сама выбрать того, с кем хочу быть? С кем же из них я хочу провести свою жизнь? Вся сложность заключалась в том, что я не понимала, как смогу быть счастлива, зная, что один из братьев несчастен.
После завтрака Пхет попросил показать ему оружие. Я вытащила из рюкзака гаду, чакру, Фаниндру и лук со стрелами, передавая их Кишану, который раскладывал наше вооружение на столе. Каждый раз, когда наши пальцы соприкасались, Кишан улыбался. Я улыбалась ему в ответ, но моя радость мгновенно улетучилась, стоило мне заметить, как Рен недовольно отвернулся.
Пхет разглядывал оружие и безошибочно передавал его тому из нас, кому оно предназначалось Дургой.
– Как вы узнали?! – изумилась я. – Откуда вы знаете, что лук со стрелами мой, а гада принадлежит Рену?
– Змея меня рассказала.
Словно в ответ на его слова Фаниндра развернула кольца, подняла головку и, раздув золотой капюшон, посмотрела в глаза Пхету. Он тихонько запел и покачал головой. Золотая змейка принялась раскачиваться из стороны в сторону, словно кобра под дудочку заклинателя. Когда Пхет замолчал, она опустила голову и снова свернулась.
– Ай, Каль-си, Фаниндра говорит, привязалась к тебе. Ты добрая, и ты умеешь выказывать почтение.
Он взял Фаниндру в руки и бережно передал мне. Я взбила круглую подушечку и посадила змею в центр, подумав про себя: «Эге, а ведь я люблю круглые подушки! Осталось лишь узнать, кого из братьев они олицетворяют!»
Пхет объявил, что пришло время заглянуть Рену в глаза. Он взял два стула и поставил посреди комнаты. Рен сел на один стул, Пхет на другой. Кишан перебрался ко мне на кровать и взял меня за руку. Рен покосился на нас.
Пхет объявил, что пришло время заглянуть Рену в глаза. Он взял два стула и поставил посреди комнаты. Рен сел на один стул, Пхет на другой. Кишан перебрался ко мне на кровать и взял меня за руку. Рен покосился на нас.
Пхет хлопнул его по руке.
– Взгляни в мой глаз, Тигр!
Рен негромко заворчал, но послушно повернулся лицом к старому отшельнику. Пхет впился глазами в его глаза и, прищелкивая языком, стал крутить голову Рена в разные стороны, будто настраивая автомобильное зеркало. Наконец он остался доволен, и они с Реном застыли на несколько долгих минут, глядя друг другу в глаза. Я нервно прикусила губу, ожидая.
После невыносимо долгого молчания Пхет вдруг вскочил со стула:
– Не могу поправить.
Я тоже встала:
– Что это значит?
– Тигр очень глубоко упрямый. Закрывается от меня.
– Закрывается? – Я повернулась к Рену. – Ты зачем это делаешь?
– Не знаю.
– Пхет, – взмолилась я, – прошу тебя, скажи, что ты узнал!
Пхет громко вздохнул:
– Вылечил раны от ножа и клетки. Черное зло этого времени ушло навсегда. Но воспоминания под замком, и ключом располагает только белый тигр.
– То есть, если я правильно поняла, вы избавили Рена от последствий посттравматического синдрома, сняли боль и воспоминания о мучениях, да? Значит, травмы, нанесенной Локешем, больше не существует? Но он помнит, что произошло?
– Да, я все прекрасно помню, – процедил Рен. – На случай, если ты забыла, что я еще здесь.
– Пхет только что сказал, что забрал все черное зло. Ты чувствуешь какие-то изменения?
Рен сосредоточился:
– Не знаю. Наверное, со временем станет ясно.
Я перевела взгляд на Пхета.
– Но воспоминания все еще заперты? Что вы имели в виду, когда говорили о замке?
– Тигр сам держит себя крепко взаперти. Это не враг сделал, не злодей. Закрыто тигриным разумом. Только он может открыть.
– Вы хотите сказать, что он намеренно заблокировал воспоминания обо мне?
Пхет кивнул.
Ошеломленная, я с разинутым ртом уставилась на Рена. Он смущенно сдвинул брови и опустил взгляд. Слезы навернулись мне на глаза.
– Но почему?! – тоненьким голосом выкрикнула я. – За что ты сделал это со мной?
Он крепко стиснул зубы, так что желваки заиграли на щеках, и посмотрел на меня. Его синие глаза блестели. Он раскрыл рот, намереваясь что-то сказать, потом снова закрыл. Я бросилась к двери, распахнула ее.
Рен встал.
– Келси! Подожди!
Я затрясла головой.
– Пожалуйста, не убегай, – тихо попросил он.
– Не смей идти за мной! – взвизгнула я.
Мотая головой, обливаясь слезами, я со всех ног бросилась в джунгли.
4 Пророчество
Я сидела в джунглях, привалившись спиной к дереву. Усталая, обессилевшая от долгого бега и эмоционального потрясения. Здравомыслящая часть моего разума твердила, что у Рена должна была быть веская причина, чтобы стереть меня из памяти. К несчастью, была и другая часть – та, которая в этом сомневалась, – и голос у нее был гораздо громче. Мне было больно. Если бы до похищения Рена кто-нибудь спросил меня, доверяю ли я ему, ответ был бы: да. Я доверяла ему абсолютно, стопроцентно. У меня не возникало ни малейшего сомнения в его искренности.
Но недоверчивый голос не замолкал, он твердил, что я никогда не подходила Рену и что надо было с самого начала ожидать чего-то подобного. Он говорил, что я недостойна Рена и рано или поздно все равно бы его потеряла. В самом деле, я всегда считала его слишком прекрасным, чтобы быть настоящим. И теперь все встало на свои места.
Больнее всего было то, что Рен сам решил выйти из игры. Намного больнее. Как я могла так ошибиться в нем? Я была слишком наивна. Да, я не первая девушка, которой разбили сердце, и, разумеется, не последняя. Но ведь я ему доверяла! Я верила его заверениям в вечной любви!
До визита к Пхету я могла убеждать себя в том, что это проделки Локеша. Что Рен тут ни при чем. Что глубоко внутри он меня любит. Теперь я узнала, что он сам захотел забыть меня. Он захотел от меня избавиться и нашел весьма убедительный способ это сделать!
Как удобно – взять и стереть свою ошибку! Выбрал неправильную девушку? Ничего страшного! Просто удали ее из памяти! И никакие воспоминания тебя не потревожат. Ему следует запатентовать это средство, станет миллиардером. На свете столько людей, совершивших поступки, которые им хотелось бы стереть из памяти…
Примерно с час я упивалась жалостью к себе, потом поплелась обратно в хижину. Когда я переступила порог, все разговоры смолкли. Оба брата молча уставились на меня, а Пхет принялся деловито молоть специи.
Рен встал и сделал шаг навстречу. Я отрешенно глянула на него, и он замер на месте.
– Значит, больше вы ничего не можете для нас сделать? – спросила я у Пхета.
Он повернулся ко мне, наклонил голову. Потом невозмутимо ответил:
– Пхет исполнен сожаления. Совсем не может помогать.
– Ладно, – я повернулась к Кишану, – тогда я хочу уйти. Сейчас же.
Кишан кивнул и принялся собирать вещи.
– Келси. – Рен протянул мне руку, но тут же отдернул ее, когда я взглянула на его руку как на нечто неприятное. – Мы должны поговорить.
– Не о чем разговаривать, – отрезала я, протягивая руку Пхету. – Спасибо за ваше гостеприимство и за все, что вы для нас сделали.
Пхет встал и обнял меня:
– Нет беспокоиться, Каль-си. Всегда трудись помнить: воде и земле назначено быть вместе.
– Я помню, но сейчас я больше похожа на луну. Для меня не осталось ни капли воды!
Пхет положил руки мне на плечи:
– Есть вода для Каль-си. А луна призывает приливы.
– Ладно, – тихо вздохнула я. – Спасибо. Уверена, все будет хорошо. Не волнуйтесь за меня, – попросила я, крепко обнимая старика. – До свиданья.
– В следующий раз ты будешь гостить с большим счастьем, Каль-си.
– Надеюсь. Я буду скучать, Пхет. Простите, что покидаю вас так внезапно, но мне вдруг захотелось поскорее снять проклятие, раз и навсегда! – Я подхватила свой рюкзак и бросилась к двери.
Кишан догнал меня.
– Келлс, – начал он.
– А нельзя просто прогуляться? – окрысилась я. – Что-то я не в настроении болтать!
Несколько секунд его золотые глаза изучали мое лицо, потом он негромко сказал:
– Хорошо.
Не успела я далеко уйти, как белый тигр поравнялся со мной и боднул меня в руку. Но я и не подумала на это реагировать, только покрепче вцепилась в лямки рюкзака и подошла к Кишану. Тот взглянул на мое перекошенное лицо, потом на белого тигра, который плелся теперь за нами. Вскоре он отстал настолько, что я потеряла его из виду.
Тогда я расслабилась, пошла спокойнее и шагала молча, без остановки на еду и отдых, пока у меня не подкосились ноги. Тогда я попросила у Шарфа маленькую одиночную палатку и рухнула на спальник, отказавшись заботиться об ужине и предоставив братьям самим заботиться о себе. Они оставили меня в покое – это вызвало у меня благодарность, смешанную с досадой, – и я провалилась в сон.
Проснулась я в темноте и впервые за несколько дней взглянула на экран телефона. Ни одного вызова от мистера Кадама. Было четыре утра. Спать мне больше не хотелось, поэтому я высунула голову из палатки и увидела слабый свет затухающего костра. Ни Рена, ни Кишана поблизости не было. Подбросив в костер охапку веток, я заново разожгла его и пожелала чашку горячего какао. Медленно прихлебывая обжигающий напиток, я молча смотрела в огонь.
– Кошмар приснился?
Я резко обернулась. Рен стоял, прислонившись к дереву. Я узнала его по белой рубашке, лицо оставалось в тени.
– Нет. – Я снова отвернулась к огню. – Просто выспалась, вот и все.
Он шагнул в круг света и сел на бревно напротив меня. Мерцающее пламя делало его кожу еще более бронзовой. Я решила не обращать на это внимания. Ну почему он так хорош собой? Синие глаза внимательно меня изучали.
Я подула на какао, стараясь на него не смотреть.
– Где Кишан?
– Охотится. В последнее время ему нечасто удается этим заняться, так что он наслаждается моментом.
– На здоровье, – сварливо буркнула я. – Надеюсь, он не ждет, что я буду вытаскивать у него из лап иглы дикобразов! Если занозится, пусть пеняет на себя. – Я сделала глоток. – А ты почему не с ним?
– Присматриваю за тобой.
– Знаешь, вот этого не надо! Я большая девочка. Охоться на здоровье, если хочешь. Честно говоря, тебе это даже необходимо! Ты до сих пор тощий как скелет.
– Мне приятно, что ты обращаешь на это внимание. Я боялся, что ты вообще забыла обо мне.
Я вскинула брови, кипя от злости:
– Забыла о тебе? Я? Забыла? Знаешь что? Ты меня бесишь, понял?
– Очень хорошо. Тебе надо выпустить пар.
Я отставила кружку и вскочила:
– Ага, значит, тебе это нравится? Еще бы, приятно заставлять меня клясться в вечной любви, а самому при этом насмехаться!
Он тоже встал:
– Но я не смеюсь над тобой, Келси.
Я всплеснула руками: