— Если ему удалось устроить вчерашний фарс, — отрезал Диккан, — то он больше, чем простой секретарь. Доверенное лицо!
И снова нахлынули воспоминания. Грубый смех Мины, запах мускуса. Изнеможение после невероятной силы оргазма. И Грейс все это видела. Слышала, как он назвал ее калекой.
Диккан опустился на кушетку и одним залпом выпил обжигающий коньяк. Ему казалось, что он видит кошмарный сон. Всю прошлую ночь он старался убедить всех не причинять вред Грейс. И чего добился? Сам все испортил.
Диккану казалось, ему вот-вот станет плохо. Зачем он вообще послушал этого негодяя Терека?
— Я слышал, ваша любовница приехала в Англию, — заметил пэр, когда Диккан встретился с ним в его невзрачном кабинете в Уайтхолле через день после того, как столкнулся с Миной у Маккарти. — Надо использовать ситуацию, выудить у нее все, что можно.
И он начал действовать. Сначала это было до неприличия просто. В конце концов Диккан воздерживался уже несколько недель. Он начал испытывать неподдельное уважение к жене, но как он мог помыслить прикоснуться к ней, когда ему сказали, что это поставит ее под угрозу? Так почему бы не развлечься немного, говорил он себе. Ведь он все это делает ради своей страны.
Удовольствие было преходящим. Да, он по-прежнему мог заниматься любовью с Миной. Она могла бы вскружить голову и мертвому. Но потом наслаждение сменилось разочарованием и чувством вины. Откуда ему было знать, что его плоская, бесцветная жена в короткий срок сумеет завладеть его мыслями? Что он станет ценить здравый смысл больше соблазнительности, а остроумие больше чувственности?
Диккан чуть не рассмеялся. Как нелепо полагать, будто в Грейс нет чувственности. Стоит только увидеть ее верхом на лошади.
— Так больше не может продолжаться, — сказал Кит Брэкстон. — Отдай эту шлюху кому-нибудь другому.
Чаффи поднял руку:
— Рад буду помочь.
— Не могу, — с трудом выдавил Диккан, ненавидя себя за эти слова.
Как он сможет стоять перед Грейс, зная, что увидит в ее глазах отражение своего предательства? Она никогда не заговорит с ним об этом. Решит, что у «калеки» нет на это права. И он не сможет убедить ее в обратном.
— Что же делать, черт побери?!
— О чем это ты? — резко спросил Брэкстон, снова поднимаясь на ноги.
За Диккана ответил Дрейк:
— Кто-то подбросил Хиллиарду записку. Если он не будет продолжать встречаться с Миной, они займутся Грейс.
Мгновение в комнате царило тревожное молчание.
— Мы не можем позволить, чтобы это случилось с ней, — наконец произнес Чаффи.
— И что же предпримем? — спросил Брэкстон.
И снова Дрейк произнес ужасные слова:
— Ничего.
Вид у Брэкстона был еще более ошеломленный, чем у Чаффи. Диккан знал, что они чувствуют.
— Вам нужно знать кое-что еще, — продолжал Дрейк. — Слуги Диккана получили расчет.
Диккан поднял голову.
— Бабе мне ничего не сказала.
— Тебя не было дома. Она устроила свою помощницу Нэнси служанкой в дом Мелвина. Он адвокат Эвенхема. Нэнси подслушала, как Мелвин говорил с кем-то о стихотворении, которое должно оказаться у Бентли.
Теперь даже Чаффи выпрямился в кресле.
— О том, которое мы ищем?
Дрейк кивнул:
— Кажется, его уже нашли. Посетитель, которого Нэнси не видела в лицо, отчетливо произнес: «Оно у шлюхи. Теперь, когда оно нам понадобится, мы знаем, где его искать».
У Диккана замерло сердце.
— У шлюхи… Речь о Мине?
Дрейк усмехнулся:
— А о ком же еще? Нэнси показалось, будто они не могли осуществить какую-то важную часть своего плана без этого стихотворения. А значит, нам надо его найти раньше их.
Диккан гневно взглянул на него:
— Обыщите ее дом.
— Мы уже это сделали. Теперь ты должен обыскать ее.
— Наверное, это несложно, — задумчиво произнес Чаффи. — На ней всегда мало одежды.
Диккан вспомнил об огромных чемоданах Мины.
— Стихотворение может быть где угодно.
— Так отыщи его. — Дрейк поднялся. — А пока я пошлю Фергюсона приглядывать за Веллингтоном в Париже. Чаффи, ты по-прежнему дружишь с Эвенхемами, а ты, Алекс, держи ухо востро в Уайтхолле. Проверь этого Карвера. Что он за птица?
Все кивнули, кроме Чаффи, который тянул себя за мочку уха, словно это могло помочь ему думать.
— Если правительство скомпрометировано, — произнес он, — то кому мы можем доверять?
— Группе Дрейка, Чафф. Больше некому.
Кажется, это удовлетворило Чаффи.
Диккан встал.
— А моей жене?
— Какие сомнения? — возразил Брэкстон. — Ты же знаешь, ей можно доверять. Мне напомнить тебе, кто она? Именно она помогла нам добыть сведения о «Львах».
— Да, смелости ей не занимать, — согласился Дрейк. — Но мы не можем быть уверены в том, что она не выдаст себя. «Львы» должны поверить, что Диккан ее действительно бросил, иначе они используют ее как средство давления на мужа. Ты готов рискнуть ее жизнью, положившись на ее способность притворяться?
И даже Кит, самый верный гренадер Грейс, не мог ответить на этот вопрос утвердительно. А значит, уныло подумал Диккан, ему придется найти способ еще больше унизить ее.
— Единственная вещь, которая может быть важнее ее безопасности, — сказал Дрейк, — это безопасность страны.
— Ты должен это сделать, — внезапно добавил Чаффи. — И тем самым спасти ее. Хотя вряд ли кто из нас согласился бы оказаться на твоем месте.
И Диккан не мог с ним не согласиться.
Грейс готовилась к приему у Уайлдов, когда Диккан ворвался в ее комнату.
— Уходи, — приказал он Шредер.
Служанка сердито посмотрела на него, но повиновалась, оставив Грейс в одном корсете и сорочке.
Диккан ничего этого не замечал. Он чуть покачивался на месте, как будто у него под ногами плыл пол.
— Я только что узнал, что ты вчера ночью была на Хаф-Мун-стрит.
Грейс охватило горькое разочарование.
— Тебе сказал Кит?
— Брэкстон? Ты говорила об этом с Брэкстоном? — Диккан шагнул к ней, и его глаза грозно сверкнули, от чего по спине у Грейс побежали мурашки. — Не хочешь мне рассказать, почему ты поделилась нашими личными проблемами с Китом Брэкстоном?
Она сидела, не двигаясь, боясь, что не выдержит и выплеснет наружу всю боль. Это было бы бессмысленно и унизительно, но главное — ничего не смогло бы изменить.
— Ты мне не ответила, Грейс, — с усмешкой произнес Диккан. Он говорил немного несвязно. Он пил, удивленно подумала она. Никогда прежде Грейс не видела, чтобы Диккан Хиллиард терял самообладание.
Кроме той ночи, когда занимался с ней любовью. Но возможно, он просто не смог бы вынести ее, если бы оставался трезв.
— Что ты хочешь услышать?
На мгновение ей показалось, что она обидела его. Но вместо того чтобы уйти, он наклонился еще ближе, и его глаза снова опасно блеснули.
— Тебе понравилось смотреть, Грейс? Ты была удовлетворена увиденным?
Ей оставалось только молчать. У нее свело живот, а кулаки были так крепко сжаты, что на ладонях могла вот-вот выступить кровь. Будь она проклята, если позволит Диккану узнать о своих чувствах.
— А ты? — спросила она, не отводя взгляда.
Диккан моргнул:
— Что я?
Грейс склонила голову.
— Ты шпион?
Он приподнял бровь:
— Дорогая моя, у меня едва хватает сил на работу дипломатом. Откуда такая нелепая мысль?
— От моего дядя Доуса. Это он привел меня в тот дом.
Диккан на миг отвел глаза и грубо рассмеялся.
— Зато у него теперь есть доказательства, что я не маменькин сынок. Что именно ты видела? И слышала?
Ее сердце учащенно забилось, но Грейс не знала, был ли это страх или снова возбуждение.
— Кроме очевидного?
Ей вдруг показалось, она заметила промелькнувшую в его глазах боль. Но она исчезла так же быстро, как и появилась.
— Ты говорил о планах Веллингтона, — ответила она.
— Потому что ее брат поддерживает во Франции контакт с его кабинетом.
— А «маленькое унижение»?
Диккан вздохнул, словно Грейс утомила его.
— Простое хвастовство. Что еще?
— Как на самом деле умер Берти Эвенхем?
Этот вопрос удивил даже саму Грейс. Она увидела, что попала прямо в цель. Диккан выпрямился, и на его лице появилось удивление.
— Какое отношение имеет Берти Эвенхем ко всему этому?
Она поднялась на ноги, устав смотреть на него снизу вверх.
— Как он умер?
— Погиб на дуэли, — скучающим тоном ответил Диккан. — И ты это знаешь.
Грейс шагнула к нему.
— Неправда. Человек из министерства внутренних дел сказал, что он был застрелен в голову. И ты был рядом, когда это случилось. Это правда?
На этот раз Диккану не удалось сохранить бесстрастный вид. Его глаза потускнели. Он весь сжался, будто вновь переживая увиденное когда-то, и отвел глаза в сторону.
— Да, — хрипло ответил он. — Я был там. Я видел, как он застрелился.
Грейс вздрогнула от ужаса. Она протянула к Диккану руку, но он не видел ее.
— Почему? Зачем он это сделал?
Наконец он повернулся к ней. Впервые в жизни он показался Грейс хрупким.
— Проигрался в карты. Но я не счел нужным говорить убитой горем матери, что прежде чем поднести пистолет к голове, ее сын сказал, что не может больше жить.
Грейс прижала руки к груди, и ее пронзила невыносимая боль. Лицо Диккана снова стало спокойным. Но она знала, что под этим безмятежным фасадом бушует буря. Ей захотелось коснуться его, и она рассердилась на себя.
— Слово чести? — спросила она, пораженная.
Диккан сердито посмотрел на нее.
— Слово чести. А теперь ты наконец удовлетворена?
Грейс долго молчала. Что-то не так, но она не понимала, что именно. Она только что перенесла столько ударов, и это не могло не отразиться на ней.
— Не знаю, — сказала она наконец и удивилась сама себе.
Диккан со вздохом провел рукой по волосам.
— Что нужно, чтобы ты успокоилась? Что ты от меня хочешь?
И не успела Грейс как следует подумать, как ответ родился сам собой.
— Все то, что ты делал ночью со своей любовницей, — ответила она, дрожа от собственной дерзости. — Я хочу, чтобы ты сделал все это со мной.
Глава 15
Диккан открыл рот, но не мог произнести ни слова. Наверняка он ослышался. Грейс не могла сказать такое. Только не прагматичная, будничная, незаметная Грейс. Но она стояла перед ним, не улыбаясь, и его сердце забилось сильнее. Ему стало трудно дышать. Ему казалось, словно его швырнули прямо в прибой, и все стало с ног на голову.
— Не соизволишь объясниться? — тихо произнес он.
— У меня было время подумать, — ответила она. Ее голос был мягок, как шелк, руки свободно лежали на поясе, голова гордо поднята. — И я пришла к выводу, что воздержание слишком тяжело. Поскольку у тебя не возникает особого желания мне помочь, я решила, что имею право просить тебя об этом. Я порядочная женщина, и мне бы не хотелось обращаться к кому-то другому, чтобы удовлетворить свои вполне естественные потребности.
Она выглядела такой спокойной, босоногая королева воинов в корсете и сорочке, с разбросанными по плечам волосами. Прежде Диккан принял бы ее спокойствие за равнодушие. Но теперь он уже не мог ошибиться. Учащенное дыхание, красные пятна на груди, сцепленные пальцы, как будто она только что пила чай с его матерью, выдавали ее напряжение.
Грейс имела полное право страдать. Она видела, что он делал с Миной. Слышала его слова, которым не было прощения. А он был даже не в состоянии объясниться.
Диккану казалось, будто стены комнаты надвигаются на него.
— Ты хочешь, чтобы я сделал то же, что прошлой ночью?
Она кивнула, ее спина была напряжена, словно копье, костяшки пальцев побелели. Он провел тыльной стороной руки по лицу, и вся его усталость рассеялась, как туман. Разум призывал Диккана не соглашаться, но его тело думало иначе. Он уже был возбужден. Но знал, что должен оттолкнуть ее.
— Зачем? Ты ведь знаешь, это не изменит моих чувств к тебе.
Она побелела и застыла на месте, словно он ударил ее. А Диккан-то думал, что хуже ему уже не может быть.
— Возможно, я просто хочу притвориться, — ответила она, нанеся ему последний удар.
Он не знал, что ей ответить. И даже не мог дышать. Эти несколько тихих слов проникли в его сердце, как зазубренный нож, и ему казалось, что рана кровоточит. Сколько еще он будет причинять ей боль? Но это неизбежно.
Ведь Хирург где-то рядом.
— И когда же ты этого хочешь? — спросил он.
На ее шее затрепетала жилка.
— Как можно скорее. Но я понимаю, что тебе может понадобиться время, чтобы подготовиться.
— Зачем ты это говоришь? — с укоризной произнес Диккан. — Но ты должна быть сама полностью уверена. — В его голове пронеслись картины непростительных грехов, совершенных им против собственной жены. — Но скажи, дорогая, что именно ты видела?
Она чуть склонила голову, и почти бесцветная волна волос упала ниже пояса. Отчего-то он не мог отвести от них глаз.
— Кажется, я пропустила тот момент, когда вы раздевались. Но судя по тому, сколько всего валялось на полу, это не заняло много времени.
Диккан продолжал провоцировать Грейс, словно должен был наказать себя за боль в ее глазах.
— Совсем немного.
Ее глаза чуть расширились.
— Ты не причинишь мне боли. Не беспокойся.
Она говорила серьезно. Да, она действительно в это верила после того, как он уже принес ей столько горя, что она скорее всего имела полное право желать, чтобы до него добрался сам Хирург. Пытаясь справиться с охватившим его чувством вины, Диккан направился к двери.
— Хорошо. Будь готова сегодня ночью. — Он остановился и взялся за ручку двери. — И когда мы снова увидимся, ты должна стоять на коленях.
Он немного подождал, чтобы увидеть, какое впечатление произвели его слова. После чего открыл дверь и вышел из комнаты. Диккан сам не помнил, как очутился в Грин-парке. Сунув руки в карманы, опустив голову, не замечая других прохожих, он шагал по дорожкам, словно преследовал преступника. Няньки поспешно уводили подальше детей, а знакомые, завидев его, расступались.
Дальше не могло так продолжаться. Когда-то работа на Дрейка казалась Диккану увлекательной и интересной. Тогда ему надо было беспокоиться лишь о себе. Все его любовницы играли по тем же правилам. Никакого чувства вины. Никакой привязанности. Но после того как он проснулся однажды утром и обнаружил в постели мисс Грейс Фэрчайлд, все изменилось. Теперь чувство вины стало его постоянным спутником. Стыд, сожаление, отвращение. Ему была невыносима мысль о том, что пришлось жениться. Что Грейс ему навязали. И все же, как ни удивительно, ему хотелось проводить с ней больше времени. Он не мог представить себе более мелодичного смеха, чем у нее, или зрелища более удивительного, чем когда она мчалась на своей норовистой лошади, легко преодолевая преграды.
Он не собирался привязываться к ней. Он лишь хотел исполнить свой долг и найти в конце концов какой-нибудь приемлемый выход. Но она завладела его сердцем. Она обладала удивительной смелостью, чувством юмора и острым умом. Она изо всех сил старалась сделать его жизнь проще, удобнее и просила взамен так мало. Ей удалось завоевать преданность не только его слуги, но даже его коня.
У Диккана язык бы не повернулся назвать Грейс мученицей. Он никогда не слышал ее страдальческих вздохов, не видел жалобных взглядов. Она никогда не отчитывала его за проступки, и от этого ему делалось только хуже. Диккан по-прежнему не мог назвать ее красавицей. Или даже хорошенькой. Но она была неотразима, со своей честностью, чувством юмора и верностью. Она волновала его.
Он с улыбкой покачал головой, вспомнив, как Грейс, вся в крови и грязи, после всего случившегося спокойно объяснила ему, что потеряла сознание только при виде собственной крови. Потрясающая женщина! Но вправе ли он исполнить ее просьбу? Дрейк сказал бы, что тем самым он подвергает ее жизнь опасности. Конечно, Дрейк прав. Но разве одна ночь сможет что-то изменить? Она не признавалась ему в вечной любви. Она просила лишь о небольшом одолжении. Возможно, ему удастся удовлетворить ее просьбу так, чтобы она не подумала, будто что-то для него значит.
Когда час спустя Диккан подошел к подъезду клуба «Уайте», он все еще не принял окончательного решения.
Ни один из тех, кто видел Грейс на балу у Уайлдов, не назвал бы ее чем-то взволнованной. Она улыбалась, болтала и пила шампанское со своими гренадерами. Смеялась с Кейт и прогуливалась по залу с Чаффи Уайлдом и его братом Броком, которого, по словам Чаффи, она спасла после битвы при Кройдоне.
Диккан так и не появился, и вскоре гости стали в присутствии Грейс замечать, как редко видят его вместе с ней. Чаффи и Брок защищали ее, леди Беа спела песенку о моряке и его попугае, а Кейт выиграла у своего спутника состязание по количеству выпитых рюмок. А Грейс, ради которой все это было затеяно, чувствовала себя еще более обособленно.
Впервые в жизни она не могла сказать правду. Не могла выдать себя. У нее даже не было возможности скрыться. Теперь все знали ее имя, знали, как сложатся дальнейшие супружеские отношения.
Грейс не представляла себя на месте Мины. У нее не хватало смелости. А Диккану, конечно, ее терзания были безразличны. Он всегда найдет отговорки, а она будет не в силах сказать ему правду. В конце концов все вернется на круги своя, и они будут еще больше отдаляться друг от друга, пока не станут совсем чужими.
Грейс поняла, что ошиблась, когда по возвращении застала Диккана сидящим в кресле в своей спальне с бокалом коньяка в одной руке и стеком, которым он похлопывал себя по бедру.