– Ты живешь здесь, в лесу? – спросила она, не отставая от паренька.
Он с легкостью проскальзывал между деревьями, находя проход там, где, по твердому убеждению Элоди, пройти было невозможно. Пока она шла за пареньком по пятам, деревья не устраивали ей ловушек – будто знали, что надо держаться на расстоянии. Это ей нравилось больше всего.
– Я здесь со своим рыцарем, – ответил Самьял. – Я оруженосец сира Джейкена. Мой господин сражался под знаменем короля Морлона во время Войны крови много лет тому назад. И он, и его товарищи по оружию с тех пор живут здесь.
Об этих событиях Элоди знала даже слишком хорошо. Тысячелетняя война, в которой Война крови была только эпизодом, была для нее излюбленной темой уроков. Элоди негодовала, услышав, как ее отец убил своего брата, короля Морлона, и украл корону Торонии.
Она огляделась, и деревья предстали перед ней в совершенно новом свете. Мог ли этот мрачный лес на самом деле быть домом для досточтимых рыцарей, противостоящих королю Брутану? Со времен Войны крови миновало лет пятнадцать, а такое войско по-прежнему казалось более впечатляющим, чем разношерстная компания Фессана.
– И как долго ты рядом с сиром Джейкеном? – спросила Элоди.
– С тех пор, как мне исполнилось одиннадцать, – ответил Самьял. – Дом сира Джейкена – в Идиллиаме. Он не может туда вернуться, пока Брутан на троне. И я тоже не могу.
Романтичность положения заставила Элоди улыбнуться. Оруженосец у опального рыцаря! Чего еще желать! Если сир Джейкен и его соратники так сильно ненавидят Брутана, они наверняка станут сражаться за нее. Лучше бы на моей стороне были они, а не «Трезубец» со своей придурковатой компанией!
Она собиралась продолжить расспросы, но в этот момент Самьял спрыгнул с крутого склона на широкую тропу, вьющуюся между деревьями. Он посмотрел вверх и протянул руку, чтобы помочь девочке спуститься. На его лице застыло выражение такой печали, что Элоди попридержала язык.
Она потянулась к мальчику, но, к ее удивлению, он отдернул руку прежде, чем Элоди успела его коснуться.
– В чем дело? – спросила она, с трудом спускаясь по склону сама. Он уже был далеко впереди – одинокая фигура, скользящая от одной тени к другой, словно персонаж старинной легенды.
– Неважно, – ответил тот мелодично. Тропинка сделала плавный поворот, ведя их между елей к опушке Плачущего леса. Тут Самьял остановился, позволив Элоди себя обогнать.
– Это ваш лагерь? – спросила она, глядя на блики огней, мерцавших за деревьями. Выбежав на поляну, девочка резко остановилась. Над кострами и шатрами развевался флаг, который она тут же узнала. На нем был изображен трезубец в окружении трех корон.
Ее кулаки сжались. Элоди повернулась к Самьялу, мгновенно придя в ярость.
– Ты обманул меня! Как ты только посмел!
– Я обещал вас защищать, – ответил Самьял. – Не мог же я оставить вас ночевать на холодной земле, чтобы вас нашли волки или медведи. Не бегите от «Трезубца». Вы с ними в безопасности.
Впервые с их встречи он улыбнулся. Все его лицо просияло – улыбка словно смыла с него грязь. Элоди почувствовала, как тает и улетучивается ее гнев.
Ночной бриз донес до нее сытный мясной запах. В животе заурчало – теперь-то она поняла, как сильно проголодалась.
– Это медведь? – поинтересовался Самьял и озорно усмехнулся.
– Ты знаешь, что нет, – вздохнула Элоди. – Я полагаю, ты прав, Самьял. Я останусь здесь, по крайней мере, сейчас.
– Тогда берегите себя, Элоди.
Самьял повернулся и направился назад в Плачущий лес. Казалось, что он не уходит, а растворяется в тени.
– Подожди! – окликнула его Элоди. – Можно мне будет снова увидеться с тобой?
Лицо мальчика еще можно было разглядеть, оно словно парило в темноте.
– Я буду здесь, – ответил он.
Глава 10
– Нам нужно попросить у Лиммони еще одну лампу, – сказал Гальф.
Нинус остановился посреди комнаты. Гальф был рад, что тот прервал свое бесконечное хождение. Сколько можно бродить туда-сюда по крошечной каморке?
– Кто такая Лиммони?
Гальф моргнул. Вот колдунья! Сказала ведь: остальные забудут, что она приходила. Как она это сделала?
– Вроде бы твоя мать сказала, что это ее служанка, – ответил он.
Нинус пожал плечами.
– Зачем нам нужна еще одна лампа?
– Здесь окна нет – темно.
Сцепив руки за спиной, Нинус снова принялся вышагивать по их скромному убежищу.
– Прекрасно, – пробормотал он. – Темнота может дать свой собственный свет.
Нинус не спал всю ночь и вел себя так, что Гальф уже начал беспокоиться. Едва задремав, принц вскакивал, бродил по комнате и бормотал. Гальф уловил странную фразу – что-то о «несправедливости» и «исправлении зла» – но больше всего его поражало отсутствующее выражение лица Нинуса. Он предположил, что принц слегка повредился в уме после длительного тюремного заключения.
«Как бы я хотел помочь тебе, Нинус», – думал Гальф.
Дверь открылась, и вошла королева Магритт. Вокруг нее струился бледный свет, проникавший из окна на крыше, открытого где-то в мясной кладовой. Гальф глубоко вздохнул, как будто мог заодно втянуть в себя и этот свет. Было приятно ощущать его на лице.
– Закройте дверь! – воскликнул Нинус, вздрогнув.
Он попятился, заслонив рукой глаза. Королева оставила дверь приоткрытой. В руках она держала большой мешок из джута.
– Сейчас день, сын мой, – сказала она.
– Я попросил тебя закрыть дверь! Лицо королевы застыло.
– После сегодняшнего для тебя все двери будут открыты. Но быть королем или нет – решать тебе.
Нинус на мгновение напрягся, но потом расслабился.
– Мне очень жаль, мама. Плохо провел ночь. Я не спал как следует уже много лет. Прости меня.
– Тебе не за что просить прощения.
Она мягко провела рукой в перчатке по его лицу, и Нинус прикрыл глаза.
«Так вот откуда у него это, – подумал Гальф, вспомнив привычку принца поглаживать себя по щеке. – Возможно, так делала Магритт раньше, еще до того, как его заточили».
Гальф подавил вспышку зависти. Что случилось с его матерью? Прикасалась ли она к нему когда-нибудь вот так? Иногда он задавался вопросом: вдруг она бросила его из-за страха перед его уродством? Ведь многим людям его горб казался отвратительным. Он кашлянул.
– Прошу прощения, – сказал Гальф, глядя на дверь, – означает ли это, что вы нас выпустите?
– Ты говоришь так, будто ты пленник. Но на твой вопрос я отвечу: да. Сегодня все изменится. И тебе, мой маленький актер, предстоит сыграть важную роль.
– Правда?
Королева достала из мешка что-то похожее на звериную шкуру. Встряхнула ее, и та расправилась, превратившись в аляповатый костюм из красного меха с оранжевыми оборками. На скрещенных лентах и ремнях позвякивали медные когти. Сверху была маска наполовину птицы, наполовину ящерицы. Наряд выглядел красивым и устрашающим одновременно. Гальф не мог решить, чего ему больше хочется – тут же его примерить или в ужасе бежать прочь.
– Ты наденешь это, – сказала королева, как будто читая его мысли. – В маске тебя никто не узнает. Позволь, я помогу.
Они используют тебя.
Слова Лиммони эхом отдавались у него в голове, пока Магритт помогала ему надеть костюм. Он оказался тяжелым и жарким.
Гальф тут же взмок.
– И кто же я? – поинтересовался он, натягивая шкуру на плечи. – В смысле, кого я представляю?
– Бакалисс, – сказала Магритт, поворачивая маску в руках. Ее чешуйчатая поверхность контрастировала с мягкими белыми перчатками королевы. – Одна из старейших легенд Торонии.
– Я об этом читал, – вмешался Нинус. Он повернулся к Гальфу, внезапно рассвирепев. – В той книге, что пропала!
Гальф в испуге уставился на него.
– Я… мне так жаль, что твои книги пострадали, – забормотал он.
Раздражение Нинуса мгновенно сменилось насмешкой.
– Я же только дразню. Когда стану королем, у меня будут все фолианты – какие только пожелаю.
Гальф слабо улыбнулся в ответ. Похоже, после побега настроение у Нинуса стало меняться еще стремительнее.
– Так что там за история? – запинаясь, спросил он.
– Бакалисс – это змей, который спал под горой, – ответил Нинус. – Однажды пришел король, чтобы его убить. Но змей пробудился.
– И что случилось потом?
– Змей откусил королю голову, – отозвалась королева, – и проглотил его целиком.
Она приложила маску к лицу Гальфа. Он вздрогнул – конец истории оказался совсем не таким, как он ожидал. И, что было еще хуже, в этой маске он чувствовал себя так, словно снова оказался в тюрьме.
«Это просто костюм», – сказал он себе. Если Магритт просит лишь сделать привычную ему работу, может, и не стоит прислушиваться к словам Лиммони?
«Это просто костюм», – сказал он себе. Если Магритт просит лишь сделать привычную ему работу, может, и не стоит прислушиваться к словам Лиммони?
Сквозь узкие прорези в маске он увидел, как королева бережно достала из мешка маленькую корону. Как и когти, висевшие у него на поясе, она была сделана из меди. Но Магритт обращалась с короной так, словно ее изготовили из хрупкого стекла.
– Возьми, – сказала королева, осторожно засунув ее в карман, скрытый внутри костюма. – Спрячь ее. Настанет момент, когда она понадобится.
– Понадобится для чего?
– Ты будешь выступать вместе со своими друзьями, труппой «Древокрюки».
– «Древопуты».
– Маску не снимай. Никто не должен видеть твоего лица. Когда представление закончится, ты возложишь корону на голову короля Брутана. Это будет сигналом.
– Сигналом к чему?
– К тому, что с его правлением пора покончить. Сделаешь это для меня, Гальф? Сделаешь это для нас?
Корона, жесткая и твердая, давила на грудь Гальфа. Он не знал, что ответить.
Не верь ей.
Перед прорезями для глаз появилось белое лицо Нинуса, сияющее от возбуждения.
– Ты настоящий друг, – сказал он. – Только подумай – когда я взойду на трон, ты получишь все, что пожелаешь: деньги, собственные покои во дворце. А твои друзья… Я и о них позабочусь. Ты спас меня, Гальф, – продолжил он. – Почему бы мне не расплатиться по счетам?
Гальф колебался. Ну что за глупость – водрузить корону на голову короля? Он представил, что об этом его попросила Пип. Отказался бы он? Конечно, нет. Ведь это было бы не по-дружески, а она его друг. Но все же…
– Он все сделает, – заверила Магритт. – Правда, Гальф?
Ее глаза стали стальными. Гальф ощутил сосущий холод под ложечкой – он понял, что королева отказа не примет.
Давай, Гальф, подыграй ей. Ты же знаешь, как это делать.
Он выдавил из себя смешок.
– Конечно, все будет исполнено, – сказал он беззаботно. И, словно в подтверждение, крутнулся вокруг себя под бряцанье когтей на костюме.
– Очень хорошо, – отреагировала королева с натянутой улыбкой. – Теперь надо действовать быстро. Вскоре начнется пир, и ты должен быть на своем месте. Всем пора занять свои места.
– Подожди, – прервал ее Нинус. – Его руки.
– Что с моими руками? Магритт и Нинус переглянулись.
– Конечно, – быстро сказала королева. – Руки как лица. Люди их запоминают. Твои друзья узнают тебя, если мы их не прикроем. Вот, – она стянула свои длинные шелковые перчатки и подала их Гальфу Тот надел их, заправив тонкую материю в рукава.
– Хорошо, – вздохнул он. – Я готов.
Перед щелями в маске вновь замаячила сияющая улыбка Нинуса.
– Ох, мне не терпится увидеть их лица, – воскликнул принц. – Бакалисс пришел в Идиллиам!
* * *Просторный зал для званых обедов располагался в глубине замка. Стены и колонны украшала изысканная резьба и золотая филигрань. В одном конце зала на высоком балконе для менестрелей играл небольшой оркестр волынщиков. Полированные столы, заваленные едой, тянулись по всей длине зала. Гальфу, стоявшему рядом с дверью в кухню, с его места казалось, что он слышит, как трещат дощатые столешницы под тяжестью блюд. В центре зала тоже были составлены столы. За ними, смеясь и беседуя, сидели люди в богатых одеждах. Створки дверей неподалеку от них ходили ходуном: бесчисленные слуги один за другим подавали подносы с хлебом, вином и дымящимся мясом. Запах еды, рокочущий гомон толпы, да еще и тяжеленный костюм бакалисса – у Гальфа закружилась голова. Королевы Магритт и Нинуса нигде не было видно.
– Вы в порядке?
Кто-то потянул Гальфа за мех. Он неуклюже повернулся. Да это же Пип! Смотрит на него, подняв кверху милое веснушчатое лицо. Такая родная и хорошенькая в своем наряде из синих и зеленых лоскутов – Гальф еле удержался, чтобы не заключить ее в объятия. Но приказ королевы был недвусмысленным.
– Да, – ответил он чужим грубым голосом, надеясь, что этим обманет давнего друга.
– Просто вы немного пошатнулись. Я думала, упадете в обморок. Бьюсь об заклад, вам там жарко.
– Да, – только и отважился сказать Гальф.
– Должно быть, вас прислали, чтобы наши номера были повеселее. Интересно, если… Ну, два дня тому назад мы потеряли кое-кого. Его, гм, увезли куда-то, они называют это место Сферой небесной. Вы что-нибудь знаете об этом?
– Нет.
– Просто… я беспокоюсь о нем.
Даже через узкие прорези маски было видно, какой тоской наполнились глаза Пип. Гальфу хотелось сорвать костюм, рассказать ей, что с ним случилось, и обнадежить, что все будет в порядке.
Вместо этого он напомнил себе, что должен следовать плану – другого выбора нет. Вот когда короля Брутана свергнут и Нинус сядет на трон, они с Пип снова будут вместе. А пока надо запастись терпением.
Волынщики перестали играть. Грянули фанфары.
Слуги рассыпались по углам, и в переполненном зале воцарилась тишина. Все встали.
Вошел король Брутан.
Он был высоким и широкоплечим, крупным – под стать торжественному залу. Рядом с ним шла королева Магритт в малиновом одеянии. Заметил ли король, что перчаток на ней нет? Вряд ли, решил Гальф. Не похоже, чтобы Брутан обращал внимание на такие мелочи.
Королевская чета прошла между столов к помосту, на котором находились два трона; стол перед ними уже был полон еды. Брутан помог Магритт усесться на тот, что поменьше, затем устроился сам на троне Торонии, украшенном скульптурами орлов и львов. Как только он опустился на кроваво-красные подушки, по залу снова прокатился звук фанфар, и гости пиршества тоже уселись.
Король Брутан оторвал от жареной фазаньей тушки ногу и поднял ее над головой.
– Давайте есть! – прорычал он и рванул зубами изрядный кус.
– Наш выход, – сказала Пип. – Следуйте за мной и старайтесь не отставать!
Как только они подбежали к своим местам перед столом короля, на балконе, нависавшем над залом, появился небольшой оркестр менестрелей. Раздалась барабанная дробь, скрипач подхватил ритм, и внезапно все помещение заполнилось шумной музыкой. Брутан усмехнулся с набитым ртом, полным непрожеванного мяса, и принялся отстукивать такт по столу.
Пип пустилась в пляс, колокольчики на ее одежде весело позвякивали. Вокруг нее другие «Древопуты» занялись привычным делом, жонглируя и разыгрывая пантомиму. Растерявшись, Гальф несколько секунд просто тупо смотрел на них.
– Делайте же что-нибудь! – прошипела Пип, выделывая коленца.
Выйдя из задумчивости, Гальф развел руки и вприпрыжку пустился по залу. Гости зашумели – им явно нравилось, что существо из легенд ожило на их глазах. Оказавшись у королевского стола, он повел плечами так, что они выскочили из суставов. Сейчас он покажет какой-нибудь поразительный номер – из тех, что всегда заставляли публику ахать.
Нет. Он остановился. Ничто не выдаст его так быстро, как один из его обычных трюков. Гальф завертелся волчком, позволив костям вернуться туда, где им и положено быть, и начал делать сальто назад. Тяжелый костюм мешал, но тело, легкое и жилистое, справлялось – сил хватало.
– Быстрее! Быстрее! – заорал король, лупя кулаком по столу.
Гальф подчинился, истекая потом и выжимая из своих конечностей все, на что они были способны. Каждый раз, когда он становился на ноги, ему казалось, что еда едва не вываливается изо рта Брутана, а на плаще появляются все новые пятна от вина. Снующие вокруг слуги гнули спины ниже и ниже, от страха не смея поднять глаз.
«Держу пари, никто о нем не пожалеет, – подумал Гальф. – Для Торонии хуже не будет, если вместо него на трон сядет Нинус».
Продолжая развлекать зрителей, Гальф приметил высокую фигуру, занявшую позицию рядом с помостом, на котором стояли троны. Это был капитан Оссилиус, он пристально оглядывал зал острым взором. За ним по стойке смирно стояло целое войско легионеров в сверкающих бронзовых доспехах. В зал вошли другие солдаты, цепью растянувшись вдоль стен.
Один из легионеров был заметно ниже других. Его шлем почти целиком закрывал лицо – открытым оставался только бледный, лишенный растительности подбородок.
Нинус.
Вот-вот – и пора действовать.
Музыканты перешли на мощное крещендо. Гальф ускорил темп и вместо сальто принялся ходить колесом на одном месте. Красная шкура хлопала его по ногам, медные когти звенели, как мечи. Толпа улюлюкала и аплодировала.
С финальным грохотом барабанов музыка оборвалась. Под одобрительные возгласы «Древопуты» выстроились в ряд и поклонились королю. До Гальфа с трудом дошло, что их выступление подошло к концу. Все это время он словно находился в своем собственном мире.
В обеденном зале установилась тишина. Через прорези Гальф видел, что Оссилиус смотрит прямо на него. Медленно и едва уловимо капитан качнул головой.