Последняя песня - Николас Спаркс 11 стр.

Она продолжала стоять. Пусть видит, что она его не боится, на самом деле боится, и очень...

— Что тебе нужно? — грубо спросила она, ненавидя себя за дрогнувший голос.

— Я увидел тебя и решил подойти поздороваться.

— Поздоровался? Прощай! — отрезала она и уже хотела прой­ти мимо, но он встал перед ней.

— Я слышал, у тебя неприятности с Блейз? — прошептал он.

Ронни передернуло, и она поспешно отстранилась.

— Что ты об этом знаешь?

— Знаю достаточно, чтобы не верить ей.

— Я не желаю это выслушивать.

Она снова попыталась обойти его, и на этот раз он позволил ей пройти, прежде чем крикнуть вслед:

— Не уходи! Я пришел, чтобы найти тебя и сказать, что мог бы убедить ее не подставлять тебя.

Ронни невольно заколебалась. На секунду фигура Маркуса в тусклом свете уличного фонаря показалась ей призрачной.

— Нужно было предупредить тебя, что она очень ревнива.

— Именно поэтому ты пытался пробудить в ней эту рев­ность?

— Я всего лишь шутил в ту ночь. Мне казалось это забавным. Думаешь, я имел хоть малейшее представление о том, что она выкинет?

Еще бы не имел! И добивался именно этого!

— Так исправь положение, — процедила она. — Потолкуй с Блейз, сделай то, что должен сделать.

Маркус покачал головой.

— Ты не слушаешь меня. Я сказал — «мог бы». Если...

— Если — что?

Одним прыжком он перекрыл расстояние между ними. И тут она заметила, что улицы пусты. Никого. И ни одной машины на перекрестке.

— Я подумывал, что мы можем стать... друзьями.

Ронни почувствовала, как щеки снова вспыхнули.

— Что? — выпалила она, не успев опомниться.

— Ты слышала. Или мне объяснить лучше?

Ронни поняла: он стоит так близко, что может ее коснуться, и поскорее отскочила.

— Держись от меня подальше! — выкрикнула она и броси­лась бежать, испугавшись, что он погонится за ней и вот-вот пой­мает. Она чувствовала лихорадочный стук сердца, слышала свое свистящее дыхание.

Ее дом находился недалеко, только она была не в форме. Не­смотря на страх и выброс адреналина, ноги становились все тя­желее. Ронни понимала, что не может держать темп, и, завернув за угол, впервые посмела оглянуться.

И увидела, что она одна на улице. Никто за ней не гонится.

Ронни не сразу вошла в дом. В гостиной горел свет, но она хотела прийти в себя, прежде чем встретится с отцом. Сама не зная почему, не хотела, чтобы он видел, как она испугана. По­этому Ронни уселась на крыльце.

Над головой ярко светили звезды. На горизонте плыла луна. Туман над океаном приносил запах соли и водорослей. При дру­гих обстоятельствах этот запах успокоил бы ее, но теперь казал­ся чужим и неприятным, как и все остальное.

Сначала Блейз. Потом Маркус. Почему вокруг творится ка­кое-то безумие?

Маркус уж точно не в себе, хотя не болен психически. Но он умен, и хитер, и, насколько она смогла увидеть, абсолютно лишен чувства сострадания и желания поставить себя на место другого. Он из тех, кто думает исключительно о себе и своих желаниях. Прошлой осенью на уроке английского ей задали прочитать роман современного автора, и она выбрала «Молчание ягнят». Тогда она поняла, что главный герой, Ганнибал Лектер, был не психопатом, а социопатом. В этот момент Ронни впервые осознала разницу. Хотя Маркус не был серийным убийцей-маньяком и каннибалом, все же Ронни чувствовала, что между этими двумя есть что-то общее. В их видении мира и своей в нем роли.

А Блейз всего лишь...

Ронни не знала, как точнее определить, что собой представ­ляет Блейз. Находится под влиянием собственных эмоций, это точно. Обозленная и ревнивая. Но за день, который они прове­ли вместе, Ронни ни разу не почувствовала, что с девушкой что-то неладно, если не считать того, что она постоянно напряжена: жертва эмоций, торнадо гормонов и незрелости, оставлявший на своем пути разрушенные жизни. Свою и чужие.

Она вздохнула и пригладила волосы. Не хочется идти домой. Мысленно она уже прокручивала разговор, который ее ждет.

«Привет, солнышко, как дела?»

«Не слишком хорошо. Блейз полностью подпала под влия­ние социопата-манипулятора и сегодня утром солгала копам, так что мне придется идти в тюрьму. И кстати, социопат решил, что не только хочет переспать со мной, но еще и появился из ниот­куда и перепугал до смерти. А ты? Как прошел твой день?»

Не слишком похоже на приятную беседу после ужина, кото­рую, вероятно, хочет вести отец...

Значит, придется притворяться.

Ронни со вздохом встала и подошла к двери.

Отец сидел на диване с потрепанной Библией в руках. При виде дочери он захлопнул книгу.

— Привет, солнышко. Как дела?

Так она и знала.

Ронни вымучила улыбку, пытаясь выглядеть небрежной и беспечной.

— Я не сумела с ней поговорить, — пробормотала она.

Было очень трудно вести себя как ни в чем не бывало. Но ей каким-то образом это удалось. Отец немедленно потащил ее на кухню. Оказалось, что он снова приготовил пасту: томаты, баклажан, патиссон и цуккини на макаронах-перьях. Они поели на кухне, пока Джона складывал из лего аванпост из «Звезд­ных войн». Конструктор принес пастор Харрис, когда прихо­дил днем.

Потом все устроились в гостиной. И отец, поняв, что дочь не в настроении говорить, стал читать Библию, пока Ронни пе­релистывала «Анну Каренину», книгу, которая, как уверяла мать, должна ей понравиться. Хотя книга действительно каза­лась интересной, Ронни никак не могла сосредоточиться. Не только из-за Блейз и Маркуса. Из-за того, что отец читал Биб­лию. Хорошенько подумав, Ронни решила, что впервые видит нечто подобное. Впрочем, может, прежде она просто не обра­щала внимания.

Джона закончил строить свое сооружение и объявил, что идет спать. Она дала ему несколько минут в надежде, что, ког­да придет, он уже будет спать, после чего отложила книгу и под­нялась.

— Доброй ночи, солнышко, — окликнул па. — Знаю, тебе пришлось нелегко, но рад, что ты здесь.

Она помедлила, прежде чем подойти к нему. Нагнулась и впервые за три года поцеловала его в щеку.

— Спокойной ночи, па.

Войдя в спальню, Ронни села на кровать. Она была совер­шенно опустошена, и хотя не собиралась плакать, все же не мог­ла сдержать внезапный наплыв эмоций.

Она прерывисто вздохнула.

— Плачь, не стесняйся, — прошептал Джона.

Здорово! Как раз то, что ей сейчас нужно.

— Я не плачу, — заверила Ронни.

— Судя по голосу, плачешь.

— Вовсе нет.

— Ладно, меня это не беспокоит.

Ронни шмыгнула носом, пытаясь взять себя в руки, и суну­ла руку под подушку, где спрятала пижаму. Прижав пижаму к груди, она встала и направилась в ванную, но по пути взглянула в окно. Луна поднялась уже высоко, посеребрила песок, и, по­смотрев в ту сторону, где находилось черепашье гнездо, она вдруг заметила быстро мелькнувшую тень.

Понюхав воздух, енот направился к гнезду, защищенному только желтой лентой.

— О черт!

Ронни отбросила пижаму и вылетела из спальни. Пробегая через гостиную и кухню, она едва услышала оклик встревожен­ного отца, но ответить не успела. Выскочила на улицу и приня­лась кричать и махать руками:

— Нет! Уходи! Убирайся!

Енот поднял голову и поспешно удрал, затерявшись в высо­кой, росшей на дюне траве.

— Что происходит? Что случилось?

Повернувшись, она увидела стоявших в дверях отца и Джону.

— Они не поставили клетку!

Уилл

Двери «Блейкли брейке» открылись всего десять минут на­зад, но Уилл увидел, как девушка пробегает по вестибюлю и на­правляется прямо в сервис-центр.

Вытерев руки полотенцем, он направился к ней.

— Привет! Не ожидал увидеть тебя здесь.

— Спасибо за заботу! — отрезала она.

— Ты о чем?

— Я просила тебя сделать простую вещь: позвонить и по­просить, чтобы поставили клетку! Но ты даже этого не удосужил­ся сделать!

— Что... что случилось? — недоуменно моргнул он.

— Я же говорила, что видела енота! И что он слонялся вок­руг гнезда!

— Гнездо разорено?

— Можно подумать, тебе не все равно! Что? Или тебе мячом отбило все мозги?

— Я только хотел узнать, что с гнездом все в порядке. Она продолжала сверлить его злобным взглядом.

— Угу! В порядке. Только тебя благодарить не за что!

Она повернулась и ринулась к выходу.

— Эй! Подожди! — крикнул он.

Она даже не обернулась. Потрясенный, Уилл словно прирос к месту, глядя вслед убегавшей девушке.

— И какого черта все это значит?

Уилл обернулся. Сзади стоял озадаченный Скотт.

— Сделай мне одолжение, — попросил Уилл.

— Что тебе?

Уилл нащупал в кармане ключи и направился к припарко­ванной на заднем дворе машине.

— Прикрой меня! Нужно кое о чем позаботиться. Скотт поспешно шагнул вперед:

— Подожди! О чем ты?

— Подожди! О чем ты?

— Я вернусь, как только смогу. Если придет па, передай, что я вышел ненадолго. Можешь пока начинать работу.

— Куда ты? — удивился Скотт.

На этот раз Уилл не ответил, и Скотт направился к нему:

— Брось, старина, я не хочу делать все это в одиночку! У нас куча машин, которые ждут ремонта.

Но Уиллу было совершенно все равно. Он уже шел к ма­шине.

Час спустя он нашел Ронни у дюны. Она по-прежнему была также зла, как в мастерской утром.

— Что тебе нужно? — рявкнула она, подбоченившись.

— Ты не дала мне договорить. Я звонил.

— Ну да, конечно.

Он осмотрел гнездо.

— Вроде все нормально.

— Нормально. Только не твоими молитвами.

Уилл раздраженно поморщился:

— И в чем проблема?

— Проблема в том, что прошлой ночью мне снова пришлось спать здесь, потому что енот вернулся. Тот самый, о котором я тебе говорила.

— Ты спала на улице?

— Ты вообще слышишь, что я тебе говорю? Да, мне приш­лось спать на улице. Две ночи подряд, потому что ты не выпол­няешь свои обещания. Если бы я случайно не выглянула в окно, енот добрался бы до яиц! Он был всего в паре футов от гнезда, когда я наконец спугнула его. Пришлось остаться здесь, потому что он обязательно вернулся бы. Поэтому я и просила тебя пер­вым делом позвонить в «Аквариум». Надеялась, что даже бездель­ник вроде тебя помнит свои обязанности!

Она смотрела на него, словно пытаясь уничтожить смерто­носным взглядом. Он не смог устоять:

— Пожалуйста, еще раз, чтобы как следует уяснить все как следует: ты видела енота, просила меня позвонить, потом снова увидела енота. И поэтому провела ночь на улице. Это так?

Ронни открыла рот и тут же закрыла, после чего разверну­лась и направилась к дому.

— Они приедут утром! — крикнул он вслед. — И чтобы ты знала, я звонил. Дважды! Один раз сразу после того, как обмо­тал колышки лентой, второй раз после работы. Сколько раз мне повторять, прежде чем ты станешь слушать?

Она все же остановилась, но не обернулась.

— Сегодня после твоего ухода, — продолжал Уилл, — я по шел прямо к директору «Аквариума» и лично с ним поговори Он пообещал, что гнездо будет их первой остановкой завтра же утром. Сказал, что они бы пришли сегодня, но в Холден-Бич на­шли еще восемь гнезд.

Она медленно обернулась, пытаясь решить, правду ли он го­ворит.

— Но вчера это мало чем помогло моим черепашкам, верно?

— Твоим черепашкам?

— Да, — подчеркнула она, — моим. Мой дом. Мои чере­пашки.

И с этими словами она вернулась в дом, не заботясь о том, остался ли он у гнезда.

Она ему нравилась. Вот и все.

По пути на работу он все еще не совсем понимал, почему она ему нравится, но ни разу не бросил работу, чтобы побежать за Эшли. При каждой новой встрече ей удавалось удивить его. Нра­вилось, что она всегда говорит прямо, что у нее на уме. Нрави­лось, что она не вешается ему на шею. И как ни удивительно, ему еще предстояло произвести на нее хорошее впечатление. Сначала он пролил на нее газировку, потом она увидела, как он едва не ввязался в драку, а сегодня утром уверилась, что он либо лентяй, либо идиот.

Но какое, собственно говоря, ему до этого дело? Она не его ДРУГ, и он почти ее не знает.

Но какова бы ни была истинная причина, ему есть дело до того, что она о нем думает. И как ни глупо это выглядит, он хо­чет произвести на нее хорошее впечатление. Хочет ей понра­виться.

Ощущения были странными, новыми для него, и остаток дня в мастерской — пришлось работать в обед, чтобы наверстать упущенное время, — Уилл то и дело возвращался мыслями к Ронни. Он видел искренность в ее словах и поступках. И как бы она ни ершилась, в ней чувствуются доброта и забота о людях. И хотя он пока что только расстраивал ее, но такая, как она, всегда даст шанс исправиться и стать лучше в ее глазах.

***

Вечером он нашел ее точно на том месте, где оставил. Она сидела на пляжном стуле и читала книгу при свете маленького фонаря.

Услышав шаги, она подняла глаза. Ему показалось, что она не обрадована и не удивлена.

— Так и знал, что ты здесь, — кивнул он. — Твой дом, твои черепашки и все такое.

Не дождавшись ответа, он отвел взгляд. Было не очень позд­но. За занавесками маленького дома, в котором она жила, дви­гались тени.

— Енот не появлялся?

Она молча перевернула страницу книги.

— Погоди. Дай подумать. Ты не хочешь со мной водиться, верно?

На этот раз она вздохнула.

— Разве тебе не следует быть с приятелями? Дружно любо­ваться собой в зеркале?

— Смешно, — ухмыльнулся он. — Нужно будет запомнить.

— Я вполне серьезно.

— Это потому, что все мы такие красавцы?

Вместо ответа она вновь углубилась в книгу, но Уилл видел, что это больше напоказ. Поэтому он уселся рядом.

— «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая не­счастливая семья несчастлива по-своему», — процитировал он, показывая на книгу. — Это первая строчка «Анны Карениной». Я всегда считал, что в ней много правды. А может, это утверж­дал мой учитель английского. Точно не помню, прочитал книгу в последнем семестре.

— Родители должны гордиться твоим умением читать.

— Так и есть. Они купили мне пони и много еще чего, когда я пересказал «Кота в шляпе».

— Это было до или после того, как ты похвастался, что чи­тал Толстого?

— Так ты меня слушаешь? Это я чтобы удостовериться. Он протянул руки к горизонту:

— Прекрасная ночь, верно? Я всегда любил такие. Есть что-то успокаивающее в шуме ночного прибоя, не находишь?

Она закрыла книгу.

— Это массированное наступление?

— Люблю людей, которые любят черепашек.

— Так иди пообщайся со своими дружками из «Аквариума». О, погоди! Ты не можешь. Потому что они спасают других чере­пашек, а остальные твои приятели красят ногти и завивают во­лосы, так что у них нет времени, верно?

— Возможно. Но мне показалось, что ты не против побыть в компании.

— Мне и одной хорошо, — отрезала она. — А теперь иди.

— Это общественный пляж. Мне здесь нравится. - Так ты останешься?

— Думаю, да.

— Тогда ты не будешь возражать, если я уйду в дом?

Уилл сел прямее и почесал подбородок.

— Не знаю, такая ли уж это хорошая идея. Откуда ты знаешь, что я останусь на ночь? А с этим нахальным енотом...

— Что тебе от меня нужно? — вышла из себя девушка.

— Для начала: как тебя зовут?

Она схватила полотенце и накинула на ноги.

— Ронни. Сокращенное от «Вероника».

— Ладно, Ронни, расскажи о себе. Почему ты так настроена против меня? Ну дай же мне возможность оправдаться! Я ведь стараюсь. Так?

Он не знал, что она думает обо всем этом. Но Ронни стала собирать волосы в хвост, очевидно, смирившись с мыслью о том, что его так легко не прогонишь.

— Хорошо. Моя история. Я живу в Нью-Йорке с матерью и младшим братом, но она отправила нас на лето к отцу. И сейчас, пока я нянчусь с черепашьими яйцами, игрок в волейбол-тире-волонтер паршивого грязного «Аквариума» пытается склеить меня.

— Я не пытаюсь тебя клеить, — запротестовал он.

— Нет?

— Поверь, если бы это было так, ты бы сразу поняла. И не устояла бы против моего обаяния.

Впервые за весь разговор он услышал, как она смеется. По­считав это добрым знаком, он продолжал:

— Собственно говоря, я пришел, потому что меня совесть грызла из-за клетки. И я не хотел, чтобы ты была здесь одна. Как уже было сказано ранее, это общественный пляж. Никогда не знаешь, кто сюда забредет.

— Вроде тебя?

— Меня в расчет не принимай. Повсюду встречаются подон­ки. Даже здесь.

— И дай предположить: ты защитишь меня, верно?

— Если дело дойдет до этого, я немедленно встану на твою защиту.

Она не ответила, но он чувствовал, что удивил ее. Прилив уже наступал. И вместе они наблюдали, как волны, накатываясь на берег, вспыхивают серебром. В окнах дома трепетали зана­вески, словно кто-то наблюдал за ними.

— Ладно, — прервала она наконец молчание. — Твоя оче­редь. Расскажи о себе.

— Я игрок в волейбол-тире-волонтер паршивого грязного «Аквариума».

Он снова услышал ее смех, полный юного задора. Такой за­разительный...

— Ничего, если я немного посижу с тобой?

— Это общественный пляж.

Уилл показал на дом:

— Может, скажешь отцу, что я здесь?

— Уверена, он уже знает. Прошлой ночью то и дело прибе­гал проверять, как тут я.

— Похоже, он хороший отец.

Она немного подумала, прежде чем покачать головой.

— Так ты любишь волейбол?

— Он позволяет мне держать форму.

— Это не ответ.

— Мне нравится. Вот не знаю, люблю ли я игру.

— Но ты любишь сбивать людей с ног, верно?

— Это зависит от того, кого я сбиваю. Но несколько дней на­зад, полагаю, все получилось отлично.

— Считаешь, что обливать меня водой — это здорово?