Хлопнула дверь, стукнул засов и дом погрузился в царствие тревожных сновидений.
Глава четвертая
- Поедем вкругаля, вдоль реки, - сказал Пуглов.
- Там часто дежурят дорожные менты, ловят пьяных лохов.
Ройтс одной рукой вел машину, другую, с зажатой между пальцами сигаретой, держал у открытого окна.
- Если будут останавливать, останавливайся, я этих придурков почти всех знаю в лицо.
- Алик, если честно, зачем ты полез в это дерьмо?
- А зачем ты полез?
- А черт его знает, - пожал плечами Ройтс.
- Вот так же и я. Тем более, бабки сами прут в руки.
Перед поворотом к реке, идущая впереди машина стала тормозить.
- Говоришь, гаишники часто ошиваются в этом месте, - сказал Ройтс, но скорости не снизил.
Однако его беспокойство было напрасным: за остановившемся перед ними "мерседесом" дорога была свободна. Обогнув машину, они въехали в лесопарковую зону.
- Этот жидяра напоминает мне жирного фазана, - Ройтс выбросил в форточку окурок. - Как ты думаешь, есть у него шанс дожить до завтрашнего дня?
- Не знаю, меня это мало волнует...
- А меня волнует, ведь он нам еще должен бабки...
- Если Нерон все это провернул без санкции Суслопарова, то он будет молчать. Ты не забывай, что Рощинский, судя по всему, отсек Нерону клешню...Впрочем, у каждого свои проблемы. Сделаем работу и я махну в казино. Должен отбиться, я вчера на автоматах просадил полкуска... Естественно, перед игрой выпью и, возможно, по пьяни сорву, наконец, хороший бонус...
- А я поеду к Лельке. Не трахался уже целую вечность. Не дает, стервозина, говорит, чтобы сходил провериться в триппер-бар. Она мне объявила трехнедельный карантин...
- Ты что, опять к проституткам ходил?
- А куда мне еще ходить, если моя баба крутит динамо?
- Так ты сам смени пластинку, - Пуглов сунул руку в карман, где шершавым комочком лежали доллары. - Найди какую-нибудь помоложе и ахайся с ней, сколько машинка позволит.
- Это ты спец по молодым чувихам. Но честно скажу, мне твоя Танька напоминает восковую фигуру или букварь, у которого еще не разрезаны страницы. Правда, губы у нее сексапильные.
- А мне твое мнение до одного места, - Пуглов сказал это беззлобно. Он, прильнув к лобовому стеклу, следил за дорогой. - Возле очистных сооружений поверни направо, - сказал он.
- Там же кладбище...
- А тебе что, нужен роддом? Свернешь в лес и по дорожке поезжай в дюны.
- Черт возьми, Алик, мы же лопаты не взяли.
- Зато ты бензопилу прихватил...Твоим хреном, что ли будем Ножичку могилку рыть? - Пуглов положил руку на баранку. - Заворачивай к кладбищу, к часовне, там, кажется, есть сарайчик с инвентарем.
Часовня легко просматривалась сквозь сосны - на ее белесых стенах лежал отсвет звездного неба. Ни Пуглов, ни Ройтс, по кличке Таракан, никогда не будут лежать трупами в этой уютной часовенке. Их тела будут погребены в другой среде, без церемоний и слез, о чем, разумеется, они в тот вечер не догадывались...
Когда остановились, Ройтс предупредил Альфонса:
-Только сильно не хлопай дверью."
- Тут нам нечего бояться, кругом вечный сон.
Пуглов, выйдя из машины, направился в сторону сетчатого ограждения. Легко перемахнул его и скрылся в темноте. Ройтс вытащил из бардачка сложенную вчетверо газету с завернутым в вату тонким инсулиновым шприцем. Осторожно положил его на сиденье, а сам стал закатывать рукав. Иголка в мышцу вошла легко и он указательным пальцем надавил на стержень. Пока что один кубик "бефорала" вполне устраивал Ройтса.
За стеклами что-то мелькнуло, и Ройтс услышал стук железа - это Пуглов в темноте задел лопатой машину. Альфонс нагнулся к окошку и попросил открыть багажник.
А Ройтса уже подмывало на душевные разговоры. Наркотическое тепло винтом пошло по нутру и все сущее становилось любо и значительно. И ни с того ни с сего начал разговор на животрепещуюся для него тему.
- Я уверен, что есть место, где нас с тобой ждут большие деньги. Приходи и бери...
- Интересно, где это такая раздача бабок?
Ройтс вставил в рот сигарету, но прикуривать не стал. Растягивал удовольствие.
- Я ничего против твоей идеи не имею, - Пуглов без энтузиазма слушал болтовню дружка, - только никто нас с тобой в том месте не ждет.
- А ты представь себе ситуацию...Простая вещь, к входу в магазин подъезжает обыкновенная "волга" или "ауди", неважно...Из машины выходят трое - якобы члены ревизионной комиссии. Спокойно себе заходят в магазин и у первой попавшейся на глаза продавщицы интересуются - где, мол, тут ваше руководство? Та, естественно, сломя голову бежит за директором Воструховым, который через две минуты, как конек-горбунок, вырисовывается перед ревизорами. А ему в лоб и объявляют: "Просим приостановить торговые операции и закрыть магазин, поскольку мы имеем соответствующие полномочия инвентаризировать ваши ювелирные ценности." Завмаг, разумеется, в шоке, потому что каждый уважающий себя завмаг бывает в шоке, когда на его голову сваливается ревизия. Тем более, внеочередная...
- Когда ты успел познакомиться с Воструховым? - перебил Ройтса Пуглов.
- В твоем бывшем кабаке...Итак, господин Вострухов в дикой панике и первые две минуты не знает, как унять в коленях мондраж.
- Ну и что тут такого? Проси у самозванцев мандат на проверку магазина и...
- Вот ты, Алик, и попался! Именно так бы он и поступил, если бы в эту самую секунду в его кабинете не раздался телефонный звонок. Настойчивый такой. Требовательный звонок. Завмаг, естественно, извиняется, проходит в свой кабинет и снимает трубку. Ему этот звонок даже на руку - оттяжка момента и можно выкроить лишнюю минуту на обдумывание ситуации.
- Игорь, смотри за дорогой. По-моему, скоро будет поворот...Ну предположим, он снимает трубку и в ней слышит приятный голос, который уверяет его, что приехавшие ревизоры никакие не мошенники, а натуральные работники КРУ со всеми вытекающими отсюда полномочиями. Так? - Пуглову весело.
- Так да не так! - Ройтс сделал паузу, вглядываясь в дорогу. - Нет, не так, мой друг! А в трубке, между прочим, говорят примерно следующее: к вам, дескать, обращается генерал МВД с просьбой государственной важности. И объясняет. Если, мол, в ваш магазин явятся ревизоры, то примите все меры к их задержанию, ибо это вовсе не ревизоры, а опасная бандгруппа. И генерал настаивает, чтобы лжеревизоров, если они заявятся, провели в хранилище и пусть они там начинают проверку...
- Ну да, заведующий магазином последний придурок и делает так, как ему советует генерал...
- Представь себе, делает! Психология! Завмагу не надо ничего решать самому, все уже спланировано другими. И все идет так, как ему порекомендовали: ревизоры в кавычках проходят в хранилище, Вострухов им показывает документацию, раскрывает бронированные сейфы, все продавцы ходят на цырлах и... - Ройтс, наконец, прикурил сигарету и затянулся до самых пяток. - И в этот момент в магазин врываются омоновцы...конечно, в масках, с автоматами в руках и всех псевдоревизоров окольцовывают наручниками и ставят у стены в раскорячку. И вот тут, Алик, начинается самое интересное в этой истории.
- Дальше, Таракаша, можешь не продолжать! - Пуглов выщелкнул из пачки сигарету. - Омоновцы скручивают ревизоров, а вместе с ними забирают вещественные доказательства, то есть драгоценности. Ведь на них проверяльщики успели оставить отпечатки пальцев...Или я не прав?
- Именно так все и должно произойти, - Ройтс ничуть не разочарован проницательностью друга. - Но согласись, Алик, все просто до гениальности.
- Согласен, гениально для какого-нибудь деревенского лопуха. Но если бы ты лучше знал торговлю, понял бы, что твой вариант с самого начала обречен. Почему? Объясняю для особо тупых: о любой ревизии в ювелирном магазине сообщается туда лично или с помощью егерской почты. И при этом используется специальный пароль. Считанные люди его знают, а вот - кто конкретно, это даже мне неизвестно. Возможно, это управляющий банка или начальник контрольно-ревизионного управления минторга и кто-нибудь еще из первых ментов республики.
Ройтсу немного обидно.
- Все верно, Алик, но ты не учитываешь офигенный психологической стресс, который в те минуты все испытывают. Кидок должен проходить молниеносно, когда у потерпевшей стороны нет на раздумье ни минуты. Во-вторых, после телефонного звонка все внимание заведующего будет переключено на момент задержания так называемых ревизоров. А когда в магазин ворвутся вооруженные спеназовцы, тут у Вострухова вообще отпадут последние сомнения.
- Ты не проедь поворот, бриллиантщик, - Пуглов внимательно следил за дорогой. - Что касается меня, я бы за эту идею не дал бы вчерашней бутылки пива. Ты, Таракаша, придумай что-нибудь попроще. Что-нибудь в духе рабоче-крестьянского грабежа: взял в руки лом и - содержимое сейфа у тебя в руках.
- А у меня, между прочим, есть и такой вариант. Стопроцентный! Хочешь послушать?
- А у меня, между прочим, есть и такой вариант. Стопроцентный! Хочешь послушать?
- Обязательно, но в следующий раз. Мы кажется, с твоими байками скоро окажемся у черта на куличках...
Дорога шла вдоль дюн, поросших сосняком и кустами ежевики. В свете фар порхали ночные мотыльки. Некоторые из них воздушным потоком бросало на лобовое стекло, где они мужественно боролись за свою маленькую жизнь и, не победив, тихо умирали.
- Сразу за трансформаторной будкой сворачивай налево, - сказал Пуглов.
- Может, нам лучше податься в торфяники? Там легче копать...
- Нет, не легче. Там зыбкая почва, пружинистая, того и гляди сам провалишься в преисподнюю.
- Но зато в торфянике Ножичек быстрее разложится, а в песке будет лежать вечно, как мамонт во льду.
- Можно подумать, что ты хоронишь каждый день...Кажется, приехали...
Ройтс притормозил и свернул на проселочную дорогу.
Проехав метров тридцать, он остановился и приоткрыл дверцу. В ноздри шибанули смолистые ароматы, смешанные с запахами скошенной травы.
Когда они уже собрались вытаскивать из машины труп, где-то в дюнах раздался мучительный крик. Ему на смену - леденящий душу стон.
- Кого-то мочат, - тихо сказал Ройтс.
- Или трахают...Но иногда так кричат чайки...
- Я сейчас, - Ройтс затушил сигарету и вылез из машины.
- Не дури, старик! - попытался остановить его Пуглов. - Вернись, придурок!
Пуглов машинально нащупал у пояса пистолет, отжал предохранитель и, прислушиваясь к ночи, пристроился у заднего колеса. Пахло отсыревшей землей и резиной. Он был раздражен - похороны явно затягивались. Ему нестерпимо захотелось выпить и побыстрее оказаться в казино. Однако какое-то необъяснимо гнетущее ощущение нарастало.
Близко хрустнула ветка, по желтоватым стволам сосен проплыла тень и на фоне звездного неба он разглядел человеческий силуэт.
- Алик, ты где? - Пуглов с трудом узнал голос Ройтса.
- Я здесь, а где ты был?
Ройтс подошел и присел рядом с Альфонсом. Голос у него дрожал и Пуглов почувствовал исходящий от него страх.
- Там, наверху, кажется, кого-то повесили. Или сам повесился. Мне показалось, что это была женщина, причем абсолютно голая...
- Не мели, тебе с наркоты еще и не то может примерещиться, - однако Пуглов говорил не своим голосом.
- По-моему, отсюда надо рвать и как можно быстрее.
- А ты можешь ехать без света?
- Попробую. Но ты прав, здесь кто-то ошивается и, возможно, наблюдает за нами.
Метров двести машина двигалась задом. Когда добрались до асфальта, Ройтс круто развернулся и дал по газам.
- Выходит, - сказал он, - наш труп, как магнит, притянул еще одного жмурика.
- Возможно, ты в темноте ошибся. Принял дерево за человека.
- Хорошо, допустим, я ошибся, но ты ведь тоже слышал этот крик.
- Стой! - приказал Пуглов. - Давай разгружаться, глупо мотаться в темноте.
Однако звездного света было достаточно, чтобы вытащить из машины скатку и положить на землю. И хотя они старались не шуметь, лопаты, когда их доставали из багажника, издали противный ночной тишине звук.
Они отнесли труп подальше от дороги и принялись копать яму. Грунт был довольно мягкий, но им мешали корни, на которые они то и дело натыкались штыками лопат. В такие моменты раздавался резкий стук и это их пугало.
- Давай не будем мучиться и забросаем этого мудака валежником, предложил Ройтс. - Какая ему сейчас разница?
- Зато для нас обоих существенная. Нам за это деньги платят.
- Но этот Ножичек меня доконал.
- Давай возьмем немного правее, здесь как будто более мягкий грунт.
- Тебе, Алик, не кажется, что в этом Булонском лесу навалом таких безымянных могил? В прошлом году где-то тут поблизости грибники нашли ногу и руку, причем разных людей.
- Откуда тебе известно, что разных?
- Знакомый мент говорил...банда Хусейна приезжих с Казани трех киллеров порешила...Да и сам Хусейн после куда-то провалился, может, его косточки где-нибудь в этих местах упакованы...
Пахло сырой землей и вереском. Через минут сорок они кончили копать. Глубина ямы была по грудь Пуглову.
С них лил пот. И не столько от работы, сколько от страха, который буквально сочился из них.
Когда наконец, труп вместе с ковром уложили на дно ямы, Ройтс, не сдерживая нервной икоты, взмолился:
- Алик, еще пару минут и я лягу вместе с Ножичком. Гоним отсюда!
Но Пуглов, молча, подцепил лопатой кучку земли и в сердцах бросил ее в яму.
- Давай, Таракаша, быстренько его прироем и...свободны.
- Будь он неладен твой боров Рощинский, - выругался Ройтс и, как заведенный, принялся засыпать могилу. - Ты заметил как он живет? Вроде бы ничего особенного, но рэкет, тем более Нерон, к нищим в гости не ходит.
- Перестань молоть чепуху, пойдем лучше наломаем веток, прикроем это дерьмо...
- Может, заказать этому пикадору венок с ленточкой? К чертям эту панихиду, бежим отсюда.
- Я бы с удовольствием, но у меня почему-то отказали маслы, - у Пуглова и впрямь голос совсем сник и потерял обычную твердость и уверенность. Последний рывок, Игорек, и мы отваливаем.
После того как они натаскали на свежий песок кучу валежника и наломанных сосновых веток, отправились к машине.
В половине третьего они въехали на улицу, где жил Пуглов.
Перед тем как выйти из машины, Альфонс сказал:
- Лопаты выброси где-нибудь по дороге. Завтра созвонимся...
Ройтс начал разворачиваться.
- Игорь, подожди, возьми свою долю, - и Пуглов полез в карман за деньгами.
За первым же поворотом Ройтс остановился и всадил себе двойную дозу "бефорала". Он несколько минут сидел без движения и в его мозгу ворочался разный ассоциативный мусор, который его психика расщепляла так же легко, как поддавалась власти наркотика.
Глава пятая
Ночью Рощинский не сомкнул глаз. "Суслопаров, Суслопаров, - как навязчивое заклинание твердил про себя Владимир Ефимович. - В гробу я тебя видел...Да нет, пожалуй, это ты спишь и видишь меня в гробу..."
Несколько раз он вставал с постели, подходил к двери и долго прислушивался. Потом подступал к окну, забранному шелковой шторой, и там, застыв каменным Буддой, подолгу внимал мельчайшим проявлениям жизни, которая, несмотря ни на что, шевелилась и шебуршала в доме и вовне.
Дважды он снимал с гвоздя "франкот", клал его на согнутые в локтях руки и как малое дитя качал.
Под утро Рощинского сморил сон. Он спал, а рядом, прильнув к бедру, лежал обрез. В случае опасности - откинул одеяло и - стволы в зубы непрошеному гостю...
Рощинский во сне почувствовал сильную загрудинную боль и проснулся. Сердце работало с натугой и частило, словно дятел на сосне. Он долго лежал в темноте и думал о своей никчемной жизни. Она пуста, однообразна и теперь, после налета, еще и очень небезопасна. И как ни странно, последнее обстоятельство немного взбодрило его, влило в жилы изрядную дозу адреналинчика и потому он зажег бра, которое висело над изголовьем и слез с кровати. Пока надевал шлепанцы, прислушивался, но ничего, кроме бешеного тока крови, не расслышал. В первой комнате, куда он пришлепал, увидел маленького мышонка, убегающего под шкаф.
Рощинский подошел к комоду и стал открывать ящики. Он явно что-то искал, для чего ему пришлось выложить все постельное белье. Он нервничал, торопился, руки дрожали, а он, не обращая внимания на боль в сердце, продолжал ворошить то, что с годами накопилось в ящиках. И когда каждый из них был перевернут вверх дном, он понял: то, что он ищет, бесследно исчезло. Видимо, кто-то из грабителей незаметно сумел унести то, что он искал.
Поздним утром он позвонил Авдеевой и договорился с ней об уборке квартиры. Затем нашел в справочнике телефонный номер питомника по разведению сторожевых собак, где ему дали телефон главного кинолога. Однако того на месте не оказалось и Рощинский переключился на поиск какой-нибудь охранной фирмы, которая могла бы оборудовать его жилище сигнализацией.
Ему повезло: такую фирму он нашел довольно быстро, где ему пообещали в течение суток провести не только сигнализацию, но и поставить стальную дверь с "практически непреодолимым ворами замком-пауком". В конце разговора ему назвали сумму, в которую ему обойдется личная безопасность. "Спокойная жизнь этого стоит," - успокоил себя Толстяк. Но он тут же вспомнил о долге Пуглову с Ройтсом и окончательно понял: как это ни печально, придется прибегнуть к неприкосновенному запасу.
Под вечер он поднялся с дивана, опустил ноги в тапочки и долго сидел в такой позе. Затем, сменив шлепанцы на башмаки, отправился в кладовку.
Когда он вошел в нее ему стало жутко - казалось, дух Ножичка витает над ним.
Рощинский отвалил несколько прокопченных кирпичей, приподнял лежащую под ними асбестовую пластину и перед ним открылся потемневший от старости слой древесных опилок. Он уже вознамерился опустить в них руку, как вдруг заметил на краю углубления необычный клочок бумаги. Он взял его в руки и отошел к оконцу. Однако свет, падающий из него и от двадцатипятиваттовой лампочки не позволял хорошенько рассмотреть находку. Он вернулся в комнату за очками и с ними снова - в кладовку. Сомнений не было - на зеленоватом обрывке отчетливо виднелась часть банковского номера стодолларовой купюры. И как крот, которого ужалила змея, судорожно стал разрывать опилки. И чем глубже он в них проникал, чем чаще ему попадались ошметки долларов. Когда, наконец, он добрался до целлофанового пакета, все еще теплившаяся в нем надежда рухнула окончательно. Пакет и все его содержимое, когда он поднял его над землей, рассыпалось, словно новогоднее конфетти. То, что недавно было солидным капиталом, на глазах превратилось в прах, в никчемную труху.